Старинная греческая легенда о Мидасе, превращавшем в золото все, до чего дотрагивался, более правдива, чем многие думают. Средневековые предрассудки заменили человека, обладающего подобной силой, на философский камень, и множество алхимиков тщетно искали таковой в темные века. Но в девятнадцатом веке мы вернули в человеческие руки дар превращения.
Мы не ссылаемся более ни на греческих богов, ни на средневековые предрассудки. Мы называем это удачей. Тот, кто обладает удачей, всегда будет счастлив – по крайней мере, должен быть. Несомненно, найдутся умники, что вспомнят поговорку «Богатство счастья не приносит». Но удача имеет большее значение, чем богатство, – она означает счастье во всех делах, которые ее везучий обладатель решит начать. Решит он заняться спекуляцией на бирже – значит, достигнет в этом успеха, решит жениться – жена превзойдет все ожидания, стоит ему захотеть достичь высокого положения, политического или общественного, – и он не только получит желаемое, но и не приложит к этому особых усилий. Неслыханное богатство, семейное счастье, высокий статус – все это есть у того, кому сопутствует удача.
Марк Фретлби был одним из таких счастливых людей, и слух о его удаче разлетелся по всей Австралии.
Если Фретлби решал пойти на какую-то сделку, остальные следовали его примеру, и каждый раз дело оборачивалось удачно, а часто даже успешнее, чем того ожидали. Он начал в колониях с небольшим количеством денег, но его непоколебимое упорство и неизменная удача вскоре превратили сотни в тысячи, а теперь, в возрасте пятидесяти пяти, он даже сам не знал точной суммы своего дохода. Он владел большими овцеводческими хозяйствами, разбросанными по всей Виктории и приносившими завидные барыши, очаровательным загородным домом, где в удобное для себя время принимал своих друзей, и великолепным современным особняком в Сент-Килда, который вполне смотрелся бы даже в центре Лондона.
В семейных делах он был не менее счастливым – у него была очаровательная жена, одна из самых известных и популярных дам в Мельбурне, и столь же очаровательная дочь, которая, будучи невероятно привлекательной девушкой и к тому же богатой наследницей, привлекала толпы ухажеров. Но Мадж Фретлби была очень капризна и отклоняла бесчисленные предложения. Она была крайне независимой юной леди, себе на уме, и решила ни с кем не связывать свою судьбу, поскольку еще не встретила человека, которого могла бы полюбить. Они с матерью вдвоем поддерживали гостеприимную репутацию сент-килдской резиденции. Но сказочный принц рано или поздно приходит к каждой девушке, и в этом случае он появился как раз вовремя: в лице Брайана Фицджеральда, высокого, красивого, светловолосого молодого человека родом из Ирландии. Он оставил в своей родной стране разрушенный замок и несколько акров неплодородной земли, населенной недовольными съемщиками, отказывающимися платить ренту. Весьма расплывчато он рассказывал о Земельной лиге[8] и прочих занятных вещах. Не получая ренты и не имея перспектив, Брайан оставил замок предков крысам и призракам прошлого и приехал в Австралию, чтобы сколотить состояние. Он привез рекомендательное письмо к Марку Фретлби, и этот джентльмен, которому ирландец сразу понравился, стал помогать ему, чем мог. По совету Фретлби молодой человек купил овечье хозяйство и, к своему удивлению, через несколько лет обнаружил, что богатеет. Семья Фицджеральдов всегда была больше известна своими тратами, чем заработками, и для ее последних представителей стало приятным сюрпризом обнаружить, что деньги копятся, а не уплывают. Брайан начал строить воздушные замки по поводу своего настоящего ирландского замка, окруженного худородными землями и недовольными арендаторами. Он уже представил, как наследие предков восстает из пепла во всей красе, он видел худородные земли хорошо обработанными, а арендаторов довольными и счастливыми – хотя насчет последнего Фицджеральд порой сомневался. И все же, переполненный непоколебимой самоуверенностью всех своих двадцати восьми лет, он был настроен сделать все возможное и даже больше. Когда замок в его чаяниях уже был восстановлен и обставлен, Брайан, естественно, подумал о необходимости снабдить его хозяйкой, и на этот раз мечта тут же материализовалась.
