У Саши из груди вырвался вздох облегчения. Наконец-то после долгих выяснений отношений и того, кто прав, а кто виноват, все участники конфликта разошлись по своим углам. Теперь в тишине и покое можно и поразмыслить, как они все докатились до жизни такой.
Оглядев еще недавно празднично накрытый стол и нарядно убранную комнату, Саша лишь недоуменно покачал головой.
– И как это могло с нами случиться?
Как получилось, что праздник, столь успешно начавшийся и обещавший еще более удачное продолжение, в итоге завершился столь печально? Что они сделали не так? И самое главное, когда? Этого Саша не понимал. А между тем вздохи, которые доносились из комнаты, где укрылась мама, были настолько громкими, что напоминали плач, и Саша слышал их даже через дверь. Папа запрятался еще дальше, но идущее от него холодное отчаяние, казалось, расползалось по всему дому наподобие противного мокрого тумана. Впору было воздеть руки к небу и воскликнуть: «Боже, за что ты нас так караешь?»
Разумеется, ничего такого Саша не сделал. Не любил он сценических эффектов. Если Бог надумал их семейство наказать, значит, было за что. Да что там думать, точно было. Вот только бы понять, в чем именно дело? Потому что разного рода провинностей как за родственниками, так и за самим Сашей числилось предостаточно. И за какой именно из их проступков сейчас несут они свою кару? Нет ответа, нету.
Хотя одна догадка у Саши все же имелась. И судя по всему, мысли его попрятавшихся родителей двигались в том же направлении. Со стороны отца доносилось сдавленное кряканье, словно бы его душило невысказанное. А мама пошла еще дальше и озвучила свои претензии.
– Говорила же, что не надо нам дядю Толю на праздник приглашать, – сказала она так громко, что было ясно, сказано это специально для мужа и сына, а также прочих родственников, попрятавшихся в самых разных углах дома и переживающих случившееся в одиночестве. – Всякий раз от него какие-нибудь неприятности. Неугомонный человек! Никогда не знаешь, что он в следующий раз придумает, чем удивит.
Дядя Толя был Сашиным двоюродным дедом. Дядькой он приходился папе. Но мама считала все принадлежащее папе своим. В том числе и всех его родственников она также считала своими. И потому на правах ближайшей родственницы мама могла выражаться о дяде Толе со всей присущей ей от природы вольностью.
– Да, дядька у нас не подарок, – согласился с ней папа, судя по голосу, вышедший из своей комнаты. – Но в этот раз он и вовсе учудил!
Мама тоже появилась в дверях, и Саша с радостью понял, что родители больше не сердятся друг на друга. Они нашли того, на ком могут выместить свое раздражение и злость по поводу испорченного праздника. Саша облегченно вздохнул и подмигнул Барону, который в один момент тоже повеселел.
– Сейчас родители объединят свои проклятия в адрес бедного дяди Толи, – шепнул Саша собаке. – А он им и возразить ничего не сможет!
Барон ничего не ответил, но повилял в знак согласия остатком своего хвоста. Пес тоже был рад, что виноватый найден. И значит, у них в семье все снова будет хорошо. И ему – Барону – не придется бегать от одного члена семьи к другому, всех мирить и ко всем подлизываться. Саша притянул собаку к себе, потрепал запрыгавшего от восторга Барона по затылку и снова задумался. Мысли его были все о том же. Как все это началось?
Ведь если вернуться к сегодняшнему утру, то ровным счетом ничего не предвещало грядущей катастрофы. Совсем даже напротив. Настроение у всей семьи было приподнятое. Все большое семейство Купцовых собралось вместе, чтобы отметить любимый всеми праздник – День Победы. Родители вместе с Сашей ждали гостей у себя на даче. Праздники в Сашиной семье любили и отмечали их всегда с размахом. Но особенной любовью в семье пользовались два праздника – Новый год и День Победы.
