На сухой прошлогодней траве серебрилась изморозь.
Яркий месяц смотрел в след Раисе большими печальными глазами.
А звёзды все в белом кружились вокруг него, стараясь привлечь к себе внимание его лунности…
Раиса вернулась домой с каким-то странным чувством…
Веснушчатый повар с грязной шевелюрой и сверх упитанной плотью пугал и будоражил её воображенье.
Она подошла к зеркалу, висевшему над умывальником, и посмотрела на своё осунувшееся за последнее время лицо, на синие пятна под глазами.
Раиса вздохнула. Всё было в ней слишком печальным и словно состарившимся задолго раньше срока. Лишь золотисто-рыжие волосы немного оживляли, как казалось Раисе, её ужасную внешность.
На следующий день Раиса снова пошла на работу вместо тётки.
Никифора она застала всё за тем же занятием. На этот раз он был так увлечён казнью несчастных мух, что не счёл даже возможным поздороваться с Раисой. Она быстро проскользнула в кладовую, взяла всё, что ей было нужно, и принялась за уборку.
Она так увлеклась наведением чистоты, что даже не слышала, как сзади к ней подкрался Никифор.
– Ты в чём спишь? – раздался его хриплый голос.
Раиса от неожиданности вздрогнула и опрокинула ведро.
– Ну, ты даёшь! – фыркнул повар.
– Тебе чего? – пробормотала испуганная Раиса.
– В чём ты спишь, спрашиваю.
– Как это в чём? – не поняла она.
– Ну, голая?
Она помотала головой.
– Вот, и моя дура тоже в рубашке спит.
– Так ты женат? – ни с того ни с сего спросила Раиса.
– А как же ты думала? – ухмыльнулся повар.
– И дети есть?
– Ага. Пятеро. Ну, ладно, я пойду. Закроешь тут.
Когда за Никифором захлопнулась дверь, Раиса перевела дыханье.
Только тут она поняла, что ужасно напугана и сердце бьётся в груди с дикой скоростью.
Она подумала, что может быть рассказать обо всём тётке, но тут же в её голове прояснилось, – а собственно, о чём рассказывать?
Вернувшись, домой, Раиса сразу легла спать.
На вопрос тётки – не устала ли она, молча, покачала головой.
За окном было светло, как днём. Узкий месяц за несколько прошедших дней превратился в полную луну, и звёзды, перестав им интересоваться, словно отступили на расстояние, и каждая ярко сияла на своём месте.
Раиса, несмотря на странное изнеможение, до утра не сомкнула глаз. Она ворочалась с боку на бок и сердилась на панцирный матрас, который неустанно скрипел при каждом её движении.
Наутро тётка спросила, – тебе нездоровится, Раечка?
– С чего ты взяла?
– Да, не спала ты всю ночь. Я слышала, как ты возилась.
– Нет, всё нормально тётя. Просто луна яркая. Я в такие ночи плохо сплю.
– Ну, так это поправимо, – обрадовалась тётка, – завтра закроем ставни.
– Нет, не надо! – почему-то испугалась Раиса.
– Не надо, так не надо, – поспешила согласиться тётка, и пошла на кухню, поить молоком Артура.
Маленький смуглый мальчик с глазами черносливинами приносил пожилой женщине несказанную радость, и в душе она побаивалась, что племянница надумает вернуться в город и заберёт с собой малыша.
– Сладкий ты мой, – шептала женщина, лаская ребёнка, – какой ты славненький у нас, какой хорошенький. Пей, деточка, молочко, пей. Вот щёчки-то у тебя румяненькие стали. А то бледненький был, как полотняночка.
Артур послушно пил молоко, уплетал свежий хлеб, творог и яйца.
Тётку матери он звал бабушкой и полюбил её всем своим маленьким сердцем.
В тот вечер Раиса пошла на работу с каким-то нехорошим чувством и первым делом решила убраться на кухне.
Она вошла в помещение и в первую минуту застыла от ужаса на месте, а потом дико завизжала и бросилась прочь.
– Чего орёшь, как оглашенная? – грубо спросил, возникший перед ней, повар.
– Там, – сказала Раиса и показала на кухню, – там.
