Во всем мире существует устойчивый интерес к научным достижениям выдающегося европейского и американского ученого румынского происхождения, создателя Чикагской школы сравнительного религиоведения, профессора, автора работ «Миф о вечном возвращении» [143], «Мефистофель и Андрогин» [142], «Аспекты мифа» [139], «Трактат по истории религий» [148; 149], «Священное и мирское» [147] Мирче Элиаде. Будучи весьма известным на Западе (где он провел большую часть своей жизни, работая профессором кафедры истории религии в Чикаго, а позднее основав собственную школу), в белорусской гуманитарной науке он, к сожалению, все еще остается малоизученным автором, хотя его наследие востребовано на Западе и представляет большое значение для современной гуманитаристики. М. Элиаде являлся почетным доктором Сорбоннского, Йельского, Вашингтонского университетов, членом Королевской академии наук и искусств Бельгии, членом-корреспондентом Британской и Австрийской академий наук [41, с. 107]. В 1980 г. Лионский университет выдвинул кандидатуру ученого на получение Нобелевской премии. На фоне развития религиоведческой и культурантропологической науки в XX в. значительным прогрессом явилось возникновение его теории мифа, которая открыла перед религиоведением и философией культуры новые горизонты. Парадигма М. Элиаде является самобытным подходом в изучении мифа и религии, значительным шагом вперед в развитии религиоведческой науки. Она содержит ценные разработки в данной области, подводя итог сделанному в этом направлении другими школами и исследователями. Философу принадлежит качественно новая трактовка религиозных феноменов: на основании его теории мифа можно конструировать онтологию мифа и религии. Можно говорить о том, что М. Элиаде предлагает онтологическую трактовку феноменов бытия традиционных культур: их значимость определяется сакральным статусом, выводящим их за пределы наличного бытия.
М. Элиаде является сложным и многогранным исследователем, чей теоретический подход к мифу, как будет показано в монографии, востребован современной наукой. В российской гуманитарной науке значительные разработки в области изучения мифологии и религиоведения принадлежат С. А. Токареву, A. Ф. Лосеву, И. М. Дьяконову, Ф. Ф. Зелинскому, В. В. Иванову, B. Н. Топорову, Ю. А. Кимелеву, А. Н. Красникову и др.
Следует отметить, что концепцию мифа активно разрабатывали белорусские ученые – В. М. Коной, П. Г. Мартысюк, Н. Н. Беспамятных. Белорусские культурологи в той или иной связи обращались к идеям М. Элиаде. Так, Н. Н. Беспамятный, как А. Ф. Лосев и другие исследователи, определяет концепцию мифа М. Элиаде как феноменологическую [13, с. 60]. Данный автор рассматривает такие концепты румынского ученого, как «миф» и «история», в их сопряженности. Основанием для обозначения концепции теоретика мифа и религии как феноменологической Н. Н. Беспамятных считает преемственность в восприятии мифа, его транзитивность. Белорусским исследователем выделяется теория сакрального у Элиаде как отдельный пласт его воззрений, миф трактуется как разворачивание сакральных преданий [13, с. 67], анализируется природа и характеристики времени. Уделяется внимание архетипу как «сакральному акту», а также связи мифа и ритуала. Российский религиовед А. Н. Красников, разрабатывая классификацию феноменологии религии, относит М. Элиаде к классической форме феноменологии религии, следующей за доклассической (П.-Д. Шантепи де ла Соссе) [46, с. 96].
П. Г. Мартысюк в своей монографии «Мифологическая идея вечного возвращения в эволюции культуры» [66] в связи с анализом различных модификаций идеи «вечного возвращения» обращается к взглядам М. Элиаде наряду с рассмотрением подходов Ф. Ницше, Ж. Делёза, Дж. Вико, Ф. Боаса, Б. Малиновского и др. Подчеркивается связь категорий «миф» и «ритуал» у М. Элиаде, затрагиваются такие понятия, как «сакральное», «время», «история», справедливо подмечается контрпозициональность понятий «вечное возвращение» и «история».
