Просыпаюсь, как от толчка, и вижу, что в номере как-то слишком светло – ранним утром так не бывает.
Что такое?
Нашариваю на тумбочке телефон. Без четверти девять!
Этим утром мы должны были начать ровно в восемь. Испуганно таращу глаза.
О господи, опоздала! Выскакиваю из постели и мчусь в душ.
Черт, черт, черт!
И одежду еще нужно гладить… полная катастрофа. Почему я такая расхлябанная?
Моюсь с рекордной скоростью, хватаю одежду и бегаю по номеру, лихорадочно натягивая то одно, то другое. Скачу туда-сюда, наспех рисуя лицо и одновременно ища туфли.
Посреди спальни на полу валяются трусы Тристана, я подхватываю их на бегу и сую в чемодан. Оглядываюсь в поисках ключа от номера. Да куда же он запропастился?
Впрочем, черт с ним, потом возьму другой у администратора. Хватаю сумочку и выбегаю за дверь.
Десять минут спустя влетаю в конференц-зал и вижу, что народ сидит и слушает какую-то женщину.
Вижу, как все головы одновременно поворачиваются ко мне, запыхавшейся и растрепанной.
– Здрасте, – выдыхаю я. – Вот прямо не знаю… у меня будильник не сработал. Простите, что опоздала.
Женщина-лектор указывает мне на свободное место:
– Все в порядке, дорогая. Пожалуйста, садитесь.
Пробираюсь между креслами и усаживаюсь в заднем ряду. Проклятье. Хочется провалиться сквозь землю. Никакого профессионализма!
Озираюсь по сторонам и вижу Тристана, который слушает лектора и кусает нижнюю губу, стараясь не улыбнуться. Он вообще на меня не смотрит. Совершенно хладнокровен, спокоен и собран, как обычно. Одетый в темно-серый костюм, он выглядит так, словно только что вышел с модельной фотосессии. Чисто выбритый, идеально держащий себя в руках. Его темные вьющиеся волосы уложены волосок к волоску.
Закусываю изнутри щеку, чтобы не лыбиться, как блаженная.
Я знаю, что там у него под костюмом, и это просто восхитительно.
В перерыве мы сидим в кафе и пьем кофе.
Тристан – как всегда, со своими тремя фанатками, а я разговариваю с Нельсоном и Питером, еще одним новым знакомым.
Тристан ни словом, ни жестом не дает понять, что помнит прошлую ночь, и я начинаю сомневаться, уж не приснилась ли она мне. Конечно, мы не одни, вокруг полно народу, но все же…
Ни взгляда в мою сторону.
– Итак, Тристан, – воркует Саба самым что ни на есть бархатным голосом, – как насчет сегодняшнего вечера? Ты все только обещаешь повеселиться с нами, девочками.
Тристан бросает виноватый взгляд в мою сторону:
– Нет. Не могу. Прошу прощения. Я занят.
Я попиваю кофе и пытаюсь угадать, как он будет выкручиваться. Забавно наблюдать за тем, как Тристан ищет выход из положения.
– Чем же? – хмурится Саба.
– Мне нужно закончить один проект с Клэр. Мы начали вчера вечером, и он нуждается в доработке.
Лица девиц разочарованно вытягиваются.
– Нет-нет, все в порядке, Тристан, – возражаю я. – Я сама закончила работу, после того как вы ушли.
Он ошеломленно моргает, потом прищуривается:
– Неужели?
– Угу, – изображая невинность, я прихлебываю кофе.
Он бросает на меня свирепый взгляд.
– Ага, наверное, потому и спала как младенец, – добавляю я. – Ведь доводить начатое до конца так приятно, правда?
– Я сделал бы это лучше, – ровным тоном возражает он.
– Ну, так не сделали же, – сладко улыбаюсь ему. – Я избавила вас от хлопот. Так что можете смело идти веселиться с девушками. Уверена, они доставят вам массу удовольствия.
– О да! – девицы хором хихикают, а он без всякого выражения смотрит на меня.
Раздается звонок, подавая сигнал к возвращению в зал, и все дружно тянутся к выходу, оставляя нас наедине.
