И когда все родственники уже почти свыклись с мыслью, что дядя Толя пострадал от рук подростков-хулиганов, а можно сказать, смирились с нею, а полицейские осмотрели место преступления и, забрав тело, удалились, дядя Сережа внезапно сказал:
– А зачем же эти мальцы нашего дядю Толю в багажник-то его машины запихнули?
Этот простой вопрос моментально поставил на версии усатого участкового жирный крест. В самом деле, зачем малолетним хулиганам так себя утруждать?
– Им нужно было где-то спрятать труп.
– Знаю я этот мемориал, – сказал Валера с большим сомнением. – До него от вашего дома лесом добрый километр пешком топать.
Сомнения тут же начали роиться в головах у всех.
– Что же ребята труп через весь лес сюда волокли? Нигде в лесу не нашлось оврага или бурелома, в котором они могли спрятать тело дяди Толи?
– Возможно, ваш дядя Толя еще какое-то время пожил. А ребята, выпустив пар, испугались содеянного и понесли пострадавшего туда, где, по их мнению, он мог получить помощь. Сюда. К нам. Может, дядя Толя даже сам им указал, куда его нести. Но выйдя из лесу, ребята поняли, что помощь пострадавшему уже не нужна. Они опоздали, старик умер. И ребята спрятали труп там, где находились в данный момент. В багажнике машины, которая совершенно случайно оказалась машиной самого покойного. Это всего лишь совпадение.
Валера взглянул на брата:
– Что же ты, дундук, машину нараспашку оставил? Кто хочешь, приходи, что хочешь, бери.
– Я все закрыл! – возмутился Слава. – И ничего никто не взял, скорее уж положили и оставили.
– Еще лучше!
– Постойте, не ссорьтесь, – вмешался дядя Сережа. – Если машина стояла закрытой, как в нее дядю Толю положили?
– А я знаю? – буркнул Слава. – Сашка, ты же со мной был, скажи, что машина была закрыта.
– Я видела, как Славка перед уходом нашу машину закрывал, – неожиданно сказала тетя Маша. – Специально его просила проверить, закрыл ли он ее. Хоть и спокойно тут у вас, а всякое бывает. Всегда лучше подстраховаться.
– Ну вот!
Саша молчал. Он-то хорошо помнил: когда они со Славой подошли к машине, Слава сразу ее открыл. Ни ключей, ни пульта от сигнализации не понадобилось. Может быть, сам Славка этого и не помнит, но Саша помнит. Выходит, машина и впрямь стояла на улице гостеприимно открытой? Похоже, что так оно и есть, несмотря на то, что Славка тут всячески клянется и божится, что это не так.
– Вероятно, тот, кто положил тело в машину, каким-то образом смог ее открыть.
И все же Саше казалось странным, чтобы хулиганы определили тело дяди Толи именно в его собственную машину. Что они, другого места не нашли?
– Не верю я в такие случайности, – проворчал дядя Сережа. – Я считаю, что дядю Толю в багажник его машины положили специально.
– Зачем?
– Чтобы мы его нашли.
– И кто это сделал? Может быть, ты и это знаешь?
Дядя Сережа с ответом на этот вопрос забуксовал. За него ответил Саша.
Он сказал:
– Если Слава машину закрывал, а когда мы к ней подошли, она была открыта, то дядю Толю в багажник пристроил тот же человек, который тайком забрал у Славки ключи. Ну, или его сообщник.
Все родственники моментально смекнули, куда он клонит, и с возмущением уставились на Сашу, словно на врага народа.
– Новое кино! – всплеснул руками Валера. – Ты что нас – своих родственников в этом обвиняешь?
– Почему вас?
– Никто посторонний на вашем участке не появлялся. Только мы своей семьей были все время рядом. Получается, что только мы и могли взять ключи от машины. Точней, кто-то один из нас. Ну, или, по твоим словам, с сообщником. Ключи взяли, багажник открыли, труп туда определили. Так?
