Мы с Лили ждали в офисе мистера Сноу необычайно долго. За последние десять минут никто из нас не проронил ни слова. Признаться, мне, в отличие от Лили, такое долгое молчание несвойственно. Я расхаживаю по комнате, а она неподвижно сидит в кресле, бледная и мокрая от испарины.
Когда мистер Гримторп упал замертво на пол чайной, было ужасно, и еще хуже стало, когда ворвались полицейские и парамедики с криками: «Все вон из комнаты! Сейчас же!» Поток гостей устремился к выходу, а медики принялись тщетно реанимировать уже усопшего Гримторпа, развалившегося на полу. Я намеревалась последовать за гостями, но Лили вырвалась из моих рук и прижалась к стене, на ее лице был написан такой ужас, что даже я могла с легкостью распознать его. Она застыла на месте, сливаясь с обоями.
– Лили! – крикнула я, расталкивая всех на пути к ней. – Идем!
Я схватила ее ледяную ладонь, и мы с Лили вместе покинули чайную, стараясь не смотреть на обмякшее, безжизненное тело мистера Гримторпа.
– Отведи ее в мой кабинет, Молли, – сказал мистер Сноу, увидев нас. – Возможно, полиция захочет поговорить с ней.
Полиция. Слово, от которого дрожь по спине.
Вместе с Лили я прорвалась сквозь толпу, заполнившую весь коридор от входа в чайную до самого лобби. Одержимые тайнами «ягнята» и жаждущие сенсации журналисты, все с ВИП-пропусками на шее, шепотом делились сведениями: «Он мертв? Что случилось? О чем он собирался объявить?» Но к этому моменту уже подоспели и другие люди, узнав, что в «Ридженси гранд» случилось что-то нехорошее.
Пробегая через лобби, я мельком увидела на крыльце мистера Престона: тот, раскинув руки, старался сдержать толпу, в то время как от блестящих дверей отражались мигающие красные огни машин «скорой помощи».
С каждым шагом Лили все тяжелее повисала на моей руке. Мне казалось, что она вот-вот рухнет на пол.
– Лютик, выше носик. Все наладится, – сказала я, крепко схватила ее и повела задними коридорами вглубь отеля.
По правде говоря, я не верила, что все наладится, но не зря же бабушка учила меня, как важно сохранять солнечное настроение в темные времена.
Мы прошагали целый лабиринт коридоров и переходов, пока наконец не очутились у кабинета мистера Сноу. Я с силой постучала, сказав дрожащим, но уверенным голосом: «Уборка!» Никто не ответил, что и неудивительно, но я обязана была соблюсти правила. Я повернула ручку и, к счастью, обнаружила, что дверь не заперта. Когда я подвела Лили к темно-бордовому гостевому креслу, та рухнула в него, как марионетка, у которой обрезаны ниточки. Все последние полчаса она просидела там, сгорбившись и не говоря ни слова.
– Лили? – спрашиваю я ее. – Ты как, в порядке?
Лили смотрит на меня, зрачки ее расширены, как никогда.
– У меня ужасное предчувствие, – шепчет она. – Все очень, очень дурно обернется. Для меня. Для нас.
Тут в дверях возникает еще одно лицо, знакомое и вызывающее радость своим появлением.
– Анджела! – кричу я и выскальзываю из кабинета, чтобы постоять с ней в коридоре.
В руках у нее чашка чая.
– Вот, – говорит Анджела, передавая мне теплую чашку. – Я решила, тебе это нужно.
– Спасибо. Я не могу в это поверить, Анджела. Не могу поверить, что он мертв.
– Мне тоже никак не верится, – отвечает она. – Будем надеяться, что этому скоро найдется объяснение. Но, Моллс, говорю тебе, ситуация – дрянь. Прямо как в криминальных подкастах.
Я привычна к обморокам, так что в этот момент мой старый враг – головокружение – наносит мне еще один удар, вызывая во мне ужасное чувство, что весь мир переворачивается вверх дном. Чтобы не упасть, я концентрируюсь на чашке в моих руках.
