The Miles club. Эллиот Майлз - читать онлайн

Глава 3

Сижу, сверля взглядом стену прямо перед собой. Вот дерьмо… Не смотреть на него, не смотреть на него, не смотреть на него.

– Я и не знал, что вы ходите в тренажерный зал на работе, – как ни в чем не бывало говорит Эллиот Майлз.

– Хожу, – выдавливаю я, неловко улыбаясь и продолжая пялиться в стену. Как вообще положено себя вести в саунах? В смысле, я уже пару раз здесь бывала, но ни разу мне не приходилось настолько концентрироваться, чтобы не смотреть на другого человека.

Воздух густ от пара, горяч, я отыскиваю взглядом сучок на двери и стараюсь не отводить от него взгляда. Присутствие Эллиота давит, занимает это небольшое пространство целиком; со своего места я почти что кожей ощущаю его наготу под этим клятым полотенчиком.

Смотри прямо вперед, напоминаю себе.

Не давай ему повода порадоваться тому, что ты пускаешь слюни на его мышцы. Проклятье, зачем они вообще у него есть?!

– Как прошел день? – светски осведомляется он.

– Нормально, спасибо, – улыбаюсь я. – А ваш?

– Только что стал намного лучше, благодарю.

Нервно дергаю уголком рта. Что это значит? Это значит, что его день стал лучше, когда он пришел сюда, а тут такая я? Рисую пальцем кружок на лавке рядом с собой, не зная, что сказать и куда девать глаза.

И что думать.

Моему сознанию хочется юркнуть куда-нибудь в темную норку и подглядывать оттуда на золотистые мышцы, которые так и дразнят меня, маяча на периферии зрения.

Но я не буду на них смотреть, я буду смотреть прямо вперед.

– А вы часто ходите в зал? – пытаюсь я заполнить бездонный вакуум неловкости между нами.

– Недостаточно часто, – отзывается он. – У меня дома свой тренажерный зал, и обычно я там бегаю по вечерам. Но сегодня вот задержался допоздна и, вернувшись домой, наверняка буду лениться. Поэтому полчаса побегал на дорожке здесь.

У меня перед глазами мелькает картинка: он бежит и пот стекает по его…

Вцепляюсь в лавку под собой так, будто она мое последнее спасение. Дурацкое «О!..» – единственное, что мне удается из себя выжать. Украдкой окидываю себя взглядом: черный топ бикини прикрывает все что надо.

По минимуму.

Что он должен обо мне думать?

– Вы всегда смотрите в стену, когда бываете в сауне? – продолжает меж тем светскую беседу Эллиот.

– Ну, это же кубическая деревянная коробка, – пожимаю я плечами. – Куда тут еще смотреть?

Эллиот тихо хмыкает, и я закусываю губу, скрывая смущенную улыбку. Он знает, что я изо всех сил стараюсь не смотреть на него.

– Ну, не знаю… может, на человека, с которым разговариваете? – предполагает он.

Я с усилием перевожу взгляд на него.

– Так-то лучше. – Он смотрит мне прямо в глаза, потом по его лицу медленно расползается лукавая сексуальная улыбка.

Я чувствую эту улыбку самым центром своего живота, и тут же вокруг нее начинают порхать бабочки.

Да что за чертовщина здесь происходит?! Богом клянусь, Эллиот Майлз стал другим, но я не могу понять почему.

Если бы я знала его не так хорошо, то даже сказала бы, что он очень дружелюбен, пожалуй, даже немножко заигрывает. А так возникает ощущение, будто я прослушала часть разговора, но никак не пойму, какую именно.

– Почему вам хочется, чтобы я на вас смотрела, Эллиот? – спрашиваю я, старательно глядя ему в лицо.

Давненько я не брала в руки шашек – в смысле давненько у меня не было секса. И пусть я ни за что в этом не признаюсь, но после того, как я на прошлой неделе увидела Эллиота Майлза в черном смокинге, он не раз пробегал голым через мои фантазии.

Не могу удержаться, и мой взгляд скользит вниз. Все как я и предполагала: мощная широкая грудь с россыпью темных волос, рельефные плечи и кубики пресса, – кажется, штук пятьдесят. На коже – загар красивого, словно мерцающего цвета. И чертово полотенчико на его фоне кажется белоснежным.

Проходит несколько минут, мы сидим молча. В то время как он, похоже, совершенно доволен ситуацией, мне хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила меня, позволив умереть. Если я сейчас встану, то мое тело будет перед ним как на ладони.

