На самой окраине большого процветающего города были… две ямы.
Справа от шоссе и слева от шоссе.
В этих ямах лепились друг к другу старые деревянные домишки.
Полусгнившими фундаментами они цеплялись за глинистый грунт, и казалось, пытались выползти наверх.
Любой дождь превращал тропинки между ними в вязкое болото.
Грязь заливала и без того тусклые окна хибар.
Даже в самую ясную погоду они напоминали толпу слепых уродцев, которым никогда не выбраться к свету.
На карте города домишки не значились с прошлого века.
Ямы считались засыпанными. А жильцы убогих хибар переселёнными в благоустроенные спальные районы города. А посему чиновники спали спокойно.
В одном из домишек жила Раиса. Ей недавно исполнилось семнадцать лет.
Раиса была сиротой. Из родных у неё были только тётка, которая жила в деревне.
Стоял апрель. Тёплый, но хмурый. На город один за другим накатывали туманы, шли моросящие дожди.
В один из таких дней Рая познакомилась с Артуром.
Девушка поехала на набережную посмотреть на ледоход.
Она стояла одна одинёшенька на сыром ветру в своём стареньком пальто.
По сравнению с ним бредень и тот был плотнее.
Раиса ёжилась от холода, но не уходила. Она смотрела, как льдины наползают одна на другую, а между ними плещется и извивается чёрная вода.
Кто-то подошёл к ней сзади и сказал, – здравствуйте!
Раиса вздрогнула и обернулась. Первое, что она увидела, были большие чёрные глаза. Они излучали приветливый свет, который окутывал Раису с головы до ног.
– Меня зовут Артур, – сказал незнакомец, – работаю на заводе.
Раиса смотрела на него во все глаза и молчала.
– Может быть, вы назовёте мне своё имя? – ласково улыбнулся он.
– Раиса, Рая, – прошептала девушка.
– Рая – хорошее имя для красавицы похожей на гурию, – сказал он.
Раиса не знала, кто такая гурия, но голос Артура взволновал её до невероятности.
– Вы совсем замёрзли, – сказал он и взял её за руку.
Раиса руки не отняла. Через десять минут они сидели в кафе и пили кофе со сливками и заварным рулетом.
Артур рассказал о себе и своих родных. Его родители и два брата жили в Спитаке. Мама была преподавателем географии, отец строителем. Один брат учился в вузе, другой заканчивал школу.
Артур приехал сюда после института. Город ему понравился. Он нашёл работу и подумывал о том, чтобы остаться здесь жить.
Пока он обитал в заводском общежитии, но надеялся заработать на собственное жильё.
Раиса рассказала, что у неё никого нет, кроме тётки. Долго не решалась признаться, что живёт в яме в полуразвалившейся хибаре.
Но через неделю привела его к себе.
… Если Артур и пришёл в ужас, то по лицу его это было незаметно.
Он огляделся вокруг и сказал, что дело поправимое, если взяться за всё с умом.
Рая поняла его слова так, как понимали их большинство девушек прошлого века. От радости она едва не бросилась ему на шею, и только природная стеснительность сдержала её порыв.
… Ночью он шептал ей непонятные слова на чужом языке.
И хотя Раиса не понимала ни единого слова, его гортанная речь втекала в её уши, в её сердце, и ей казалось, что она пьёт сладкий густой сироп из шиповника.
Губы Артура оставляли на губах Раисы опьяняющий привкус диких роз.
– Я так люблю тебя, – выдыхала она, – так люблю.
Прошло время, и Раиса призналась возлюбленному, что она беременна.
Артур не скрывал своей радости. На следующий день они пошли в загс и подали заявление.
Раисе казалось, что живёт она не в убогом домишке на дне затхлой ямы, а в раю.
Артур окончательно переселился к ней.
Он перекрыл крышу, починил крыльцо. Начал ставить сарай.
И тут пришла телеграмма из Спитака, – приезжай срочно. Больна мать.
Армен взял две недели за свой счёт. Он хотел, чтобы Раиса поехала с ним.
Но она почему-то испугалась встречи с его родными и сказала, что лучше, чтобы он отвёз её на родину после свадьбы. Артур спорить не стал, понимая сердцем её страхи и опасения и не желая травмировать беременную подругу и ребёнка.
И он уехал один. Прощаясь, Артур долго обнимал Раису на перроне, смотрел без отрыва в глаза, точно пытался запомнить навек. Он запрыгнул в вагон в последний миг, ослепительно улыбнувшись разъярённой проводнице.
