На новом месте Антону не спалось. После лёгкого одеяла в нетопленом сыром общежитии, в верблюжьем спальном мешке, разложенном на кошме, в палатке было жарко. За зиму он отвык от спальника и, подумав, что ночью будет холодно, завязался на все застёжки и даже застегнул клапан, чего обычно не делал. Вскоре он так взмок, что, вытащив белоснежный вкладыш, лёг в нём поверх спальника. Приснились Антону необъезженные кони, которых он пытался укротить. Поймав какого-то лохматого горбунка с пушистым хвостом, он сел верхом и стал его объезжать, но тот, точно в сказке, перепрыгнув через городьбу, взмыл высоко вверх. Горбунок летел над горами, над лесами, потом начал спускаться к какой-то большой реке. И вдруг внутри него что-то сломалось, и горбунок вместе с Антоном камнем упал в воду. Вода обдала ледяным холодом, свело руки и ноги, потянуло ко дну. Стуча зубами, Антон проснулся и осмотрел палатку.
Тихо посапывая, рядом спал Роман, с другой стороны примостился Дубовик, и, свернувшись калачиком, почти у самого выхода – Стас. В палатке уже давно было нежарко. Антон с головой снова залез в спальник, но согреться долго не мог. Сон не шел. Он вспоминал события двух последних дней, но почему-то из головы не выходил Алексей, коллега по работе, оставшийся с Дубовиком.
«Как он, интересно, там? Наверно, как собачка на привязи, с мужиками ждёт борт. Сейчас и я кантовался бы, как они, а теперь вот здесь. Вот что значит случай! Даже Лёха, который всегда всё знает наперёд, не смог предсказать такого поворота событий, случившихся со мной. Да этого и предвидеть невозможно».
Как-то зимой, ещё задолго до поля, в кабинет зашёл Алексей Кузьмин, работавший геологом в той же партии Якутской экспедиции. Рабочий день подходил к концу, в коридоре уже чувствовалось заметно возросшее оживление, свойственное в это время многим учреждениям, где большая часть рабочего дня проходит за письменным столом.
– Ты тут сидишь, как мышь в норе, и ничего не знаешь, – начал он бойко, – а у меня потрясающие новости.
– Ну, давай выкладывай, не дразни, – не отрывая головы от стола, пробубнил молодой человек.
– Шеф собирается наши отряды отправить на одну площадь.
Антон оторвался от бумаг и с нескрываемым любопытством уставился на коллегу, ожидая дальнейших разъяснений. Алексей выждал ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы до предела раскалить нетерпеливого собеседника и в то же время, чтобы у того не пропал интерес, стал рассказывать:
– В нашем кабинете состоялся интересный разговор, и шеф поделился своими соображениями по поводу предстоящего полевого сезона. Сказал, что не мешало бы нам объединиться: сначала сообща отработать одну площадь, потом – другую.
«Здесь, конечно, немало недостатков, – разглагольствовал он, – но больше и преимуществ. Главное – это заброска в поле».
Взяв со стола Антона какую-то таблицу, Алексей бегло её посмотрел и положил на место.
– Сам небось знаешь, как вертолёт выбивать, – буркнул геолог. – А тут мы сможем обойтись двумя рейсами «восьмерки» по одной заявке. Чувствуешь преимущество?
– Козе Кате ясно. Только о проведении совместных работ ещё вилами по воде писано. Возникнет море разных проблем, которые нужно будет как-то разрулить. Время заброски в поле придётся привести к общему знаменателю. Я уверен, что у каждого окажутся свои планы, и под них будут все подстраиваться.
Меряя кабинет шагами, Антон подошёл к окну. Снова, как вчера и позавчера, дул северный ветер. Из окна четвертого этажа было видно, как столб густого белого дыма, вылетая из высокой кирпичной трубы газовой котельной, сначала резко отклонялся в сторону, потом, будто набрав силу, устремлялся вверх и, пролетев по широкой долине вдоль крутого ленского берега, рассасывался и медленно исчезал.
– Я думаю, раз шеф озвучил эту мысль, значит, идея уже выношена, – предположил Алексей. – И, возможно, на что-то он решился. Ты же знаешь, Николай Петрович просто так болтать не будет. А положение у нас действительно тяжёлое, потому как получился серьезный прокол с лошадьми. Ты знаешь, в Алысардахе нам отказали. Иначе говоря, послали подальше. И никто за нас не заступился, никто не помог, а ты тут работай как хочешь – это никого не волнует. Теперь лошадей придётся гнать из Селеняха. А это, я тебе скажу, кусок в двести километров. С большим гаком, – добавил он. – А на нашу площадь и того больше. Полсезона будем гонять лошадей к месту работ и столько же обратно. А когда работать? Вот поэтому и надо срочно переориентироваться, тут шеф прав.
Антон возразил:
– Может, Петрович и прав, только машина уже запущена, и что-то поменять практически невозможно. Я думаю, что всё останется как прежде.
– Ну уж нет, – встал на дыбы Алексей, – посмотришь, будет так, как я тебе сказал. И ещё могу добавить, что в этот раз руководить полевыми работами будет не шеф, как обычно, а Паша Стрельников. Добавлю и про перегон, хотя и так всё ясно: лошадей погонит один Дубовик с рабочими.