Но если на новогодних праздниках все успевали побывать друг у дружки в гостях, так что по большому счету было не важно, кто и к кому пришел первым, а кто уже потом нанес ответный визит, то День Победы длился всего один день. И следовательно, отметить его можно было тоже только один раз. И чтобы заслужить честь встретить гостей именно у себя в доме, нужно было еще постараться и предложить семейству нечто поистине заманчивое.
И вот Сашин отец расстарался. Втайне от всего семейства, за исключением сына и жены, с которых была взята строжайшая клятва о неразглашении, папа Лева произвел реконструкцию доставшегося ему в наследство старенького садового домика, увеличив его площадь почти в два раза за счет пристроек и переделки старых помещений. Родне он ничего не рассказывал, вместо этого пообещал, что сюрприз будет грандиозный. Это сработало. Купцовы все были любопытны. И в этом году 9 Мая было решено отметить на даче у Саши и его родителей.
Погода к этому времени установилась теплая и солнечная. Долго державшийся снежный покров окончательно сошел даже в самых труднодоступных местах – за парником и в овражке. Всюду вылезла молодая травка, на деревьях набухли почки, а в траве проглядывали разноцветные капли желтых, белых и фиолетовых крокусов и виднелись еще загнутые книзу носики первых нарциссов. Тюльпаны тоже старались изо всех сил. Усыпанная крошечными золотистыми цветочками форзиция привлекала к себе и взгляды, и пчел. Одним словом, все обещало весьма приятный день. Мама наводила последний глянец на свой любимый сад, подметала дорожки и пропалывала клумбы от одной ей заметных сорняков. Папе с самого утра уже не терпелось похвастаться недавно завершенным в доме ремонтом, после которого довольно старенькая и еще дедовыми руками сделанная постройка приобрела совсем иной вид.
Обшитые снаружи современным сайдингом стены теперь выглядели очень привлекательно и думать забыли о том, что когда-то их покрывала всего лишь облупившаяся краска. Крыша была видна издали, она была покрыта псевдочерепицей, которая выглядела точь-в-точь как настоящая, особенно если смотреть на нее снизу. Деревянные рамы повсюду были заменены на новенькие стеклопакеты, которые придавали дому совсем уж модный вид. И даже труба на крыше оделась в новый жестяной короб, который сверкал на солнце и привлекал к себе взгляды.
Внутри дома было еще лучше. Папа полностью обшил внутренние помещения вагонкой, от которой распространялся приятный аромат свежего дерева, также он перестелил пол и поменял мебель. Кроме того, он нанял мастеров-печников, которые переложили печь. И теперь вместо старенькой развалюхи, нещадно дымящей и грозящей в любой момент вовсе развалиться, стояла новая красавица с облицовкой из полированного кирпича, да еще и со специальной лежанкой, к которой можно было подобраться по симпатичной приставной деревянной лесенке, устроиться там на вышитых подушках, а при желании отгородиться от всех нарядной шторкой.
Всем гостям новое убранство дома очень даже понравилось. Исключение составлял все тот же дядя Толя. Он как вышел из машины, так сразу и нахмурился.
– Что это Левка с домом сделал? Старый снес, новый поставил?
Но даже когда выяснилось, что дом тот самый, настроение у дяди Толи лучше не стало. Он как вошел в дом все также с нахмуренным лицом, так и бродил потом по комнатам в самом мрачном настроении, вертя головой и неодобрительно бурча что-то себе под нос. Весь вид дяди Толи говорил об обуревавшем его недовольстве, с которым он в конце и набросился на Сашину маму.
– Маринка! Ну, у Левки ума нет, чтобы посоветоваться, ты-то могла бы мне хоть словечко чирикнуть! Нет! Молчала!
– А в чем дело, дядя Толя?
– Что это ты позволила мужику своему в доме начудить? Для того, что ли, Петька – брат мой – жилы тут себе рвал, чтобы сынок его, муженек твой, все по-своему переделал да переиначил!
