Открывая ворота перед домом Ойо, Николсон задает вопрос, который заставляет меня забеспокоиться. И дело даже не столько в самом вопросе, сколько в ситуации – будто бы Николсон прочел мои мысли.
– Вы верите в существование зла?
– В каком смысле – моральном или сверхъестественном? В первом случае ответ – да, а во втором ничего не могу сказать, я такими категориями не оперирую.
Николсон указывает на застывшую лужицу черного воска около входа. Кроме того, на земле вокруг забора я замечаю тонкую белую линию какого-то порошка, возможно соли.
– А как насчет вот этого?
Я наклоняюсь взглянуть поближе. Черные свечи обычно используют для ритуалов темной магии, а вот соль служит для защиты от злых духов.
– Полагаю, некоторые относятся ко всему этому вполне серьезно.
– И что вы по этому поводу чувствуете? – раздается скрипучий голос.
Я оглядываюсь на стоящего позади меня мужчину. На вид ему лет пятьдесят, одет в хорошо сшитый темный костюм, в руках сигара.
– Доктор Крей, это Джо Галлард. Приехал из Вашингтона помочь нам.
– Я только наблюдаю, – говорит Галлард.
Ага, примерно как наши войска во Вьетнаме.
– И чем именно вы занимаетесь в бюро? – спрашиваю я.
– Время от времени помогаю с особо запутанными делами. Но в основном преподаю.
Он тушит сигару рядом с импровизированным алтарем. Николсон распахивает ворота.
– Сюда, джентльмены.
– И что же вы преподаете? – спрашиваю я, входя в старый питомник.
– В основном вопросы регламента и процедуры.
Ладно, скрытный засранец отвечает намеренно расплывчато. Можно его проигнорировать или принять вызов. Старый Я полез бы на рожон. Новый Я предпочитает использовать возможность понаблюдать. Я решаю не развивать тему.
Николсон ведет нас вокруг дома на задний двор. Все деревья выкорчеваны, а проходы между ямами выложены досками. Сейчас питомник похож на археологический раскоп древнего капища, где приносили человеческие жертвы, чем он, собственно, и являлся. Только вот использовали его совсем недавно.
– Когда я тут был в прошлый раз, везде росли кусты и деревья, – рассказываю я своим спутникам. – Заблудился даже, когда Ойо погнался за мной. Все кругом казалось намного больше.
– Останки были в земле, так же как в Лос-Анджелесе, – отвечает Николсон. – А когда начали копать, обнаружили еще более ранний слой. Учитывая, что творил Ойо, части тел были повсюду. – Он указывает на проволочное сито – криминалистам пришлось буквально просеивать каждую горсть земли.
Все фонари выключены, и мы рассматриваем двор лишь в свете луны. Несмотря на отсутствие деревьев, он ярко напоминает мне про ту ночь, когда я очутился здесь. А кинув взгляд в глубь двора, я не могу удержаться от непроизвольного вдоха – там стоит приземистый сарай, где Ойо убивал своих жертв.
– С вами все хорошо, доктор Крей? – спрашивает Галлард.
– Я в порядке, и можно просто – Тео, – я киваю на сарай. – Это место мне до сих пор снится в кошмарах.
– Могу представить. После всего, что вам довелось там увидеть!
– Аккуратнее, смотрите под ноги. – Николсон достает небольшой фонарик.
Мы проходим по дощатому настилу в центре раскопок. Помосты и лестницы в ямах под навесами выглядят так, будто их бросили в спешке. Скорее всего так и было. Дальний конец двора отгорожен полицейской лентой. Похоже, это и есть место преступления внутри другого места преступления. Николсон поднимает фонарь, чтобы было виднее, и подтверждает мою догадку:
– Вот здесь все произошло.
В этот момент я понимаю, что мы думаем о разных преступлениях. Ойо собирался убить очередного ребенка, когда я сорвал его планы, но Николсон говорит об убийстве криминалистов из ФБР. Я киваю.
– Новака нашли в яме вот тут, а Ши наверху, – продолжает Николсон.
– А где работал Маркус? – спрашиваю я.
– В той же яме. Они нашли фалангу пальца и искали остальные кости. В тот вечер их здесь было только трое. И дежурная полицейская машина снаружи.
– Кто последний их видел?