Со всеми неровностями и всем прочим.

В смысле, полотенце-то у меня есть, но оно же, блин, крохотное! И черт же меня дернул сэкономить пространство в спортивной сумке!

Эллиот отклоняется назад и прислоняется спиной к стене, мышцы его живота сокращаются, на них играет свет.

Не смотри ниже, делай что хочешь, только, едрить твою за ногу, не смотри туда.

Нет, ну что за попадалово? Я прихожу сюда, чтобы расслабиться, а вместо этого получаю всесторонний обзор сексуального тела моего засранца-шефа!

– Вы давно знаете Дэниела? – спрашивает он.

Вот интересно, он даже имя запомнил.

– Не очень. А почему вы спрашиваете?

Глаза Эллиота косятся на меня, и он легонько пожимает плечами.

– Да так. Вы говорили, что вы просто друзья…

Я перебиваю его:

– Мы просто друзья.

Он поднимает бровь.

– Он вас постоянно трогает.

– Что? Нет же! Это просто его особенность. Он очень привязчивый…

– Я заметил, – сухо роняет он.

Смотрю на него во все глаза. Мой мозг дает сбой.

– И как же вы это заметили? – спрашиваю. – А главное, почему это для вас важно?

– Совсем не важно, – слишком быстро отвечает он. – Просто наблюдение.

Все страньше и страньше, сказала бы Алиса.

Не будь я с ним знакома столько лет, решила бы, что он ревнует. Но это же абсурд, полнейший, и мы оба знаем, что этого быть никак не может.

Смотрю на Эллиота, силясь разгадать эту загадку.

– В чем ваша проблема? – спрашиваю в лоб.

– Никаких проблем, – резко отвечает он. Быстро встает, и мне впервые представляется возможность полностью рассмотреть его. Сложен как Адонис.

Иисусе…

Эллиот Майлз может быть кем угодно и каким угодно, но я могу с уверенностью поручиться за то, что в полотенчике он смотрится очень и очень неплохо.

Не то чтобы мне было до этого дело, конечно!

– В общем, я тут думал о тебе, – говорит Дэниел, когда мы с ним идем под ручку по улице, чтобы забрать из тайского ресторана ужин навынос.

– А что со мной такое? – спрашиваю.

– Ты только не обижайся…

Раздраженно фыркаю:

– Когда кто-то говорит «только не обижайся», это означает, что он хочет сказать что-то обидное.

Дэниел улыбается, разглядывая меня.

– Какой ты была до того, как погибли твои родители?

– Что ты имеешь в виду?

– Какой ты была? Ты иначе одевалась? У тебя были хобби, ты была общительной?

Опускаю голову. Никто еще не задавал мне этот вопрос.

– Наверное, я была… – Мой голос прерывается. – Да не знаю я!

– Ты прилагала усилия к тому, чтобы каждый день выглядеть красиво?

Задумываюсь. Вспоминаю. Киваю.

– Пожалуй, да.

– Ты была постоянно сосредоточена на работе?

Печально качаю головой.

– Отнюдь нет.

– У тебя был парень?

– Был, но мы расстались вскоре после их гибели.

– И с тех пор у тебя не было длительных отношений?

В ответ только пожимаю плечами.

– Детка. – Он наклоняется и целует меня в плечо. – Я тут никак понять не мог, почему такая красивая девчонка, как ты… ведет себя так, как ты.

Я вопросительно поднимаю на него глаза.

– Ты прячешься за своим горем, не так ли? – полуутвердительно говорит Дэниел.

Глаза застилают слезы, и я снова опускаю голову. Слышать, как другой человек говорит это вслух…

С того самого дня я перестала быть прежней, и сама это знаю.

Я тоскую по родителям, тоскую по их безусловной любви. И пусть их гибель никак не связана со мной, но почему они бросили меня здесь совершенно одну?!

В горле растет ком.

Я сердито смахиваю одинокую слезинку, скатившуюся по щеке.

– Прекрати, я не хочу об этом говорить!

Дэниел снова целует меня в плечо.

– Ладно. Не хочешь – не будем… Надо было купить спринг-роллов, я просто помираю с голоду, – говорит он, меняя тему. Легонько сжимает мой локоть.

Растягиваю губы в унылой улыбке и впервые за долгое время чувствую, что другой человек меня понимает.