И последние слова его были, – береги сына!
Раиса хотела спросить, – а если родится дочь?
Но Артур уже был далеко и ничего не мог услышать.
Раиса вернулась домой. В ней зародилось какое-то смутное ощущение тревоги. Ночью она ворочалась с боку на бок и была не в силах уснуть.
Утром вставала вся разбитая. Но, превозмогая себя, отправлялась на работу. Еле– еле дожидалась вечера.
Ей хотелось лечь в постель, накрыться с головой одеялом и лежать, не шевелясь до приезда Артура.
Ночь снова оказалась бессонной. Так прошла неделя.
Беспокойство продолжало разъедать её душу, несмотря на то, что Артур прислал ей телеграмму, в которой сообщал, что доехал хорошо, и что болезнь матери была не такой серьёзной, как показалось вначале докторам. Обещал скоро вернуться.
Раиса по-прежнему не находила себе места. Ей пришло в голову, что Артур уехал навсегда и никогда не собирался на ней жениться. Она гнала от себя прочь эти мысли, но они не покидали её и зло кружили вокруг. От Артура пришло уже два письма, в которых он писал, что очень скучает и постоянно думает о ней и о ребёнке.
Прошло ещё четыре дня. Раисе наконец-то удалось заснуть.
Ей снилось, что она бежит по улицам чужого города. Вокруг стоит невообразимый грохот. Солнечный свет закрыт толстой завесой пыли.
Она ищет Артура и нигде не находит его. Слёзы грязными ручьями текут по её лицу. Щиплет глаза.
_ Артур! Артур!– зовёт она. А вокруг уже совсем ничего не видно. И, вдруг, она слышит его голос, – Рая! Рая! Мне плохо, очень плохо. Но я жив. Я вернусь. Дождись меня, Рая!
Раиса вскочила с постели и открыла глаза. Грохот не прекращался. И только спустя минуту, она поняла, что кто-то стучит в её дверь.
– Рая, открой! – услышала она голос своей соседки.
Девушка опустила на пол босые ноги и распахнула дверь. Яркий солнечный свет ударил ей в лицо.
– Ты, что спишь до сих пор?! – всплеснула руками соседка, – у тебя приёмник работает?!
– Не знаю… – ответила Раиса.
– Да, ты что?! Не знаешь ещё?!
– Что не знаю?
– Землетрясение ведь! – воскликнула соседка.
– Где землетрясение? – Раиса встревожено оглянулась.
– Как где, в Армении! По радио без конца передают. Твой-то не вернулся?
Раиса покачала головой и только тут до неё дошли слова соседки.
Девушка хватала ртом воздух, хотела что-то спросить, но мир вокруг закачался и исчез. Очнулась Раиса в больнице.
Домой она вернулась через месяц.
На работе её надоумили, что надо послать запрос. Может быть, её жених жив. Ответ пришёл нескоро. Из него можно было понять, что Артура нет ни среди живых, ни среди мёртвых. Раиса была в отчаянии.
В положенный срок у неё родился ребёнок. Как и хотел Артур, это был мальчик. Раисе казалось, что сын поможет ей выстоять.
Но, увы! Вместо того, чтобы полюбить ребёнка, она его возненавидела. И день, и ночь малыш напоминал ей об её утрате.
Маленький Артур не понимал, но чувствовал, что мать его не любит. Он часто плакал. Рос слабеньким и нервным.
Однажды Раиса собрала вещи в сумку, взяла сына и отправилась к тётке в деревню.
Всю дорогу маленький Артур тихонько хныкал, но Раиса не обращала ни малейшего внимания на слёзы сына.
За окном автобуса оставались клочья грязного снега.
Под колёсами фырчала вода. Наконец закончился пригород и по обе стороны шоссе потянулись ещё не проснувшиеся поля.
На душе Раисы было абсолютно пусто, как в доме, из которого покинувшие его хозяева вывезли все вещи, но забыли закрыть окна и двери, и теперь на холодной пустой территории гулял сквозняк.
.. Тётка обрадовалась приезду Раисы. Едва увидев её в дверях, она бросилась навстречу племяннице, обняла её и поцеловала.
– Раечка! Как хорошо, что ты приехала, – воскликнула пожилая женщина, – с сыночком. Какой он у тебя хорошенький!
– Устал с дороги? – спросила она мальчика, – ишь, глазки-то припухли.
– Притомился он у тебя, видать, – обернулась тётка к Раисе, – ну, вы тут располагайтесь, а я сейчас на стол соберу.