Дядю Толю пытались утихомирить всей родней. Остальным-то родственникам все понравилось. Все были согласны, что папе удалось вдохнуть в старый дом новую жизнь. Даже тетя Маша – жена дяди Толи – и та встала на сторону хозяев дома.
– Что ты, Толя, разбушевался? Много лучше стало. Раньше-то и материалов таких не было. Из чего строили? Да из чего под руку подвернется. А теперь красота какая!
Но дядя Толя лишь размахивал руками и кричал:
– Тьфу! Смотреть противно! Пластмасской столетние бревна закрыли! А мы их из Боровенки везли. У старого хозяина дом на дрова купили, а сами эти «дрова» сюда на грузовике перевезли да заново собрали. Вот как дело было! Машину нанимали. Сами грузили. Да этим бревнам цены нынче нету. А окна? Окна Петька – брат мой – своими руками строгал, а сынок его взял и все на пластик сменял! А мебель где? Мебель! Сундук бабкин? Пианино? Ни кресла нету, ни тахты! Где спрашивается? Выкинули! Мне бы лучше предложили взять.
– Кому древняя рухлядь нужна? – возмутилась тетя Маша. – Тахта давно сгнила. Да и кресла уже старыми сюда приехали. Про пианино я уж и не говорю. Нет, я такой хлам к себе в квартиру помещать не согласна!
Но дядю Толю словно какая-то муха укусила.
– Маруся! – топал он ногами на жену. – Живо иди ко мне! Уезжаем! Глаза бы мои на это безобразие не смотрели.
Насилу дядю Толю угомонили. Да и то это случилось лишь после того, как его родной сын – Славка – заявил, что уже успел хряпнуть пятьдесят граммов «беленькой» по случаю праздника и в таком состоянии он ни за что за руль не сядет. И остальные водители транспортных средств тоже уже успели оскоромиться водкой вместе с ним. А потому везти дядю Толю никто не захочет, и папенька, если уж ему пришла такая охота скандалить, может топать до железнодорожной станции на своих двоих или же вызывать такси.
Дядю Толю такая перспектива отнюдь не вдохновила. Такси он не доверял. К тому же денег у дяди Толи обычно при себе не водилось. Даже когда он работал, деньги у него заканчивались еще в день получки. А уж выйдя на пенсию, дядя Толя и вовсе перестал понимать, что и сколько стоит. Тетя Маша поступала проще. Она изымала у мужа пенсию, говоря, что все, что ему нужно, она сама купит.
Был бы дядя Толя помоложе, ушел бы все равно, хоть даже и пешком, но после перенесенного несколько лет назад инфаркта он хоть и восстановился, но ходил еще не так, чтобы очень уж уверенно. И проделать полтора километра до станции пешком ему показалось слишком дорогой платой за свои принципы.
Так что дядя Толя остался, но настроение у него от этой вынужденной меры не только не улучшилось, но еще больше ухудшилось. И это было странно, потому что обычно он был душой компании. Болтал всякую веселую ерунду, сыпал глупыми шуточками направо и налево, но сегодня его словно бы подменили на дядю Колю – его двоюродного брата. Вот тот и в молодости не отличался легким характером, а уж с годами он и вовсе превратился в занудного старого брюзгу, вечно всем недовольного и громогласно оповещающего всех о том, что и трава-то раньше была зеленей, и солнце де светило ярче.
К этой особенности дяди Коли все его родственники давно привыкли и притерпелись. И одного его были еще согласны потерпеть. Но не вдвоем же с дядей Толей! Сегодня дядя Коля помалкивал, а вот дядя Толя был что-то совершенно невыносим. Он бубнил и бубнил, ругался и ругался. Родственники вежливо один раз посоветовали старику заткнуться, второй раз посоветовали, а на третий дядя Толя услышал в свой адрес от подвыпившего младшего поколения следующее.