– Значит, закончила работу, говоришь? – шепчет он.
Я небрежно пожимаю плечами:
– Не бросать же ее недоделанной.
Он встает с места и застегивает пиджак.
– Ну и хитрюга ты, Андерсон.
– Приятно поразвлечься сегодня с девицами, – шепотом язвлю я. – Хотя, честное слово, не представляю, как ты управишься с тремя сразу.
– Ты ведь доиграешься, черт возьми! – Он быстро шагает в сторону конференц-зала, явно раздраженный, и я улыбаюсь ему вслед.
Душа трепещет от восторга, словно игривая часть моей личности просыпается от глубокого сна.
Давно позабытая часть.
Тристан заставляет меня вспомнить, кем я была… до того как.
В ванной парно и жарко, и я сонно улыбаюсь, пристроив голову на бортик ванны. Еще только около десяти вечера, а меня уже так разморило, что я почти сплю.
Слышу щелчок дверного замка и настораживаюсь. Кого вдруг принесло?
Может быть, уборщица?
Дверь захлопывается.
– Кто там? – окликаю я.
– Привет, – говорит Тристан, входя в ванную. Снимает пиджак и бросает его на стоящий в углу стул.
– Ты что это делаешь? – оторопело спрашиваю я.
Он продолжает раздеваться.
– Как ты сюда попал? – начинаю я сердиться.
– С помощью ключа, как же еще, – хмыкает он, сбрасывая ботинки.
– А ключ где взял?
Он расстегивает брючную молнию.
– Я поступил так, как поступил бы любой уважающий себя мужчина, которого выгнали из постели посреди ночи. – Покончив с брюками, принимается за рубашку. – Взял твой.
– Ты спер мой ключ?! – ахаю я.
– Позаимствовал, – поправляет он. – И расслабься, мы ведь произвели обмен телесными жидкостями. Что твое – то мое. – Он стаскивает брюки и трусы. – Подвинься. А то я не помещусь.
– Тристан!
Он залезает в ванну, ставя ноги между моими, и опускается в воду. Она волной плещет через край.
– Слишком горячо, – он морщится и пускает холодную струйку.
– Даже не думай об этом, – лепечу я.
Он улыбается, сползает пониже и блаженно прикрывает глаза. Вода снова выплескивается на пол.
Я смотрю на него, не зная, что делать.
– Как прошло твое свидание? – интересуюсь.
– Это было не свидание.
– Ладно, твой… четверничок.
– А тебе бы хотелось, чтобы он состоялся? – бормочет он. – И был повод дразнить меня до скончания веков?
Волосы у него взъерошены, и мальчишеское очарование просто зашкаливает.
Неожиданно открывающиеся стороны его личности вызывают у меня улыбку. Я и не знала, что он может быть таким.
Тристан приоткрывает один глаз и смотрит на меня:
– Что-то не так?
– Вы действительно очень красивый мужчина, мистер Майлз.
Он довольно ухмыляется:
– Ты что, делаешь мне комплимент, Андерсон?
Я киваю – медленно, улыбаясь до ушей.
Он проводит ладонью по моей ноге.
– Ты действительно вчера ночью довела себя до оргазма?
– А если бы и так, не все ли тебе равно?
– Нет. Честно говоря – не все равно.
Я перехватываю его ступню, целую, потом укладываю в ложбинку между своими грудями.
– Нет, Тристан. Я этого не сделала.
Он смотрит на меня пристально, явно что-то обдумывая. Легонько массирует стопой мою грудь.
– Врешь небось?
– Зачем бы мне врать?
– Не знаю. – Он снова задумывается. – По сравнению с теми женщинами, к которым я привык, ты – совсем не такая, Клэр.
– В каком плане?
– Тебя ни капельки не задело то, что я сегодня мог развлекаться с тремя девушками сразу?
Я улыбаюсь. Если бы мы были не мы, я, несомненно, впала бы в бешенство. Но поскольку я знаю, что Тристан – это только для удовольствия и что между нами ничего такого быть не может, настроение у меня на диво добродушное.
