Вторник, 23 октября 2018
Лист тихонько качался на воде. По краям он засох и стал бурым, но большая часть оставалась зеленой. Дубовый лист. Один из множества, что опадают поздней осенью, чтобы укрыть Страну Басков толстым ковром в ознаменование грядущих холодов.
Сестеро смотрела сквозь него. Она злилась на саму себя. Если ей не удастся справиться со своими порывами, в конце концов ее ждут проблемы.
– Как ты? – раздался голос за спиной.
Это был Айтор.
Сестеро пожала плечами и подвинула рюкзак, освобождая место рядом с собой.
– Прости. Не лучшее мое выступление, – призналась она.
– Это моя вина. С моей стороны безрассудно было пускать тебя в камеру, я же тебя знаю. – Он сел рядом с ней, свесив ноги над водой.
– Этот козел вывел меня из себя. Я не выношу таких типов.
Айтор кивнул. Они не впервые говорили об этом.
– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу.
Сестеро снова перевела взгляд на дубовый лист. Его унесло на несколько метров, и скоро он должен был скрыться из виду.
– Это просто кошмар, – вздохнула она. – Ты знаешь, каково это – трястись каждый раз, когда твой отец вставляет ключ в замок?
– Наверное, это ужасно, – признал Айтор.
Сестеро покачала головой. Ее взгляд бесцельно бродил по каналу. Дубовый лист исчез вдалеке.
– Это происходило не каждый день, но часто. Он приходил поздно, когда все уже поужинали, а мы с братом собирались спать. – Слезы и гнев затуманивали взгляд Сестеро. Воспоминания причиняли боль. – Если он молчал, мы понимали, что надвигается буря.
– Он пил?
– Нет. Алкоголь тут ни при чем. Он был игроком. Тратил последние деньги на игровые автоматы. То есть, конечно, он пил, но его проблема была в азартных играх.
– Зависимость – это хуже всего.
В повисшей тишине раздался вздох, Сестеро пыталась заговорить, но слова застревали в горле.
– Это постоянное унижение. Представь, что ты приносишь ужин своему супругу, а тот швыряет тарелку на ковер. Или выясняется, что кто-то опустошил твой сберегательный счет, и когда ты требуешь объяснений, тебя оскорбляют, трясут и кричат, что это все твоя вина.
– Вот же подонок. – Айтор зажал рот ладонью. – Прости.
– Не извиняйся. Это был ад. Матери приходилось из кожи вон лезть, чтобы оплатить его игорные долги. А хуже всего было то, что стоило ей начать задавать вопросы, как он становился агрессивным. – Сестеро, сглотнув, помолчала. – Тихо, не то разбудишь зверя. Гребаный ад.
Порыв ветра сотряс тростник на берегу канала. Гнездившиеся в нем цапли заволновались. Кто-то даже взлетел и приземлился в нескольких метрах.
– Почему вы на него не заявили? – спросил Айтор.
Сестеро прикусила губу.
– Не знаю, – вздохнула она. – Почему Арасели Арриета не написала заявление о побоях? Почему молчат тысячи женщин, которые каждый год страдают от жестокого обращения со стороны мужчин?
– Но ситуация улучшается.
– Такими темпами это займет века. А тем временем женщины и дети остаток жизни расплачиваются за это, – Сестеро похлопала себя по груди. – Потому что это не забывается. Это остается с тобой навсегда.
Айтор положил руку ей на спину.
– Мне жаль, Ане.
Сержант кивнула.
– Прости, что тебе все время приходится выслушивать мои жалобы.
– Разве не для этого нужны друзья?
Сестеро печально улыбнулась.
– Мне жаль, что так вышло в камере. Я потеряла контроль.
– Это останется между нами.
Но она знала, что это неправда. Они были не одни. Полицейский, который охранял задержанного в участке, тоже был свидетелем этого представления. Если это будет записано в протоколе, как того требуют правила, это приведет к серьезным проблемам.
