Сначала Богдан услышал отдаленные звуки: кто-то шептался. Голова его не раскалывалась, но была настолько тяжелая, что было трудно открыть глаза. Он прислушался. Какая-то женщина просила другую, срочно позвать Евгения Владиславовича. Еле расцепив глаза, сквозь мутную пелену он увидел незнакомую женщину. Она заметила, что он очнулся, взяла за руку и наклонилась к самому лицу:
– Гена, ну слава Богу! Ты меня видишь?
Богдан видел ее: в меру красивую, лет сорока пяти, небольшие морщинки возле серых глаз украшали лицо.
– Вижу, – зачем-то ответил он.
– Как ты меня напугал! – она наклонилась и поцеловала его руку.
Интересное дело, подумал Богдан. Хоть с головой явно было что-то не то, но разум был в норме. Чем он мог напугать эту абсолютно чужую женщину? И что же с ним произошло? Чувствовал он себя прескверно, и дело было не только в тяжести. Все тело ломило. Даже рука, которую он попытался поднять, была огромной, будто не его. Странные ощущения. Вдруг он вспомнил про Олесю и про их последнюю ссору. Что она там говорила?
Вспоминать было физически тяжело, Богдан даже застонал.
– Что, Геночка, больно? Где? Сейчас позову Женю.
Милая женщина подскочила и выскочила из палаты.
Может, это его мать? Вдруг она вспомнила и нашла своего сына спустя тридцать пять лет? По возрасту как раз все сходилось, только почему она называет его Геночкой?
Олеся. Вот что надо вспомнить. Он забрал ее из салона красоты, и они поехали домой. Всю дорогу ругались. Она сказала ему, что беременна.
Приятная волна пробежала по его телу, когда он вдруг вспомнил, что скоро сможет стать отцом, но через секунду она сменилась горьким разочарованием. Олеся сказала ему, что ребенок не его. А вот от кого, он никак не смог вспомнить. Неужели это правда? Нет, он не хотел верить!
В палату зашли врач с той женщиной, которая называла Богдана Геннадием.
– Доброе утро, Гена, – поздоровался доктор.
Ему было лет шестьдесят, если не больше: полный, лысый, в очках, в общем, не очень приятной внешности.
Богдан слегка кивнул.
– Напугал ты нас. Хорошо, что Валюша все сделала правильно и привезла тебя ко мне.
– А я же тебе еще неделю назад звонила и говорила, что у него появилась боль, когда он на второй этаж поднялся. И она не проходила, как всегда бывало, а держалась до вечера.
– Молодец, Валюша, молодец. Ты теперь своей жене должен по гроб жизни, понял? – врач поднял указательный палец вверх и подергал им для устрашения.
Жена? Богдан еще раз внимательно рассмотрел женщину. Нет, точно не Олеся. Даже если взять во внимание то, что он пролежал в этой больнице пару лет, все равно его Олеся не могла так состариться. Так что же тут происходит?
– Когда выписка? – спросил Богдан.
Его голос звучал совсем по-другому. Он даже откашлялся. Может потому, что в горле пересохло, у него такой низкий бас?
– Ты в своем репертуаре, Гена. Не скоро. Неделю точно тебя продержат. У тебя вообще-то клиническая смерть была, Валюша, ты рассказала ему об этом?
– Так он только пришел в себя, – женщина присела рядом с Богданом и накрыла его руку своей.
– Давай ему пить побольше, и после обеда переведу его в отдельную палату.
– Спасибо, Женя! – тяжело вздохнув, произнесла Валентина.
Богдан вытянул руку и потер колючую бороду. Борода была густой, видимо, он попал в больницу как минимум неделю назад. Глаз опустился на кисть: тяжелую, дряблую, покрытую густыми, черными вперемешку с седыми волосами. Нет, это точно была не его ладонь: пальцы толстые, большие, тоже волосатые и квадратные ногти.
