Два года назад
– Куда мы едем? – опомнился Виталий, когда, миновав город, они выехали с юго-западной стороны. – Ты ведь просила о помощи.
– Сказала первое, что пришло в голову, – тепло взглянула на парня Александрина. – Увидев тебя, поняла, что надо отвлечь, хотя бы ненадолго сменить обстановку. Итак, пункт первый: Святой источник вблизи Задонского монастыря, – объявила она, сворачивая с трассы на дорогу вслед за указателем.
Виталий молчал, сохраняя безмолвие всё время, пока они добирались до места; оставив машину, бродили по низине в прохладе смешанного леса; разглядывали величественный белоснежный храм с синими куполами, красующийся на взгорье, вблизи женского монастыря; упивались прохладой источника, глотая воду из сложенных в горсти ладоней. Миновал час, когда парень почувствовал, что его отпускает. Печаль уже не так грызла сердце, затаившись в его глубине.
– Спасибо, – поблагодарил он молодую женщину, неторопливо передвигаясь рядом с ней по узкой дорожке, покрытой асфальтом, вдоль речушки, куда втекала родниковая вода из деревянного строения для купели. – Здесь и впрямь благодатное место. Лес… – осёкся Виталий, – почти такой же, как в Сосновке, только там больше хвойного. Но здесь лес исцеляет.
– Мне кажется, – мягко заметила Александрина, – лес исцеляет везде.
– Большей частью. Но бывает по-другому. Я уже пытался найти утешение ещё в Сосновке. Уходил подальше, вглубь. И… не получалось. Сосны словно оплакивали отца вместе со мной. Я ведь прошёл с ним каждую тропку. Порой начинает казаться, что знаешь каждое дерево. Хоть это, наверное, и представляется неправдоподобным, – еле заметно улыбнулся парень, – но с тем лесом я сроднился. Мы с ним как будто даже чувствуем одинаково. И ещё неизвестно, кто из нас больше нуждается в утешении: я или исходящие прозрачной смолой сосны. А здесь лес совсем другой, немного отстранённый, но на самом деле исцеляющий.
– Действительно, благодатное место, – подтвердила Александрина. – Намоленное, как выражаются верующие. Почему-то всегда тянуло приехать сюда в особо тяжёлые моменты. Я ведь тоже, как и ты, родилась в лесных краях, – улыбнулась Александрина. – И потом, когда мы уехали в город, часто проводила каникулы у другой бабушки – маминой мамы. Она жила неподалёку от соснового леса. Иногда мы ездили вместе с Лорой, если ту не отправляли в лагерь. Бабушка ушла рано, её муж ещё раньше, и нам стало не к кому приезжать. А сюда, к Источнику, мы с подругой впервые попали после восьмого класса с экскурсией. У Ларисы тогда недавно не стало бабушки. И потом, после поездки, она сказала, что ей сделалось чуточку легче. Мы были уже взрослыми, когда ушла моя бабушка, воспитавшая сына Ларисы, и снова приехали в этот лес к Источнику за утешением.
– Крепкий лес, – заключил Виталий. – Большинство из нас стремится в такие места в самые трудные жизненные моменты. И лес всех принимает, всем дарит утешение и силы жить.
– Ты очень правильно сказал, – уважительно поглядела на молодого человека Александрина. – Прямо как мудрец из древнего ашрама.
– Тетя Лида, – улыбнулся парень, – с детства называла меня маленьким старичком. Но это потому, что я был очень уж серьёзным, суровым даже, а вовсе не из-за ума.
– Мне кажется, – заметила Александрина, – она имела в виду уравновешенный характер, наряду с твоим развитием.
– Развитием я обязан папе, – без грусти, с гордостью произнёс Виталий. – Вот он действительно был очень умным.
– Поедем, если ты не против? – спросила Александрина, опасаясь, что при воспоминании об отце парня снова одолеет печаль.
– Конечно, – с готовностью согласился Виталий. – Подбросишь до автовокзала в городе? А там уж я доберусь на автобусе.
– Нет, – решительно тряхнула волосами Логвинова. – Возвращаться в Сосновку пока рано. У нас намечена ещё одна недалёкая поездка.
Обещанная поездка оказалась импровизированным пикником на высоком берегу Дона. В отличие от густой зелени леса, трава возле реки была тусклой, высушенной июльским зноем. Зато величественные речные просторы вокруг дарили умиротворение и прохладу. Полюбовавшись открывшимся видом, молодые люди принялись доставать из машины собранное Анастасией Петровной угощенье.
– Жаль, не прихватили с собой подстилки, – озадаченно огляделась Александрина. – Придётся расположиться прямо на траве.
– На траве не стоит, – проворно скинул клетчатую рубашку с подвёрнутыми рукавами Виталий, оставшись в футболке цвета морской волны. – Подстилку это мало напоминает, – расстелил он рубаху, – но твои джинсы точно спасёт.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась она. – Садись рядом, раз уж пожертвовал рубашкой, то хотя бы и твои джинсы убережём.
Усевшись бок о бок, они неторопливо перекусывали, любуясь рекой.
– Может, тебе лучше выйти на работу, – осторожно предложила Александрина некоторое время спустя. – Мне кажется, Николай Иванович был бы доволен, что ты не бросаешь лес надолго.
