Разрушится всё, во что ты верить привык
Превратится в мелодию каждый беззвучный крик,
В уютную тьму нам не удастся сбежать,
Ведь мы же вакцина и заостренный кончик ножа
Тихий-тихий сигнал вызова звучал уже в третий раз, раздражая сонное, расшатанное сознание, нарушая сон, вырывая из него, бросая в реальность. Хенси отняла изрядно помятое лицо от подушки, жмурясь и оглядываясь по сторонам. В глаза бил солнечный свет, проникающий в, почему-то, не зашторенное окно. Поморщившись, девушка села: голова гудела, раскалывалась, в ушах едва уловимо звенело и не только от настырного звонка.
Она толком не помнила, что вчера было, как заснула и совершенно не понимала, каким образом оказалась в уютной постели, а не на полу гостиной, не могла вспомнить, как добралась до своей спальни, расстелила кровать, разделась…
Девушка сглотнула и наконец-то ощутила, насколько сухо во рту, почувствовала неприятный кислый привкус, который говорил о том, что её рвало и, возможно, не раз, ощутила горечь на языке, который до сиз пор хранил следы вчерашних возлияний.
Взгляд девушки упал на прикроватную тумбочку, на которой, как подарок небес, стояла бутылка воды. Не было бы Хенси сейчас так дурно, она бы точно задумалась над тем, кто принёс ей живительную влагу, предусмотрительно оставив здесь, чтобы она не умерла от похмелья.
Взяв бутыль, она присосалась к ней, опустошая залпом почти до конца. Желудок от резкого наполнения вновь замутило, но сознание девушки прояснилось. Наконец-то, она смогла посмотреть на окружающую действительность более или менее трезвым взглядом.
В этот самый момент дверь в её спальню открылась, и в комнату вошёл Ашот, держа в руках поднос со свежеприготовленным завтраком.
– Я понимаю, что ты собираешься накричать на меня и даже имеешь на это право, – сказал доктор, увидев угрюмый взгляд Хенси. – Но выслушай меня, пожалуйста.
Доктор поставил поднос, освобождая руки, и встал рядом с кроватью, продолжая:
– Тебе вчера было очень плохо…
– Это я помню, – ответила девушка, перебивая его. – Скажи лучше, какого чёрта ты делаешь в моём доме, если я тебя вчера выгнала?
Злость на доктора давно прошла, но это не казалось Хенси достаточно весомой причиной для того, чтобы отвечать доктору приветливо, нормально.
– Ты не заперла входную дверь, – ответил Ашот.
– И ты без разрешения, незаконно проник в моё жилище? – она снова взяла бутылку, опустошая её на этот раз до конца. – Ты понимаешь, что это может грозить тебе большими проблемами?
– Это твоё право, Хенси, – ответил доктор, мрачнея. От улыбки и света на его лице не осталось и следа. – Я просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.
– Я так понимаю, это тебе я обязана тем, что проснулась в кровати, а не на полу?
Доктор не стал отвечать, только кивнул. Хенси продолжила:
– И что было?
– Ты о чём?
– Я просто «горю желанием» узнать, что происходило вчера вечером, моя-то память обрывается где-то на том моменте, когда я выперла тебя.
– Ничего особенного не было…
– Обычно, когда люди говорят так, они просто не хотят говорить правды, – сказала девушка, кривя губы в неком подобии ухмылки. – Можно подробнее? Или тебе есть, что скрывать или не хотеть вспоминать?
– Ну, я бы, конечно, предпочёл забыть, в каком виде ты вчера была, но, с другой стороны… с кем не бывает?
«Ни с кем не бывает, – подумала Хенси. – Такое чувство, что моя жизнь просто сборник какого-то эксклюзивного дерьма!».
Доктор продолжал:
– Подождав часа пол после того, как ты выгнала меня, я решился снова позвонить в дверь – ты не открыла. Я постучал, ещё раз позвонил… Потом дёрнул дверь – она оказалась не запертой.
– И где была я?
– Не знаю, где ты была до этого, но я нашёл тебя в ванной, – ответил Ашот. – Ты сидела на полу около унитаза и пила из горла ром.
«То есть, ничего не изменилось», – подумала девушка и спросила:
– Что было дальше?
– Я попытался отвести тебя в постель, уложить спать. Это оказалось непросто… Знаешь, Хенси, никогда бы не подумал, что ты такая сильная.
– Ты, вообще, многого обо мне не знаешь, – сказала девушка и поджала губы, жалея о том, что сказала. Она поспешила сменить тему: – Но, так, как я проснулась в кровати, а не в ванной около толчка, насколько я понимаю, ты меня вчера до кровати всё-таки дотащил?