– Что там?
– Кошка… – пролепетала молодая женщина.
Весь пол кухни был заляпан кровью, а под потолком на крюке висело мёртвое животное. Вид его был ужасен – закатившиеся глаза, раскрытый рот и застывшие конечности.
– А это? – зевнул повар, – я её ножом проткнул. Она сволочь печёнку стащила, вот я её и казнил, – он громко расхохотался.
Раиса бросилась в туалет. Ей показалось, что желудок её вывернулся наизнанку. Потом она долго полоскала рот водой, пытаясь изгнать противный привкус крови.
Никифор встретил её ухмылкой, – вид у тебя бледный. Ладно, убрал я её, иди, убирайся.
– Куда ты её дел? – пролепетала Раиса.
– Кого её? Кошку что ли? Вон в отходы на улицу выбросил.
– Похоронить надо, – сказала Раиса, чувствуя, что слёзы наворачиваются на глаза.
– Ага, больше мне делать нечего, как всякую дохлятину хоронить, – бросил повар и, пройдя мимо Раисы, саданул её своим огромным брюхом.
Девушка с трудом заставила себя начать отмывать кровавые пятна с пола.
Её постоянно тошнило и она, отрываясь от своего занятия, отворачивалась в сторону и переводила дыханье.
На этот раз домой она вернулась за полночь. В дверях Раиса столкнулась с тёткой.
– Рая! Идёшь?! – воскликнула та, – а я уже искать тебя собралась. Ты чего же так припозднилась?!
На этот раз Раиса не выдержала, разревелась. А спустя полчаса, продолжая всхлипывать, рассказала тётке всё как есть.
– У! Изверг чёртов! – выругалась та, – жена с ним замучилась. Жалко её. Хорошая баба. Пятеро детей у неё, скотины полон двор. Да, бог такого муженька дал. Он ведь в столовой-то недавно, до этого хлеб развозил. Так лошадь замучил.
– Насмерть?– воскликнула Раиса.
– Нет, слава тебе, господи. Лошадь не кошка, он её стал пырять вилами, она возьми, да и лягни его. Грех, конечно, да жаль, что не до смерти. Месяц в больнице провалялся. Оклемался. Инвалидность ему извергу ещё выдали. Вот, теперь в столовой.
Раиса перестала всхлипывать и глубоко вздохнула.
– Давай, Рая, я сама, буду ходить убираться, – решительно заявила тётка.
– Нет, тётя, не надо. Не будет же он каждый день по кошке убивать.
– Уж и не знаю, чем тебя успокоить, – тихо обронила тётка.
В эту ночь Раиса уснула сразу, как только её голова коснулась подушки.
Ей снилась чёрная беснующаяся вода, она выпрыгивала из глубокой ямы, затопляла окрестности и бурля, убиралась обратно в подземное царство тьмы. А на краю ямы оставался труп, убитой поваром кошки. Всклокоченный и мокрый он смотрел на Раису мёртвыми глазами. От этого незрячего взгляда Раису пробирал ужас. Она подскакивала на кровати. Пот бежал с неё градом.
Но через миг она снова падала навзничь, засыпала, и ей снился всё тот же сон. А под самое утро ей привиделось, что кошка дотянулась когтистыми лапами до оплывшего жиром горла Никифора. Повар бежал по улице, а кошка висела на его шее смертельным грузом. Вокруг прыгали какие-то странные существа с острыми рожками и точёными копытцами. Они повизгивали от удовольствия и ухмылялись друг другу. Никифор споткнулся и упал вниз лицом в жидкую грязь.
Раиса закричала во сне и проснулась.
Рядом с постелью стояла тётка. Она держала в руках кружку с водой.
–Выпей, доченька, – сказала тётка, – приснилось что?
– Да, – кивнула Раиса, – жуть какая-то.
– Это ты вчера перенервничала. Всё пройдёт, – она протянула племяннице кружку и та стала пить, стуча зубами о края.
После завтрака обе женщины отправились сажать огород.
Маленький Артур крутился у тётки под ногами.
Раиса не выдержала и прикрикнула на сына. Мальчик испуганно взглянул на рассердившуюся мать и глаза его потемнели, точно туча нашла на сливовый сад.