– Не нравится, вали на… старый пень. Не мешай людям веселиться!
После этого дядя Толя окончательно пошел вразнос.
– Вот она молодежь-то! – завопил он, в бешенстве вскакивая на ноги. – Поглядите на них! Ни черта они не помнят! Вам, собакам, лишь бы рыло залить!
– Дядь Толь, ну чего ты завелся! Праздник же.
– Не праздник это, гнилые ваши души! Не праздник, а день памяти! День великой памяти и скорби о миллионах погибших! Не водку надо жрать с утра пораньше, а поминать бойцов Красной армии! Дедов да прадедов наших! Отца моего! Братьев его! Дядьев! Кого из них вы по именам назвать можете?
Может быть, в словах дяди Толи и была своя правда, но что-то вспомнил он о том, что День Победы – это в первую очередь день не радости, а скорби, лишь после того, как после очередного инфаркта врачи строго-настрого запретили ему употреблять крепкие горячительные напитки.
– Ничего крепче кефира вам нельзя.
– Даже раз в году?
– Никогда!
Так они ему и сказали, навсегда поселив в душе у дяди Толи мрачное отчаяние.
А до того он каждое Девятое мая был шумно, весело и обязательно в стельку пьян. Сам он этого, вероятно, не помнил. Зато помнили другие. И они дяде Толе об этих его фокусах напомнили, что окончательно его расстроило, потому что его жена – тетя Маша – тоже была тут, и ни о каком нарушении сухого закона речи не шло.
Невозможность выпить свою порцию окончательно испортила настроение дяди Толи, который прилюдно плюнул себе под ноги и удалился прочь с видом скорбным и крайне недовольным.
– Ну и пусть катится!
– Старый дурак!
– Надоел со своими поучениями!
И даже тетя Маша хотя и посмотрела вслед своему супругу с печалью во взгляде, но осталась вместе с остальными за накрытым столом. Общим голосованием родственников было решено из комнат перебраться на свежий воздух. Благо, что было куда! Кроме всех прочих уже перечисленных ранее улучшений, папа соорудил на участке площадку для мангала. Тут же находилась беседка и лавочки, между которыми устроили стол.
Мужчины суетились возле мангала, запекая на решетке шампиньоны и готовя всеми любимый шашлык. Сегодня шашлык был трех видов – из курятины, свинины и баранины. К каждому виду мяса женщинам полагалось свое вино, ну а мужчины довольствовались кто виски, кто водкой, а кто и просто пивом.
Тетя Маша в отличие от мужа хоть к вину была равнодушна, но зато обладала другой страстью. Она обожала почесать язычком. А где найдешь другую такую возможность, как не на общем сборище всего родового клана? Так что тетя Маша променяла свой долг на возможность посплетничать о внуках и внучках, подрастающих и потому требующих за собой особого присмотра.
И в ответ на уход мужа лишь махнула рукой:
– Пусть проветрится, ему полезно. Авось обдует его ветерком, дурь из него и выйдет.
И тетя Маша вернулась к обсуждению собственной внучки Ани, которая, по словам ее родной бабушки, совсем отбилась от рук, учиться не желала, а желала выйти замуж и даже уже кандидата себе для этого присмотрела – Юру из «Б» класса.
– А девке всего семнадцать годков стукнуло. Ну, какое ей там замужество? Ей учиться надо!
Все женщины согласно покивали и склонились еще ближе, повествуя о вовсе уж возмутительных выходках бедовой Аньки, которая и с яблони сверзилась, и в Америку с приятелем уже убегала, и мотоцикл пыталась у байкеров угнать. А все для того, чтобы поразить рыжего Юрку, предмет своего обожания, который никак не хотел осознавать своего счастья, а напротив, преданно таскался за своей одноклассницей Варенькой М.
– И куда отец с матерью смотрят?