Разве не странно, что смысл чего бы то ни было может извратиться в мгновение ока? Всего несколько месяцев назад Анджела познакомила меня с подкастами в жанре тру-крайм, от которых я осталась в восторге. Вместе мы прослушали целый подкаст под названием «Дюжина грязных подозреваемых» о череде убийств, совершенных мафией в пригороде. Прошло десять минут с начала первого эпизода, а Анджела уже угадала убийцу.
– Ба! – радостно воскликнула она, когда имя убийцы раскрылось в финальном эпизоде. – Ну и кто теперь босс мафии? – вопрошала Анджела, танцуя от радости из-за своей проницательности, и ее огненно-рыжие волосы тоже будто бы танцевали.
Всего несколько месяцев назад жанр тру-крайм был для нас развлечением и формой эскапизма, но теперь при одной мысли об убийстве у меня дрожат коленки.
– Молли, с тобой все в порядке? – спрашивает Анджела.
Мне удается слегка кивнуть.
– Не переживай, – говорит она, – я держу ухо востро. Дам тебе знать, если на свет полезет всякая грязь.
– Грязь?
– Молли, – произносит она, касаясь моей трясущейся ладони, – такую внезапную смерть трудно назвать естественной.
– А если она неестественна, в чем тогда дело?
– В криминале, – говорит Анджела, пристально глядя на меня округлившимися глазами.
– Моя бабушка говорила: «Не спеши с выводами, иначе оступишься и упадешь».
– А моя бабушка говорила: «Смотри в оба, чтобы твой банан не стащили обезьяны», – отвечает Анджела. – Вот я и смотрю.
Вдруг из кабинета мистера Сноу доносятся рыдания. Мы обе заглядываем внутрь и видим: это Лили, схватившись за голову, плачет в кресле.
– С ней все нормально? – спрашивает Анджела.
– Если честно, я не знаю, – отвечаю я вполголоса.
Я благодарю Анджелу за чашку чая. Та кивает и уходит без единого слова.
Я вхожу в кабинет и ставлю чашку на стол рядом с той, которая уже была у Лили.
– Вот, – говорю я. – Чашка хорошего чая заставляет забыть обо всех невзгодах, а если нет, надо выпить еще одну.
Я жду улыбки, взгляда на меня, но не получаю ни того ни другого.
Время тянется поразительно долго, пока я бессмысленно болтаю о том, какой порядок в кабинете у мистера Сноу, как сильно разнятся между собой книги в кожаных переплетах и в мягких обложках, как бабушка не только посвятила меня в премудрости полировки серебра, но и научила искусно чистить переплеты при помощи ткани без ворса и седельного мыла.
– Молли… – внезапно произносит Лили.
Я торопливо подбегаю и сажусь возле нее на стул.
– Да?
Ее глаза как две лужицы с рябью на поверхности.
– Мне страшно.
– Я знаю, – отвечаю я. – Но почему?
– Потому что умер известный человек. Потому что во всем всегда винят горничных. Тебе это лучше всех известно.
Я беру ее руки в свои и уже открываю рот для пламенной речи о том, что добро всегда побеждает зло, а смелость города берет, но тут в дверях появляется мистер Сноу.
– О, слава богу, – говорю я. – Я так рада видеть…
Но слова застревают в горле, потому что, когда мистер Сноу входит в кабинет, позади него я вижу женщину, с которой я, к своему огромному несчастью, повстречалась несколько лет назад и надеялась больше никогда ее не увидеть. Крупная, внушительная, с широкими, как у спортсменки, плечами, одетая в черный свитер и черные брюки, хотя ношение ею штатского вместо полицейской формы меня никоим образом не успокаивает.
– Здравствуйте, Молли, – произносит детектив Старк, уверенно стоя на пороге кабинета мистера Сноу.
Я знаю, этикет требует от меня сказать что-то вроде: «Какая приятная встреча» или «Как я рада снова видеть ту, которая несколько лет назад несправедливо обвинила меня в убийстве мистера Блэка и едва не разрушила мою жизнь», но я научилась помалкивать в тех случаях, когда слова не хотят выстраиваться в голове.
– Кто-то набрал девять-один-один, как только мистер Гримторп потерял сознание, – говорит мистер Сноу. – Молли, полиция прибыла сразу после того, как вы покинули чайную.
– А следом прибыла и я, – кивает детектив Старк, просовывая большие пальцы в петли для ремня и раскачиваясь взад-вперед на каблуках, точно ковбой из старых фильмов. – Быть здесь – то еще дежавю, – добавляет она, осматривая кабинет мистера Сноу.