– Нет. А что? – Приподнимаю над водой его левую ступню и целую ее тоже. – Надо было?
– Не знаю… – Похоже, он несколько растерян.
– Хочешь, чтобы я разыграла ревнивицу? – спрашиваю я.
Он криво улыбается:
– Может быть – чуть-чуть. От этого ведь никому не будет вреда, правда?
– Тристан, – трагическим шепотом говорю я, входя в роль.
– Что?
– Я думала, что между нами возникло что-то особенное. Как ты мог так поступить со мной?!
Он закусывает губу, стараясь не улыбнуться:
– О, похоже!
– После всего, что между нами было, я думала, что я – твоя единственная, – горестно шепчу я.
Его губы неудержимо разъезжаются в улыбке. Ему по вкусу эта игра.
Я перебираюсь на его сторону ванны и ложусь на него сверху. Попадаю в плен мощных рук – и сама беру в плен его губы.
– Мне даже нравится, когда ты ревнуешь, – шепчет он.
Я улыбаюсь ему в губы, дразняще ерзая вокруг его твердеющей эрекции.
– Ты успел побывать в аптеке?
Он хмыкает:
– Скупил все, что у них было!
Выступившая испарина покрывает его кожу, и он поднимает на меня темный, грешный взгляд.
Тристан.
Тристан гребаный Майлз.
Бог секса, которому нет равных.
Не уверена, что это тот же самый мужчина, с которым я спала прошлой ночью. Тот, который со мной сегодня, – просто рок-звезда постельных утех. Я потрясена и благоговею.
Мы трахаемся уже не один час. Точно животные, никак не можем насытиться. Кончаем, какое-то время разговариваем, а потом он целует меня, и все начинается заново.
Это какой-то супермарафон.
Мы оба мокрые от пота, и, клянусь, у меня никогда в жизни не было такого секса.
– Давай же, – шепчет он. Он хочет более сильных и тесных ощущений. Я зажмуриваюсь и напрягаю мышцы. Он придерживает меня за тазовые косточки и направляет, меняя позицию, чтобы член проникал именно так, как ему хочется.
Его толчки становятся сильнее… глубже.
– Да, – стонет он. – Черт, да! – и усиливает хватку.
Я прикрываю глаза, с губ срываются стоны. О-о… сколько раз может кончить за одну ночь женское тело? Безумие какое-то!
– Андерсон! – рычит он, когда мое внимание рассеивается. – Трахай меня!
– О-о, – выдыхаю я, глядя на роскошного мужчину, лежащего подо мной. Его волосы растрепались и в беспорядке падают на лоб, глаза темны от похоти, на лице торжество удовлетворения. Он в своей стихии.
Секс – его конек.
Не случайно я мысленно называла его Тристаном гребаным Майлзом. Было у меня этакое предчувствие.
Это было не просто ругательство – это было точное определение.
Он одним движением переворачивает меня на спину. Поднимает мои ноги, укладывает себе на плечи, наклоняется, и мы оказываемся лицом к лицу.
И замираем, глядя друг на друга.
Его тело плотно и глубоко вросло в мое, жгучее ощущение грубого обладания держит меня в плену.
Он мягко улыбается, и я вся трепещу.
Не смотри на меня так.
– Поцелуй меня, – говорит он на выдохе. – Мне нужно, чтобы ты меня поцеловала.
Я закрываю глаза, чтобы не видеть его, потому что – проклятье! Мы же не про это!
Мне необходима некоторая дистанция между нами – все это для меня слишком. Слишком страстно, слишком лично.
Слишком… интимно.
– Открой глаза, – приказывает он.
Через силу разлепляю веки.
– Поцелуй меня, – шепчет.
– Трис… – шепчу я, кажется, на грани безумия.
– Все хорошо, детка. – Он убирает волосы с моего лба. – Ты теперь моя.
Вглядываюсь в его глаза. Чувствую, как слабеет мое сопротивление. И, словно точно уловив момент, когда я сдаюсь, его губы берут штурмом мои.
Мы целуемся. Долго. Его язык движется у меня во рту отражением резких рывков его бедер.
