По коридору бежала девушка. И хотя она путалась в пышном платье, которое завязывала на ходу, она ни разу не сбавила шаг. Меньше всего ей хотелось пробудить гнев своей матери. Девушка вбежала в зал, переполненный звёздами и знатными людьми, которые имели честь подняться в Разгад много лет назад по приказу Луны. Эта людская знать раздражала Галатею, ведь Разгад больше не был городом светил – он потерял свое былое величие, которым был обязан убитой Тьме. Стоя по вечерам на балконе, Галатея смотрела в небесную бездну, и последнее время ей все больше казалось, что Небесный Город медленно опускается все ниже и ниже и не только буквально. Будто в подтверждение мыслей звезды мимо нее прошли уже пьяные гости, отпускающие шуточки по поводу прибывших в Замок Света Зарницы и ее братьев. Не далече десятка лет после смерти Солнца сумерки и их сестра поднялись в Разгад. С ними Матерь Небес также поделила правление. Луна всей душой не хотела делать это, но поступить иначе не могла – сила новых светил была так сильна, что земля вновь подняла в небеса один из городов Страны силан. Сказать по правде, власть совершенно не была нужна ни Зарнице, ни сумеркам. За них бремя правления несли Селениана и Галатея, которая в данный момент, спрятавшись в самом отдаленном углу ритуального зала, нещадно вонзала в свои волосы традиционные заколки-кинжалы огненных детей. И как раз вовремя, ведь церемония посвящения уже начиналась.
Звезды славились своими голосами, удивительно громкими и мягкими, подобно льющемуся из сот меду, такому же сладкому, такому же тягучему. Слушая песнь звезд казалось, что погружаешься в самый настоящий сон и паришь над бренной землей, так песнь была прекрасна. Всем известна была история, неведомо: реальная или сложенная людьми, о человеке, полюбившем звезду за ее нежный голос. Человек тот ходил по площадям и вещал о рае, который он смог увидеть в пении своей любви. Но люди коварны и жестоки – человек тот томился мыслью о том, что другие могут украсть из его памяти этот благословенный рай, и тогда он никогда не сможет больше почувствовать снизошедшего на него мира и блаженства. Тогда он достал кинжал и вырезал из горла спящей на его коленях звезды ее голос и спрятал в сосуд. Проснувшись, звезда беззвучно закричала, и на не слышный никому крик явились ее сестры. Они ослепили того человека и откупорили сосуд. Тогда украденное пение звезды стало подобно крику, душащему предателя. Он сдирал с себя кожу и рвал уши, он молил пощады, но не получал ее. Это была агония. Этот был ад. Тогда звезды присоединились к вырвавшемуся на свободу пению своей сестры. И кровь закипела в жилах предателя аки вода, в которую он бросился из последних сил, добравшись до утеса. Так мир получил пену морскую. Пение обманутой звезды же с тех пор может услышать каждый – в ветре, что гуляет по полям, в молнии, что рвет небеса, в крике каждого мучимого. Но то была лишь история, которую Галатея вспомнила, пока пение бесчисленных звезд сливалось в хор. Почему-то огненная звезда никогда не чувствовала великой силы в своем пении и ей казалось, что история та была не о ее сёстрах, а о древних силанах, чьи силы ныне отзывались неведомо почему именно в потомках Луны. Так Галатея думала, пока песнь продолжала литься и журчать нежной свирелью, которой бы позавидовал земной соловей, если бы только услышал ее, чему случиться, конечно, суждено не было – единственными соседями Разгада были небесные русалки.
Замолкли звезды, с другого конца зала начала свой путь к алтарю Селениана. Как не раз поговаривали беспристрастные и справедливые в своих суждениях слуги, Селениана разительно отличалась от своей сестры – будь она природным явлением земли, она бы несомненно стала холодным и тихо журчащим ручейком, чья живительная влага, спасала бы диких зверей даже в лютую жару. А вот Галатея… да чего уж скрывать, даже по мнению безмерно любящей ее сестры, она была неподдающимся дрессировке хорьком, как назвала ее Луна в день особенно удачный на гнев Галатеи. Селениана же была образцом для подражания, едва ли хоть одна из служанок могла припомнить, чтобы эта госпожа повышала голос. Крик же Галатеи слышала каждая служанка, и каждая научилась по крику этому понимать, чем именно недовольна их госпожа, хотя та даже и словом об этом не обмолвилась, ведь с уст ее срывались только оскорбления в адрес окружающих – «тупиц» и «идиотов», которые «любят найти повод вызвать презрение и недовольство». И, сказать по правде, несмотря на разительно отличающиеся характеры, контраст которых был виден уже в раннем детстве, сестры все же были дружны. Несмотря на разные вкусы, они всегда могли найти игру, которая удовлетворила бы каждую, а став старше, могли подобрать интересную для обеих сторон тему для обсуждения, даже если таковой подчас была и сплетня о романе, завязавшемся между одной, на тот момент еще единственной и потому общей, служанкой младших госпожей и торговцем, который, как и любой его торговый брат, имел пропуск в Разгад. Да, к великому несчастью, тот торговец познакомился со служанкой маленьких госпожей. Влюбившись со временем, он стал мечтать о женитьбе и семейном очаге на земле. Конечно, взгляды сестер даже на этот вопрос не совпадали. И во взглядах тех виделась сущность каждой из них. Селениана идущая сейчас к алтарю, как раз посмотрела на Галатею, волосы которой были наспех собраны и украшены в традициях огненных звезд, и вспомнила тот их разговор. Галатея стояла у стены и бросала свои любимые заколки-кинжалы в ползущую вдоль стены несчастную крыску.
– Право, Селениана, ты меня удивляешь, жалеть этих несчастных можешь сколько угодно, но конец их истории был закономерен, и то, что я выдала их, лишь ускорило приближение этого, повторюсь, закономерного конца. Ты прекрасно знаешь, что слуги Разгада не имеют право покидать город вплоть до самой смерти.
– Зря я тогда рассказала тебе о их романе, Ракиль доверилась мне в дружеской беседе, просила не говорить Луне, да в общем-то я и не собиралась, но как могла это сделать ты!?
– Это мой долг, так же как и твой. Благодари небеса, что я не сказала их матери, о твоем соучастии и даже помощи в подготовке предстоящего побега. Уму не постижимо, мать еще и пощадила торговца. Я еще могла принять подобное решение от тебя, но как мать могла согласится на это? Несомненно, без твоих доводов не обошлось. И чем ты руководствовались вообще?
– Возможно, сердцем.
Но Галатея пропустила те слова мимо ушей и пронзила последней заколкой крысу, чей предсмертный писк до ужаса напугал Селениану.
Да, сестры были совершенно разными, одна была милосердна, а другая безжалостна. И в этой разнице, надо сказать, виделась рука их матери – Луны. Она, сама того не ведая, взращивала в своих старших дочерях совершенно противоположные качества и мысли. К Галатее Луна была порой очень несправедлива, поэтому возможно огненная звезда, стараясь заслужить признание своей жестокой матери, медленно перенимала ее, столь ненавистный ей, образ мыслей. К Селениане же Луна была, пожалуй, даже чрезмерно нежна. Она оберегала свое сокровище от всего, что могло ему угрожать, даже если эту угрозу представляла его ближайшая по возрасту сестра. Чем это было продиктовано? Скорее всего, как бы это не было парадоксально, жаждой власти и алчностью. Ведь по мнению Матери Небес, именно старшая дочь могла оправдать, а может быть и даже превзойти ожидания в предрекаемой силе. Поэтому так важно было, чтобы чахлое и хрупкое дитя не умерло раньше срока. А основания для подобного страха безусловно были – Селениана часто болела, кожа ее была бледной, а голос тихим и срывающемся, подобно натянутой струне, которая в неумелых руках бесспорно порвется. Потому детство двух сильнейших звезд Разгада со стороны возможно и казалось одинаково строгим, но по сути своей эта строгость имела разную природу – для Селенианы строгость выражалась в чрезмерной опеке, а для Галатеи в непомерно завышенных требованиях, обозначенных скорее, как некий недостижимый идеал, которого ее сестра уже успела достичь без особых усилий и который, по мнению Луны, Галатея никогда не сможет достичь, как бы она не старалась. И хотя Галатея каждый раз достигала этого эфемерного идеала, мать ее так и оставалась недовольной по самым разным причинам. Казалось, иногда одной из таких причин был сам факт посягательства Галатеи на силу, доступную якобы только для ее сестры. Да, безразличие матери определило чёрствость огненной звезды: пылающий характер, обжигающую жесткость. Конечно, со временем Галатея поняла, что ждать одобрения матери глупо, но от этого желание получить таковое не испарилось, ведь, как думала Галатея: «удается же Селениане получать это одобрение». Именно это обстоятельство обусловило возрастающую между сестрами пропасть и появление духа соперничества. Галатее казалось, что старшая сестра отделяла ее от любви и заботы матери, которые были единственным чего огненная звезда так желала, сама того не признавая и ненавидя мать из-за ее необъяснимого равнодушия и безразличия к одной дочери и непомерной любви и заботы к другой. Потому церемония Селенианы также много значила для Галатеи, как и для ее матери. Пока Селениана шла к алтарю, Галатея пристально рассматривала ее – как всегда Селениана была в узком платье, ее швея давно научилась правильно подчеркивать тонкий стан госпожи (еще бы, первая швея была казнена по приказу Луны, ведь ее любимое дитя на балу оказалось в жутком платье пышного покроя, которое выглядело на Селениане мешком – вспомнив это Галатея не могла не улыбнуться). Платье было великолепным, тут уж ничего не скажешь. Декорированный цветами ябузы верх ловко подчеркивал идеальную талию, рукава замысловатым образом обращали внимание на худые, но от того не менее прекрасные, плечи, а завершала образ шелковая юбка цвета ягод ябузы. Волосы как обычно были стянуты в тугой пучок, украшенный традиционными лунными заколками. Глаза опущены, туфли отбивают на мраморном полу медленный шаг. Смотря на Селениану Галатее представился забавный образ – яркий и сочный цветок ябузы с блеклой сердцевиной. «С такой нервной улыбкой, ей впору было украшать платье листьями этого дивного растения, а не цветами, да она и дрожит как листик в зимнем саду, укрытый там от всех невзгод, но все же чахнущий в неволе. Забавная маленькая пугливая девочка» – думала Галатея, переводя взгляд со своей старшей сестры на младшую. Вот уж действительно удивительный контраст. По приказу Луны все платья и костюмы присутствующих на церемонии должны быть не ярче платья Селенианы, это было худшее требование к желавшим увидеть воочию силу Селенианы – ее швея наотрез отказалась показывать церемониальное платье (якобы ей запретила Луна), а потому всем гостям пришлось надеть серые платья, чтобы точно выглядеть скромнее Селенианы. Одна только Галатея пришла в небесно-голубом платье, потому что у нее была возможность выманить у сестры эскиз ее будущего платья. Все гости, сказать по правде выглядели блекло и уныло, а вот третья дочь Луны, Титания, в своем сером платье не выглядела невзрачно, напротив, ясная улыбка на фоне скучающих лиц гостей выгодно выделяла ее среди прочих. Крошка Титания подняла светлое личико на Галатею, и та в ответ ласково улыбнулась. Луна быстро поняла, что рожать детей не так трудно, как их воспитывать, поэтому для нее было удобно делать вид, что внимание к тысячам детей, рожденных ею после Галатеи, будет отнимать слишком много времени, которое она хотела бы посвятить государственным делам. Поэтому вышло, что Галатея заменила Титании мать. И не мудрено, ведь третью дочь Луна родила лишь спустя двадцать лет после рождения второй. Конечно Луна и слышать не желала криков ребенка, а потому отдала ее на воспитание няням. Как раз в то время Галатея начала отдаляться от Селенианы из-за оказываемого ей внимания со стороны Матери Небес. Поэтому всю свою дружбу и любовь Галатея дарила малышке Титании, к которой она запретила приближаться всем няням, кроме кормилицы, пока в ней была нужда. Селениана, конечно, ужасно ревновала и даже ставила матери в укор, что Галатея тратит время не на нее, а на какое-то слабое дитя. Но даже Луна не смогла прекратить этого общения – Галатея дала неожиданно сильный отпор, она даже угрожала матери случайным пожаром в спальне Селенианы, если кто-то посмеет отнять у нее Титанию. Так третья звезда осталась, можно даже сказать, собственностью второй, которая даже поселила ее в соседнюю комнату. На удивление, жестокая и вспыльчивая Галатея стала превосходной матерью для Титании – она не отказывала ей ни в чем, но твердо растила из нее мягкую, щедрую и благородную госпожу. Галатея обучила свою сестру всему, что знала сама – боевым хитростям, военной стратегии, тактике ведения боя и управлении потоком. Единственное, что не могла понять Титания – почему при таких превосходных знаниях и умениях военачальница Разгада запретила ей вступление в армию. На самом деле нежная, словно цветок, Титания никогда и не собиралась участвовать в битвах, но столь строго высказанный и часто повторяемый запрет от признанного всеми воина изумлял ее – в этом приказе она, конечно, своим юным взглядом не видела проявления любви. Как бы то ни было, у Галатеи была лишь одна цель – воспитать госпожу не по своему образу и подобию, а именно такую, которой Титании не будет стыдно быть. Удивительно, что не только у Галатеи рождение Титании выявило не свойственную ей черту характера – стоило третьей звезде появиться на свет и стать стеной между старшими сестрами, как Селениана сделалась более агрессивной и высокомерной. Виной тому, конечно, была ревность, это знала и сама Селениана, но упорно отказывалась признавать. Со временем водная звезда привыкла к присутствию в ее жизни еще одной сестры. А когда бесчисленное множество новых сестер и братьев осталось незамеченным Галатеей, Селениана и вовсе успокоилась, ведь терпеть и любить ей пришлось только Титанию. И эта снисходительность не осталась незамеченной Галатеей – так еще недавно испорченные отношения сестер немного наладились.
Но мы отвлеклись, церемония уже начинается.
Селениана взошла по трем ступеням к алтарю. Луна следом за дочерью поднялась и с помоста обратилась к присутствующим жителям Разгада и жителям с земли, которые следили за церемонией со своих водных зеркал:
– Да померкнут небеса перед величием и могуществом моей старшей дочери. Сегодня первая среди тысяч звезд явит силу своего народа – народа звезд.
Всем было известно, что звезды сильнее своей матери, сильнее отца, сильнее древней Тьмы, но предела их силы пока не знал никто.
От Галатеи не ускользнуло, что трясущаяся рука ее сестры, подносимая к слезам силан, была заклеймена традиционным для Матери Небес цветком – цветком эксусилия. И это стало решающей для судьбы миллионов деталью.
Небеса действительно померкли, когда рука звезды коснулась слез силан. Прозрачные камни медленно озарялись ярко-синим цветом. Селениана, увидев, что уже больше половины алтаря озарено ее водной силой, испытала чувство схожее тому, что охватило всех в зале – неподдельный и благоговейный страх, но в отличие от остальных она испугалась не своей силы.
Взглянувшие в тот момент на Галатею могли поклясться, что глаза ее горели ненавистью, руки пылали, подпаляя рукава платья, а камень на ее груди прожег корсет. Селениана отдернула от алтаря руку, но ненадолго. Луна злобно схватила старшую дочь за палец и прижала к одному из заточенных камней так сильно, что из пальца потекла темная кровь. Селениана подняла мокрые глаза на Галатею. А слезы на алтаре все заполнялись и заполнялись, и только последний камень был заполнен лишь наполовину. В ту же секунду Луна опрометчиво решила, что именно ее старшая дочь, как она и ожидала, достойна титула Матери Небес.
Галатея не могла поверить в столь жестокое предательство. Только сейчас она поняла, как наивно с ее стороны было считать, что мать даст ей шанс проявить себя. Ей не дали шанса, потому что Луна уже все решила – следующей Матерью Небес станет Селениана. Огненная звезда не сомневалась, что в этом не только вина ее матери, но и сестры. Она не сразу поняла, что одна из звезд дотронулась до ее плеча и обожгла руку. Галатея окинула охваченный гнетущим молчанием зал и выжала улыбку. Народ по традиции ждал речи от военачальника, но звезда все еще молчала. Мать что-то презрительно шикнула в ее сторону, но никто кроме Селенианы не разобрал что именно. Галатея смогла сказать лишь несколько слов:
– Сегодня Разгад получил свою госпожу.
Луна закатила глаза и, озарив зал самой своей светлой улыбкой (припасенной как раз для таких случаев), сказала:
– Думаю, что не ошибусь, высказав общее мнение – пред нами сильнейшая среди звезд, которая поведет Разгад за собой.
Зал разорвало овациями, замелькали подброшенные цветы. Сестры-звезды начали петь песни, шуты танцевать. К Селениане поплыли толпы поздравителей-лицемеров. Сумерки и Зарница преподнесли следующей Матери Небес подарки. А единственная, кому Селениана могла вверить свою любовь и жизнь, покинула зал и окончательно вырезала себя из ее сердца.
Как думала Галатея, хитрости Луны не было предела – мать устроила все так, чтобы самой принять решение, в то время как все вокруг будут думать, что только от них зависел исход дела. Как же наивны и глупы люди.
Конечно старшая звезда зашла к Галатее, просила прощения, увещала, что ее церемония пройдет через неделю и ничего еще не решено, но это был слишком мелочный аргумент в сравнении с уже заклейменной рукой Селенианы. Погруженная в свои мысли Галатея вертела в руках саи, блеск которых до ужаса пугал Селениану. Но крик отвлек их обеих от ненужного монолога. Вместе они побежали в соседние покои – покои их матери.
Пол был залит кровью, тонким ручейком протянувшейся до самой лестницы. Кровь капала беззвучно, оскверняя собой молочно-белый пол. Про себя Галатея отметила восхитительный контраст цветов. Увидев мёртвое тело матери, Селениана вскрикнула. Галатея лишь усмехнулась.