Окончательно уразумев, что в смерти дяди Толи подозревается один из них, родственники страшно расшумелись. И что самое интересное, шумели они на Сашу.
– Ну, дожили, внучок!
– Молодец, Сашок! Так держать! Всю родню одним гуртом на нары решил спровадить!
– И как же ты будешь вычислять, кто из нас преступник?
Родственники так шумели и так сердились, что Саша был даже рад, когда отец попросил всех разойтись по своим комнатам. Все разошлись, но общий настрой от этого не улучшился.
Дядя Коля так прямо и сказал:
– Уехать бы отсюда, чтобы глаза мои ничего этого не видели, да нельзя!
А тетя Вера поддакнула супругу:
– Нельзя, Коленька. Попали мы с тобой в историю. Все наши с тобой планы на завтрашний день насмарку!
Увы, завтра предстояли очередные разговоры с полицией. Усатый Мефодьич, оставляя место преступления и многочисленных свидетелей оного, клятвенно обещал семье Купцовых, что спать этой ночью не ляжет, пока не добьется от задержанных хулиганов полного поименного списка всех тех, кто участвовал в сегодняшнем нападении на чужеземцев.
– Объясню ребятишкам, что они, конечно, могут выгораживать своих дружков, но тогда пойдут с ними за убийство. А могут сотрудничать со следствием и тогда отделаются условным сроком, а может быть, даже и просто штрафом. Дальше вообще все будет элементарно. Задерживаем их по очереди, и пока они не предоставят нам алиби на момент убийства, держим всю компанию у себя.
Вот тогда впервые и прозвучало слово «убийство». И как теперь вспоминал Саша, сразу после этого родственники, которые до этого смерть дяди Толи в таком контексте как-то не рассматривали, начали поглядывать на Сашу с плохо скрытой неприязнью.
– Заманили, – сказала Надя. – Как чувствовала, не надо было к вам ехать!
– Ни одного раза еще не было, чтобы вы чего-нибудь эдакого при гостях не отчебучили.
– То Лева салюты дурацкие задумает пускать, да всех вокруг подстрелит. В травму сразу на двух машинах пришлось ехать.
– Или Маринка новый соус для шашлыков состряпает, а у моей Веры приступ панкреатита случится. В больницу тогда бедную увезли.
– Но сегодня вы превзошли самих себя!
Услышав такие наветы со стороны своей родни, папа Лева даже вскочил на ноги от возмущения:
– Вы что это? Вы это нас с Мариной и Сашкой во всем случившемся обвиняете?
Но родню его возмущение не устрашило.
С их стороны последовал невозмутимый ответ:
– В вашем доме произошло, значит, вы и виноваты.
Вот так и случилось то, чего Саша боялся больше всего. Смерть дяди Толи списали на них. Ну, не совсем, чтобы обвинили конкретно их в убийстве, но такая тенденция наблюдалась. Как говорится, вы к нам больше не приходите, хоть ложки потом и нашлись, но осадок все равно остался.
И Саша совершенно не собирался мириться с такой несправедливостью. Этого просто нельзя было допустить! Хватит уже из них делать козлов отпущения. И салюты, о которых тут упомянули и которые оказались на проверку контрафактными и к делу совсем негодными, папа не сам принял решение купить. Ему «сосватал» эти салюты его же родной дядя Коля, пообещав солидную экономию и расхвалив товар, как только возможно.
Что и говорить, салюты обошлись по чеку совсем недорого. Да вот только жадный всегда платит дважды. И когда обожженные родственники были вынуждены взять больничные, они потребовали возмещения материального ущерба именно от папы. Их даже не смутил тот факт, что папе разве что чудом удалось сохранить обе руки, которые сильно пострадали в тот момент, когда фейерверк рванул прямо перед ним.
Но разве кто из родственничков об этом вспоминает! Нет, им удобней обвинить во всем папу и на этом успокоиться.