Через полчаса они втроём сидели за большим столом, и пили молоко со свежим хлебом. Здесь же была сметана, сваренные вкрутую яйца.
– Пей молочко, пей, – ободряюще улыбалась тётка маленькому Артуру и гладила его мягкие чёрные волосы.
Мальчик не сводил широко раскрытых завороженных глаз с женщины, от которой исходило волнующее тепло и доброта, которых так не хватало малышу. Время от времени он оглядывался на мать, но та не обращала на него ни какого внимания.
– Ты надолго ко мне? – спросила Раису тётка.
– Как не надоем, – ответила та, кисло улыбнувшись.
– А по мне, оставайся навсегда! – обрадовалась женщина, – тут и воздух свежий и продукты свои. Живи, места хватит! Дом-то у меня, видишь какой большой?! Пятистенок.
Тётка Раисы была давно на пенсии, но подрабатывала уборщицей в местной столовой.
Прошло несколько дней, и Раиса решила сходить убраться вместо тётки.
Та с благодарностью приняла её предложение, – и то, Рая, сходи, – кивнула она, – а то, что-то притомилась я. Накручусь за день по хозяйству, и ноги к вечеру опухают. Надо бы поменьше скотины держать, да уж я так привыкла, что иначе и не могу.
– Ничего, тётя, мне не трудно, – проговорила Раиса.
– Ну, и ладно, – кивнула тётка, – столовая у нас небольшая, – всего и убрать-то зал, кухню, да подсобку. Там у нас главным поваром Никифор. Он тебе всё и покажет. Никифор мужик, конечно дурной, да тебе ведь не детей с ним крестить, так, что будет бухтеть, внимания не обращай.
– Хорошо, тётя, – ответила Раиса и вышла из дома.
Весеннее солнце ещё обеими руками держалось за небосклон, но близость вечера чувствовалась по прохладе налетевшего с реки ветра и тугим завиткам тонкого льда время от времени встречавшегося на колдобинах сельской дороги.
Когда Раиса пришла в столовую, там уже никого не было, кроме непомерно толстого мужчины в грязном халате, который, наверное, когда-то был белым.
Хотя, глядя на него теперь, в его былую белизну поверить, было трудно.
Раиса догадалась, что это и был повар Никифор.
Мужчина не заметил её прихода, ибо был занят. Он хлопал скрученной газетой мух на пёстрых от грязи обеденных столах. Никифор внимательно наблюдал, как насекомое сучит в агонии лапками. Время от времени он брал одну из мух и обрывал ей крылья или добивал насекомое свирепым ударом так, что то, расплющившись, размазывалось по столу. После чего повар довольно улыбался.
Раиса застыла на месте, удивляясь не только занятию повара, но и тому, что в столовой даже в эту пору обитают мухи.
Тут Никифор заметил Раису. Он приподнял свой поварской колпак и почесал затылок.
– Ты кто? – спросил он.
– Рая. Я племянница тётки Анисьи. Она здесь убирается.
– А-а-а, – протянул повар, – чего тебе?
– Я пришла вместо тёти убираться.
– Валяй, – разрешил Никифор.
Раиса опасливо посмотрела на размазанных по столу мух. И почувствовала подступившее к самому горлу чувство омерзения.
Никифор заметил её взгляд и обнажил в хищной улыбке жёлтые гнилые зубы.
– Нравится? – спросил он.
Раиса покачала головой и невольно поёжилась.
– Городская что ли? – процедил он сквозь зубы.
Раиса кивнула.
– То-то, видно, неженка. А по мне это кайф! – произнёс он с вызовом.
– Где у вас ведро, тряпки? – спросила Раиса, стараясь не смотреть в лицо странного повара.
– Пошли, покажу, – он прошёл мимо Раисы и, задев её животом, устремился в кладовку.
Раиса, молча, последовала за ним.
Через минуту Никифор выкатил из тёмного угла ногой ведро, бросил пару тряпок и швырнул швабру, – получай инвентарь, – хмыкнул он и поглядел на девушку так, словно она была абсолютно голой.
Раиса почувствовала, как пунцовая краска стыда заливает её бледное лицо.
– Вот ты какая, – проговорил повар и зевнул во весь рот, – ладно, убирайся, я пойду.
Раиса убиралась долго и тщательно. Когда она, наконец, закончила, на улице было темно. Переодевшись и умывшись, девушка вышла из помещения столовой, заперев дверь, оставленным ей ключом. Ключ она положила под крыльцо, как и велел, уходя, повар.