После теоретических трудов П.-Д. Шантепи де ла Соссе, Р. Отто, Г. Ван дер Леува работы М. Элиаде, которые можно определить как новую парадигму в изучении сущности религии, занимают значительное место в феноменологии религии. В целом можно отметить, что отличительной особенностью такого направления, как феноменология религии, ярким представителем которого был М. Элиаде, является изучение не исторического контекста и условий возникновения религии, а ее сущности и характерных особенностей, религиозного опыта и его структуры. «В дальнейшем такое расчленение религии и выявление в ней инвариантных элементов стало считаться одной из важнейших задач феноменологических исследований», – полагает известный российский религиовед А. Н. Красников [46, с. 96]. И далее Красников делает ключевое с методологической точки зрения замечание: «Конечно, можно со всей определенностью подчеркнуть важность изучения истории отдельных религий и попыток создания общей истории религии, поскольку знание истории является одной из предпосылок для понимания современности и даже предсказания будущего» [47, с. 6]. В дополнение к сказанному А. Н. Красниковым можно заметить, что современная философия религии стоит перед необходимостью путей синтеза (философского и методологического) достижений культурантропологических школ, религиоведческой концепции «минимума религии» и феноменологической стратегией.
Наличие русскоязычной литературы о выдающемся мыслителе достаточно ограничено: лишь в 2011 г. вышла в свет монография А. А. Горохова «Феноменология религии Мирчи Элиаде» [17]. В отечественной философской традиции отсутствуют системный и цельный анализ взглядов М. Элиаде, а также классификация и типологизация его учения, хотя креативный методологический и теоретический потенциал идей ученого может быть использован для анализа и систематизации современных социокультурных процессов. Несмотря на это, современное интеллектуальное белорусское пространство постепенно приходит к осознанию значимости данной парадигмы для современной мировой и белорусской науки. Однако остаются неисследованными онтологические элементы в системе Элиаде, прояснение соотношения феноменологического и онтологического уровней, экспликация проблем философии истории (соотношение мифа и истории в его концепции) и другие вопросы. Данный пробел восполнен настоящей работой.
Немецкий философ и методолог науки К. Хюбнер, классифицируя подходы к изучению мифа, небезосновательно относит М. Элиаде к направлению, обозначенному им как «нуминозная интерпретация мифа» [135, с. 67]. Сам мыслитель не относил себя ни к одному из направлений современной ему антропологии, этнологии и теории культуры, кроме основанной им Чикагской школы сравнительного религиоведения, считая себя историком религии в широком смысле этого слова. Значительное влияние на М. Элиаде было оказано Д. Фрезером и В. Шмидтом. Работы 3. Фрейда и К. Леви-Стросса также не остались без внимания со стороны ученого, однако психологизаторская трактовка Фрейдом многих ключевых образов человеческой культуры не принималась Элиаде, хотя понятие бессознательного фигурирует в его работах. Систему К. Леви-Стросса он находил чрезмерно логицизированной, «растворяющей индивидуальное сознание». М. Элиаде широко использует этнографический материал, синтезируя его, и на нем строит свою концепцию, что дало основание Е. Строгановой обозначить его подход термином «этнофилософия» [116, с. 205].
Из работ, посвященных теоретику мифа, можно упомянуть вступительную статью Н.Я. Дараган «Очерк жизни и творчества Мирча Элиаде» [25], помещенную в сборнике работ мыслителя «Космос и история», послесловие В. А. Чаликовой [136] к указанному сборнику, послесловие В. Я. Петрухина [100] к работе М. Элиаде «Очерки сравнительного религиоведения», послесловие Е. Строгановой [116] к «Аспектам мифа». К наиболее ранним русскоязычным работам о М. Элиаде можно отнести небольшую статью М. Н. Ересько «Концепция религиозного символизма Мирче Элиаде» [27]. В работе справедливо указывается на «нередуцируемость сакрального» и диалектический характер сакрального и профанного [27, с. 30–31]. Данной работе в целом присущ критический характер по отношению к взглядам мыслителя с позиций марксистской методологии.
Отдельные упоминания о румынском ученом содержатся в работе Е. М. Мелетинского «Поэтика мифа», который рассматривает понятие времени у Элиаде, однако оспаривает трансисторическую позицию ученого [72, с. 72–73]. Противоположной точки зрения придерживается Ю. М. Антонян: «М. Элиаде принадлежит огромная заслуга в том, что он вскрыл борьбу профанного времени с сакральным, стремление человека уйти из “первого во второе”» [4, с. 42].