А уж соус, который подала мама, тот и вовсе был покупной. Все претензии к производителю. И вообще, тетя Вера, зная о своей больной поджелудочной, могла бы поменьше лопать жаренного на огне мяса и не так налегать на свой любимый залитый майонезом оливье. И совсем не обязательно, что поплохело тете Вере именно от соуса. Лично Саша как тогда думал, так и продолжал думать, что те пол-палки сырокопченой колбасы, которую тетка Вера схомячила у него на глазах, тоже могли сыграть тут свою роль.
Но родня дружно высказалась за то, что виноваты Лева с Мариной. И мама с папой потом чуть ли не целый месяц навещали обжору в больнице. И не просто навещали, а обязательно должны были привозить ей что-нибудь вкусненькое. А вкусненькое в ее понимании было обязательно жирным, острым, приторно-сладким или жутко соленым. То есть привозить требовалось все то, что тетке Вере было категорически нельзя.
Если же тетка своего пайка не получала, она устраивала родителям форменные истерики. И звонила всем родственникам подряд, жаловалась на этих жестокосердных негодяев – Леву с Мариной, которые мало, что ее в больницу определили, так еще и заботиться о ней хорошенько не желают. Хорошо еще, что главврач встал на сторону Сашиных родителей. Лично провел обыск в палате у пациентки и на глазах у обомлевшей тетки Веры изъял ее любимые охотничьи колбаски и килограммовый тортик со взбитыми сливками.
– Больше ничего не привозите! – сказала тетя Вера, в которой жадность наконец-то взяла верх над страстью вкусно покушать. – Нечего этого дармоеда моими деликатесами кормить.
И через пару дней выписалась из больницы, хотя до этого уверяла, что пролежит тут еще без малого две недели.
Но все эти прошлые фокусы были ничто по сравнению с теми обвинениями, которые родня выдвинула против Сашиной семьи сейчас. Теперь их обвиняли в убийстве. А убийство – это вам не салюты и не соус. Это дело могло обернуться для Сашиной семьи уж совсем скверно. И начало этому процессу было уже положено.
Например, дачные соседи при появлении возле дома Сашиных родителей полиции сбежались просто в невиданном доселе количестве. Многие из них приняли участие в происходящем в качестве внимательных наблюдателей. И Саша не сомневался, соседи мотают себе на ус каждое слово, неосмотрительно сказанное в адрес хозяев дома их родственниками. Сашиного отца это обстоятельство тоже тревожило не на шутку. И как только полиция уехала, он в ультимативной форме потребовал от всех посторонних покинуть его дом. После чего родственникам было предложено разойтись по своим комнатам, раз уж до завтрашнего дня никому нельзя покинуть поселок.
Саша ушел одним из первых. Ему было о чем подумать. Если соседи посудачат да и забудут, то родственники – дело другое. Родня у них отличалась удивительной злопамятностью. И даже куда меньшей провинности было достаточно, чтобы виновный был подвергнут всеобщему презрению и остракизму. С Сашей и его родителями родственники вообще могли прервать отношения, как случилось однажды со Славой. На целых два года его полностью изъяли из семейного общения. Славу не приглашали ни на одно из семейных сборищ. И тетя Маша сама настаивала, чтобы никто не звонил ее сыну и не поддерживал с ним отношения.
Что послужило причиной такого наказания, Саша так и не удосужился узнать. Когда спрашивал, родители отводили глаза и начинали что-то бормотать про самодурство некоторых матерей. Потом Слава снова появился на семейных сходках. Он похудел, побледнел и выглядел жалким и подавленным. Как побитый пес, вернувшийся к своим хозяевам с поджатым хвостом, он больше никуда не исчезал и всюду преданно сопровождал отца с матерью. Родители даже по такому случаю купили Славе новую машину. Ну, не совсем Славе, а чтобы они втроем могли с комфортом на ней передвигаться.
