Вспоминать жизнь ту, что была когда-то.
Вспоминать счастье то, что настигло внезапно.
Тот первый поцелуй под дождем или,
быть может, в старом сквере,
Те светлые улыбки тех, кто так в меня верил.
Просто хочу помнить все то, что я пережил.
Просто хочу знать, что были те, кем я дорожил.
Как вам перспектива на восемнадцатом году жизни потерять память? Не очень, правда? Хотя нет, неверная формулировка. Пожалуй, это самое ужасное, что только может произойти. Просто однажды ты открываешь глаза и не можешь понять, что ты вообще за существо такое. В пустой голове витает лишь имя и гребаная дата рождения. Ну спасибо, хоть это знаю. Сразу возникает вопрос. А что я делал все эти годы? Может, был убийцей? Вором? Или, наоборот, успешным человеком? Черт, а если где-то существует моя семья и они думают, что я давным-давно сдох, а на самом деле я живу в совершенно блевотном месте. Я молюсь каждый день, чтобы память вернулась:
ведь жить в неведении просто невозможно. Порой говорю себе, мол, какая разница, нужно смотреть в будущее и верить, что все будет хорошо. Но потом понимаю – я никогда не смогу жить спокойно. Так или иначе, вопросы постоянно терзают меня, а чувство, что в мире есть человек, которого я безумно люблю, и вовсе не хочет оставлять в покое.
Сейчас я смотрю в глаза крохотной девчушки и почему-то внутри все переворачивается. Ощущение, будто она что-то знает. Нечто очень важное для меня. За время моего нахождения здесь такое чувство уже возникало несколько раз. Например, помню, как увидел самолет в небе и впервые почувствовал это. Спустя некоторое время в Мирже мне встретилась белокурая девушка – и в тот момент сердце сжалось в груди. А сильнее всего сердце затрепетало, когда на мусорке я обнаружил старое пианино. Я всегда запоминаю, когда нечто подобное происходит, а затем пытаюсь сложить кусочки пазла воедино. Но пока на ум ничего не приходит. Быть может, у меня слишком мало деталей, чтобы собрать из них целую картину. В любом случае маленькая девочка занимает место на еще одном кусочке.
Она смотрела на меня такими удивленными глазами, что мне невольно стало не по себе. Узнала же во мне кого-то, это же успех! Наверное…
– Почему ты назвала меня Терри? – Я тоже пристально уставился на нее.
– Я… я… – Она запиналась, стараясь что-то сказать, внезапно встала и хотела уйти, но не тут-то было.
– Куда собралась?! Ответь мне сначала! Какой еще Терри?
Она продолжала испуганно таращиться на меня.
– Нет, я ошиблась. Просто глаза слиплись, и я обозналась.
– Эд, а что будем с бродягой делать? Его сожрут, если оставим здесь! – послышался голос Аиши.
Аиша… Девушка, которая спасла меня и помогает и по сей день. Девушка, которая меня ужасно бесит. Иногда мне хочется никогда больше не видеть ее. Она совершенно не в моем вкусе. Да, мордашка у нее достаточно милая. Влюбилась в меня еще тогда, когда обнаружила мое практически бездыханное тело в горе мусора. Удивительно, но, несмотря на мое омерзительное отношение к ней, Аиша продолжает меня любить. Какая-то до жути собачья преданность. Кстати, мне это выгодно. Она делает то, что я скажу. Такие люди всегда нужны.
– Ну и пусть жрут. Нам-то какое дело. – Я краем глаза глянул на нее, а потом снова посмотрел на мелкую.
– Не надо, чтобы жрали! – выкрикнул странный ребенок. – Пожалуйста, давайте его отнесем к маме домой. Она останется совсем одна, если он умрет.
– Стоп! Он твой родственник, что ли?
Она опустила голову и вздохнула.
– Папа.
Ну и ну! Вот так выражение отцовской теплоты и нежности!
– И он от большой любви тебя в бочку с мазутом башкой макал? – усмехнулся я.
Мелкая подняла на меня глазищи и злобно посмотрела. И я сразу понял, что сейчас шутить неуместно.
– Ладно. Отнесем. Аиша, давай тащи его. – Я кивнул на лежащего мужика.
Нужно было видеть выражение ее лица. Да, она высокая, но сплошные кости. Хотя, по-моему, в Мирже и не найдешь человека, который страдал бы от лишнего веса…
– Эдвард, как я, по-твоему, должна его тащить… – замямлила Аиша.
– Господи, это был сарказм! Успокойся.
Я подошел к бродяге, закинул его на спину и посмотрел на мелкую.
– Показывай дорогу, Однорукий Джо!
– Эдвард! Замолчи! – воскликнула Аиша, чем вызвала у меня смех.
Нет, ну что такого? Я не виноват, что у малышки одна рука. Это ведь, наоборот, прикольно. Зато не как все.
– Пойдемте, – тихо произнесла она и побрела вперед.
Мы шли молча около десяти минут, и в конечном итоге девочка привела нас в какое-то место, заставленное бочками. У стены сидела молодая женщина.
– Что?! Что случилось?! – завопила она и подбежала к своему мужику, которого я уже успел кинуть на землю.
– Ваш мужчина макал дочь в мазут. Уж простите, не мог наблюдать за таким зрелищем, поэтому пришлось слегка помять его череп. Извиняйте. Аиша, нам пора. – Я развернулся и пошел обратно.
– Стойте! – выкрикнула девчушка. – Я думала, что мама с папой скучали по мне. Думала, что они искали меня. – Она со слезами на глазах посмотрела на мать. – Мама, почему вы такие злые? Я же ваш ребенок…
Мать совершенно безразлично смотрела на девочку. В ее глазах не было теплоты, которая свойственна любящим родителям. Лишь холод и полнейшая отстраненность.
– Заканчивай свое нытье! – бросила она.
Девочка продолжала смотреть на нее, и одному Богу известно, что в этот момент чувствовал этот брошенный ребенок.
– Вы никогда не любили меня! Только и умеете ругать и обзывать. Если я вам не нужна, то и вы мне тоже! Я ухожу! – Она сделала пару шагов назад, будто бы надеясь, что мать остановит ее. В глазах читались остатки надежды.
– Вали куда хочешь! Все равно вернешься!
Сглотнув слезы, девчонка подтолкнула нас с Аишей, и мы быстрым шагом направились куда-то вперед.
– Джо, что происходит? Ты ведь не с нами жить собралась? – Я улыбнулся, увидев ее недовольную мордашку.
– Да не Джо я! Не называй меня так! Меня зовут Риана, – все еще всхлипывая, ответила она.
– Ладно. Риана так Риана! И все-таки ты ответишь на вопрос?
– Нет, жить с вами не собираюсь. Я ухожу в центр Алегрии.
А малая-то продвинутая! По слухам, в центре более благоприятно, чем здесь. Но все это время я был настолько увлечен попытками вспомнить прошлое, что даже не задумывался: а не пора ли выбираться из этой помойки?
– У тебя там есть знакомые? – продолжал я допрос.
– Есть, – тихо ответила она и прибавила шагу, чтобы обогнать меня и Аишу.