Кручу кольцо на пальце, глядя в пустоту; еду в поезде, возвращаясь домой с работы, и пытаюсь анализировать последние несколько дней. У меня полно дел и хлопот, но, жизнью своей клянусь, не могу перестать думать о том, что сказал Дэниел, что я прячусь за своим горем.

Я так вкалываю на работе именно потому, что альтернатива – развалиться на части и потерять работу?

Если я не буду выглядеть красиво, никто не будет обращать на меня внимание… и мое сердце больше никогда не будет разбито.

Мой разум – спутанный клубок растерянности и противоречий, и при этом я никак не могу выбросить из головы явление Эллиота Майлза в треклятом полотенчике.

Я думаю об этих мышцах, просыпаясь, я думаю о них, пока еду на работу, я думаю о них, когда ложусь спать. В ду´ше, в тренажерке, одна в постели – короче, где угодно я думаю о них. И, поверьте, за те вещи, которые я при этом воображаю, мне уготована прямая дорожка в преисподнюю. Достаточно сказать, что в моих грезах Эллиот Майлз проводит массу времени, умостив голову между моих ног, и, святые угодники, какой же у него сильный язык! Я почти наяву вижу, как сок моего возбуждения поблескивает на его губах, когда он поднимает голову и смотрит на меня, почти чувствую, как его щетина обжигает нежную кожу на внутренней стороне моих бедер.

Я все время фантазирую о том, как он вызывает меня в свой кабинет и, перегнув через стол, имеет меня по-всякому, и это горячо, жестко и потно.

И это длится, и длится, и длится…

Боже… да что творится со мной в последнее время?!

А хуже всего то, что он мне даже не нравится. Более того, еще неделю назад я сказала бы, что презираю его.

Но что-то во мне меняется прямо сейчас, и я не знаю, что это за перемены или как их объяснить.

У моих гормонов случилось нечто вроде истерики, и я превратилась в одну из тех озабоченных личностей, которые постоянно думают о сексе.

То белое полотенчико – охренительная подстава!

Поезд подходит к моей остановке, я встаю и, поймав свое отражение в стеклянной двери, ощущаю разочарование от того, что вижу. Я выгляжу далеко не элегантно, совсем не так, как выглядела неделю назад на том светском вечере.

Может быть, просто время пришло…

Улыбаюсь, лежа в постели и читая письмо. Потом отвечаю:

– Добрый вечер, – говорит Дэниел, сунув голову в приоткрытую дверь. Поднимаю взгляд от компьютера.

– Добрый.

– Ты что там делаешь? – спрашивает он.

– А… – беззаботно пожимаю плечами. – Дурака валяю в сети. А ты когда вернулся?

– Только что.

– Как день прошел?

Он прислоняется к дверному косяку.

– Ну, сегодня я делал стиль самой большой занозе в заднице, какую только видел в жизни.

– Да ну? – прыскаю в кулак. – И в чем это выражается?

– Она заявляет, что хочет совершенно новый лук, а потом плюется кипятком на все, что я рекомендую, и отказывается даже мерить!

Сочувственно улыбаюсь.

– Такое часто случается?

– Иногда бывает, – вздыхает он. – Обычно с людьми, которым никогда раньше не подбирали стиль. Некоторых пугают перемены.

– Я их понимаю.

– Это не про тебя, ты-то настоящая профессионалка. Вспомни-ка, во что ты была одета на прошлой неделе!

Я застенчиво улыбаюсь, и в голову приходит идея. Смотрю на свой одежный шкаф.

– Может быть… – На секунду замявшись, решаюсь: – Мне следовало бы попросить тебя помочь мне купить новую одежду…

– Так-так… та-ак! – подбадривает он.

– В смысле… – заламываю пальцы, стыдясь только что сказанных слов. – Я имею в виду…

– Ты не какая-то там пустышка, – понятливо кивает он.

– Именно.

– Но тебе просто нужна парочка классных нарядов.

– Да! – Я улыбаюсь, потом задумываюсь. – Вот что бы ты надел завтра на работу, если бы был мной?

Дэниел испытующе смотрит мне в глаза.

– …и если бы я хотел?.. – Он явно предлагает мне закончить эту фразу.

– Не знаю… – пожимаю плечами. – Красиво выглядеть.

– Чтобы произвести впечатление на некоего генерального директора?

– Нет! – фыркаю я. – Это никак не связано с Эллиотом Майлзом.

Дэниел подходит к моему встроенному шкафу и начинает перебирать вешалки.

– А надо бы, золотко мое. – Я слышу, как он чем-то там гремит. – А где же твои юбочки?