Он влюбился в Мадж Фретлби и, решив, что лишь она, и никто другой, достойна осветить залы восстановленного замка, выждал положенное время и заявил о своем намерении. Мадж, как и любая девушка, кокетничала с ним какое-то время, но в конце концов не устояла перед пылкостью ирландского возлюбленного и призналась тихим томным голосом и с милой улыбкой на лице, что не может жить без него. Засим… в общем, поскольку возлюбленные были весьма консервативны и знакомы лишь с традиционными формами ухаживания, результат был вполне очевиден. Брайан обегал все ювелирные магазины в Мельбурне с рвением, подобающим рыцарю, и, заполучив кольцо, украшенное бирюзой цвета своих глаз, надел его на тоненький пальчик девушки, после чего наконец почувствовал, что его помолвка свершилась. Он собирался прийти к отцу возлюбленной, но не успел набраться мужества, как случилось нечто ужасное и отложило его разговор на неопределенный срок. Миссис Фретлби поехала по делам, и лошади испугались чего-то и понесли. Кучер и конюх успели спрыгнуть и остались невредимы, но мать Мадж выбросило наружу, и она скончалась мгновенно.
Это было первым по-настоящему трагическим событием, которое обрушилось на Марка Фретлби, и оно, кажется, потрясло его до глубины души. Запершись в своей комнате, он отказывался кого-либо видеть – даже собственную дочь. На похоронах он стоял с белым осунувшимся лицом, и это потрясло всех присутствующих. Когда все закончилось, когда тело покойной миссис Фретлби было предано земле со всем великолепием и роскошью, какую только можно купить за деньги, вдовец вернулся домой и к прежним занятиям. Но сам он уже не был прежним. Он редко улыбался, а когда такое случалось, лицо его искажала холодная механическая улыбка. Весь его интерес в жизни теперь был сосредоточен на дочери. Она стала единственной хозяйкой особняка в Сент-Килда, отец обожествлял ее. Было очевидно, что Мадж была тем единственным, что еще доставляло ему радость. По правде говоря, если бы не ее постоянное присутствие, Марк Фретлби давно лежал бы рядом со своей женой на тихом кладбище.
Некоторое время спустя Брайан снова решился попросить Фретлби руки его дочери. Но и во второй раз вмешалась судьба. Появился соперник, и вспыльчивый ирландский темперамент Фицджеральда разбушевался.
Мистер Оливер Уайт прибыл из Англии несколько месяцев назад, привезя с собой рекомендательное письмо мистеру Фретлби, который, по своей привычке, гостеприимно принял странника у себя. Воспользовавшись ситуацией, Уайт не стал терять время и сразу же почувствовал себя как дома в доме в Сент-Килда.
С самого начала Брайан невзлюбил новичка. Он гордился своей способностью читать характеры людей, и его мнение об Оливере Уайте было далеко не лестным. Более того, Мадж разделила его отвращение к новому знакомому.
В свою очередь, Уайт был весьма и весьма дипломатичен. Он старался не замечать, как холодно девушка принимает его. Напротив, он, к негодованию Брайана, начал оказывать ей знаки внимания. В конце концов он попросил ее стать его женой и, несмотря на безоговорочный отказ, поговорил с ее отцом. К большому удивлению дочери, Фретлби не только одобрил внимание, оказываемое ей Уайтом, но и ясно дал понять юной леди, что желает, чтобы она тщательно обдумала предложение руки и сердца. Несмотря на все протесты Мадж, отец отказывался менять свое решение, и Оливер Уайт, чувствуя себя в безопасности, начал относиться к Брайану с надменностью, которая крайне раздражала гордого Фицджеральда. Он пришел в комнаты к Уайту и после громкой ссоры покинул дом с криками и угрозами убить его, в случае бракосочетания с Мадж Фретлби.
В ту же ночь Фицджеральд поговорил с мистером Фретлби. Он признался, что любит Мадж и что его любовь взаимна. А когда Мадж поддержала просьбу Брайана, Марк не смог устоять перед такой мольбой и дал согласие на их помолвку. Уайт был за городом следующие несколько дней после разговора с Брайаном и только по возвращении узнал, что Мадж помолвлена с врагом. Он увиделся с Фретлби и, узнав от него лично, что это правда, сразу же покинул дом и поклялся, что никогда больше не войдет туда. Оливер и не догадывался, насколько пророческими оказались его слова, ведь в ту же самую ночь он встретил свою смерть в двуколке. Он исчез из жизни обоих влюбленных, и они, радуясь, что Уайт больше их не беспокоил, даже не подозревали, что обнаруженное в экипаже Ройстона тело неизвестного мужчины принадлежит Оливеру Уайту.
