После сна осталось приятное послевкусие. Словно случилось что-то настолько хорошее, что сердце от этого стало огромным и теперь не умещается в груди. Вскоре постучали: мама позвала завтракать. Внизу уже собрались постояльцы: кто-то распродал товар еще в субботу и теперь собирался домой, а кто-то вновь спешил в ряды. Приш от души зевнул: рано разбудили, на улице еще темно, солнце только поднимается. И будто в ответ на его мысли сразу же засияла башня тысячи вокзалов – точно ее стены были покрыты отполированными пластинами. Хотя ничего такого Приш прежде не замечал.
Он заинтересованно взглянул в окно: нет, надо будет как-нибудь залезть на башню – для него это пара пустяков. Он на любой вертикальной поверхности держится легко, повезло с присосками. Обычно их не заметно, они спрятаны в подушечках пальцев. Зато при необходимости появляются. Приш посмотрел на руки: удобное приспособление, многие парни завидуют.
Рассвет добрался до крыш и окрасил их в алый. Затем засверкали окна, будто их хорошенько отмыли. Заблестела листва, тронутая первой позолотой. Всё же на дворе урожайник2 – начало осени. Совсем скоро листья побуреют и облетят, зато появятся белые мухи3, и наступит зима. Но до этого далеко. Они успеют собрать урожай поздних яблок и сделать самый лучший напиток – сидр.
В соседнем доме кто-то отворил окно, и солнечный луч попал прямо в глаз Лизе. Она зажмурилась и несколько раз чихнула. Смешная у нее привычка – всё время чихает на солнце. В это время подоспел завтрак: Плут принес стакан молока для сестренки и кувшин морса – для остальных. Поставил черничный пирог и тарелку печенья. Так рано плотно есть не хочется, а вот перекусить – самое то.
Лиза выпила молоко, и теперь над губой виднелась белая полоса.
– У тебя молоко на губах не обсохло, – давясь от смеха, сообщил Приш.
С сестрой вечно так – умудряется испачкаться. То после пирога останутся черничные усы, то как сейчас – словно мыльная пена. Глаз да глаз за ней нужен, иначе так и пойдет на улицу. Приш передал Лизе полотенце и проследил, чтобы она тщательно вытерлась. А то будут над ней смеяться.
На улице было прохладно – всё же начало осени. Днем еще пригревает солнце, и кажется, что на дворе лето, но ночь не обманешь. Приш накинул на себя куртку и забрался в повозку. Рядом примостилась мама с Лизой, папа залез на облучок. Мама укрыла Лизу пледом, та немного посидела, а после свернулась калачиком и уснула. Телега мелко тряслась по мостовой, и Приш раззевался. Как же спать хочется! Да и ладно, что он здесь не видел? В следующие выходные снова приедут с новым урожаем. Он примостился рядом с сестрой и задремал.
Дома Приш помог родителям разобрать повозку. Мама принялась хлопотать по дому, а они с отцом отправились в сад – следовало сорвать поспевшие яблоки, пока не попадали. А то побьются и начнут портиться. Их тогда только на варенье. Хотя мама варит такую вкуснятину, что пальчики оближешь: каждая долька будто плавает в янтарном сиропе. Уметь надо.
Вечером Приш достал цепочку: до чего же красиво. Алисе точно понравится. Завтра Приш вручит подарок и пригласит Алису на свидание А там будь что будет. Хотел убрать украшение, а Лиза тут как тут:
– Ой, что это у тебя?
Всё время она незаметно подкрадывается. Как лисичка. Приш показал цепочку.
– Ой, какая хорошенькая, – Лиза запищала от восторга. – Это кому?
– Алисе, – смутился Приш. – У нее завтра день рождения.
Лиза захлопала:
– Я знала, знала, что она тебе нравится!
Приш покраснел: хоть у него кожа бронзового цвета, а всё равно – предательская краска выдает. Но молчать не мог – словам стало тесно в груди, о чувстве хотелось поделиться со всем миром.
– Да, – ответил он. – Наверное, я ее на свидание приглашу.
А сам покосился на сестренку: как она воспримет? Не высмеет ли? Но Лиза лишь запрыгала:
– Замечательно! Она согласится! Вот увидишь! Ты самый лучший.
Конечно, Лиза его любит – ведь она сестра, но стало легче. Завтра всё получится!