Богдан испуганно посмотрел на женщину, но она не поняла его удивления:
– Что, Геночка? Что-то не так?
Да все не так, хотелось крикнуть Богдану: вы, женщина, кто вообще? И почему я Геночка? Что с моими руками?
Он нервно сглотнул и отбросил одеяло. На нем были семейные трусы. Но не это удивило его, хотя он их отродясь не носил, а его старые, рыхлые, все в синих выпуклых венах ноги. Они были толстые и ужасно некрасивые.
Смутный страх давил на диафрагму сильней любого тяжелого камня, заставляя сомневаться в своем разуме, и не давал вздохнуть полной грудью. Что же все-таки с ним произошло?
Богдан закрыл глаза, потом резко открыл и спросил:
– У тебя есть зеркальце?
Валентина удивленно захлопала глазами, кивнула и полезла в сумочку. Вытащив небольшую пудреницу, она открыла ее и протянула Богдану.
Он решительно поднес ее к глазам. На него смотрел пожилой мужчина лет семидесяти, не меньше, с седой щетиной, глазками-бусинками, носом-картошкой и тонкими сухими губами.
Богдан вернул зеркальце женщине и прикрыл глаза. Где-то он видел этого мужчину! Только где?
Озарение нашло, как будто его током ударило, и за секунду заполнило не только мозг, но и все тело.
Богдан вспомнил все! Абсолютно все!
Это случилось в больнице. Он шел по коридору, рассматривая людей, которые пострадали в аварии. Их осматривали прямо в коридорах и распределяли кого куда. Одну женщину отправили в операционную, мужчина – высокий, худой – умер прямо на его глазах. Его дочь плакала над телом, а врач оттащил ее в сторону, и успокаивал. Затем на носилках завезли мужчину, и три доктора сразу подбежали к нему. Этот больной не был изувечен, как остальные, на его одежде не было крови, но он явно задыхался. Богдан узнал его по синему в белую полоску костюму – это был генеральный директор управляющей компании «Проммет» – Геннадий Вячеславович Горячев. И знал его Богдан потому, что работал в этой компании. Геннадия Вячеславовича завезли в палату, и, когда Богдан пошел за ним, его даже не остановили, а разрешили наблюдать за происходящим, хотя его жену не пустили и она осталась в коридоре.
Больной выглядел плохо: бледная влажная кожа, синие губы, он хрипел и пытался что-то сказать. Врачи крутились вокруг него как ужи, подцепляя датчики, оказывая первую медицинскую помощь и на ходу делая электрокардиограмму.
– Пульс слабый, давление восемьдесят на сорок, – докладывал один врач.
Богдан подошел к доктору, который рассматривал кардиограмму.
– Что там? – спросил его коллега.
– Сегмент ST поднялся до шести-пяти по всем передним грудным отведениям, – ответил толстый лысый доктор и подытожил: – Острый инфаркт миокарда.
Они еще не закончили проведение ЭКГ, как Геннадий Вячеславович потерял сознание, и его тело стало дергаться, как от судорог.
– Остановка сердца! – закричал один из врачей. – Несите дефибриллятор.
Все медики завертелись, забегали, кто-то выбежал из палаты, больному стали подкладывать под лопатки какие-то электроды, а Геннадий Вячеславович спокойно встал, посмотрел прямо в глаза Богдану и спросил:
– Сигареты есть? Курить хочу – не могу!
Богдан похлопал по карманам и помотал головой. Геннадий Вячеславович скривился и вышел из палаты.
Богдан проводил его взглядом, пока за ним не закрылась дверь, и повернулся к врачам, которые продолжали спасать мужчину на больничной койке. Это тоже был Геннадий Вячеславович, только без сознания и без пульса.
– Давай триста шестьдесят! – крикнул лысый доктор.
Тело больного подпрыгнуло, а пространство вокруг Богдана поплыло, затянулось рябью и стало затягивать, как в глубокую воронку перехода…