Машина была хорошая, что и говорить. Деньги в семье дяди Толи водились. Вряд ли он сам, никогда и нигде подолгу не работавший, смог бы скопить на старость приличных размеров загашник. Скорей всего, дело было в тете Маше. Эта женщина никогда особо о себе не распространялась, предпочитая слушать, что говорят другие. И о том, где она работала, кто она по специальности и чем вообще занималась в жизни, Саша представлял себе очень смутно.
Но деньги в семье дяди Толи определенно имелись, и деньги немалые. Хотя при этом образ жизни у тети Маши с дядей Толей был самый обычный, жизнь они вели достаточно скромную. Одевались на распродажах, отдыхали в отелях никак не выше трех звезд и никогда не ездили на курорты в высокий сезон. Единственное, что выдавало достаток – это недвижимость. У семьи было несколько квартир. В одной квартире жил Слава с родителями, а в другой Валера с женой и дочерьми. Кроме того, имелись две или три однушки, которые сдавались и приносили доход. На лето у семьи был выстроен большой каменный дом с видом на озеро в Сосново. И дом этот был на солидном фундаменте, не чета тому курятнику, каким владел Сашин отец.
И при всей их зажиточности Саша не мог припомнить случая, чтобы их в гостях у дяди Толи хорошо угостили. Даже по случаю юбилея деликатесов на столе никогда не наблюдалось. Сыр был самым обычным, не дешевым, но и не дорогим. Колбаса средней ценовой категории. Вместо говяжьих отбивных куриные шницели.
– Но хоть не так, как у дяди Коли.
В случае застолья у тети Веры в экономии она превзошла саму себя. В колбасах чувствовалась примесь рубленых костей, а ветчина представляла из себя сплошное сало и шкуру. Поданная курица была такой жесткой, что было даже удивительно, где тетя Вера откопала такого патриарха, на прилавках давно и по приемлемым ценам лежат отличные молоденькие цыплята. Гарнир представлял собой обычный отварной рис, который слегка украсили куркумой. А в разномастных вазочках на столе были домашние консервы, ингредиенты которых росли у тети Веры на грядках и потому ничего ей не стоили.
В этом тетя Маша недалеко ушла от своей родственницы. И делиться тем, что ей лично не стоило ни копейки, тетя Маша никогда не скупилась. А вот летом мясо на шашлыки, вино и даже хлеб гостям предлагалось привозить с собой. Тратиться на кого-то, пусть даже и на свою родню, в этой семье лишний раз не любили. Не то чтобы совсем жилились, но все-таки деньги считали.
И если так взглянуть, то самым расточительным в семье был Валерка – любимчик своей мамы. Но и его щедрость касалась лишь себя любимого. Вот Валерке случалось и в автоматы просадить немаленькую сумму, и в покер с друзьями сыграть так, что домой возвращался пешком, оставив за карточным столом и машину, и водительские права, и еще оставшись должен. Но как-то Валере все это сходило с рук. Сколько бы он ни вытворял глупостей, родители его от себя никогда не прогоняли. И Саша невольно в очередной раз задался вопросом, да что же такого ужасного мог отчебучить Славка, чтобы его на целых два года изгнали из семейного клана?
Хотя проку родителям от их младшего сына было как от козла молока. Что ни попроси, всегда Валера занят. И никогда у него не было денег для других. Зато Слава, пусть и не отличался умением сладко говорить и ластиться к мамочке в нужный момент, всегда был с ней рядом, когда надо. И деньги он охотно одалживал всем, кому была в них нужда. Хотя работал Слава простым водителем, а потому вряд ли мог купаться в золоте. И опять же, где и у кого работал Слава, никто не знал. Какая-то фирма, возит какие-то бумаги из одного места в другое. Вот и все, что удалось вытянуть из этого молчуна.
– Гав! Гав!