Сажусь в постели, нахмурив лоб.

– Что ты имеешь в виду?

– Где те юбки, в которых ты ходишь на работу?

– А… – Неожиданный вопрос. – Обычно я хожу в брюках.

Его голова выныривает из-за дверцы шкафа.

– Каждый день?!

Киваю.

– Ты, небось, и обувь на плоской подошве носишь, да? – спрашивает он с наигранным ужасом.

– Ну… не совсем на плоской, – пожимаю плечами.

Он закатывает глаза и вновь ныряет в шкаф.

– Ну, я просто не вижу смысла терпеть неудобство на работе, понимаешь? – говорю ему вслед.

– Нет, не понимаю! И что должно было бы доставлять тебе неудобство, так это затрапезный вид, Кейт! – раздраженно восклицает он.

Ну вот, началось!

Плечики с какой-то блузкой красиво вылетают из шкафа и приземляются на пол.

– Ты что там делаешь? – с подозрением спрашиваю я.

– Расчищаю этот дерьмовый шкаф!

– Сейчас?! Так ведь уже девять вечера!

– Ничего не могу здесь найти, – ворчит он, не слушая.

– Ты о чем говоришь, я не пойму?! Там все строго организовано по секциям, – огрызаюсь я.

– Здесь есть секция дерьма и есть еще секция дерьмового дерьма, – сварливо бормочет великий стилист; еще одни плечики, описав дугу, летят на пол. – А это еще что такое?..

Я в страхе слушаю, как он там гремит и брякает, вслед блузкам летят какие-то туфли и еще пара вешалок с одеждой.

– А блузки? Где блузки, которые ты носишь?!

– Да ради бога, ты что, ослеп, что ли?

Вылезаю из постели, подхожу к шкафу и указываю на секцию блузок.

– Вот же они!

Дэниел морщится, перебирая варианты.

– Вот это, что ли?

– Ага.

– Так, все! Срочно веду тебя шопиться!

– Я не могу позволить себе «Живанши», Дэниел, – вздыхаю я.

– Не обязательно тратить состояние, чтобы хорошо выглядеть, Кейт. – Он кривится, как будто я безмозглая дура, потом снимает с вешалки блузку, критически оглядывает ее и качает головой. – Из какой дыры ты это добыла?

– Из колледжа.

Он таращится на меня.

– Эта блузка у тебя с самого колледжа?!

Пожимаю плечами.

– Кажется, да.

– Бог ты мой! – Он продолжает рыться в шкафу и наконец вытаскивает длинное черное платье; оно приталенное, без рукавов и из натурального материала. Он прикладывает его к моему телу. – Ну, с этим я могу работать. – Он на секунду задумывается. – Кстати, у меня же в машине сумка с образцами, – кажется, там была какая-то блузка…

Дэниел вихрем вылетает из комнаты, я слышу, как он с дробным стуком каблуков ссыпается по ступеням, потом хлопает входная дверь. Считанные минуты спустя снова поднимается, прыгая через ступеньку. Тихонько улыбаюсь; это действительно его призвание, он это просто обожает.

Ворвавшись в мою комнату, он расстегивает сумку, вытаскивает оттуда черную блузку и улыбается.

– Вот!

Я непонимающе смотрю на блузку.

– Что «вот»?

– Наденешь поверх платья.

Я корчу гримасу.

– Зачем?

Он хватает меня за плечи и разворачивает лицом к постели.

– Просто доверься мне, я знаю, как надо!

Рассматриваю себя в зеркале лифта. Непривычный образ. На мне длинная черная прямая юбка, она же по совместительству платье. Поверх него надета черная приталенная блузка на пуговицах, пара верхних расстегнуты. Пояс из лакированной кожи стратегически размещен так, чтобы подчеркнуть мою талию, а черные туфли на высоком каблуке я надевала на свадьбу своей кузины Мэри.

Мои светлые волосы распущены и уложены, на лице макияж – не так много, но больше обычного. Я так тщательно не наряжаюсь даже на выход, не то что на работу.

И не знаю, почему сейчас решила это сделать… но я должна…

Прерывисто выдыхаю, нервы пляшут джигу.

Этим утром у меня встреча с Эллиотом, и как раз сейчас я направляюсь в его кабинет. Снова бросаю взгляд на свое отражение и даже отшатываюсь. Фу, глупость какая, какого черта я творю?! Нажимаю кнопку шестнадцатого этажа, мне нужно срочно выйти. Я не могу встречаться с ним в таком виде!