В контексте литературной и культурной традиций исследует творчество известного ученого Ю. Стефанов, работу которого можно отнести к литературно-философскому анализу [115]. В статье «Сакральное как категория феноменологии религии М. Элиаде» А. Забияко использует термин «паттерны» для прояснения особенностей мифологической и религиозной концепции мыслителя, обозначая сакральное «паттерном» религиозного сознания [29]. Проводя историко-культурные параллели, данный автор сравнивает подход Элиаде в интерпретации сакрального с положениями индийской философии.
Позиции религиоведа касается Е.А. Торчинов в работе «Религии мира» [123], акцентируя внимание на понятии сакрального у Элиаде и его значении для религиоведения. Е. А. Торчинов делает важное с методологической точки зрения замечание: по его мнению, в работах ученого «присутствует неудовлетворенность господствующей парадигмой» [123, с. 11] (имеется в виду социологическая парадигма Вебера – Дюркгейма – Малиновского. – Н. Н).
О возрастании интереса со стороны российской, литовской и украинской современной гуманитарной науки к культурно-религиоведческой концепции М. Элиаде свидетельствует появление ряда диссертационных исследований [33; 62; 73; 75; 110; 111]. О данной тенденции также свидетельствует тот факт, что феноменология религии выдающегося мыслителя введена в учебные курсы в Российской Федерации [137].
Л. В. Карасевым, автором рецензии на книгу М. Элиаде «Космос и история», подчеркивается отличие исследуемой парадигмы от христианской, перманентность идеи «вечного возвращения» в культуре [35, с. 122]. Без внимания автора не остаются и взгляды ученого на процесс и смысл истории. Важным является замечание Л. В. Карасева относительно преодоления «субъективизма и историзма» в концепции Элиаде. Это свидетельствует о понимании значимости нового подхода. В поле зрения данного автора попадают проблемы творчества и свободы, историчности и ее преодоления, эвристическая значимость мифологической идеи «вечного возвращения».
К публикациям последних лет можно отнести статью Е. А. Трохимчук [125], в которой отмечается многомерность подхода и широта охвата проблем, поднимаемых М. Элиаде. «Обращаясь к вопросам сущности религии, феномена священного, первобытной ментальности, особенностям культур Востока и Запада, М. Элиаде проявляет себя в первую очередь как религиовед – анализирует огромный объем как фактологических данных археологии, этнологии и культурной антропологии, так и текстовые источники верований и обрядов разных народностей; сравнивает духовность, культурные пласты различных регионов и эпох. Но одновременно позиционирует себя и как философ, выстраивающий свою оригинальную концепцию исследования человека как homo religious с опорой на идеи феноменологии и герменевтики», – пишет она [125, с. 97]. В статье затрагиваются такие категории феноменологии М. Элиаде, как иерофании и homo religious, понятие крипторелигиозности, при этом превалирует акцентуация экзистенциально-онтологических модусов концепции ученого.
В статье доктора философских наук, профессора Л. Клейна «Антропологическая феноменология» [41] представлена эволюция взглядов и творческий путь М. Элиаде в контексте духовно-интеллектуальной культуры XX в. Особенностью интерпретации Л. Клейна является рассмотрение подхода М. Элиаде сквозь призму экзистенциализма и иррационализма [41, с. 107]. Автор статьи справедливо отмечает интенцию религиоведа к «усмотрению общих форм», к универсализму в понимании религии. Именно этот подход позволил Элиаде выстроить масштабный синтез, подвести фундаментальную философскую базу под разрозненный комплекс представлений доисторических культур. Как совершенно справедливо утверждает А. Н. Красников, при обширном этнографическом и антропологическом материале, накопленном западной куль-турантропологической школой, отсутствует его философское осмысление и не предпринята попытка его синтеза. Данный пробел во многом восполняется благодаря предпринятому М. Элиаде масштабному религиоведческому и культурологическому синтезу, в котором дается философское обоснование ранее разрозненным в гуманитарной науке понятиям и категориям. Если исходить из определения термина «минимум религии», принятого в религиоведении, то таким «минимумом религии» для М. Элиаде является понятие сакрального.
В уже упомянутой нами монографии А. А. Горохова «Феноменология религии Мирчи Элиаде» [17] затрагиваются важные вопросы специфики феноменологического метода М. Элиаде и соотношения феноменологического и исторического уровней. Рассмотрены вопросы сущности религии и концепции «сакрального», проясняется понятие религиозности. Большое значение уделяется проблеме герменевтического метода у М. Элиаде. В целом в данной работе делается акцент на религиозной составляющей его идей.