Саша поднял голову и взглянул на Барона. Собака настороженно смотрела на дверь. Потом пес вскочил и подбежал к двери, застыв в напряженной позе напротив нее. Мол, там пришли к тебе, хозяин.
– Кто там?
– Это я. Могу войти?
Голос принадлежал Славе.
Удивившись такому совпадению, Саша крикнул:
– Заходи!
Стоило Славе перешагнуть через порог, как Барон забегал вокруг гостя кругами, заюлил, виляя хвостом. Пока Слава находился за дверью, пес был готов защищать от него хозяина до последней капли крови. Но если гость уже в комнате, значит, все, значит, свой. Можно и повилять, и попрыгать, и показать, до чего же Барон раз видеть этого человека.
Но Слава лишь рассеянно потрепал собаку по ушам. Было заметно, что ему не до игр.
– А ты вовремя. Я как раз про вашу семью думал.
Слава присел на краешек стула, который жалобно скрипнул под его весом, и произнес с унынием в голосе:
– Небось не ты один. Уверен, что сейчас все по комнатам разбрелись и нам с родителями кости перемывают. Кто мог прихлопнуть батю? У кого на него зуб был? Как ты думаешь?
– Почему ты у меня спрашиваешь? – удивился Саша. – Твой же отец. Ты ему всяко ближе.
– Так-то оно так, но я уже весь мозг себе сломал, а ничего не сообразил. Ты что думаешь?
– Все равно не понимаю, при чем тут я?
– Ну, ты же у нас сыщик.
Саша тяжело вздохнул. Начинается! Так он и знал, что кто-нибудь из родни да и припомнит те несколько историй, когда Саше чисто случайно удалось вычислить преступника.
– И ты учишься на юриста, – продолжал гнуть свою линию Славка. – На юристов абы кого не берут учиться. Значит, от природы ум у тебя аналитический, как раз для раскрытия преступлений подходящий.
– Ты что, нанимаешь меня?
– Помоги! – взмолился Слава. – По-родственному! Мы же с тобой в одной лодке.
– В смысле?
– Ну, убили батю на вашем празднике, возле вашего дома. А нашли его в моей машине. Если не найдется убийца, нас с твоими предками родичи навсегда убийцами заклеймят.
Саша вздохнул снова и на сей раз еще тяжелее. Славка сейчас выразил вслух ту тревожную мысль, которая снедала и самого Сашу.
– Давай вместе найдем этого гада!
– Чего там искать, – попытался отмахнуться Саша. – У полицейских уже есть версия. Завтра кто-нибудь из этих мальчишек признается в том, что это они отлупили дядю Толю. И расскажут, как он скопытился у них на руках. Уверен, сопляки натерпелись такого страху, что недолго станут запираться.
– А если нет? Если это не они? Неужели ты веришь, что подросткам под силу протащить на себе дядю Толю да еще не несколько шагов, а целый километр его на себе волочь?
Саша задумался. Дядя Толя был мужчиной упитанным. С годами его упитанность переросла в тучность. Да еще кость тяжелая, чем он всегда хвастался. Так что веса в дяде Толе было центнер, а то и с гаком. Нарисовать, как совсем молоденькие ребята тащат на себе в такую даль такой вес, Сашино воображение отказывалось.
– Ладно, – нехотя произнес он. – Если завтра окажется, что убийцы среди малолетних хулиганов нету, я возьмусь за это дело.
– И меня возьми в помощники!
– Тебя?
– Это же был мой отец. И… я его любил.
Голос Славы от волнения дрогнул. И Саша, видя, как терзается невозмутимый обычно Славка, тут же согласился.
Обрадованный Славка ушел, а Саша еще долго лежал, вспоминая сегодняшний день. Вспоминал он долго, начиная с самого утра, когда прибыли первые гости. Первыми по совпадению были дядя Толя, тетя Маша и их старший сын – Слава. Приехали они, и дядя Толя как вошел, так и принялся честить на чем свет стоит Сашиного отца.