– Да, будет тебе, – сказала тётка Раисе, – что ты шумишь? Он и не мешает мне вовсе. Наоборот, помощник растёт.
– Да, Артурчик?! – ласково обратилась она к мальчику.
Глаза ребёнка просияли, и он закивал головой, обхватив руками свою защитницу и уткнувшись лицом в её мягкий тёплый живот.
Вечер этого дня закончился без происшествий. Раиса нашла здание столовой распахнутым настежь. Повара на месте не было.
Молодая женщина облегчённо вздохнула, вымыла полы и вернулась домой.
Наутро взбудораженная тётка рассказала ей, что повар Никифор напился с вечера, а ночью устроил резню в собственном курятнике.
Разбуженная шумом жена пыталась прекратить истребление безвинных кур, но Никифор принялся бегать за ней по селу с окровавленным ножом.
При этом он кричал во всё горло, – Оборотни! Вампиры!
– Всё село перебудил паразит! – сказала тётка.
– И что же дальше? – спросила Раиса, затаив дыханье.
– А что дальше? Поймали его мужики, связали, да в сарае и закрыли.
– Тётя, а чего это с ним?
– Да, кто ж его знает, Рая. Может белая горячка, может ещё что. Когда его поймали, он весь мокрый был и трясся, как припадочный.
Тётка помолчала и прибавила, – он и раньше скандалы устраивал, но не до такой степени. Да и отец у него не ангел был. По пьянке его трактором задавило. А то ещё, когда Никифор мальчишкой был, отец его бывало ночью разбудит жену и детей, да и выгонит на мороз в одном исподнем. Другие-то дети, когда выросли, в город уехали, а Никифор тут остался, женился на Анне. Мать-то ей Анне говорила, куда, мол, идёшь, а она девчонкой совсем была. Глупая ещё, вот и выскочила за Никифора, точно околдовал он её, а тут и дети один за другим пошли. Теперь одумалась, жалеет.
– А Никифор и сейчас в сарае? – неожиданно спросила Раиса.
– А где же ему и быть, – спокойно ответила тётка, – перебесился, теперь, должно быть, дрыхнет.
Раиса почувствовала, что во рту у неё пересохло, а сердце учащённо забилось.
Её душевную территорию опустошённости яркой вспышкой молнии пронзила мысль, – Никифор такой же непонятый и одинокий, как я.
Через миг она похолодела, испугавшись собственной мысли.
– Я, кажется, с ума сошла, – подумала Раиса, и слёзы потекли из её глаз.
– Что с тобой, Рая? – всполошилась тётка.
– Ничего, тётя, просто сердце ни с того, ни с сего сжало.
– Это, Раечка, пройдёт, – пожилая женщина опасливо взглянула на племянницу и тихонько коснулась её плеча, – ты, Раюша, в голову-то ничего понапрасну не бери.
– Тётя, я пойду, выйду, – Раиса поднялась из-за стола, – спасибо, всё было так вкусно.
– Да, не за что, деточка, – вздохнула тётка, всматриваясь в лицо Раисы.
Племянница последнее время беспокоила её.
– Что-то с ней не то,– думала тётка. А сегодняшние внезапные слёзы ещё больше встревожили женщину. Она вглядывалась в лицо племянницы, но не могла понять, что же у неё на душе.
Раиса выскользнула из кухни, пошла в чулан, опустилась в подпол и налила из кувшина молока в глиняную миску.
Повязав на голову тёмный платок, она отправилась на край села, где находился ничейный сарай, в который и заперли Никифора.
Подойдя к двери, она тихонько постучала.
– Откройте! – тотчас отозвался повар.
– Никифор, не шуми. Это я, Раиса.
– Открой!
–У меня нет ключа, – она посмотрела на огромный висячий замок, – я не могу тебя выпустить.
– Тогда чего пришла? – грубо спросил Никифор.
– Я принесла тебе молока.
– От бешеной коровы? – усмехнулся он.
– Нет, – не поняла Раиса чёрного юмора, – с чего ты взял? От тётиной коровы.
– Ну, ладно, давай, – соизволил согласиться повар.