Понедельник, как по заказу, получился солнечным и теплым – хорошее предзнаменование. Приш с утра бы побежал к Алисе, но работу никто не отменял. Сначала дела, потом всё остальное. Он едва не взлетал на деревья – хотелось быстрее освободиться. Отец только удивлялся такой прыти, а Лиза подхихикивала – она-то догадывалась, в чем дело, но молчала.
Яблоки сложили в корзины и погрузили в телегу. Пришу хотелось соскочить с повозки и бежать: до чего всё медленно! Эх, были бы у него крылья… Птицей бы метнулся, а приходится ждать. Так что дома помог отцу выгрузить корзины, схватил подарок и понесся к Алисе. Хоть бы она дома была! А то ему не терпится скорее увидеть ее. Да и решимость страшно растерять. Как бы снова все слова не позабыть.
Приш побежал по деревне – его дом находился чуть выше остальных в долине, на склоне. Если посмотреть с моста вниз, то видны лишь глиняные крыши – будто пряники рассыпались посреди зеленого плюша. Все утопает в зелени: яблони повсюду. Осенью долина меняет убранство на золотой наряд, а зимой – на белый. И всё время так красиво – до сердечного замирания. Вроде видишь каждый день, но когда остановишься, присмотришься – всё, это любовь навсегда. И не представить, как можно жить где-то в другом месте. Он бы, Приш, не смог. Здесь его дом.
Пока мчался, обо всем передумал, только не о нужном. А когда добрался до центра деревни, где возле маленькой площади расположился дом Алисы, понял, что все правильные слова выветрились. И сердце бешено заколотилось от волнующего предвкушения, да так, что голова закружилась, и на ногах удержаться – никакой возможности.
Приш отошел за ближайшее дерево – надо успокоиться. А то наговорит всякие глупости. Он несколько раз глубоко вздохнул. Нужно собраться. Достал из кармана сверток и приготовился. И тут раздался стук: кто-то кинул камушек в окно. Приш высунулся из-за яблони: неподалеку стоял Маттис – парень с другого конца деревни. Ему недавно исполнилось шестнадцать. Высокий, плечистый, с румянцем во всю щеку – словно сошел с вывески молочной лавки. Мол, пейте свежее молоко, ешьте сметану и станете такими же здоровыми.
Приша затошнило: что этот здоровяк здесь делает? Неужели… Дверь распахнулась, и на крыльцо вышла Алиса.
– Привет, Маттис, – улыбнулась она.
А у Приша сжалось сердце – почему она так любезна с этим переростком? В ушах зазвучал набат: внимание, опасность!
– Я прослышал, у тебя день рождения. Поздравляю.
Да кому нужны его поздравления?! Приш сглотнул: волнение комом встало в горле.
– Спасибо большое!
Отсюда не рассмотреть, что Маттис вручил Алисе. А тот не промах: тянется к ней губами, решил поцеловать. Словно кровавая пелена перед глазами. В ушах гул, руки сжались в кулаки. Да как это придурок смеет?! Что он себе вообразил?! Приш не помнил, как выскочил из-за укрытия, как набросился на Маттиса, забыв обо всем.
– Отойди от нее! – лишь яростный крик, а дальше безумие, стирающее память.
И локти ходят взад-вперед, следом за кулаками. Маттис сначала и не пытается защищаться, лишь уворачивается. Но потом и он начинает работать руками, и Пришу тоже достается. А на краю сознания слабый шепот: «Приш, Маттис, не надо! Вас же…».
Приш обмяк, поняв, что натворил. Маттис тоже замер, удивленно разглядывая свои руки, будто не веря, что мгновение назад молотил ими своего соперника. Алиса испуганно воззрилась на них:
– Вы что… Вас же… Нельзя же так!
И замолчала. «Хороший» Алисе достался подарок на день рождения. Никому такого не пожелаешь. И сделанного не скрыть: уже подтянулись односельчане. А это значит… Приш сглотнул. Господи, что же он натворил?! В долине запрещены драки – от этого будущий урожай портится, яблоки начинают горчить. Что же с ним будет?
Подошел отец и мотнул головой в сторону дома: мол, иди к себе. Приш ссутулился и отправился назад. Выроненная цепочка осталась лежать рядом с крыльцом.