С его губ начинают рваться стоны – долгие, удовлетворенные, звучные томные вздохи – и я роняю голову на подушку.
– Черт, Клэр… это так охренительно хорошо…
Мои губы приоткрываются, и я мощно содрогаюсь, ощущая, как оргазм грохочет во мне грузовым железнодорожным составом.
Его глаза закатываются так, что видна полоска белка, потом он выпрямляет руки, разводит шире ноги и вбивает себя в меня до отказа. Запрокидывает голову, и из его груди вырывается крик. Я чувствую красноречивое подрагивание его члена, и он снова кончает.
Я отворачиваюсь в сторону в жалкой попытке бегства. Проклятье, он пробрался мне под кожу, пролез в сердце, и мне необходимо изгнать его оттуда.
– Эй, – зовет он.
Я лежу, отвернувшись, тяжело дыша. Подкатывают слезы.
Я потрясена до мозга костей.
– Андерсон.
Через силу смотрю на него. Мне нравится, когда он называет меня так – игриво и беспечно… а не серьезно и эмоционально, под стать моим чувствам. Его глаза пару мгновений удерживают мой взгляд, и, словно прочтя мои мысли и точно зная, что мне нужно в этот момент, он говорит:
– Для старой наседки ты классно трахаешься.
Вот уж чего я точно не ждала. Я хмыкаю, потом улыбаюсь, потом меня неудержимо разбирает смех. О господи! Этот мужчина меня убивает. Глядя в потолок, захожусь хохотом.
– Только ты мог такое ляпнуть!
Не в силах больше удерживать себя на весу, он падает на меня и тоже хохочет.
Покидает мое тело, снова целует, потом вскакивает и идет в ванную.
Все мое существо продолжает пульсировать от пережитой встряски, и ощущение по-прежнему такое, будто я зависла на краю безумия. Я лежу в темноте, никак не могу отдышаться, и во мне бушует ураган эмоций. Я удовлетворена, вся такая сытая и сонная, но где-то в потаенном уголке сознания засела колкая иголка страха. Я торопливо отталкиваю ее прочь.
Тристан появляется из кухонного уголка – есть такой в моем номере – и протягивает мне стакан с водой:
– Вот, держи.
Я привстаю, опираясь на локоть, и принимаю его с благодарностью:
– Спасибо.
– Ну, вот ты и охрипла оттого, что всю ночь стонала: «Тристан!» – Он небрежно пожимает плечами: – Это самое малое, что я мог сделать.
Смеюсь в ответ:
– Гордишься собой?
Он упирает руки в бока и выпячивает грудь. В эту минуту, разнеженный, он совершенно естествен – и настолько же красив.
– Честно? У меня будто крылья выросли.
Я улыбаюсь ему и похлопываю по кровати рядом с собой. Этот мужчина такой внезапный – словно в нем уживаются два разных человека. Внешне, всему миру напоказ, он жесткий, но стоит ему раздеться передо мной, как открывается совсем другая его сторона. Этот Тристан куда привлекательнее, и я задумываюсь, многим ли случается видеть эту сторону его личности.
– Вот и гордись на здоровье: ты произвел на меня глубокое впечатление.
Он забирается в постель, ложится рядом, сграбастывает меня в охапку, и я пристраиваю голову ему на грудь.
– И вот что, пока ты не надумала выгнать меня через два часа, – предупреждает он. – Утро у меня свободное, так что я останусь в этой постели, пока все не свалят на конференцию, а потом уйду, – и целует меня в макушку.
– Но, если ты останешься, – шепчу я, – я же не смогу притащить в номер другого своего любовника, чтобы быстренько перепихнуться до завтрака!
Он опускает руку и с вывертом щиплет меня за сосок.
– Заткнись, иначе я затрахаю тебя до комы!
Я заливаюсь смехом и ерзаю, пытаясь вывернуться из его хватки.
– Ты и так уже это сделал!
– Ничего, могу повторить.
Группа смеется над словами лектора, который расхаживает по залу.