– Дотащил, – ответил Ашот. – И не раз. Хенси, я тебя восемь раз укладывал в постель, и семь из них ты вставала и куда-то уходила, всё пыталась куда-то убежать.
– И я не объясняла, куда стремилась? – спросила девушка после некоторого молчания.
– Нет, – мужчина покачал головой. – Только потом…
– Что «потом»? – спросила девушка.
Её умиляло поведение доктора, его забота о ней, которую она ни разу не заслуживала. Ей уже на самом деле интересно было слушать его объяснения, видеть то, что ему на самом деле не всё равно.
– Хенси, – спросил мужчина, аккуратно садясь на край кровати, соблюдая приличную дистанцию.
Девушка улыбнулась, опуская голову и качая ею. Это было так смешно, до икоты и боли в животе смешно, хоть она и не смеялась вслух. Она уже ждала, что же на этот раз скажет милый доктор, что она вчера делала? Опять пыталась затащить его в постель? Продемонстрировала ему весь тот «инвентарь», что остался со времён её своеобразных отношений с Бруно? Её на него вырвало?
Последнее предположение казалось самым логичным. Для остального она была вчера слишком «не в форме». Хенси продолжала смотреть куда-то вниз, едва заметно улыбаясь-ухмыляясь самой себе, готовясь услышать занимательную историю о своих вчерашних похождениях. Она готова была услышать что угодно, пусть даже то, отчего бы другой, любой, человек сгорел бы со стыда. Она готова была услышать всё, кроме этого:
– Хенси, а кто такой Мориц? – спросил доктор Луццато.
Хенси прямо почувствовала, как с её лица сползает улыбка, сползает, казалось, вместе с кожей, обнажая жилы и кости. От её радужного настроения вмиг не осталось и следа. Она подняла на мужчину напряжённый взгляд, сверля его глазами, спрашивая:
– А при чём здесь это имя?
– Что-то не так? – спросил мужчина, ощущая то напряжение, что повисло в воздухе, исходя от черноволосой девушки.
– Голова очень болит, – сказала Хенси, поджимая губы. – Так при чём здесь он?
– Ты вчера постоянно повторяла это имя, – ответила Ашот. – Повторяла, когда я уже уложил тебя в постель, может быть, во сне.
– И что же я говорила? – спросила девушка, чувствуя, как напрягается каждая мышца в её теле.
«Если я наговорила вчера лишнего, – как-то отстранено, холодно, словно прожженный маньяк, думала она, – я убью его. Я не позволю кому-то знать эту историю, не позволю…».
– Ты говорила очень неразборчиво, я смог расслышать, запомнил только: «Мориц, прошу тебя, нет»…
– И всё?
– Остальное я не расслышал, но, в основном, ты повторяла это.
– Понятно, – ответила девушка, вздыхая, но вздох не получился облегчённым, слишком напряжено было тело.
– А кто этот Мориц? Чем он тебя обидел? – спросил Ашот, заставляя Хенси на мгновение сжаться, словно пытаясь защититься от просьбы вспомнить, вспомнить всё. Но уже через мгновение она взяла себя в руки, отвечая:
– Это просто одна совершенно не занимательная история из моего прошлого, история про дрянного человека…
– Значит, он тебя, всё-таки, обидел?
– Он – мой бывший одноклассник, – ответила девушка, стараясь придать голосу как можно больше безразличия. – Думаю, не найдётся такого человека, который бы не хотел вспомнить кого-то из школы «добрым» словом… – Хенси взглянула на мужчину. – Не бери в голову.
– Точно?
– Точно, – ответила она. – Если бы я хотела об этом поговорить, я бы пошла к психологу.
– Но…
– Хватит об этом! – сказала Хенси, несколько повышая голос и морщась. – Меня только перестало мутить, а если ты будешь напоминать мне о нём, меня вырвет. А мне бы хотелось нормально позавтракать…
– Хорошо, извини, Хенси, – кивнул мужчина.
Позавтракав и выпив две таблетки от похмелья, девушка окончательно пришла в себя. Отослав Ашота, попросив, чтобы он сварил ей кофе, Хенси отыскала среди подушек телефон и, открыв список пропущенных, увидела три звонка от Отто.
Не думая ни о чём, словно забыв о своей вчерашней просьбе, она набрала номер друга, ожидая ответа. Он ответил после седьмого гудка:
– Привет, Хенси, я уже думал, что не дозвонюсь до тебя.
– Я спала, и у меня было жуткое похмелье, – ответила она. – Ты узнал?
– Узнал, – ответил мужчина.