– Лева, чтобы тебе удавиться и не жить! – так он и сказал. – Ну почему со мной не посоветовался прежде, чем все рушить! Дом этот вдвоем мы с братом строили. Тут и моя толика сил имеется.
После чего дядя Толя принялся бегать по дому, ахать и ужасаться тем огромным переменам, которые он находил буквально всюду. И его хорошее настроение, в котором он приехал, таяло с каждой минутой.
– И печь переложил! Вот паскуда!
И особенно дядю Толю удручил тот факт, что у дома больше не было чердака, а на его месте красовалась новенькая мансарда.
– И даже чердак не пожалел, лишенец! Ничего для тебя святого нету! А мебель… Мебель хоть сохранил?
И долго дядя Толя не мог поверить, что добротной сосновой мебели пришел конец. Он бегал по всем сараям, совал нос всюду, пытаясь найти хоть что-нибудь из старого интерьера.
– Хоть стульчик, – бормотал он. – Хоть тумбочку! Нет ничего! Даже этажерку и ту спалили!
Немного утешило дядю Толю лишь то обстоятельство, что подвал остался в неизменном виде. Несмотря на свою тучность, дядя Толя посетил это место. И назад вышел порозовевшим и слегка повеселевшим. Впрочем, его умиротворенности хватило ненадолго. Обнаружив еще какие-то новшества на участке, он вновь обрушился на бедного Леву с критикой.
– Где мой орех? – орал он так, что было слышно на всю округу. – Маньчжурский орех, который мы с братьями вырастили сами? Что? Не плодоносил, и вы его спилили? Да лучше бы вы себе ноги отпилили, чем уничтожили такое прекрасное дерево!
И объяснить дяде Толе, что орех затенял своей раскидистой кроной половину участка, а орехов давал горсть, было невозможно. Дядя Толя не успокоился даже после того, как Сашины родители клятвенно его заверили в том, что орех они спилили лишь после того, как он вымерз. И фактически пилили они уже сухую древесину.
– Это не орехи были, а одна скорлупа. И само дерево было старым.
– Орех был еще полон сил! Что ты мне рассказываешь, мальчишка! Да этот орех еще меня бы пережил, если бы вы не поторопились его выкорчевать!
И вперив в своего племянника свирепый взгляд, дядя Толя спросил:
– Объясни мне, почему именно сейчас? Сколько лет ты и пальцем о палец не ударял, все оставалось на своих местах, как было при мне и моих братьях – Пете с Витей. Так почему именно сейчас тебе приперло наводить тут свои порядки?
И что было ему ответить? Что дом долгие годы буквально взывал о ремонте и реконструкции? Это было ясно и так.
И Сашин отец попытался робко возразить дяде:
– Не понимаю, почему ты так злишься.
– Еще бы ты понимал! Ваше поколение вообще ни черта не понимает.
И тут взгляд дяди Толи упал на то место, где под яблоней раньше был колодец. Дядя Толя схватился за сердце и завопил:
– Что? И колодец засыпали?
На объяснения, что вода в колодце совершенно испортилась, что они его чистили два раза, первый раз с помощью Славы, второй раз, позвав профессионалов, но успеха так и не добились, ушло еще какое-то время. И вроде как дядя Толя стал успокаиваться. Потом приехали другие гости – тетя Катя с дядей Сережей, и накал страстей немного схлынул.
При тете Кате как-то неудобно было ругаться, такой она была уютной и доброжелательной. А дядю Сережу в семье вообще все уважали необычайно. Был он человеком верующим и щедрым на милостыню и добрые дела. Так что с ними дядя Толя расцеловался и повеселел. Но потом приехали тетя Вера с дядей Колей, которые и сами были не прочь поскандалить. И дядя Толя снова пошел вразнос.