– Днем сюда заезжал инспектор, а дальше, не считая звонков и сообщений семьям, они общались только между собой, и до прихода следующей смены утром их никто не видел. К этому моменту Новак и Ши были мертвы уже несколько часов, – Николсон делает длинную паузу. – Ши истекла кровью, скорее всего, она умирала очень долго.
– А между ними и пропавшим криминалистом никакой вражды или чего-то в этом роде не было?
– В смысле, не Маркус ли убийца? – напрямик спрашивает Николсон. – Неизвестно. Именно поэтому мы его так усердно и ищем. Просто… – Он оглядывается на Галларда в нерешительности.
– Просто что? – подталкиваю я его.
– Ну, эта вся оккультная хрень.
– Свечи? Соль?
– Да, само это место. Я тут как-то оставался в ночную смену, и всегда мне было не по себе. Что-то с этим местом не так… – Николсон смотрит в землю. – Местные начали рассказывать о каком-то незнакомце в черном, который бродит на месте преступления. Некоторые… Некоторые говорят, что это Тоймен. Особенно после того, что случилось с телом.
– Что? – сердце дает сбой. – Что случилось с телом?
Николсон снова смотрит на Галларда, тот кивает, разрешая продолжать.
– Оно исчезло. В смысле, его пару дней не могли найти в морге. А потом оно обнаружилось. Оказалось, что проблема была чисто бюрократическая, путаница из-за его второго имени. В любом случае мы о произошедшем никуда не сообщали… – Он запинается.
– Дайте угадаю: именно в это время случились убийства?
– Именно, – отвечает Галлард. – Обычно тело кремируют через некоторое время после смерти, если не находятся родственники. Тело Ойо хранили, поскольку считалось, что на родине у него мог кто-то остаться.
– Ну, в одном я вас могу уверить – Ойо ваших криминалистов не убивал. Когда я его видел в последний раз, он сам был весьма мертв.
– Вы имеете в виду, когда убили его, – замечает Галлард.
– Да, – отвечаю я, но не пускаюсь в свой стандартный рассказ о том, что Ойо пытался убить меня первым.
– Это, прямо скажем, большое достижение – убить двоих самых успешных маньяков в истории. – В словах Галларда нет похвалы, только подозрение.
– Ну, будь правоохранительные органы порасторопнее, все могло быть иначе. Но вот так устроена жизнь.
– Два серийных убийцы, – не унимается Галлард. – Вы же ученый, скажите, какова вероятность такого стечения обстоятельств?
Мне уже задавали подобные вопросы.
– Стечения обстоятельств? Это не было случайностью, я искал и одного, и второго. Первого, потому что тот убил мою бывшую студентку, а второго, потому что ко мне обратился отец одной из жертв.
– Я работаю в Бюро много лет, и никто не может похвастаться успехами, подобными вашим.
– Возможно, у меня просто более эффективные методы. Как психолог-криминалист вы должны знать, что всегда можно собрать больше данных и найти лучшие инструменты.
Повисает тишина, которую нарушают только лягушки и сверчки. По выражению лица Николсона я понимаю, что последней фразы он не ожидал.
– Все так, Тео, все так. Может, будь у меня собственная команда, мы бы смогли сделать намного больше, но у нас сплошная бюрократия и крючкотворство, сквозь которые приходится продираться.
– Тогда давайте уже к делу. Как и зачем я оказался посреди места преступления с психологом-криминалистом из ФБР и агентом, которого явно связывает что-то личное с убитыми криминалистами?
– Это я устроил, – признается Николсон. – Как вы думаете, у Ойо мог быть сообщник?
– Еще один? Мог, но вы бы его нашли раньше меня. И уверен, уже искали.
– Искали, – кивает Николсон. – Но все равно что-то не сходится.
– Вы о пропавшем теле и оккультном хламе кругом? Не готов поручиться, но, кажется, бритва Оккама может помочь с довольно простым ответом.
– И с каким же? – спрашивает Галлард.
– Маркус. Их убил пропавший третий криминалист. Я только не понимаю, почему вы так противитесь этой версии.
– Вы не знаете Маркуса.
– Не знаю. И в этом мое преимущество. Если вы не скрыли от меня чего-то важного.
– Скрыли, – отвечает Галлард. – Но прямо сейчас рассказать, к сожалению, не можем. Поехали в офис, обсудим это дело в несколько более комфортной обстановке.