На несколько минут воцарилась тишина – ее нарушали лишь крики цапель вдалеке и шуршание тростника на ветру. Мимо прошел поезд, до детективов долетело предупреждение о закрытии дверей, а также дребезжание рельсов, когда состав отправился дальше в Мундаку.
– А у тебя как дела? Ты в последнее время грустный, – сказала Сестеро.
Айтор убрал руку со спины напарницы и ненадолго задумался.
– Я скучаю по ним, но все в порядке, – признался он.
Сестеро знала, что он имеет в виду Лейре Алтуна и маленькую Сару.
– Как Лейре? Она так и не начала снова писать?
– Уже лучше. Время идет. Саре скоро будет три годика.
Три года. С тех пор прошло уже три года… Сестеро задумалась о том, что случилось за это время. Она раскрыла еще несколько дел, ее наградили и повысили до сержанта… И больше ничего. Это немало для человека ее возраста, но все, чем она может похвастаться, – это карьерные успехи. Ее личная жизнь до сих пор – жизнь подростка, который веселится с подругами на вечеринках и делит квартиру с братом.
Ей вот-вот исполнится тридцать, а ей до сих пор не с кем разделить свою жизнь. Субботние интрижки ни к чему серьезному не приводят. Да она и не скучает по ним: если она чему и научилась, так это тому, что лучше быть одной, чем вместе с кем попало. Но порой она боялась, не слишком ли она долго откладывала.
– Возможно, я навещу ее, когда мы вернемся, – заметила Сестеро, возвращаясь к разговору.
– Она будет в восторге. Ты ей очень нравишься.
– Это взаимно, – ответила Сестеро. Она старалась не навязывать свое общество писательнице, чтобы не растравлять старые раны. Смерть отца ее дочери стала очень тяжелым ударом для Лейры. К счастью, она сильная женщина, и к счастью, Айтор с тех пор стал для нее ангелом-хранителем.
– Мы собираемся пожениться, – признался Айтор. Румянец, заливавший его щеки, быстро распространился на все лицо.
Сестеро открыла рот от изумления.
– И вы даже не собирались меня пригласить?
Айтор бросил взгляд на канал.
– Мы не планируем праздновать, просто подпишем нужные бумаги и все.
Сестеро от всей души улыбнулась. Она помнила, как узнала о том, что напарнику нравится Лейре. Тогда прошло совсем мало времени со смерти Иньяки, партнера Лейре, и Сестеро просила Айтора не спешить.
– Поздравляю. – Она и правда была очень рада за него. За годы службы Айтор показал себя самым преданным напарником. – Кажется, для заключения брака нужны свидетели. Можете на меня рассчитывать. Я с удовольствием приду.
Сзади раздался шорох гравия, и они обернулись.
– Что вы тут делаете, отдыхаете? – спросил Чема.
– Нам сказали, что вы здесь, – объяснила Хулия. – В квартире задержанного мы не нашли никаких улик. А у вас есть новости?
Сестеро затаила дыхание, и за нее ответил напарник.
– Этот тип не признается в жестоком обращении и тем более в убийстве, – сообщил Айтор.
Прикрыв глаза, Чема склонил голову.
– И все? Больше ничего примечательного не случилось?
Айтор и Сестеро переглянулись. Чема явно был в курсе случившегося в камере.
– Ну… – начала сержант.
– Ничего относящегося к делу, – перебил ее Айтор, закрывая тему.
Чема молча посмотрел на него и повернулся к Сестеро.
– Такие преступники способны пробудить в нас худшие качества, но правила нарушать нельзя, – заметил он серьезно.
Сестеро встретилась с ним взглядом. Она была в его руках. Если он сообщит о случившемся, на нее составят протокол и ее отстранят от дела. Отличный шанс для него стать начальником всей группы.
– Что скажете? Вы же не думаете, что этот подонок убил обеих? – спросил Чема, меняя тему. Возможно, на время.