– И что же? – спросила девушка, чувствуя, как сердце её начинает стучать более глухо, словно затаиваясь внутри.
– Мориц Трюмпер жив. Знаешь, мой товарищ очень удивился тому, что я спрашиваю такое, он сказал, что…
Дальше Хенси не слушала, продолжая прижимать телефон к уху, но не слыша, не разбирая ни слова. В её воспалённом мозгу стучало лишь одно: «Жив, жив, жив».
– Как такое возможно? – беззвучно прошептала девушка и тут же мотнула головой, словно выходя из транса. – Ты уверен, Отто?
– Хенси, можно вопрос, почему ты так уверена, что он не может быть жив?
– Это не важно, – нервно ответила девушка. – Ответь на мой вопрос.
– Да, уверен. Мой друг самолично видел его, когда заходил в гости к его отцу. Он сказал, что около пяти лет назад с парнем случилась какая-то беда… Он не стал объяснять мне – что, об этом умалчивается, даже предположить не могу, что стряслось…
«И не надо, – подумала Хенси. – Все, кто об этом узнаёт, каким-то чудесным образом умирают…».
– А, – начала было Хенси, но запнулась, шумно сглотнула.
– Всё в порядке?
– Похмелье, мутит, – соврала девушка, хмурясь. – Что со вторым моим вопросом?
– Он живёт на несколько городов: Нью-Йорк, Берлин, Штутгарт, – ответил мужчина. – Вчера он как раз улетел в Америку.
«И сколько он там пробудет?», – хотела спросить девушка, но вовремя осеклась. Она понимала, что слишком много вопросов с её стороны, слишком очевидное волнение могут вызвать вопросы. И пусть на том конце связи был её друг, старый товарищ, но она не могла верить никому, в её мире это было главным условием выживания.
– Спасибо, Отто, – сказала она. – Позвонишь мне, когда состоится та встреча, где я должна быть…
– Да, хорошо, – ответил мужчина. – До встречи.
Хенси отклонила вызов и поднесла телефон к лицу, прижала к подбородку, сама не замечая, как прикусила аппарат. Она не знала, что ей теперь делать, просто не знала, в голове был отвратительный кисель из мозгов и извилин, что никак не хотел давать искомые ответы на главные вопросы…
«Как такое может быть? – думала она, смотря перед собой, едва заметно покачиваясь. – Ты же умер… Ты же умер, чёртов Трюмпер! Как ты посмел выжить? Как смог?! Я же точно видела, была уверена, что…».
Девушка осеклась, обрывая, теряя собственную мысль, впиваясь расширенными в каком-то необъяснимом ужасе глазами в стену.
– А, раз он жив, – заговорил внутренний голос, – то, получается, что на твоих руках куда больше невинной крови, чем ты полагала…
– Заткнись, – прошипела Хенси. – Чёртов Трюмпер… – она вздохнула, сгибаясь, закрывая ладонями лицо.
– Да, – согласился голос, – чёртов Трюмпер…
«Надо было убить его ещё тогда, – думала Хенси, мысли её скакали, подобно взбесившимся взмыленным лошадям. – В ту ночь, когда я пришла к нему, это было бы красиво… Нет! – она мотнула головой и подняла глаза. – Нужно было убить его гораздо раньше, надо было его убить…».
Девушка вскочила с кровати, бросаясь к шкафу и натягивая на себя первое, что попалось под руки.
«Теперь же, – думала она, – Трюмпер точно будет умнее, найти его и схватить будет сложнее, куда сложнее. Но у меня должно получиться, – Хенси вышла из комнаты и быстрым шагом направилась на кухню. – Я думала… я так мучилась твоими призраками, чёртов Трюмпер, а ты, сука такая, оказался даже не мёртвым… Но, не волнуйся, – она дьявольски улыбнулась, останавливаясь около двери на кухню. – Не волнуйся, Мориц, я обязательно верну всё на свои места: я пять лет считала тебя мёртвым, что ж, таким тебе и суждено стать».
Девушка едва заметно кивнула самой себе и дёрнула на себя дверь, заходя на кухню. За эти пять лет покоя и отшельничества она совершенно отвыкла ждать, отвыкла быть маниакально терпеливой, несгибаемой в своих устремлениях, потому что их, целей, не было. Но сейчас, когда на горизонте замаячил не просто смысл, а то самое, как оказалось, незаконченное дело, что не давало ей покоя, тот самый человек… Сейчас у неё не было иного выхода, она не видела, не желала видеть и принимать иные исходы, кроме как…
«Я возвращаюсь на тропу войны, – думала она, попивая кофе и слушая воодушевлённые речи Ашота. – Потому что главное дело моей жизни ещё не закончено…».