Сейчас три часа дня, и хоть мне и неохота это признавать, но Марли была права: конференция оказалась именно тем, что мне было нужно. Я чувствую себя посвежевшей и заряженной энергией – и, конечно же, по большей части обязана этим своему ночному компаньону. Но в любом случае это сработало.
Я достигла того, что стремилась обрести, – чистого и незамутненного разума. Готовности собраться и совладать со следующим полугодием. И даже мелькает мысль заранее записаться на следующую конференцию, которая состоится через год, чтобы еще и скидку получить.
– Привет всем, – доносится голос Тристана от входной двери. Мы разом поворачиваемся к нему.
На нем светло-голубой костюм, белая рубашка с галстуком в полоску, дорогие коричневые ботинки. Волосы, как всегда, идеально уложены.
Меня так и тянет улыбнуться, но я сохраняю невозмутимую мину.
– Мистер Майлз, – приветственно наклоняет голову лектор.
– Извините за вторжение – я просто зашел попрощаться, – говорит Тристан, обращаясь к группе.
И действительно: возле двери я вижу черный кожаный чемодан и портплед.
Как?!
Он уезжает?
Тристан выходит на середину зала.
– У меня неожиданно наметилась встреча в Париже, на которой я обязан быть, так что мы с вами больше не увидимся. Через пару часов у меня самолет. Я сейчас еду в аэропорт, – улыбается он, обводя взглядом всех присутствующих.
Что?!
– Поздравляю вас всех с тем, чего вы достигли за эту неделю, – продолжает он. – Вы должны гордиться собой за решение посетить эту конференцию. Успех не сваливается с неба; успех – это психологическая установка, образ мыслей. И я призываю вас применять на практике то, чему вы научились, а также позволять себе радоваться тем маленьким победам, которые вы будете одерживать на своем пути. – Он сует руки в карманы, меря шагами сцену. – У вас есть только одна жизнь. Так что нужно хвататься за нее обеими руками.
Его взгляд путешествует по залу, и я жду, пока очередь дойдет до меня.
Посмотри на меня.
– Аплодисменты Тристану Майлзу, – говорит лектор. – Он очень занятой человек, и то, что он пожертвовал ради нас целой неделей своего времени, – редкость, почти неслыханная в корпоративном мире. Благодарим вас, мистер Майлз!
Все хлопают, и Тристан скромно кланяется. Мое сердце начинает метаться, захлестнутое паникой. Он уезжает.
Посмотри на меня.
Он поднимает руки над головой, аплодируя вместе со всеми, потом разворачивается, подходит к двери и подхватывает чемодан. Еще один, последний раз махнув на прощание, выходит не оглядываясь. Я упираюсь взглядом в дверь, за которой он только что исчез. Что, и даже до свидания не скажет?
Опускаю голову.
Вот блядство!
Конечно, от него только этого и следовало ожидать. Я с самого начала поняла, что он – холодный, бездушный мерзавец, и все же как-то убедила себя, что ошиблась.
Похоже, ошибки все-таки не было.
– Давайте обсудим теорию, предложенную этим утром, – продолжает тем временем лектор.
Мне хочется выбежать из зала и выбранить Тристана за бесчувственность.
Но я не стану. Чувство собственного достоинства этого не позволит.
Мне просто напомнили, кто такой Тристан на самом деле и почему я держала его на расстоянии вытянутой руки. И это было как пощечина. Я же все о нем знала! Я всю дорогу знала, что он – бессердечный бабник, но по какой-то причине мое сознание никак не могло соотнести это определение с тем мужчиной, с которым я спала.
И это ничуть не облегчает моих мучений при мысли о вчерашней ночи.
Поворачиваю голову к окну и смотрю на деревья, которые треплет ветер.
Я чувствую себя… шлюхой, причем дешевой.
В номер я возвращаюсь уже после десяти вечера. Еле ковыляю по коридору. Ноги гудят, и все мои мечты – только о долгом горячем душе. После дневных мероприятий мы пошли в бар на аперитив, который плавно перетек в ужин. Остальные еще продолжают веселиться, а у меня просто нет настроения.