– Я в миску налила, чтоб под дверь прошло, – она поставила миску на землю и легонько подтолкнула её под дверь.
Молоко исчезло.
– Никифор, – окликнула она.
– Чего тебе?
– Ты зачем кур порезал?
– Скучно было, – ответил он равнодушно.
– Ты бы спать лёг, – заметила Раиса.
– Не хотел.
– А за женой, зачем по селу бегал?
– Зачем, зачем! Чего пристала?! Сказано же, скучно было.
Раиса вздохнула, – ты больной, Никифор. Тебе лечиться надо.
– Тьфу, ты, дура!
Раиса обиженно вздохнула и собралась уйти.
– Рая! – окликнул её повар, – ты не обижайся. Погодь! Не уходи.
– Чего тебе? – спросила Раиса.
– Знаешь, что, когда стемнеет, принеси мне лом.
– Чего принести? – удивилась женщина.
– Лом! Глухая, что ли?!
– Зачем?!
– Как зачем, чтобы отсюда выбраться. Не век же мне здесь куковать!
– Тебя скоро выпустят. А если ты примешься крушить ломом, то только хуже сделаешь, – сказала Раиса и быстро пошла прочь.
Её душа раздваивалась от противоречивых чувств. Ей было и жалко Никифора, и в то же время она испытывала ужас.
Она то вспоминала его большие мясистые руки и раздавленных мух, то равнодушные, точно осоловелые глаза и… кровь на полу в столовой.
Раиса почувствовала, что лоб её усеяли бисеринки холодного пота.
– И что это на меня нашло? – подумала она и зашагала быстрей.
Тётка встретила её на крыльце, – Рая, где ты была?
– Гуляла. А что?
– По-моему у Артурчика температура. Пойду, свожу его к фельдшеру.
– И так всё пройдёт, – равнодушно обронила Раиса и прошла мимо тётки в дом.
– Странная ты, Рая! – воскликнула тётка, хотела ещё что-то сказать, но передумала, махнула рукой и вернулась в дом за мальчиком.
Артур полусидел на старом диване. Дышал ребёнок тяжело. У него явно был жар.
Женщина подхватила ребёнка на руки и вместе с ним вышла из дома.
Фельдшер жил через два дома – седой старичок с озорными глазами, он никогда никому не отказывал в помощи ни днём, ни ночью. И сельчане доверяли ему больше, чем любому врачу.
Осмотрев мальчика, фельдшер успокоил женщину.
– Ничего страшного, – сказал он, – малыш городской, потому нежный. Простыл на сквозняке. Пусть попьёт вот эти порошочки и всё пройдёт.
Тётка взяла протянутые ей порошки, поблагодарила лекаря и, подхватив Артура на руки, вернулась домой.
Раисы нигде не было. Женщина не стала искать племянницу, полностью сосредоточившись на больном ребёнке.
Раиса тем временем ушла к реке.
Она села на самом обрыве, свесила ноги и болтая ими в воздухе, размышляла о том, как жить дальше.
Мысли хаотично двигались в её мозгу и ни одна из них не находила опоры.
Внезапно налетевший ветер заставил её заморгать. Всё-таки, что-то залетело в глаз, и потекли слёзы.
– Ну, вот, даже ветер заставляет меня плакать, – подумала Раиса, – почему никто на свете не любит меня?
Раиса жалела себя и почему-то не вспоминала ни о любви Артура старшего, ни о своём сыне Артуре младшем. Точно какая-то пелена застлала всё, что было хорошего в её жизни и, что могло бы ещё быть…
В данный момент счастье казалось Раисе абсолютно недосягаемым.
И, может быть, именно этим она закрыла на засов ворота, через которые проходит счастье к тому или иному человеку.
К несчастью, она была одной их тех, кто дубинкой разгоняет хрупких голубых птиц счастья и тем самым невольно прикармливает чёрных воронов судьбы.
Раисе безумно захотелось, чтобы в её жизни случилось что-то важное.
Она вздохнула, поднялась с обрыва и отправилась домой.
Придя в дом, Раиса подумала, чем бы занять себя и принялась наводить порядок. Ей захотелось идеальной чистоты в окружающем её мире.