Он все поймет.

Лифт пролетает мимо шестнадцатого, и я зажмуриваюсь. Вот блин!

Двери расходятся в стороны уже на верхнем этаже, и я опускаю плечи, входя в зону приемной в черных тонах, с модной стеной из черной древесины. Огромные золотые буквы напоминают мне, где я нахожусь, как будто я могла это забыть.

Полы здесь из черного мрамора и, как и все на этом этаже, дороги даже на ощупь.

– Привет, Кэтрин! – улыбается Леони, смерив меня взглядом. – Ты сегодня чудесно выглядишь, дорогая!

– Спасибо! – улыбаюсь я, мечтая провалиться сквозь перекрытия. – У меня сегодня намечается кое-что… после работы.

Как будто оправдываюсь за свой внешний вид.

– Мне все очень нравится, носи такое каждый день!

Насильно растягиваю рот в улыбке. Кто-нибудь, прикончите меня немедленно.

– Проходи, он тебя ждет.

Дохожу до конца коридора и закрываю глаза. Боже, о чем только думал Дэниел, заставляя меня надеть это?! Это явный перебор. Тихо стучусь в дверь Эллиота.

– Входите, – отвечает его гулкий баритон.

Снова зажмуриваюсь, собираясь с силами, и толкаю дверь.

– Здравствуйте…

Эллиот рассеянно поднимает голову и тут же утыкается обратно в экран; потом, словно споткнувшись, его взгляд снова медленно поднимается, скользит по мне с головы до ног, потом возвращается обратно… Он выпрямляется, словно сделавший стойку пес, и, сжав в пальцах ручку, говорит:

– Здравствуйте, Кэтрин.

Сжимаю папку так, что она трещит.

– Здравствуйте, – повторяю, понимая, как глупо это выглядит.

– Прошу вас. – Он указывает на кресло у своего стола. – Входите, садитесь.

Пока я иду к указанному месту, его взгляд уже второй раз за сегодня путешествует от моих туфель к лицу, и он поудобнее устраивается в кресле, явно чем-то довольный.

Я поднимаю бровь.

– Что-то не так?

Тень улыбки скользит по его лицу.

– А что может быть не так?

– Почему вы так смотрите? – спрашиваю я.

– Я как раз собирался задать вам тот же вопрос.

– О… – окидываю себя беглым взглядом и чувствую себя прямо-таки обязанной оправдаться за выбор наряда. – Я просто…

– Чудесно выглядите, – перебивает он меня.

Молча смотрю на него, не зная, что сказать дальше. С трудом сглатываю пересохшим горлом.

– Ну… давайте з-займемся отчетом? – запинаясь, бормочу я.

– Да. – Он не торопится разрывать зрительный контакт. – Давайте займемся. – Он жестом приглашает меня сесть и снова разворачивает свое кресло к компьютеру. – Я хотел пройтись по паре пунктов. Не очень понимаю, как читать эти данные.

– Хорошо, – киваю я, утопая в мягком кресле.

Он поднимает глаза, прищуривается, словно обдумывая какую-то мысль.

– Новые духи.

– Что? – теряюсь я от неожиданности.

– У вас сегодня новые духи.

– Нет, неправда! – выпаливаю я. Ох, как же это трудно! Все эти попытки быть сексуальной – сущая катастрофа.

– Правда-правда. Я знаю ваш запах. – Он по-прежнему смотрит в глаза. – И… сегодня он другой.

Он знает мой запах… с какого перепугу он его знает?

Хмуро гляжу на него.

– Э-э… Не знаю, может быть, когда я пользовалась этими духами в прошлый раз, вас рядом не было.

– Какая жалость!

Совершенно растерявшись, опускаю голову. Он что, заигрывает со мной?!

Ничего не понимаю: все семь лет я знала этого мужчину, презирала его и, слава богу, обладала иммунитетом к его чарам. Я видела, как каждая женщина в офисе отчаянно пылала похотью к Эллиоту Майлзу, и никогда не понимала, чем он их так привлекает.

Жизнью клянусь, раньше я не понимала, что они в нем находили.

Сегодня – понимаю.

Раскрываю свою папку, чтобы отвлечься.

Сосредоточься.

– Итак… предполагаемый доход – в левой части диаграммы, – указываю на розовую линию пальцем, пытаясь вести себя как профессионал. – На этой строчке – реальный доход британского офиса, а вот эта линия – предполагаемые затраты на рекламу, хотя у нас есть не все данные по Франции…

Взглядываю на него, проверяя, слушает ли. Он сидит, откинувшись на спинку кресла, упираясь большим пальцем в подбородок, а указательным проводя по губам, словно в глубокой задумчивости.

