Он во сне.
То, что это сон, он понял сразу, как только началась знакомая сцена. За прошедшие десять лет он уже не испытывал той паники и страха, как в самом начале, а только беспомощность. Потому что он понял, что, даже прекрасно осознавая, что видит сон, он не может проснуться и должен позволять кадрам закончить «воспроизведение», прежде чем весь в поту вернется в свою постель.
Все та же темная пещера, все то же гнетущее чувство удушья… Он лежал ничком на холодной земле, и казалось, что конечности больше не принадлежат ему, а все тело, за исключением глазных яблок, не может двигаться.
Пещеру озарял странный свет, льющийся откуда-то сверху, но такой же слабый, как свет заходящей луны. И это дарило ему ощущение, что, помимо собственного узкого и тесного укрытия, где-то недалеко впереди простирается открытое пространство.
Там уходили ввысь два толстых каменных столба. Даже до предела напрягая глаза, он не мог разглядеть их верхушки, не говоря уже о том, чтобы понять, что там происходит. Можно было только чувствовать, насколько они высоки и несокрушимы.
Каменные столбы не были прямыми и имели легкие изгибы и сильные выпуклости. Они вовсе не выглядели безжизненными – наоборот, под этим странным светом казалось, что внутри их что-то постоянно извивается. Последние десять лет он думал, что ему снятся две гигантские змеи. Однако он не видел змей, способных стоять совершенно вертикально, к тому же каменные столбы не были такими ровными и гладкими, как змеиное тело. Это сбивало с толку. Каждый раз, когда ему снился один и тот же сон, он напоминал себе, что в следующий раз должен хорошенько рассмотреть, что они собой представляют. Однако они всегда появлялись в его снах, но никогда не показывали себя в полной мере.
Несмотря на то что он находился на дне пещеры, казалось, что вся она держится на этой паре каменных столбов. Но, как ни странно, это не успокаивало. Напротив, высокие каменные столбы, стоявшие неподалеку, казались огромной угрозой.
Следующая сцена также была ему хорошо знакома. Каменные столбы начали неистово извиваться, а посередине – странно сгибаться и разгибаться. От их движений пещера яростно затряслась. Почти одновременно из всех углов донеслись болезненные стоны, словно стаи испуганных летучих мышей летели в темноте навстречу друг другу.
Из-за стонов он почувствовал необъяснимый стыд и гнев и тоже стал отчаянно извиваться, пытаясь выбраться из сковывающего его тело положения, больше всего на свете желая броситься к каменным столбам…
И разрушить их!
Эта мысль нередко приводила его в недоумение. Как только каменные столбы рухнут, он и сам окажется погребенным в глубине пещеры вместе с ними. Но в тот момент порыв вынуждал отбросить все мысли, и он желал лишь одного – чтобы стоны прекратились, а высокие и толстые каменные столбы рухнули…
И они действительно упали. С сокрушительным треском наклонились вправо, казалось полностью переломившись у основания. Он испытал изумление, страх, но больше всего – прилив восторга и искреннего удовольствия. Особенно его поразило то, что его тело могло двигаться.
Но не успел он даже пошевелиться, как темнота над его головой внезапно навалилась…
… И в следующую секунду он очнулся в своей постели, весь в поту и задыхающийся, как умирающая рыба.
На протяжении более десяти лет, где бы он ни просыпался – в кровати, на скамейке в парке, под мостом или в бетонной трубе, – сон обрывался именно так.
Он все еще помнил, как увидел этот сон впервые. Тогда ему показалось, что он действительно умер, пока не открыл глаза и не увидел звездное небо над головой… Сейчас перед глазами был только темный потолок, а в ушах звучал слабый храп. Только когда сознание и восприятие медленно вернулись, он понял, что на его груди лежит рука. Он с усилием сдвинул ее, и хозяин руки издал недовольное ворчание, которое снова сменилось храпом.
В какой-то момент дождь за окном прекратился. Влажный воздух врывался через оконные щели, и занавески из плотной фиолетовой ткани слегка колыхались. В одно мгновение он полностью проснулся. Когда потное тело остыло, накинул одежду и выбрался из постели.
