Олеся взяла в руки телефон и увидела сообщение от Андрея.
Пробежав глазами по тексту, она вскочила с дивана.
Андрей все организовал, но совсем не так, как она ожидала. В сообщении было время, адрес, где состоится панихида, и адрес столовой, где потом будет организованы поминки. Она моментально набрала его:
– Хованское кладбище? Ты шутишь? – закричала Олеся.
– А ты какое хотела? Ваганьковское? А могилку между Есениным и Высоцким? – видимо, Андрею было смешно, он даже хихикнул в трубку. – Или мне надо было выбить место Богдану на Красной площади рядом со Сталиным?
Олеся была так шокирована, что бросила трубку, а через несколько секунд не сдержалась и послала любовнику сообщение: «Урод! Ненавижу!»
Она всякое могла ожидать, но то, что он пожалеет денег на похороны! Нет, это уже перебор.
Можно было бы, конечно, позвонить отцу и попросить его выбить место на другом, более солидном кладбище, но за это она должна будет приходить к ним, улыбаться, выслушивать нравоучения. Нет, ей точно сейчас не до этого.
Заказав из соседней пиццерии пиццу, чтобы хоть как-то поднять себе настроение, она взяла записную книжку Богдана и прошлась по его знакомым. Когда курьер принес еду и она съела пару кусков, настроение чуть улучшилось, и Олеся принялась обзванивать друзей покойного мужа. Все выражали соболезнования, а когда она сообщала, где и когда он будет похоронен, почти все говорили, что это рабочий день и они постараются прийти, но не обещают.
Эти равнодушные люди разозлили Олесю еще больше, чем место захоронения покойного мужа, и, когда она поняла, что почти никто не придет, от бессилия расплакалась.
Успокоилась она только спустя час, но все равно на глаза периодически накатывали слезы, когда она вспоминала последний день Богдана.
Олеся еще валялась в постели, когда он зашел в комнату и, чмокнув ее в щеку, спросил:
– Какие планы на день?
– У меня брови в шесть. Забери меня с Пражской к восьми.
Богдан бросил на нее тяжелый взгляд.
– Что? – не поняла девушка. – Тебе трудно забрать любимую жену?
– Мне совсем не по дороге, – попытался оправдаться Богдан.
– То есть любимая жена должна добираться на метро? Или с каким-то чукчей в такси? – она удивленно на него посмотрела.
– Хорошо, – махнул он рукой.
– Вот и славно. Давай я тебя за это поцелую? – она притянула мужа за лацкан пиджака к себе и чмокнула в щеку. – До вечера.
И зачем ей только приспичило ехать на Пражскую в салон красоты. Это Мирослава виновата! Это она вбила Олесе в голову, что ей срочно нужны новые брови. И только ее бровист делает такие, какие и модно, и красиво. Да, это она, любимая подруга, убедила Олесю и записала на единственное возможное время. А ведь если бы не эти чертовые брови, Богдану не нужно было приезжать за ней и они бы не возвращались по МКАДу домой.
Нет, все-таки Богдан был замечательным мужем: готовил еду, баловал Олесю, любил… Это было ключевое слово – он ее любил. Сильней, чем родители. Сильней всех на свете!
Олеся заскулила. Нет, надо прекращать думать об этом, а не то она сойдет с ума.
С такими мыслями девушка заснула, а проснулась опять засветло. Крутилась, вертелась, представляла, как она будет одна стоять у гроба, и слезы снова наворачивались на глаза.
Ровно в шесть она не выдержала и набрала телефон Андрея:
– Прости, – тихо заскулила она в трубку.
Андрей молчал.
– Я обзвонила всех друзей Богдана, но почти никто не придет. Ты же знаешь, у него родителей нет, родственники только в Якутии, они оттуда не прилетят… Никого почти не будет. И это ужасно. Как представлю себе, что у гроба буду стоять только я, и мне страшно становится.
Андрей ничего не отвечал и тогда Олеся попросила:
– Ты бы не смог приехать?
– Куда? – не понял Андрей.
– На кладбище! – выкрикнула Олеся.