– Что вы делаете? – спрашивает он вдруг.

– Я… – Интересно, о чем это он? – Я объясняю вам отчет о предполагаемых результатах. А разве не это…

– Я говорю не об этом, и вы это знаете.

– Что вы имеете в виду?

– Это ловушка?

– Прошу прощения… – недоуменно хмурюсь.

– Это ваш план?

– Я не понимаю…

Он встает и сует руки в карманы пиджака, злой, как шершень.

– Это хитрый план, не так ли?!

– Да что с вами такое? – растерянно мотаю головой.

– Вы действительно ненавидите меня настолько, чтобы пасть так низко?

– Да что вы такое несете вообще?! – взвиваюсь я.

Он кривится.

– Кончайте, Лэндон! Я не вчера родился. Теперь все встает на свои места.

– Что ж, – медленно говорю, глядя на него во все глаза. – Хорошо, что вы все поняли, потому что и мне тогда объясните. Я не понимаю, о чем вы говорите. Что не так с отчетом?

– Теперь я так отчетливо это вижу… – Он сокрушенно кивает, словно сделав неприятное открытие. – Разумеется, так и есть, – бормочет себе под нос.

– Мистер Майлз…

– Эллиот, – поправляет он меня. – И хватит уже, едрить-колотить, морочить мне голову!

Он берет со стола пульт и направляет его в угол под потолком; я поднимаю глаза и вижу, как гаснет зеленая лампочка. Он только что отключил камеры слежения.

– Значит, таков твой план? – скалится он.

– Да какой план-то?

– Возбудить своего глупого начальника так, чтобы он сорвался и начал к тебе приставать. Тогда ты подашь на него в суд за сексуальные домогательства на рабочем месте.

У меня просто отваливается челюсть.

– Что?!

– Ой, не надо вот этого вот! – Он с отвращением кривит губы. – Теперь все ясно как божий день: сексуальное платьице, появление на том светском вечере в образе ходячего, мать его, оргазма, а потом флирт и ночь с другим мужчиной. А сауна-то, сауна, ха! – Он эмоционально запрокидывает голову. – С сауной была отличная идея: какие у меня могут остаться шансы, после того как я увижу тебя, жаркую и потную, в бикини?!

Я смотрю на него, лишившись дара речи, и в мозгу у меня искрит и горит проводка.

Я его «возбуждаю».

– Так, давай-ка прекращай это дерьмо прямо сейчас! – рычит мой невменяемый шеф.

И тут я начинаю закипать.

– Включите снова камеру, запишите то, что я сейчас скажу, потому что я хочу, чтобы вы пересматривали это потом, когда будете сидеть в смирительной рубашке! – Я встаю с кресла, и мы оказываемся лицом к лицу. – К вашему сведению… мистер Майлз! – глумливо скалюсь на этих словах. – Я не так давно пережила травмирующий период и только-только начала вновь обретать себя! Моя новая одежда, друзья-мужчины и вечерние платья не имеют никакого отношения ни к вам, ни к вашему раздутому эго!

Он зло прищуривается, я отвечаю ему таким же злым взглядом.

– Возможно, для вас это станет неожиданностью, но я отношусь к вам ровно так же, как вы относитесь ко мне, – с презрением. Прошу прощения за то, что не стала вставать в очередь жаждущих пососать ваш член, как все остальные тупые бабы!

– Вы ничего обо мне не знаете! – рычит он.

– Я знаю, что я – не стерва! Зато вы – редкостный мудак… а я дура, которая на несколько мгновений забыла об этом!

Швыряю папку с отчетом на его стол.

– Что еще за травма случилась в вашей жизни? – гавкает он.

– Не ваше дело!

Разворачиваюсь и иду к двери.

– Кейт!

Оборачиваюсь, злая как черт, и наставляю на него палец.

– У вас нет права так меня называть!! – Моему рыку могла бы позавидовать пума. – Для вас я Кэтрин!

Чеканным шагом выхожу за дверь, не останавливаясь миную зону приемной, жму кнопку лифта и закусываю губу, чтобы позорно не разрыдаться.

Чувствую, как подступают гневные слезы.

Не плачь… не плачь… не смей, блин, позволять ему доводить тебя до слез!

Ловушка, видите ли!

Каков засранец!