Мальчик по-прежнему безмятежно спал, и маленькая спина медленно поднималась и опускалась. Мужчина подоткнул одеяло и осторожно спустился вниз.
В кофейне было гораздо темнее, чем на чердаке. Он пробрался к барной стойке и зажег настольную лампу; в углу каморки забрезжил слабый свет.
Он немного посидел в тишине, шмыгнул носом и налил себе полстакана виски. Сделав глоток, закурил.
Под тусклым светом настольной лампы дым приобрел более плотную текстуру. Он с интересом наблюдал, как дым поднимается и тянется, затем медленно рассеивается, словно девушка-призрак с очаровательной внешностью. Попытался дотянуться до нежной покачивающейся талии, но, вскрикнув, призрак растворился под его ладонью, оставив после себя лишь бледно-голубое сияние, которое еще не успело поблекнуть.
Он подумал о ней.
До нее все было бегством и глупостью. После нее жизнь обрела цвет, еда – вкус, кровь снова прилила к лицу, и он наконец-то смог замедлиться. Даже сон, который так обескураживал его, она разобрала с предельной ясностью.
– Не нужно бояться своих воспоминаний, – сказала она. – Это часть тебя, и рано или поздно они станут твоей силой.
Поэтому после нее он, приходя в себя от кошмара, каждую ночь искал ее руку. И каждый раз она не разочаровывала его. Помимо переплетенных пальцев рук, сквозь слои тьмы пробивалась пара ярких глаз, пронзая кожу и проникая в самое сердце. Словно она пристально смотрела на него…
Сигарета догорела. Он затушил окурок в пепельнице и сделал еще один глоток. Тело постепенно согревалось, и только легкая прохлада ощущалась на босых ногах. Он инстинктивно закутался в пижаму и потянулся ногами под барную стойку в поисках тапочек. И вдруг нащупал под ковром полукруглую впадину.
Сперва он напрягся, но быстро расслабился, и на его лице появилась холодная улыбка. Он откинулся на спинку стула, нежно ощупывая босыми пальцами углубление и кольцо внутри него, словно флиртуя и красуясь.
Эй, хорошо тебе спалось сегодня?
Согласно распоряжению начальства, полицейские начали расследование в отношении определенных организаций, ответственных за снос и переселение жителей комплекса «Фуминь». Было установлено, что в конце 2010 года администрация города C. передала земельный массив поблизости некоей девелоперской компании под разработку и строительство. Эта компания заключила контракт на выполнение работ по сносу дома с компанией «Хунда», которая, в свою очередь, также передала проект на субподряд, в результате чего компанией, ответственной за снос и переселение, стала компания «Цишэн». Согласно государственным законам и нормам, компании, занимающиеся сносом, должны иметь соответствующую отраслевую квалификацию. «Цишэн» таковыми не обладала, однако осуществляла свою деятельность под эгидой компании «Хунда».
Руководитель «Цишэн» – Сюэ Цишэн, мужчина, 44 года. Ранее был приговорен к семи годам лишения свободы за вымогательство и шантаж, а также умышленное нанесение телесных повреждений. Освободившись из тюрьмы, набрал в штат каких-то асоциальных личностей и основал компанию по сносу недвижимости. После вхождения в состав компании «Хунда» «Цишэн» участвовала в сносе многих районов города. Результаты расследования указывают на то, что Сюэ Цишэн и подчиненные ему сотрудники в основном занимались насильственным сносом и препятствовали подаче петиций. В ходе сноса жилого комплекса «Фуминь» между домовладельцами и компанией, занимавшейся сносом, произошел ряд физических конфликтов, вплоть до групповых драк с применением оружия, в которых участвовали Сюэ Цишэн и другие.
По словам бывших жильцов комплекса, бригада, занимавшаяся сносом, делала все возможное, чтобы поскорее заставить их покинуть квартал. Например, на рассвете под дверью внезапно поджигали петарды или выливали на дверь испражнения и другие нечистоты. Более того, когда жильцы куда-то выходили, они взламывали двери, проникали в квартиры и устраивали там погромы; когда домовладельцы, узнав об этом, спешили обратно, внутри уже царил полный беспорядок, а вандалы уже давно скрылись.