Начала она с кухни и довела её до полного совершенства.
Через два часа всё вокруг сверкало. В раковине ни одной грязной ложки, на столе, шкафу, полках ни одного пятнышка.
Все предметы строго расставлены по своим местам. Полы вымыты до блеска.
Закончив на кухне, Раиса принялась за зал, потом убралась в спальне.
Неубранной осталась только комната тётки. Там метался в жару маленький Артур.
Тётка держала мальчика за руку и полушёпотом рассказывала сказку о Красной Шапочке и о злом волке.
– Бабушка, – попросил мальчик, – а как звали волка?
– Волка-то? – растерялась женщина, – как же его звали, дай бог памяти…
– Никифором его звали, – неожиданно сорвалось с языка тётки.
Проходившая мимо Раиса, услышав это имя, невольно попятилась.
Что-то неуловимо страшное послышалось ей в этих словах, точно предсказание с неотвратимым концом. Раиса прикрыла лицо рукой и выбежала во двор.
На миг она застыла на ступенях и плечи её задрожали.
– Что же это такое? Что?! – воскликнула она в отчаянии.
– До смерти надоел всему селу этот Никифор, – донеслось до слуха Раисы.
– И не говори, – подхватил другой голос.
Раиса догадалась, что это за забором разговаривали соседи.
– И чего спрашивается, человеку спокойно не живётся? Жена у него работящая. Дети одеты, обуты, накормлены. Сам ухожен.
– Это у него наследственное. Папаша его наградил.
– Да, ты права, не иначе, как чокнулся Никифор.
– Вот-вот, да и глотка у него лужёная. Ведро самогона может выдуть.
– И ничто ему не делается! Глядишь, добрый человек и загнулся, а этому хоть бы что!
– И не говори, Фрося! Такие и нас переживут.
Разговор прекратился. Наверное, соседи ушли домой.
Раиса только теперь поняла, что всё это время стояла, затаив дыхание, и жадно ловила каждое слово.
– Эй! – крикнул кто-то и застучал кулаком в ворота.
Раиса опомнилась и бросилась открывать.
За воротами стоял Никифор.
– Совсем одурели?! Ворота днём закрывать! Тётка дома?
Растерянная Раиса быстро кивнула, а потом спросила, – тебя выпустили?
– Как видишь! – он отодвинул её с дороги точно неодушевлённый предмет и ринулся в дом.
– Подожди! – бросилась вслед за ним Раиса, – я спрошу тётку.
– Сам справлюсь, – он обернулся, бросил на Раису оценивающий взгляд и грязно усмехнулся.
Его тяжёлые ботинки протопали по ступеням, и они жалобно запели.
Раиса не успела подняться за поваром, как из дома выбежала разгневанная тётка.
– Зачем ты его впустила?! – спросила она Раису.
– Я… собственно и не впускала, – растерянно отозвалась та.
– Я сам вошёл! Ладно, тётка Анисья, чего орать попусту!? Я по делу!
– Иди, иди отсюда, деловой! И чтоб глаза мои тебя не видели! – она в толчки выгнала повара со двора.
– Зачем он приходил? – спросила после Раиса
– Просился на постой!
– На постой? – широко раскрыв глаза, переспросила женщина.
– Да. Дьявол проклятый! – тётка погрозила во след исчезнувшему повару кулаком, – Анна выгнала его. И надо же ни стыда, ни совести! Припёрся! Зенки бесстыжие. Как это ему на ум пришло? Не иначе чёрт надоумил!
Раиса хотела что-то сказать, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что относила Никифору молоко. Видно с того он и решил, что в доме Анисьи ему не откажут…
Тётка тем временем скрылась в доме. И Раиса услышала, что она разговаривает с её сыном. Артур отвечал бабушке и даже смеялся.
– Видно ему лучше стало, – подумала Раиса. Но сердце её оставалось немым.
Она вспомнила металл, прозвучавший в голосе тётки, когда она разговаривала с Никифором и поёжилась. За всё время пока Раиса знала свою тётку, она ни разу не слышала в её голосе подобных тонов.
Она вспомнила и лицо повара, его плотно сжатые губы и показное спокойствие. Кровь бросилась в лицо Раисы.