И новый фонарный столб ему не понравился. И хотя тут уж Сашины родители и он сам совсем не были виноваты, столбы меняли централизованно по всей улице и ни у кого из жильцов мнения не спрашивали, где и какой ставить, это было четко указано на плане электриков, дядя Толя все равно умудрился обвинить в этом хозяев.
Саша лежал и вспоминал, что же было дальше. Что делал дядя Толя? Саше казалось, что он видел старого ворчуна то с одной группой гостей, то с другой. Вид у дяди Толи был недовольный, но не более того. Вроде как он уже успокаивался. Новой грозы ничто не предвещало. И если бы не злосчастный тети-Машин запрет на рюмку спиртного, праздничный день еще мог бы закончиться вполне мирно. Увы, этого не произошло. Тетя Маша категорически потребовала, чтобы муж оставил мысль о выпивке. И дядя Толя взбесился. И ушел.
– Хотя тетя Маша и раньше запрещала дяде Толе пить, и никогда он из ее воли не выходил.
Было даже похоже на то, что дядя Толя отыскал предлог, чтобы покинуть их сборище. Ему хотелось уйти, и он просто искал повод, к чему бы придраться.
– Вот только хотелось или было надо?
И считая на потолке следы от сучков, Саша задумчиво произнес вполголоса:
– Когда дядя Толя уходил, он что-то вытащил из кармана, скомкал и отшвырнул в траву.
Когда юноша дошел до этой части своих воспоминаний, он почувствовал такое волнение, что даже приподнялся на локте. Барон немедленно отреагировал. Поднял брови домиком и вопросительно взглянул на хозяина. Мол, что случилось? Но Саша не обратил внимания на этот собачий взгляд.
– Точно! – шептал он. – Дядя Толя отшвырнул в сторону какую-то скомканную бумажку. И что за бумажка это была?
Тут уж волнение охватило Сашу всего целиком, он просто не мог лежать дальше. Вскочил на ноги, схватил фонарик и кинулся вниз. Никакой логикой тут и не пахло. Сашин поступок ей попросту не подчинялся. Подумаешь, какая-то бумажка, которая дяде Толе даже в тот момент показалась ненужной. И зачем она теперь понадобилась Саше? Но его внезапно прямо затрясло всего от желания узнать, что же было на той бумажке.
– Пойду поищу, а то все равно не усну. Я так чувствую.
И как совсем скоро выяснилось, не одного Сашу интересовала эта бумажка. Когда юноша вышел из дома, он сразу направился в сторону ворот. Где-то тут дядя Толя и сделал свой прощальный жест рукой, отшвыривая что-то в сторону. Да, полетело куда-то вон туда. В траву. Во всей этой истории было очень много неопределенности, но одно Саша понимал сейчас точно. На том месте, куда предположительно приземлилась скомканная бумажка, толклась еще одна личность. Конкурент! Искатель чужих записок!
Издалека Саша не мог рассмотреть, кто это такой там возится, но когда он подошел ближе, то увидел незнакомого паренька. Щуплый, худенький, в джинсах и свитерке, он буквально на коленках ползал по траве.
И вот тут Саша допустил промах.
Он крикнул:
– Эй, ты что тут делаешь!
В ту же секунду, даже не оборачиваясь на его голос, паренек дал стрекача. Это было так неожиданно, что Саша даже не сразу решился за ним последовать. Барон соображал лучше, он метнулся за чужаком с громким лаем. Собака погналась за незнакомцем прямо по грядкам и клумбам. Пару раз на ходу Барон получил по носу, но это лишь прибавило псу азарта.
Увы, и Барон был вынужден спасовать перед забором, через который этот юркий клоун перелетел одним махом. Саша даже оторопел, когда увидел, как этот тип буквально взлетел в воздух, лишь придержавшись одной рукой. Саша так бы ни в жизни не сумел, хотя по физкультуре у него было твердое «пять» и нормы на значок ГТО он сдавал вполне успешно. Но штурмовать вот так в прыжке забор Саша даже и пытаться не стал. И вместо того, чтобы прыгать через забор, побежал к воротам.