Некоторые жильцы в гневе обращались в полицию после того, как подверглись насилию и домогательствам. Но поскольку часть рабочих, занимающихся сносом, – приезжие, нанятые на временной основе, которые после «выполнения работ» и получения вознаграждения сразу уезжали, то установить их местонахождение не представлялось возможным. Даже если их и ловили, то все они как один заявляли, что не имеют никакого отношения к компании по сносу. Поэтому в отсутствие доказательств полиция могла лишь наложить на них штраф за нарушение общественного порядка. Кроме того, снос часто затрагивает интересы многих сторон, и местный полицейский участок также попадал под давление соответствующих органов, а поскольку насильственный снос приводил к конфликтам и кровопролитию в большинстве случаев, на это закрывали глаза, предпочитая обходить стороной.
Но на этот раз произошло убийство, и избежать его невозможно, даже если сильно захотеть.
Личности руководителя и сотрудников компании «Цишэн» заинтересовали полицию. Это люди, которые признают только деньги и будут делать что угодно, лишь бы это приносило прибыль. Обычно снос занимает не более трех месяцев, и, согласно бюджету «Цишэн», общий объем работ по сносу комплекса «Фуминь», даже в качестве субподрядчика, принес бы прибыль более трех миллионов юаней. Одним словом, это быстрые деньги в кратчайшие сроки. Соблазнившись подобной выгодой, не исключено, что они могли опуститься до убийства.
Полиция немедленно вызвала Сюэ Цишэна и более десяти его сотрудников на допрос. Сюэ Цишэн отказался принять повестку и попытался скрыться, но полиция взяла его под стражу в соответствии с законом.
Новость о попытке Сюэ Цишэна сбежать привлекла большое внимание полиции и была расценена как признак вины. Однако Фан Му не был столь оптимистичен: если б Сюэ Цишэн действительно имел отношение к делу об убийстве Цзян Вэйли, он сбежал бы уже давно, не дожидаясь, пока нагрянет полиция. Более того, Фан Му считал, что если поручить этому сброду организацию беспорядков и шантаж, то им это ничего не стоит, однако если речь идет о спланированном убийстве, то большинство, скорее всего, пойдет на попятную. Даже в «работе» они полагались на численный перевес, поэтому по отдельности эти люди, пожалуй, все слабаки. Судя по следам и вещественным доказательствам, обнаруженным на месте преступления, преступников не могло быть больше двух.
Кроме того, Сюэ Цишэн и остальные подходили под подозрения полиции с точки зрения материального положения и телосложения. Однако если цель состояла в том, чтобы запугать других жильцов, то простого убийства Цзян Вэйли было бы вполне достаточно и не требовалось бы использовать столь трудоемкий и долгий способ, как утопление, не говоря уже о том, чтобы устраивать такую странную сцену. К тому же Цзян Вэйли в какой-то степени походил на этих работников. Иными словами, все они – так называемая шваль. А поскольку они из одного теста, у них имеются способы и воровские обычаи для решения подобных проблем. Если б Цзян Вэйли предложили денежную сумму, удовлетворяющую его требованиям, то он, скорее всего, с радостью покинул бы квартал и в то же время сохранил это в тайне от других жильцов. При таком раскладе риски и затраты были бы гораздо меньше, чем в случае с убийством.
Ян Сюэу в этом вопросе не соглашался с Фан Му. Он считал, что так называемые воровские обычаи ставят выгоду превыше всего. Если о цене договориться не удалось, то такого мутного человека, как Цзян Вэйли, вполне могли убить. Однако он разделял мнение, что предъявление обвинения Сюэ Цишэну и остальным не приведет к серьезному прогрессу по делу. Сюэ Цишэн считался человеком бывалым и, по логике вещей, не стал бы совершать такую глупость, чтобы навлечь на себя беду.