– Нет, только свою жену, – заявила Хулия. – Он убил ее и воспользовался всеобщей паникой из-за убийцы с тюльпаном, чтобы свалить все на него.
– Согласна, – кивнула Сестеро.
Чема с сомнением покачал головой.
– Не забывайте, что сначала у них была ссора, о которой говорили соседи. Это указывает на спонтанное, а не подготовленное убийство. А тут тюльпан в вазе… Возможно, этот тип невиновен.
– Невиновный, который жестоко обращался с женой, – возразила Сестеро.
Чема прищелкнул языком.
– Но это не значит, что он убийца. Более того, на этот счет не было ни одного обращения.
– Это он, – настаивала Сестеро.
– А как это вяжется с тюльпаном? – спросил Чема. – Ты же сама выяснила, что эти цветы очень сложно раздобыть в это время года.
Сестеро признала его правоту. Возможно, она пристрастна.
– А что, если он взял цветок из букета, который убийца оставил на могиле Наталии Эчано? – предположил Айтор.
– Накануне этот букет лежал в похоронном бюро. Убийца без каких-либо проблем мог забрать цветок оттуда, – напомнила Хулия.
Чема пожал плечами.
– Можно отнести его к твоей подруге из цветочного магазина. Пусть скажет, когда его срезали, – обратился он к Сестеро.
Та фыркнула. Ей не хотелось возвращаться в магазин к той заносчивой женщине. Но без этой информации ей не обойтись.
– И еще кое-что… – сказал Чема, нахмурившись. – Если подтвердится, что это было домашнее насилие, тогда это не наше дело. Нам придется передать его комиссару и его шайке.
Пренебрежительный тон, в котором он произнес последние слова, разозлил Хулию:
– Ты засранец.
Сестеро бросила на Айтора заговорщицкий взгляд и попыталась подавить смех.
Чема поправил узел галстука и глубоко вздохнул:
– А еще твой начальник.
К счастью, их отвлекла веселая трель мобильника. Хулия поднесла руку к карману и убедилась, что это не ее телефон.
– Это у тебя, Сестеро.
Такое случалось с ними не впервые. У обеих стояла мелодия по умолчанию.
– Слушаю, – Сестеро ответила на звонок.
На экране отобразился номер ее начальника.
– Скажи мне, что это неправда. Как можно было так слететь с катушек? – В тоне Мадрасо смешались гнев и неверие. – Какого черта, Ане, ты позоришь меня. Бискайцы хотели, чтобы команду возглавил тот парень из Интерпола, а я боролся за тебя…
Ане ощутила, как у нее онемело горло. Она не могла дать удовлетворительный ответ. Она знала, что он позвонит, но не так скоро. Новости распространились слишком быстро. Чема и его аккуратно завязанный галстук расплылись перед ней сквозь завесу слез. Она чувствовала себя обиженной, преданной и в то же время виноватой в том, что не оправдала доверия Мадрасо.
– Прости, – пролепетала она, сделав несколько нетвердых шагов, чтобы отойти от напарников, чьи взгляды были прикованы к ней.
– Такое заносят в личное дело. Как можно было наброситься на задержанного?
– Я не набрасывалась на него. Я просто…
Начальник не дал ей договорить. Он звонил не для того, чтобы выслушивать оправдания.
– Мне все равно. Существуют комнаты для допросов. Почему ты не отвела его туда? Каким бы подонком ни был этот парень, у задержанных есть свои права.
– Прости, – повторила Сестеро. У нее кружилась голова, а перед глазами стояла картина: вот отец унижает мать, та рыдает, а маленькая Сестеро забилась в угол, пережидая бурю. – Все вышло из-под контроля.
В трубке повисла пауза, Мадрасо замолчал. Из тростника на другом берегу канала раздался пронзительный крик.
– Что это? Где ты? – спросил начальник.
– Какая-то птица. Это же Урдайбай.