– Надеюсь, не то еще, – говорю я. – Если вы хотите вести здесь расследование, то в этот раз предпочтительно не допускать грубых ошибочных обвинений. Как говорила моя бабушка: «Любой может ошибиться, но дважды ошибаются только дураки».
Мистер Сноу откашливается.
– Молли, ты, конечно же, встревожена из-за того, что случилось утром…
Старк входит в комнату, видит в кресле сгорбившуюся, расстроенную Лили и кивает на нее:
– И похоже, встревожена не только Молли. Насколько я понимаю, эта молодая женщина подавала Гримторпу чай перед его кончиной.
– У этой молодой женщины есть имя, – говорю я. – Лили Финч, горничная на стажировке. Прошу, не обижайтесь, что она молчит. Похоже, она просто в шоке.
– Я подсяду? – спрашивает детектив, пододвигая себе стоящий перед Лили стул, и садится прежде, чем кто-либо успевает ей разрешить. – Мне нужно задать вам ряд вопросов! – слишком громко говорит детектив.
Она думает, Лили глухая?
– Слух у Лили в полном порядке, – говорю я, пока Лили изучает свои белые руки, которыми стискивает колени. – Человек она не самый велеречивый, зато, уж поверьте, исключительно одаренная горничная.
– Вот я и хочу знать, чем она так одарена, – отвечает детектив. – Лили, вы же понимаете, что мистер Гримторп мертв. Только что я внимательно осматривала его тело и заметила некоторые… странности. Подозрительные странности. Поговаривают, сегодня утром вы занимались его чаем.
– Откуда вам это известно? – спрашиваю я.
– Шерил сообщила полицейским, – отвечает мистер Сноу. – Она с утра отирается на месте трагедии.
– Как связано то, что Лили наливала чай мистеру Гримторпу, с тем, что он упал и умер? – спрашиваю я.
Детектив поворачивается на стуле лицом ко мне:
– Молли, люди не умирают внезапно без веской причины. Обычно им в этом кто-то помогает. – Затем она отворачивается от меня и наклоняется прямо к лицу Лили. – Лили, кто-то, кроме вас, трогал сегодня утром чайную тележку Гримторпа?
Тишина.
– Вы наблюдали сегодня в отеле что-нибудь необычное? Наверху или, может, внизу на кухне?
Лили не отвечает. Ее глаза остекленели и ни на чем не фокусируются. Мне на ум приходит, что она в кататоническом ступоре, и старая привычка требует произнести слово «кататонический» вслух, но я ей противлюсь.
– Детектив, – вмешиваюсь я, – сегодня утром на кухне подготовили две чайные тележки для мистера Гримторпа. Одну подали ему до мероприятия, другую – во время оного. Лили было поручено доставить обе тележки. А что касается «чего-нибудь необычного», то в отеле «Ридженси гранд» странности пугающе нередки. Несколько недель назад один из постояльцев пронес в номер змею. Его питомица сбежала и свернулась калачиком в кресле лобби. К счастью, я заметила странную на вид «катушку» на изумрудно-зеленой обивке, прежде чем на пресмыкающееся уселась весьма пышнотелая мадам. А знаете ли вы, что однажды я поймала поп-звезду, насыпающую колотый лед в унитаз, чтобы охладить шампанское? Ну а буквально вчера несколько поклонников мистера Гримторпа разгуливали по отелю с фальшивыми ВИП-пропусками на груди.
– Как вы поняли, что пропуска фальшивые? – спрашивает детектив.
– «Гримтроп», – отвечаю я.
– Прошу прощения?
– Две буквы на пропусках поменялись местами. Ошибка в написании, – объясняю я, – причем грубая.
– Молли зорко подмечает детали, – подтверждает мистер Сноу.
– Хм… – кривит губу детектив Старк.
Мне вспоминается пес, живущий через дорогу от моей квартиры. Вот он точно так же поджимает губу, прежде чем со всей прытью броситься на ограду. Возможно, Лили тоже распознает угрозу, ведь она вновь начинает плакать и закрывает лицо руками.
– Тебя ни в чем не обвиняют, Лили, – говорю я.