Так или иначе, допрос Сюэ Цишэна и других не дал ценной информации. В ходе расследования у них не было обнаружено никаких необычных контактов и связей. В ночь инцидента Сюэ Цишэн и его люди до одиннадцати часов вечера ужинали в ресторане морепродуктов «Юэшань», а после этого отправились в баню «Фушаньюань». Около часа ночи они проникли в квартиры 1703 и 1704 и играли в маджонг до девяти утра. Вышеупомянутые показания были подтверждены персоналом ресторана морепродуктов «Юэшань» и бани «Фушаньюань»; записи с камер видеонаблюдения также свидетельствовали о правдивости показаний Сюэ Цишэна. Что касается причин его бегства, то он дал уклончивый ответ: пытался избежать допроса. Когда копнули глубже, ему пришлось объяснить несколько фактов правонарушения в виде умышленного уничтожения чужого имущества, провоцирования беспорядков и коллективных развратных действий. Среди прочего, Сюэ Цишэн и его люди нарушили уголовное законодательство, и теперь это подлежало рассмотрению в рамках отдельного дела.
Данный результат нельзя было назвать удачным, ведь в лучшем случае он только добавит несколько ничего не значащих цифр к годовому отчету о проделанной работе. Полиция была крайне разочарована. Единственные, кто пребывал в восторге, – все те же СМИ. В рассказе Сюэ Цишэна о фактах правонарушения нашлась одна деталь, которая привлекла их внимание. Чтобы пустить пыль в глаза, он иногда приказывал подчиненным временно нанимать людей для «поддержания образа». Некоторые из них были несовершеннолетними из близлежащих средних школ. Сюэ Цишэн выдавал своим людям по сто юаней «за участие», и, пройдя множество рук, к детям попадали ничтожные двадцать юаней. Однако даже на такую мизерную сумму подростки слетались как мухи. Один из них рассказал в интервью, что на самом деле все было просто – им требовалось просто ходить с ними, при этом не только возмещался проезд, но и оплачивался обед. А на стройке они просто стояли с ножами или дубинками…
Ведущий брал интервью у подростка в утренней передаче городского телеканала. Хотя область глаз была закрыта пикселями, все же можно было различить его тупое и равнодушное лицо.
– А если бы потребовалось ударить человека?
– Пришлось бы доплатить.
– Сколько?
– Двести юаней.
Ведущий сделал небольшую паузу, похоже сдерживая свои эмоции.
– Ты избивал людей?
– Поначалу не решался, но потом все стали драться, и я тоже. – Подросток опустил голову.
– Кто «все»?
– Одноклассники.
– Почему они пошли на это?
– Из-за денег. – Подросток усмехнулся: – С деньгами можно пойти в интернет-кафе, купить снаряжение в игре и что-нибудь вкусное…
Почувствовав тяжесть на сердце, завтракающий Фан Му оттолкнул тарелку.
– Сопляк! – шепотом выругался он и, мгновенно осознав, что ляпнул лишнее, посмотрел на Ляо Яфань, сидевшую рядом. Недавно она и сама была одной из тех подростков, которые слоняются по улицам и посещают дурные места.
Ляо Яфань, однако, никак не отреагировала и, все так же опустив голову, маленькими глотками пила соевое молоко.
После возвращения из приюта девушка стала намного молчаливее. Однако Фан Му понимал, что это не продолжение прежнего спокойного состояния, а некая новая проблема. Причина, по которой он это заметил, заключалась в том, что Ляо Яфань стала тайком наблюдать за ним. Будь то день или ночь, кухня или гостиная, Фан Му всегда встречал ее задумчивый взгляд. И этот взгляд не был добрым; в нем сквозило недоверие, подозрительность или что-то еще. Фан Му чувствовал себя неловко и несколько раз хотел спросить Ляо Яфань о том, что же случилось. Однако каждый раз она отводила взгляд или внезапно уходила, прежде чем он успевал открыть рот. Сначала Фан Му испытал беспомощность, затем раздражение и в конце концов просто отказался от идеи выяснить, что происходит.
Он отнес посуду в раковину, взглянул на часы и взял рубашку, висевшую на спинке стула. Как только он ее надел, в нос ударил сильный запах пота. Фан Му скривился, снял рубашку и бросил ее в стиральную машину, затем порылся в шкафу и нашел еще не распечатанную форменную рубашку. Заметив толстый слой влаги на окне, решил достать и черный джемпер.