– Выйду, обязательно, – согласился Виталий. – Ты абсолютно права, нельзя оставлять лес. Он же, как домашняя птица, привыкает к тебе; приручаясь, откликается добром; грустит, волнуется, скучает, если тебя подолгу не бывает; оживает, ликует при встрече; а иногда дарит секреты.
– Это отец научил тебя любить лес?
– Конечно, – покивал парень. – Папа вообще научил меня всему. Бабушка и… мама просто любили, заботились. А отец учил жить. Он в самом деле был очень умным. Знал множество вещей. Во многом разбирался. Помогал в учёбе. Причём никогда не решал за меня задачи. Ни один учитель не мог так здорово объяснить, как папа. Бывало, я никак не мог осилить какую-нибудь тему, в основном по физике. Прежде чем разобрать её со мной, отец всегда говорил: «Зови Дениса. Вместе будете решать». Дэн учиться особо не любил. Всегда норовил у меня домашку списать. Знал прекрасно, что я обязательно сделаю. Если что, отец непременно поможет. А мне учиться нравилось, в основном, из-за вечерних занятий с папой. Дэн, конечно, приходил, но сначала ёрзал, чтобы поскорее решить и свалить на улицу. А потом и он увлекался, даже просил, чтобы отец нам ещё дополнительных заданий подкинул.
– Ты словно о моём дедушке рассказываешь, – поразилась Александрина. – Он ведь точно так же помогал нам с Ларисой с математикой. А дед тогда уже и сидеть подолгу не мог. Прочитаем ему задачу вслух. Он лоб наморщит, соображает, как лучше объяснить девчонкам. И объяснял, да так, что мы сами решение находили. Я очень его любила, – погрустнела молодая женщина. – Каждую ночь перед сном загадывала: «Вот проснусь утром, а дедушка выздоровел».
– Ты из-за деда и врачом стала? – догадался Виталий.
– Конечно, – обдала его теплом своих глаз Александрина. – Говорила ему, когда вырасту, обязательно вылечу его.
Оба ненадолго умолкли.
– Очень хочется пить, – некоторое время спустя произнёс парень.
– Так вот же минералка, – потянулась к пакету у себя за спиной Александрина.
– Почему-то в последнее время вода не утоляет жажду. Только чай помогает. Давай заедем в какое-нибудь кафе рядом с заправкой.
– А может, дотерпишь до моего дома? Чай у меня отменный.
– А это удобно? – усомнился Виталий.
– Вполне, – пожала плечами Александрина. – Я тебя приглашаю.
Александрина жила в пятиэтажном панельном доме в микрорайоне, именуемом «старым». В отличие от безликих «новых», построенных в конце восьмидесятых – начале девяностых, «старые» районы отличались обилием зелёных насаждений; наличием небольших прогулочных скверов; и реальной возможностью получения парковочного места, если не рядом с подъездом, то хотя бы на платной стоянке неподалёку от дома с демократичными ценами.
Едва Виталий успел вымыть руки и немного осмотреться, как Александрина, заварив чай, пригласила его за столик в гостиной. По дороге парень попросил остановиться, купив в кондитерской пахлаву и зефир. Однако сам к сластям не притронулся, отдав предпочтение чёрному чаю с лимоном и без сахара. Первую чашку выпил залпом, как воду. Вторую уже медленнее, выпивая горячую, но не обжигающую жидкость долгими глотками. И только к третьей приступил с наслаждением, благодарно смакуя свежий, прекрасно заваренный, напиток.
В отличие от парня, Александрина с удовольствием отведала сладкое угощение, тоже предпочитая чай без сахара. Когда первая порция напитка из большого чайника подошла к концу, хозяйка отправилась на кухню за второй. Вернувшись, обнаружила молодого человека уснувшим, сидя, склонив голову к груди и скрестив на ней руки.
Чуть помедлив, Александрина осторожно поставила чайник на столик и легко отодвинула от дивана на небольшое расстояние. Затем принесла из спальни подушку и лёгкое одеяло. Будто почувствовав, что можно улечься поудобнее, через некоторое время парень оказался головой на подушке. Поскольку лежал он, съёжившись, словно ему было холодно, Александрина, недолго думая, укрыла его одеялом.
Затем молодая женщина, прикрыв за собой дверь гостиной, унесла в кухню и перемыла посуду. Приняв душ, развесила в ванной свежие полотенца.
«Завтра выходной, и мне совершенно не обязательно вскакивать чуть свет. Ну, а если парень, как деревенский житель, проснётся спозаранку, вполне сможет умыться и самостоятельно организовать для себя завтрак. Если же окажется чересчур деликатным, что ж, пусть терпеливо ожидает моего пробуждения. Надеюсь, ему не придёт в голову ускользнуть, не попрощавшись. Впрочем, – заключила молодая женщина, – может поступать как ему заблагорассудится. Его душевное состояние уже в норме. Так что, надеюсь, больше он не доставит волнений своей бабушке. Ну, и будет как-то привыкать жить без отца. Всё же поразительно, – в очередной раз подивилась она, – насколько схожи наши с ним чувства к дорогим людям: его к папе и моё к дедушке».