Добро пожаловать в мир секса без обязательств, Клэр, где единственное правило – отсутствие всяких правил. Вставляю ключ, вхожу в номер и останавливаюсь как громом пораженная. На столе стоит огромный букет красных роз. К красной ленточке аккуратно приколота маленькая белая открытка.
Андерсон
– читаю я, и мое сердце пускается вскачь: это от него!
Взволнованно раскрываю открытку.
У нас есть незавершенное дело.
Приезжай в Париж на выходные.
Целую, обнимаю.
– Что?! – шепотом выдыхаю я.
Плюхаюсь на кровать, не отрывая взгляда от зажатой в пальцах открытки.
Вот уж не ожидала. Какой сюрприз – после того как я весь день мысленно метала в него кинжалы. Перечитываю текст, обдумывая предложение.
Не могу я ехать в этот гребаный Париж. Я должна лететь домой, к детям.
Мысленно представляю, как провожу три дня в городе, в котором всю жизнь мечтала побывать… с ним вдвоем… Это могло бы быть так классно.
Проклятье… хочу поехать!
Нет, не могу. Прекрати, Клэр, не строй воздушных замков.
Длинно вздыхаю и завариваю себе чай.
Коротко пиликает телефон: пришло сообщение. От Тристана.
Ты уже в номере?
С нежностью улыбаюсь и кладу телефон на кофейный столик. Он ждет, что я позвоню и поблагодарю его. Поднимаюсь, подхожу к букету, рассматриваю цветы. Касаюсь лепестков – массивные головки, яркий аромат. Французские розы. Вдыхаю их чудесный запах.
Так неожиданно.
Хорошо отыграно, мистер Майлз. Просто блестяще.
Решаю проверить, как там дети, и звоню матери.
– Привет, милая, – отвечает она. Слышу улыбку в ее голосе.
– Привет, мам. Как вы там поживаете?
– О, мы отлично проводим время. А ты как?
– Хорошо. – Я принимаюсь расхаживать по комнате. Меня переполняет нервная энергия. – Дети дома?
– Нет, все на своих тренировках. Ведут себя как ангелочки.
– Слушай, мам… – прикрываю глаза. Какого черта я творю?! – Мне тут предложили продлить конференцию на эти выходные, в Париже. – Запускаю руку в волосы и тут же добавляю: – Но я вряд ли поеду.
– Почему это?
– Ты и так много для меня сделала.
– О нет! Поезжай, золотко. Мы с мальчиками живем душа в душу. Мне без разницы, когда ты вернешься домой.
– Правда? – спрашиваю я.
– Да, я рада, что могу вволю пообщаться с внуками. Спусти пар и повеселись, Клэр. Кто этого заслуживает, если не ты!
– Но как же Патрик? Он будет волноваться…
– Он в порядке и всем доволен, Клэр, и, как ни жаль мне тебя огорчать, ни чуточки по тебе не скучает.
Я улыбаюсь, чувствуя, как в груди расцветает надежда.
– Ты уверена?
– На все сто.
– Ой… – Я умолкаю, и мысли мои разбегаются во все стороны сразу. – Тогда я еще подумаю. Дам тебе знать завтра, хорошо?
– Конечно. Наверное, у вас там уже поздний вечер. Выспись и позвони мне завтра. Но я тебе вот что скажу: соглашайся. Париж прекрасен, а ты там никогда не была.
– Может быть, – пожимаю плечами, забыв, что мама меня не видит.
В каком-то тумане иду и включаю горячую воду. Чтобы обдумать это, мне необходимо полежать в ванне.
Час спустя приподнимаюсь и снова открываю кран. Я наполняю ванну, а когда она остывает, немного спускаю воду и повторяю все заново. Мои мысли пролетают по миллиону миль в минуту.
Тристан – бездушный мерзавец, который уехал, даже не попрощавшись со мной.
Но, с другой стороны… он прислал мне розы.
Но мне не нужны никакие розы, потому что у нас не те отношения… Но, может быть, это он просто из вежливости, потому что не смог нормально попрощаться?