– Птица? Я думал, кому-то перерезали горло. – Еще одна пауза, на этот раз короче. – Ане, так нельзя. Ты сержант, ты подаешь пример. Твоя горячая кровь поставит под угрозу твою карьеру. Ты что, хочешь вернуться домой с отметкой в личном деле? У нас тяжелая работа, она требует самообладания. Ты думаешь, у остальных не чешутся руки? Чешутся, да еще как. Но мы контролируем свои эмоции. Зачем, по-твоему, я занимаюсь серфингом каждый день? Всем, кто вынужден сдерживаться на работе, нужно как-то выпускать пар.
Сестеро молча кивнула. Она понимала, что он прав, и знала, что ей будет трудно. Ее кровь сразу начинает кипеть. Жаль, что под рукой нет барабанной установки. Ей не помешали бы пара песен и перешучиваний с подругами, чтобы сбросить напряжение и вернуться в реальность.
– Кто меня сдал?
– Не знаю, – ответил Мадрасо. Действительно не знает или не хочет говорить? Второе, решила Сестеро, но не стоит его винить. Так будет лучше. Она была уверена, что это был Чема, хотя, возможно, и кто-то в полицейском управлении.
– Ты отстранишь меня? – спросила она, наклоняясь к каналу. Собственное отражение в воде разлетелось на тысячу волнистых осколков, когда гравий под ее собственной ногой разбил хрупкое зеркало. В ожидании ответа она повернулась к коллегам, которые тут же отвели взгляд. Птичьи крики мешали им услышать разговор, но и без того было понятно, о чем идет речь.
– Мне пришлось несладко, – признался Мадрасо. Злость уступила место недовольству. – Мне пришлось выслушать, что я назначил тебя главой группы только потому, что ты прыгнула в мою постель.
– Прыгнула в твою постель? – воскликнула Сестеро, ее гордость была уязвлена. – Мы встречались почти два года, а теперь это называется так?
– Ане, не начинай… Это то, в чем меня обвиняют из самого Эрандио, это не мои слова. Стоит ли мне напомнить, что это ты бросила меня, потому что не хотела обязательств?
Сестеро сжала свободную ладонь в кулак и сделала глубокий вдох, тщетно пытаясь успокоиться.
– Я сыта по горло постоянными извинениями. Об этом ты не думал? Нет, конечно же нет, потому что ты мужчина. А я должна оправдываться каждый день, каждый час. Женщина не может подняться по карьерной лестнице сама. Ее заслуги всегда будут ставить под сомнение. Если я глава группы, то только потому, что трахалась с начальником. Они даже считают, что я слишком молода, чтобы быть сержантом, хотя это был внутренний конкурс, куда любой мог податься.
Мадрасо не ответил. Ане представила, как он кивает, поджав губы, в знак согласия. Это не первый и, конечно, не последний раз, когда у них происходил подобный разговор. Хотя они старались держать свои отношения в секрете, слухи поползли очень скоро. С тех пор ей вслед бросали подозрительные взгляды и злобные комментарии. Хуже всего было то, что самая отвратительная клевета исходила из уст других женщин-полицейских.
– Это все от зависти, – сказал Мадрасо. – Не обращай внимания.
Ане фыркнула.
– Вот отстой.
– Все устаканится, – сказал ее начальник и добавил: – Со временем.
Сестеро прикусила пирсинг зубами. Ей не хотелось говорить первое, что пришло в голову.
– Мне жаль, что так вышло с задержанным. Этого больше не повторится. – Ане знала, что сдержать обещание будет нелегко, но она была полна решимости. Она не могла себе этого позволить.
– Не усложняй мне задачу. На этот раз мне удалось их остановить. Тебя могли даже выгнать из полиции. Повезло, что полицейский не внес это в протокол и это нигде не зафиксировано. Иначе бы все закончилось плачевно, – Мадрасо сделал долгую паузу, собираясь с мыслями. – Ты лучшая, Ане. Не облажайся снова.