Пока он надевал обувь в прихожей, Ляо Яфань разглядывала его с ног до головы, прислонившись к двери спальни. Фан Му завязал шнурки и посмотрел на девушку, которая с натянутой улыбкой курила сигарету.
– Я пошел… – Он опустил глаза. – Насчет обеда смотри сама. Закажи доставку, если не хочешь готовить.
Ляо Яфань выдохнула дым, и вдруг в ее руке блеснул маленький флакон.
– Хочешь попробовать?
– Что? – непонимающе спросил Фан Му.
– Духи. – Ляо Яфань бросила флакон. – Они унисекс.
Фан Му рефлекторно поймал его, мельком взглянул и положил на полку для обуви.
– Спасибо, но я таким не пользуюсь.
– А ты попробуй, – вкрадчивым тоном произнесла Ляо Яфань. – Глупо не воспользоваться духами, когда ты так хорошо выглядишь.
Фан Му немного смутился и, посмотрев на нее несколько секунд, спросил:
– Что ты задумала?
Ляо Яфань хмыкнула, на ее лице появилась злобная усмешка. Развернувшись, она вошла в спальню и с грохотом захлопнула дверь.
Фан Му остался стоять в прихожей с опущенными руками, чувствуя еще бо́льшую тяжесть на сердце.
Всю дорогу до отделения Фан Му проделал в подавленном настроении, которое никак не проходило. Едва войдя в здание, он увидел Ян Сюэу, спешащего к выходу с несколькими людьми.
Фан Му подошел поприветствовать его, но Ян Сюэу лишь хмыкнул.
Фан Му гневно зашагал к зданию и уже в дверях услышал окрик Ян Сюэу. Обернулся. Ян Сюэу подошел и протянул фотографию водоналивного мешка, в котором утонул Цзян Вэйли.
– Фабричное клеймо и все этикетки с указанием производителя мешка были оторваны. Однако это не предмет повседневного спроса, и продажи у него вряд ли высокие. Тщательное расследование может привести к получению информации о производителе и покупателях.
Фан Му кивнул – это и вправду была хорошая мысль. Возможно, эффективнее будет оставить в стороне мотив и обратиться непосредственно к происхождению вещественных доказательств.
– Оставь себе фотографию. Я сообщу тебе, если найду зацепки. – Ян Сюэу сделал паузу, выражение его лица было мрачным. – Что… привело тебя в отделение?
– Работа, – решил сказать правду Фан Му. – Хочу узнать, есть ли у Ми Нань успехи.
Ян Сюэу хмыкнул и окинул его взглядом, словно хотел еще что-то добавить. В это время нетерпеливо ожидающий коллега нажал на клаксон, чтобы поторопить его, поэтому он лишь махнул Фан Му рукой и побежал к машине.
Профайлер вошел в здание, пересек вестибюль и поднялся на лифте, продолжая рассматривать фотографию. Этот водоналивной мешок явно подвергся модификации. Судя по объему, он, должно быть, использовался для транспортировки на дальние расстояния. Изначально он был прямоугольным, затем один конец подрезали, края подшили и продели туда нейлоновую веревку, тем самым получив отверстие, в которое засунули покойника.
Тем временем лифт остановился на четвертом этаже. Фан Му убрал фотографию и вышел.
Ми Нань все так же работала в лаборатории, но ее лицо стало намного розовее. Увидев вошедшего Фан Му, она улыбнулась ему:
– Пришел?
– Да. – Фан Му взглянул на ее лицо. – Тебе лучше?
– Я в порядке. – Ми Нань, очевидно, догадалась о цели приезда Фан Му, поэтому сразу же взяла со стола бумагу и передала ему.
На листе формата А4 было несколько беспорядочных рисунков, в углу одного из которых Ми Нань красной ручкой нарисовала круг. Фан Му повертел лист, но так и не понял, в чем дело. Ми Нань улыбнулась и забрала у него бумагу.
– Еще помнишь, как той ночью мы делали слепок?