– Еще не вечер, – отвечает детектив.
– Для протокола: Лили не единственная, кто прикасался к чайным тележкам этим утром, – добавляю я. – Я тоже их трогала, исправляла ряд мелких оплошностей, допущенных кухонным персоналом. На этой неделе среди них отсутствует ценный сотрудник, и я с горечью признаю наличие некоторых faux pas[8].
Детектив встает и начинает ходить по комнате. Описав несколько кругов, она останавливается прямо передо мной:
– Значит, вы признаетесь, что трогали тележку с чаем.
– Да. – Я поднимаю правую руку. – Будучи старшей горничной, я обязана перепроверять каждую деталь на соответствие стандартам. А я никогда не уклоняюсь от обязанностей.
– Вы подметили что-нибудь странное, связанное с этой тележкой? Или с предыдущей? Что-нибудь было не в порядке?
Мгновение я размышляю.
– Вообще-то, да. Салфетка под чайником слегка сбилась в сторону, но я ее поправила.
– Боже, помоги мне! – восклицает детектив Старк и потирает свой лоб. – Я имела в виду не это.
– Прошу прощения? – отвечаю я, тоже имея в виду не это, а «клянусь Богом, я не понимаю, чего вы от меня хотите!».
– Я спрашиваю: хоть что-нибудь, связанное с чайной тележкой, – повторяет детектив, – могло бы объяснить, почему человек упал и умер?
– Нет, только если чай не был отравлен, – отвечаю я.
Рот Старк, как по команде, растягивается в ухмылке, а Лили вновь начинает рыдать.
– Мне нужно, чтобы вы пересказали в точности, о чем таком важном объявил Гримторп, – просит детектив мистера Сноу.
– Да ни о чем, – отвечает мистер Сноу. – Он не успел сказать ничего особенного, а просто… просто…
– Умер, – продолжаю я за него. – Следует называть вещи своими именами. Мистер Гримторп умер до того, как сделал объявление.
Детектив Старк смотрит на мистера Сноу.
– А вы, как тот, кто организовывал мероприятие Гримторпа, неужели не знаете, что он планировал?
– Боюсь, что нет, – вздыхает мистер Сноу.
– Просмотрите тезисные карточки, – предлагаю я.
– Тезисные карточки? – повторяет детектив Старк точь-в-точь как дрессированный попугай.
– Они были у него в руках, когда он вышел на сцену. Он оставил их на трибуне.
– Правда? – Старк скрещивает руки на груди.
Я гадаю, является ли вопрос риторическим, или в этот раз детектив на самом деле ждет от меня ответа, и на всякий случай выбираю первый вариант.
Последовавший вздох детектива Старк моя бабушка обозначила бы как «чрезмерно драматичный».
– Карточек мы на трибуне не нашли, – говорит она, – их не было ни там, ни где-либо в комнате. – Она поворачивается к Лили. – Вы должны начать говорить. И немедленно. И еще вы должны пойти со мной в чайную и показать, что там произошло. Это ясно?
– Детектив, – говорю я, вставая между ней и моей расстроенной горничной, – в настоящую минуту Лили не способна поддерживать разговор. В прошлом у меня случалось подобное. Я замыкалась, когда люди общались со мной в незаслуженно грубой манере. Я понимаю, дело не терпит отлагательств, и, так как мой речевой аппарат отлично функционирует – по крайней мере пока, – я вызываюсь сопроводить вас в чайную и рассказать о событиях этого утра.
– Не-а. Ни за что, – отвечает детектив.
– Так, подождите-ка, – вступает мистер Сноу. – Молли была рядом с Лили. Она видела все. Вдобавок она только что обнаружила упущенную деталь на месте трагедии, которую проглядели вы и ваши офицеры. Молли может оказаться полезнее, чем вы думаете.
– Я зорко подмечаю детали, – напоминаю я.
– И пропускаете столько же, сколько находите, – добавляет Старк.
Когда нечего сказать, лучше помалкивать, как-то раз заметила бабушка. И по этой причине я вскидываю подбородок, расправляю плечи и запираю рот на замок. Однако вскоре тишина становится оглушительной. Детектив несколько раз вздыхает в своей фирменной драматической манере.
И говорит:
– Пойдемте, Молли. Не будем тратить время зря.