Военный переводчик Марат Сиразиев не любил тех, кому служил и кого обслуживал переводами со всех диалектов арабского на русский и французский. Элита, интеллектуал, барский сынок с младых ногтей, хотел работать в Париже, в крайнем случае в ООН или ЮНЕСКО, а вот поди ж ты, влип, женившись не на дочке нужного человека, которую ему сватали, а на яркой красавице Ларисе, троечнице с факультета славянских языков, родом из казачьей станицы на Кубани. На их московской свадьбе шумная казацкая родня, все эти тёти-дяди, братья-сёстры, сватьи и кумовья, в подпитии шумным хором затянувшие «Розпрягайтэ, хлопци, конэй!» – ввергли в шок истеблишмент дипкорпуса, коллег и сотоварищей отца и деда ослепшего от любви жениха.
А вот уж когда молодые поехали к её родне в станицу, было уже поздно пить боржоми. Лариса родила. И он оставил её «батька́м», чтобы помогли выходить якобы недоношенного семимесячного сына. Эти семь месяцев его и насторожили. Для недоношенного их младенец был слишком большим и здоровым. И сомнения в отцовстве изгрызли душу молодого дипломата. Дом в станице оказался приземистым и небольшим. Но рядом с ним уже поднялись под крышу стены нового дома, строящегося на валюту, заработанную Маратом в его первых заграничных командировках. По двору важно ходили гусак с гусынями да петух с хохлатками.
Посмотрел Марат на это хозяйство из окна своего «мерседеса», да и газанул до Краснодара и до Москвы без оглядки. Только его и видели. Видели-видели потом в парткоме, уже на излёте советской системы, где с него успели снять стружку за развод и в наказание отправили на службу в нищую арабскую страну, где жили не народы, а племена, тысячелетиями воюющие между собой. «Это же не люди, а зверьки! Они ничего не знают и не умеют – только убивать», – с тоской думал молодой военный специалист и блестящий переводчик, совершая намаз в полуразрушенной мечети на окраине пустыни. Хотя где у пустыни окраина, а где начало, один только Бог знает.
То, что он принял ислам, не знали даже родители. Не знали они и того, что он уже год как был в плену. Но не у этих полудиких племён, а в плену любви к дочери местного шейха. И пустыня его сердца заросла новыми цветами – в основном опийными маками. Вот и его самого словно опием опоили. После свадьбы шейх отправил их в Париж, где молодая жена должна была закончить магистратуру в Сорбонне и где её отец подарил молодым совсем небольшой дворец рядом с Булонским лесом.