Через две примерно недели после исчезновения Уайта Фретлби устроил званый ужин в честь дня рождения дочери. Это был замечательный вечер. Через распахнутые широкие панорамные окна, ведущие на веранду, в зал проникал легкий океанский бриз. Снаружи было что-то вроде стены из тропических растений, и гости могли разглядеть сквозь ветви воду залива, переливающуюся в бледном лунном свете. Брайан сидел напротив Мадж и то и дело украдкой ловил из-за фруктов и цветов, поставленных вдоль середины стола, ее радостные взгляды. Марк Фретлби сидел во главе и пребывал в очень хорошем настроении. Его напряженное лицо было расслаблено, он пил больше вина, чем обычно.
Суп только что унесли, когда кто-то опоздавший вошел с извинениями и занял свое место. Этим опоздавшим был Феликс Роллестон, один из самых известных молодых людей в Мельбурне. У него был свой доход, он пописывал что-то для газет, его можно было встретить в любом богатом доме Мельбурна, и он всегда был весел, счастлив и полон новостей. Если кому-то было необходимо узнать детали любого скандала, он мог смело обратиться к Феликсу. Этот человек знал все, что происходило и в стране, и за границей. Его знания были, может, и не всегда точны, но очень обширны, а разговоры всегда пикантны и временами даже остроумны. Калтон, один из ведущих адвокатов города, заметил, что Роллестон напоминал ему одного из персонажей Биконсфильда, о котором тот отзывался следующим образом: «Он не блистает интеллектом, но его карманы всегда полны монетами». В угоду Феликсу надо заметить, что монет у него было предостаточно.
Разговор, который начал было увядать перед его приходом, снова разгорелся.
– Прошу меня простить, так неловко, – сказал Феликс, сев рядом с Мадж, – но такому человеку, как я, надо быть осторожным со временем – столько претендентов на него.
– Не особенно вас это и заботит, – заметила мисс Мадж с язвительной улыбкой. – Признайтесь, вы только что из гостей.
– Да, – согласился Роллестон, – в этом недостаток большого числа знакомых. Они дают вам слабый чай и тонкий кусочек хлеба с маслом, тогда как…
– …вам бы хотелось пряных почек, – закончил его мысль Брайан.
Все посмеялись над этим замечанием, но Феликс не счел нужным обращать внимание на то, что его прервали.
– Единственное преимущество пятичасового чая заключается в том, – продолжил он, – что эта традиция собирает людей вместе, и можно послушать, что происходит вокруг.
– Ах да, Роллестон, – сказал Фретлби, глядя на запоздавшего гостя с заинтересованной улыбкой. – Какие у вас есть новости?
– Хорошие новости, плохие новости и такие, о которых вы еще не слышали, – заявил тот мрачно. – Да, у меня есть кое-что – разве вы еще не осведомлены?
Феликс почувствовал, что в его власти сообщить сенсацию. Ничто не могло доставить ему большего удовольствия.
– Знаете ли вы, – начал он, с угрюмым видом поправляя пенсне, – что выяснилось имя того бедняги, убитого в двуколке?
– Не может быть! – вскрикнули все в один голос.
– Да, – продолжил Роллестон, – и более того, вам всем оно известно.
– Только не Уайт! – сказал Брайан, ужаснувшись.
– Постойте, откуда вы знаете? – спросил Феликс, раздраженный тем, что его опередили. – Я сам только что это услышал от полиции в Сент-Килда.
– Это очевидно, – сказал Фицджеральд смущенно. – Я сталкивался с ним постоянно в самых разнообразных местах, но не в последние две недели, и предположил, что он мог оказаться жертвой.
– Как они это выяснили? – спросил Фретлби, разглядывая свой бокал вина.
– Это все благодаря детективу, – ответил Роллестон. – Такие все знают.
– Очень печально слышать это, – заметил Марк по поводу смерти Уайта. – Я видел его рекомендательное письмо, и он показался мне очень умным и перспективным молодым человеком.