«Надо же, он оказался прав, – подумал Антон, – вот только со мной дал маху. Впрочем, это невозможно было предсказать, можно сказать, – воля случая. Но почему именно я, а никто-то другой? С меня одного раза хватило. Можно было и Леху подрядить. Пусть бы он по тайге пробежался, как мне сказал Стрельников. А то, видите ли, на базе он нужней. Ох, пару дней ещё можно было бы поболтаться в Северном. Хотя…»
В голове снова промелькнули события последних дней. Длинное, как барак, геологическое общежитие Северной экспедиции, где нашли приют геологи, приехавшие из Якутска, стояло на берегу Индигирки. Время сделало своё дело: деревянное здание основательно покосилось и вросло в землю. Из-за дороги, которую когда-то подняли, опасаясь частых паводков, окна упирались в насыпь, и общежитие стало казаться более приземистым, чем было. Издалека можно было подумать, что здание нежилое, однако это было только первое впечатление: внутри было довольно чисто и обжито.
– И чего только людям не сидится на месте? – ворчала дежурная, записывая геологов в солидную амбарную книгу, аккуратно обернутую газетой. – У меня таких, как вы, знаете сколько? Уже селить негде. Быстрей бы уж эти паршивые бичи уехали. Тоже мне, полевики! – Она брезгливо поморщилась и плюнула прямо на пол. – Пьют, как черти, – ничего их не берет! – Дежурная оторвалась от книги, окинула всех с ног до головы сердитым взглядом и назидательным тоном сказала: – Чтобы здесь у меня спиртного даже не нюхали, а то я вас…
После ужина все быстро улеглись. В ближнем углу небольшой комнаты, до предела забитой кроватями, сразу раздался содрогающий стены храп. Из дальнего угла послышалось тонкое посвистывание. Антон долго ворочался, потом незаметно уснул. Сквозь сон он слышал, что в комнате громко разговаривали. Один из говоривших голосом дежурной грозился куда-то выкинуть другого. Тот не уступал. Потом на пол что-то упало и со звоном разбилось. Вскоре хлопнула дверь, и неожиданно всё стихло. Однако спустя короткое время кто-то стал ходить по комнате, споткнулся, и упал прямо на раскладушку Антона, стоявшую посередине. Парень не успел сообразить, в чём дело, как тот скороговоркой извинился и наконец улёгся. Проснулся Антон от того, что его настойчиво звали.
– Антон, Антон, проснись! – услышал он чей-то тихий голос. – Антон…
– Кто это? – также тихо спросил парень.
– Это я, Алексей. Открой! Меня Фрося не пускает. На улице холодно…
Антон сел на прогнувшуюся до пола раскладушку, тряхнул головой, сбрасывая остатки сна. Присмотревшись, он увидел Алексея, стоявшего по ту сторону окна. В узкую форточку тройной, крепко сколоченной рамы насколько мог тот просунул голову.
– Лёха, ты, что там делаешь? Иди сюда, ложись.
– Я же т-тебе г-говорю, м-меня Фрося не пускает, – стуча зубами, сказал Алексей. – Эти все спят без задних ног, а я… Лежат у окна и ничего не слышат. Я тебе тоже кричу, кричу… а ты дрыхнешь, – с обидой на вредную дежурную, на себя и на ничего не понимающего Антона, матюгнулся геолог. – Й-а з-за-мерз, спать хочу, а она, с-собака ж-желтоухая, н-не пускает.
– Ты как там оказался? Я видел – ты ложился.
– Л-ложился. Душно стало, я пошёл на Индигирку воздухом подышать, сидел на берегу, ледоход смотрел и уснул. А теперь вот, она н-не пускает. Ну кто бы мог подумать, что такое случится? Кошке дверь открыла, а мне говорит: «Иди, бич паршивый, откуда пришел…» Я хотел проскочить – она собой дверь загородила. Её не отодвинешь. У-у, зараза толстая! Кто такую дуру сюда посадил? Вот собака…
Антон больше не стал ничего выяснять и, как встал с постели, босиком в одних трусах пошёл по длинному коридору. Добротная дверь прихожей, обитая полосатым матрасом, была закрыта массивным засовом и зачем-то подперта длинной, наклонно стоявшей скамейкой, упиравшейся внизу в порог дверного косяка коридора.
Неожиданно, откуда-то сзади, как из пустоты, его громко окликнули.
– Ты куда?
– Подышать, – буркнул Антон.
– Назад я не пущу. Там один уже дышит…
Антон открыл дверь, в неё сразу ввалился Алексей. Пока сонная дежурная отрывала от стула грузное тело и выходила из застекленной клетки, они успели проскочить в свою комнату.
– Сволочи, алкоголики, бичи! – понеслись вдогонку проклятия. – Как вы мне надоели! Я вас выведу на чистую воду! Завтра напишу рапорт коменданту, и вы у меня вылетите отсюда, как пробка из бутылки.
«Ох уж эта Фрося! Гоняет она там мужиков, спуску никому не дает. Вся общага дрожит. Такой попадись под руку…»
Согревшись в спальнике, Антон заснул. Под утро снова стало жарко. Он высунул голову наружу. Солнечный луч, пройдя через открытое окошко, прорезал палатку, пополз по стенке, коснулся лица парня. Тот попытался отмахнуться, как от назойливой мухи, ничего не получилось – луч слепил. Щурясь, Антон открыл глаза, посмотрел на часы.
«Ещё рано. Все спят, а мне лезет в голову всякая ерунда. – Он повернулся на бок, попытался заснуть, но сон больше не шел. – Нечего кривить душой, мне крупно повезло. Хорошо, что всё так получилось. Теперь не придется прятаться за тёмными очками Стрельникова от дежурной. Да и что там делать в этом Северном? Как привязанный, жди этот вертолёт. Бедный Леха! – посочувствовал он коллеге. – Нет, здесь лучше, но перегон – дело серьёзное. Пока вроде все идёт нормально. Лошади, правда, как на подбор, все с норовом. С такими дикарями я еще не встречался».
Антон ещё долго думал о предстоящем перегоне, и о своем месте в этом коллективе. Так и не сомкнув глаз, он поднялся с дежурным.