Ну как можно быть таким чопорным и не понимать, о чем она говорит? Но у Андрея наверняка такое не укладывалось в голове, потому что он тоже крикнул:
– Олеся, ты в своем уме? Ну ладно, организовать. Но как ты себе представляешь, когда любовник жены усопшего вместе с ней стоит надо гробом и говорит: да будет тебе земля пухом и гроб кроватью?
– Хорошо, посидишь в машине. Просто мне очень страшно. Ты же знаешь, как я боюсь покойников. Я даже Беллу похоронить не могла, у меня начинались истерики.
– Ладно, я приеду за тобой к одиннадцати, – ответил он и отключился.
Быстро накинув на себя черные брюки, она не смогла найти в своем гардеробе черную футболку, поэтому надела темно-синюю. Все равно там никого не будет и осудить ее не смогут.
Андрей заехал с водителем ровно к одиннадцати, и они направились на Хованское кладбище.
– Я подожду тебя в машине, – он посмотрел на часы: – Гроб через пять минут привезут к храму, там твоего Богдана отпоют и далее похоронят. Если даже никто не придет, не переживай.
– Да нет, все ок, – Олеся указала рукой на людей, которые стояли рядом с церковью, – три его коллеги, два одноклассника и даже его первая любовь, вон та, в черной длинной юбке. Я пойду.
Она вышла из автомобиля и направилась к храму.
Все, кто пришли проводить Богдана в последний путь, коротко кивнули, и только его коллега Олег подошел и обнял Олесю. Девушка сразу расплакалась, он приобнял ее, и они отошли, уступая дорогу катафалку.
Это были вторые похороны, на которых присутствовала Олеся. Лет десять назад умерла ее бабушка и мама заставила надеть черное платье и черный платок, чем разозлила Олесю. Девочка ненавидела черный, и в ее гардеробе даже сейчас почти не было этого цвета, а только яркие, лучше сказать, кричащие оттенки.
Прощаться с Богданом было тяжело. Олеся даже не думала, что будет так сложно. Гроб оказался открытым, хотя видно было только лицо, и лежал Богдан как живой, даже не верилось, что она его больше не увидит. И это было страшно. Чего-чего, но такой участи она ему не желала. Любить не любила, долгосрочное будущее с ним не планировала, но и смерти никогда бы не пожелала.
Когда учредитель похорон попросил всех пройти к гробу и попрощаться, Олеся оказалась последней. Она вцепилась в бархатную ткань гроба и не смогла оторваться, пальцы как будто судорогой связало. Олег заметил это, подошел, отцепил ее пальцы и отвел от гроба. Она рыдала как сумасшедшая и, пройдя пару метров, упала на колени на землю, закрыв ладонями глаза. Понимание того, что она больше никогда не увидит мужа, убивало ее.
Олег подхватил девушку, поставил на ноги и повел к дороге.
Чуть успокоившись, она посмотрела на парня и спросила:
– Как я буду жить без него?
Олег пожал плечами.
– Ты на машине? – спросила Олеся.
Он кивнул.
– Подвези меня, пожалуйста. Я заказала столовую, помянем его.
Олег удивился:
– Мне казалось, ты приехала на машине…
– Это водитель… моей подруги. Не хочу к нему сейчас возвращаться. Подвезешь?
Олег нахмурился:
– Мне вообще-то в офис надо, – но посмотрев еще раз на ее заплаканное лицо, согласился, – подвезу.
В столовую, кроме Олеси и Олега, никто не поехал, остальные несколько человек, которые пришли проводить Богдана в последний путь, отказались, ссылаясь на срочные дела и работу.
Олег с Олесей тоже долго не задержались. Девушка выпила сто грамм водки за упокой мужа, закусила пирогом с капустой, Олег только осушил стакан минералки. На выходе официант предложил забрать всю еду с собой, но Олеся махнула рукой:
– Накормите нищих.
В машине ехали молча. Олег подвез девушку до подъезда.
– Спасибо, – поблагодарила она его, он холодно кивнул и умчался в свою жизнь.
Только поднявшись к себе в квартиру, Олеся вспомнила, что не позвонила Андрею и не сообщила ему, чтобы он ее не ждал.
Чертыхнувшись, она взяла телефон в руки, но побоялась звонить и набрала сообщение: «Прости, я уехала без тебя. Разбита. Спасибо за организацию. Наберу, когда приду в себя» и отключила телефон.