И, вдруг, ей захотелось снова стать маленькой девочкой. Чтобы о ней кто-то заботился, жалел. Неожиданно для себя она позавидовала маленькому Артуру, которому её тётка отдавала всё своё время.
– Если б его не было, – промелькнуло в мозгу Раисы, – то тётка теперь нянчилась бы со мной.
– Боже, какая я глупая! – одёрнула она сама себя.
Она никак не могла привыкнуть к тому, что у неё есть сын, и нет мужа. Ей не удавалось чувствовать себя в таком положении комфортно. Она мучилась и корила себя.
Она часто ловила себя на мысли, что безумно несчастлива. И, может быть, причина всех её несчастий… маленький Артур…
Раисе почему-то не приходило в голову, что как раз малыш-то ни в чём не виноват.
Увы! Она не пыталась изменить себя и приспособиться к внешнему миру, решив для себя, что этот мир беспощаден к ней.
– Правда ли, что Никифор свихнулся? – вздохнула Раиса, – или просто окружающим так думать проще и приятней?
Но спросить об этом ей было не кого, да и ни за что на свете не решилась бы Раиса говорить с кем-нибудь из односельчан о презираемом поваре.
Скорее её высмеяли бы острые на язык соседки и тоже отнесли в разряд придурковатых, или что-то вроде того. Да, и тётку под удар Раиса ставить не хотела. Говорить же о поваре с самой тёткой, мягко говоря, можно нарваться на скандал. Раз уж она так рассвирепела от одного его прихода.
Раиса вернулась в дом и стала прореживать рассаду, которую они ещё не высадили в парник.
Мысли о поваре никак не шли из её головы.
Она видела перед собой размазанных по столу мух и убитую поваром кошку.
Неожиданно Раиса вспомнила газетные статьи о маньяках убийцах.
– А вдруг и Никифор тоже?! – подумала она со страхом и к своему изумлению почувствовала, что страх этот приятно щекочет её напряжённые нервы.
Она представила Никифора, бегающего за ней по селу с топором, и бледные губы её тронула улыбка.
– Ой! – опомнилась она, – я, кажется, сама свихнулась, если думаю об этом.
– Нет, Никифор не маньяк. Конечно, он тоже склонен к насилию и убийствам, но ведь он не убивает людей.
Раиса взяла табуретку, села за стол и стала чистить картошку.
Она смотрела на тонкую полоску, выходившую из-под ножа, и кожура картофеля представлялась ей чьей-то кожей. Пот проступил на лбу Раисы.
– Расслабься, – сказала она сама себе, иначе ты сойдёшь с ума первой, а уж Никифору останется только присоединиться.
Закончив чистить картофель, Раиса просто сидела за столом, подперев голову руками. Казалось, что она ни о чём не думает, а просто находится в неком заторможенном состоянии. Она не заметила, как за окном опустились сумерки.
Лишь щёлкнувший выключатель и вспышка света заставили её очнуться.
– Ты чего в темноте сидишь? – удивлённо спросила тётка.
– Так, задумалась, – неопределённо ответила Раиса.
– О чём?
– О жизни.
– Ты на работу не ходила?
– Ой! Забыла совсем! – Раиса вскочила на ноги.
– Ладно, не ходи сегодня, – сказала тётка, – как-нибудь обойдутся один день. А завтра я сама схожу. Ты бы посидела с Артурчиком. Ты ведь ему мать.
– Я пойду убираться, – засуетилась Раиса.
– Поздно, Рая. Завтра.
– Нет, нет, тётя. Ты не беспокойся, я быстро.
– Ну, как знаешь. Ты уже не маленькая, – сдалась тётка.
Раиса сняла фартук, накинула куртку и выбежала из дома.
Она почти бежала по улицам, затопленным призрачным светом луны.
Раисе казалось, что это вовсе не лунный свет, а… вода и она плывёт навстречу чему-то неведомому.
Неожиданно пошёл снег. Мелкие апрельские снежинки колючими иголками впивались в губы, щёки и… сердце Раисы, точно пытались предостеречь, остановить. Но тщетно. Упрямо сжав губы, Раиса продолжала свой путь.