Он мерзавец… но при этом милый. Или, может быть, это была просто маска, а я купилась на нее с потрохами, заглотив наживку вместе с леской и поплавком.
О боже, совершенно не понимаю, что мне делать.
Если поеду в Париж, мне гарантированы смех и наслаждение.
Если не поеду, не будет риска слишком сильно к нему привязаться.
Он бабник. У него любовниц, наверное, с десяток. Он не тот человек, к которому можно привязаться.
Но он такой классный.
В эти две ночи мы столько веселились, и это было так здорово, хоть я и понимала, что это ненадолго… но в тот момент было очень, очень здорово.
Никаких шансов на совместное будущее… Это я уже знаю. Мы с ним из разных миров.
Это вообще нормально – проводить выходные с мужчиной, зная об этом? На мгновение задумываюсь.
Душевной боли я уже хлебнула полной чашей. Может быть, пора забыть об осторожности. Может быть, пора уже просто… Нет, безопаснее будет не ехать. В смысле, ради чего вообще?
Зачем продлевать то, что изначально было задумано как одноразовый перепихон? Мы и так растянули его на две ночи. Вот и достаточно.
Звонит телефон, и на экране высвечивается имя Тристана. Ох, черт!
Зажмуриваюсь и говорю:
– Алло.
– Андерсон…
Я таю уже от одного звука его голоса.
– Что тебе от меня надо? – дразнюсь я.
Он хмыкает:
– Звоню, чтобы узнать, доставили ли тебе в номер мой подарок.
– А-а… – я коварно ухмыляюсь. – А я не знаю, я у Нельсона!
– Какого хрена? Не вздумай!
Он в каком-то шумном месте – то ли в баре, то ли еще где.
Я смеюсь.
– Розы чудесны.
– Ну и? – говорит он.
– Что – ну?
– Приезжай в Париж. Проведи со мной выходные.
Я молчу.
– Это один из моих любимых городов, – уговаривает он. – Я проведу для тебя экскурсию. Можем посмотреть достопримечательности.
– Мне послышалось или ты поехал туда работать?
– Я занят только завтра утром.
Слышу, как кубик льда позвякивает в его бокале.
– Ты где сейчас? – спрашиваю я.
– В баре отеля.
– Присматриваешь очередную жертву? – лукаво поддразниваю я.
– Ни у кого здесь нет того, что мне нужно.
Я прикусываю губу. Сладко поет – заслушаться можно.
– То, что мне нужно, есть у тебя, Клэр.
– Ты же не собираешься донимать меня сентиментальными ахами и охами, правда?
– Сентиментальный и слезливый – это не про меня, – фыркает он. – Похотливый и грязный – будет точнее.
От улыбки уже щеки болят.
– Не знаю, удастся ли мне поменять билеты…
– Я организую для тебя наш джет.
– У тебя есть свой самолет? – поражаюсь я.
– Он принадлежит компании.
Молчу. Думаю.
– Ну так что?
– Спасибо тебе за розы, – шепчу, пытаясь сменить тему.
– Не за что. Их как раз собирались выбросить со стола администратора, и я подумал: чего добру зря пропадать? А так хорошее дело сделал.
Я улыбаюсь, слушая его возмутительное вранье.
– Ну же, Андерсон, не заставляй меня умолять!
– Ладно.
– Ладно – и все?! Типа как «ладно, помою посуду»? – фыркает он. – Хоть бы капельку энтузиазма проявила!
– Я страстно мечтаю провести этот уик-энд под вами, мистер Майлз!
Он хохочет.
– Умница! Позвоню тебе завтра, скажу, когда вылет.
– Хорошо.
– Ах да, и вот еще что, Клэр, – говорит он, словно спохватившись.
– Что?
– Сегодня непременно сделай упражнения Кегеля. Я хочу, чтобы в твоей славной киске было жарко и тесно.
Я взрываюсь хохотом.
– Фу, дурак какой!
– Сама такая.
– Пока, Тристан, – улыбаюсь я.
Связь отключается.
Бросаю телефон на стопку полотенец и прижимаю руки ко рту.
Мне следовало сказать «нет».
Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах.