За окнами было темно.
Сэмюэль и Марта никогда не видели темноты, подобной этой. В Англии ночная тьма всегда смягчалась далекими уличными огнями. Но здесь, вблизи дремучего леса, за несколько миль от ближайшей деревни, темнота была такой густой, что почти имела собственный вес. Можно было почувствовать, как она давит снаружи на окна, как будто дом схвачен лапой какого-нибудь гиганта.
Сэмюэль заметил, как что-то отразилось в стекле, и обернулся.
– Что это? – спросил он. Он указывал на странный свет, светивший в лицо тете Иде.
– Это специальная лампа, – тихо ответила она. – Лампа счастья. Она помогает мне не грустить слишком сильно, когда за окном становится темно.
Сэмюэль взглянул на сестру и задумался, не может ли лампа помочь и ей.
– А можно Марте попробовать? – спросил он.
– Если она захочет. Марта, ты не хочешь воспользоваться моей лампой счастья?
Марта посмотрела на трубки, испускавшие ультрафиолетовый свет, и отрицательно покачала головой.
Тетя Ида, отвернувшись от лампы, улыбнулась Марте.
– Ты как хюльдры, – заметила она, грустно улыбнувшись. Но на ее лице вдруг отразилось замешательство, словно она не собиралась произносить это вслух.
– Что такое хюльдры? – спросил Сэмюэль от лица Марты.
Тетя Ида надолго замолчала, глядя в темноту через щель в занавесках. «Возможно, не помешало бы рассказать им о хюльдрах, – подумала она. – Просто на случай, если что-то случится».
– Хюльдры – это существа, которые, как говорят, боятся света, – сказала она наконец, изменяя угол наклона лампы. Она старалась изобразить хюльдр менее опасными, чем они были на самом деле – так, словно они были просто выдумкой из детской сказки, а не существами, живущими в лесу возле ее дома. – Если на них попадает солнечный свет, их плоть испаряется. Они жифут в своем собственном подземном мире и выходят наферх только по ночам. Они зафидуют людям, которым не нужно проводить свои дни в темноте. «Хюльдр» по-норвежски означает «внизу». Хюльдры предположительно ростом с нас, но они очень мерзкие. У них есть хвост, их глаза очень странные, кожа серая, а тело костлявое. Говорят, что они заманивают людей и других существ в лофушки и заключают их в подземные тюрьмы.
Она внезапно замолкла, вспомнив о хюльдрах, которых, по словам Оскара, видел Старый Тор.
Сэмюэль подумал о кошмарах, которые он иногда видел, и о чудовищах с серой кожей, хвостами и широко расставленными глазами. Но это были всего лишь кошмары. Он знал, что они нереальны.
– А вы верите в хюльдр? – спросил Сэмюэль.
Тетя Ида пожевала ртом, как будто пробуя этот вопрос на вкус. А потом сказала:
– Я ферю, что на свете существует больше вещей, чем нам известно.
«Она сумасшедшая, – подумал Сэмюэль. – Абсолютно чокнутая».
Его мама, конечно, верила в знаки зодиака, но она, по крайней мере, не верила в хвостатых существ, живущих в подземном мире. Это все лампа безумия: она посылает безумные идеи в тетин мозг.
Позже, уже лежа в кровати, Сэмюэль сказал Марте:
– Я ненавижу это место.
Марта ничего не ответила.
– И я ненавижу ее. Я ненавижу ее волосатый подбородок, и ее суп из Рудольфа, и то, что у нее нет телевизора, и ее пуговки, и ее правила.
Марта по-прежнему ничего не отвечала.
– Марта… Марта, скажи что-нибудь… Пожалуйста… Просто спой песенку… издай хоть один звук… Пожалуйста… Я не могу это выносить: все время слушать только ее. Пожалуйста, сестренка. Пожалуйста…
Но Марта по-прежнему молчала. Где-то глубоко внутри она хотела поговорить с братом, но не могла найти слов.
– Знаешь, кто ты, Марта? – спросил он, вылезая из кровати. – Ты эгоистичная корова. У тебя вполне мог бы быть коровий хвост, потому что ты и есть корова. Ты эгоистка, и я понимаю, что ты ведешь себя так, потому что горюешь о маме с папой. Но я тоже горюю, и мне было бы гораздо лучше, если бы ты поговорила со мной. Марта? Говори! Скажи что-нибудь!
Он тряс ее за плечи, но она продолжала молчать. Только крепко зажмурилась и – когда он ее отпустил – как можно глубже зарылась в темноту под одеялами.
«Как кролик, – подумал Сэмюэль. – Или как хюльдр».
Дождавшись, когда Сэмюэль вернулся в свою кровать, Марта вылезла из-под одеял и стала смотреть на съежившийся силуэт брата на соседней кровати. Ей казалось, что между ними лежит целая вселенная. Более того, ей казалось, что вселенная окружала ее со всех сторон.
Ее не смущало это чувство. Она знала, что на самом деле это лучший способ существования. Ведь если ты не являешься частью этого мира – мира, который говорит, улыбается и поет, – то ты никогда не сможешь почувствовать себя по-настоящему несчастной.
Она была так близка с родителями – и вот чем это обернулось.
Нет. Вот как все будет отныне. Марта Блинк, окруженная вселенной со всех сторон, чтобы защититься от всей боли, всех слез и всего счастья этого мира.