– Проклятая двуколка! – пробормотал Феликс, и Брайан был склонен согласиться с ним. Весь оставшийся вечер никто не говорил ни о чем другом, кроме убийства и тайны, которой оно окружено. Когда дамы удалились в гостиную, они продолжили эту тему и там, но в итоге перешли к более приятным разговорам. Мужчины же, когда скатерть была убрана, наполнили бокалы и продолжили обсуждение с неослабевающим пылом. Один лишь Фицджеральд не принимал участия в разговоре. Он сидел поникший, в глубоком раздумье, не пригубив вина.
– Чего я никак не могу понять, – заметил Роллестон, который развлекал себя, раскалывая орехи, – это почему раньше не выяснилось, кто он.
– Это несложно объяснить, – сказал Фретлби, наполняя бокал. – Его здесь мало знали, ведь он приехал из Англии недавно, и, я полагаю, наш дом был единственным, где его принимали.
– Ну подумайте сами, Роллестон, – подключился сидящий рядом с ним Калтон, – если бы вы нашли в двуколке убитого мужчину в вечернем костюме, какие носят по вечерам девять из десяти мужчин, без карточек в карманах, без имени на подкладке, я полагаю, вам было бы сложно выяснить, кто он. Я считаю, надо отдать должное полиции, что они так быстро установили личность погибшего.
– Сразу вспоминается «Дело Ливенворта»[9] и все подобное, – сказал Феликс, чья начитанность была под сомнением. – Ужасно увлекательно, словно решаешь ребус. Ха, да я и сам не прочь бы стать детективом!
– Боюсь, в таком случае, – сказал Марк, усмехаясь, – преступники могли бы спать спокойно.
– Да, я не очень разбираюсь в этом, – проницательно заметил Фицджеральд. – Некоторые люди, как бисквиты с кремом, – легонькие на первый взгляд, но густые и насыщенные внутри.
– Какое странное высказывание, – заметил Калтон, попивая вино, – но я боюсь, полиции придется намного труднее с поисками того, кто совершил преступление. Я считаю, он чертовски умный человек.
– Значит, думаете, его не найдут? – спросил Брайан, очнувшись от своих раздумий.
– Ну, я не берусь это утверждать, – продолжил адвокат, – но он точно не оставил никаких следов после себя, а даже индейцам, в которых высоко развит инстинкт выслеживания, необходима какая-то зацепка, чтобы отыскать врага. Так что, – продолжил Калтон, разговорившись, – человек, убивший Уайта, – не обычный преступник. Место, которое он выбрал для преступления, очень удобное.
– Вы считаете? – спросил Роллестон. – Почему же? Я бы подумал, что двуколка на открытой улице – это крайне безрассудно.
– Именно поэтому оно и удобное, – ответил мистер Калтон загадочно. – Почитайте Томаса Де Квинси[10], и вы поймете, что чем более место публично, тем меньше риск, что вас там заметят. В том человеке в светлом пальто не было ничего, что могло бы вызвать подозрения у Ройстона. Он сел в экипаж с Уайтом, никакого шума, ничто не привлекало внимания, и потом он вышел. Естественно, Ройстон поехал до Сент-Килда и даже не подозревал, что Уайт был мертв все это время, пока не заглянул внутрь и не дотронулся до него. Что же касается мужчины в светлом пальто, то он живет не на Паулет-стрит, да и вообще не в Восточном Мельбурне.
– Почему же? – спросил Фретлби.
– Потому что он не мог оказаться таким глупцом, чтобы оставить след до своего дома. Он делал то, что обычно делают лисы, – путал след. Мне кажется, он отправился прямо через Восточный Мельбурн в Фицрой или обратно через Фицрой-Гарденс в город. В это время ночи никого вокруг не было, и он мог вернуться в свои комнаты, отель или куда бы то ни было незамеченным. Конечно, это просто теория, которая может оказаться неправильной, но, исходя из опыта, который дала мне моя профессия, я считаю, что мои мысли верны.
Все присутствующие согласились с идеями Калтона, поскольку они действительно казались самыми правильными. Что еще мог сделать человек, желающий сбежать незамеченным?
– Знаете что, – сказал Феликс Брайану, когда они шли в гостиную, – если человек, совершивший убийство, будет найден, видит бог, он должен нанять Калтона защищать его.