В голове Фан Му тут же возникли пакет и гипсовый слепок, почти рассыпавшийся в порошок. По какой-то причине упоминание той дождливой ночи вызвало у него сложные эмоции: смесь смущения и сожаления и, кроме всего прочего, смутное тепло. Он быстро собрался с мыслями и кивнул.
– Я отсортировала сохранившиеся кусочки, очистила и сопоставила один с другим. Некоторые результаты, конечно, нельзя считать успешными…
– Что ты обнаружила? – тут же взволновался Фан Му.
– Посмотри сюда… – Ми Нань указала пальцем на красный круг.
Обведенный след был нечетким, но некий рисунок все же можно было различить. Он представлял собой одну горизонтальную линию с двумя отдельными линиями под ней, которые пересекаются в середине горизонтальной под углом примерно сорок пять градусов. Узор напоминал иероглиф «большой»[20] – правда, без выступа над горизонтальной чертой.
– Это… – Фан Му нахмурился.
– Еще посмотри сюда. – Ми Нань протянула другую копию с пометкой, что это след, изъятый на месте преступления в средней школе Д.
Фан Му разложил две копии на столе и сравнивал их снова и снова, в итоге обнаружив некоторые сходства.
– Рисунок подошвы?
– Да. – Ми Нань указала на первую копию: – Узор очень похож на рисунок подошвы той обуви на резиновой подошве. К сожалению, он слишком маленький и недостаточно полный… – Она вздохнула: – Если б тогда Ян Сюэу не наступил на него, я изъяла бы более полную версию.
Фан Му задумался на мгновение, а затем спросил:
– А что насчет следов, найденных на лестнице?
– Никакой ценности. В особенности тот, стертый, – на нем можно различить только горизонтальные линии, но они не являются характерными. Много обуви имеет подобный рисунок подошвы.
Фан Му поник: такой маленький след нельзя идентифицировать со следом, изъятым на месте преступления в средней школе Д. В лучшем случае это частично подтверждало его догадки, но никак не могло служить основой для объединения дел.
Однако очистка и сопоставление почти порошкообразного гипса наверняка были весьма утомительным процессом для Ми Нань. Подумав об этом, Фан Му с трудом выдавил из себя улыбку:
– Этот результат очень важен, спасибо большое.
– Не утешай меня. Я знаю, что эти выводы нельзя назвать зацепкой. Но, – Ми Нань достала еще один лист бумаги, – взгляни сюда.
Это был протокол исследования, а материалом служила некая жидкость. Фан Му вчитался, и оказалось, что по составу она идентична жидкости в водоналивном мешке, то есть так называемой амниотической жидкости, как предположил Фан Му.
– Что это?
– Помнишь ту лужу на месте преступления? Я тогда попросила тебя выкачать жидкость, – со спокойным выражением лица проговорила Ми Нань. – Я отправила ее на проверку. Как ты наверняка заметил, состав почти идентичен жидкости в мешке.
О чем это говорит? Жидкость из водоналивного мешка образовала на полу лужу, и две эти жидкости, естественно, имеют одинаковый состав.
Фан Му задумался – и вдруг его глаза расширились.
Некоторые жидкие компоненты мешка, такие как мочевина, появились из выделений Цзян Вэйли. Если в луже на полу также есть мочевина, это означает, что жидкость вытекла не тогда, когда ее заливали, а уже после того, как Цзян Вэйли засунули в мешок и у него произошло недержание. Иными словами, владелец этого следа стоял у водоналивного мешка уже после того, как засунул в него Цзян Вэйли.
– Исходя из следа, убийца стоял к пузырю лицом или спиной? – сразу же спросил Фан Му.
Ми Нань быстро ответила:
– Такой рисунок встречается как в передней, так и в пяточной части. Если твои предположения верны, то, учитывая степень износа и расстояние до пузыря, я полагаю, это след передней части.
Передняя. Фан Му задумался: получается, он тогда стоял лицом к мешку.
Глубокая ночь. Заброшенное место. Многочисленные темные окна. Мужчина в огромном водоналивном мешке барахтается и корчится…
«Что же он делал?»