К сожалению, когда Саша выскочил на улицу, она была уже пуста. Таинственный гость растворился в воздухе.
– Вот ведь засада! – ругнулся Саша.
Ругался он больше от досады на самого себя, нежели по какой другой причине.
– Не мог помолчать, – сердито попенял он самому себе. – Подобрался бы ближе да и схватил его. Хотя с Бароном фиг бы я к нему незаметно подобрался.
Барон уже вернулся назад и теперь крутился возле хозяина. Пес был тоже сконфужен неудачей и потому старательно делал вид, будто бы ничего особенного не произошло. Крутил головой по сторонам и лишь время от времени поглядывая на хозяина, мол, ты чего такой взбудораженный? Я вот даже и не помню, что тут было. Разве что-то случилось?
– Растяпы мы с тобой!
Но сделанного назад не воротишь, это Саша понимал. И поэтому вернулся назад к тому месту, на котором повстречал чужака.
– Что же он тут искал?
Саша опустился на колени и пополз по траве, как давеча незваный гость раздвигая ее руками. Ему повезло. Не прошло и нескольких минут, как юноша наткнулся на скомканный клочок. Бумажка немного намокла от выпавшей вечерней росы, но все же на ней можно было прочитать несколько фраз, написанных незнакомой рукой.
«Если не хочешь, чтобы девчонка заговорила уже сегодня про дела „Красного Комиссара“, приходи. Жду тебя на нашем старом месте».
Ни имени, ни подписи под этими строчками не было. Имелась приписка:
«Приходи сразу, как только приедешь к Леве, дело срочное».
И все же, несмотря на всю скудость информации, кое-что Саша из этого послания выжать смог. Во-первых, записка предназначалась дяде Толе, поскольку выбросил ее именно он. Во-вторых, автор записки был знаком заочно или лично с членами семьи дяди Толи, автор знал, что дядя Толя приезжает в гости именно к Леве. И в-третьих, что понимал теперь Саша, их дядя Толя боялся или во всяком случае опасался некоей девчонки, которая могла рассказать про «Красного Комиссара». Поскольку эти два слова были взяты в кавычки, можно было догадаться, что речь идет не о конкретном красном комиссаре, а о некоем месте или организации.
Саша порылся в своей памяти, но был вынужден признать:
– Никогда такого названия не слышал.
И последнее, что показалось Саше важным, это была приписка. Если автор послания требовал от дяди Толи явиться на встречу с ним сразу же после приезда последнего, значит, автор находился где-то поблизости и имел возможность отслеживать перемещения дяди Толи. И наконец, как вишенка на торте, было упоминание о том, что явиться дядя Толя должен на «старое» место. И это значило, что с автором послания дядя Толя был хорошо знаком и уже неоднократно встречался в том самом заветном «нашем старом» месте.
С этими выводами Саша и отправился назад к себе в комнату. Ему нужно было все хорошенько обдумать. Но сколько он ни ломал голову над содержанием записки, получалось, что ответов все равно меньше, чем вопросов. Где искать автора записки? Кто он? Что за отношения связывали его и дядю Толю?
В кровать Саша лег, по-прежнему крепко сжимая записку в руке. Потом он осторожно ее свернул и убрал под подушку. Это было давнее испытанное средство, много десятков лет применявшееся в их семье в случае встречи с какой-то неразрешимой проблемой. Написать ее на листке бумаги и положить на ночь в изголовье. Саша по подсказке бабушки всегда так делал с конспектом накануне экзамена. Бабушка уверяла, что за ночь знания просочатся из книжки прямиком в голову, и на экзамене внук будет давать неизменно верные ответы, даже не задумываясь, откуда они у него берутся. И надо сказать, что почти всегда со своих экзаменов Саша возвращался домой триумфатором.
Авось старый бабушкин метод сработает с ним и сегодня.