– Валера девочек обожает. Пылинки с них сдувает. Что они ни сделают, ему все хорошо. А уж балует их как! Что ни пожелают, все к их услугам.
Что дядя Толя слишком уж долго отсутствует, все спохватились часам к трем, когда приехали припозднившиеся Витя с Сережей со своими женами. Тут надо объяснить, что клан Сашиной родни имел до недавнего времени во главе себя сразу трех патриархов: деда Петю – родного деда Саши, за ним деда Витю, самого младшего из трех братьев, и уже известного дядю Толю, который был средним сыном и вообще-то тоже был для Сашки дедом, но Сашка все равно, по примеру своего отца, называл его дядей Толей.
Двое дедов – дед Витя и дед Петя – уже устроились на погостах, каждый на своем. А вот дед Толя еще скрипел потихоньку, невзирая на два перенесенных им инфаркта. От деда Вити остались двое сыновей – дядя Коля, которому, судя по его солидному возрасту, суждено было умереть бездетным, и дядя Сережа, у которого были двое вполне себе взрослых сыновей – Витя и Сережа. Один, названный в честь деда, другой в честь отца.
У деда Пети был всего один сын, и внук получился тоже один. Соответственно ими являлись Саша и его папа Лева. Другого потомства дед Петя на земле не оставил. А у самого деда Толи имелось двое сыновей – Славка и Валера. И у Валеры подрастали две дочки – Аня и Маня. Зато у Славы никого не было, ни жены, ни детей, был он одинок и жил со своими родителями.
Нельзя сказать, чтобы дядя Толя не пользовался в семье любовью, как уже говорилось, характер у него был веселый и разного рода шутки шутить он любил, так что случалось, поднимал настроение всем. Вот только сегодня что-то с ним произошло, был он не в духе. То ли изменения, произведенные на даче его брата, так сказались на дяде Толе, то ли не давала ему покоя заветная рюмка, до которой ему было не добраться.
Что и говорить, выпить дядя Толя любил. И по случаю, и без. Эта самая тяга к выпивке не позволила ему сколько-нибудь заметно пробиться в этой жизни. Работал дядя Толя через пень-колоду, сменил за свою жизнь ни одно место и ни одну специальность как следует так и не освоил. И самое скверное, что он просто обожал учить других уму-разуму, частенько не стесняясь в выражениях и не имея ни малейшего понятия о том, чему учит, что также не прибавляло ему уважения близких.
И все-таки, когда приехавшие около трех часов дня Витя с Сережей выпили штрафную и перецеловались со всей родней, вспомнили и про дядю Толю.
– А где наш старый брюзга? – спросил Сережа – здоровяк и бородач с круглыми румяными щеками.
– Здоров он? – добавил Витя, который отличался от брата чуть меньшим ростом, но зато компенсировал это шириной плеч. – Что-то он не спешит объяснить нам, что опаздывают на редкие семейные сходки только законченные уроды.
– И впрямь! – удивился кто-то из родственников. – Куда это наш дядя Толя подевался? Давно его не видно.
Стали искать. В доме дяди Толи не оказалось. В саду его тоже не наблюдалось. Слава – сын дяди Толи, когда его вызвали для обсуждения ситуации, попытался позвонить отцу, чтобы выяснить, где тот прохлаждается. Тщетно. Мелодия телефона заиграла в сумке у тети Маши. Там же вскоре нашелся и сам телефон – старенькая кнопочная «Нокиа».
– Где же батя? – растерянно пробасил Слава. – Давно я его персоны не видел.
Все дружно принялись вспоминать, кто и когда в последний раз видел дядю Толю. Получалось, что приехал он с женой и сыном часов в десять, около часа длилась обзорная экскурсия, на протяжении которой дядя Толя ворчал и сердился на все эти новшества, которые стали для него полнейшей неожиданностью. Потом собирали стол у мангала, за которым дяде Толе не позволили выпить ни капли. Видимо, это и стало последней каплей в чаше его терпения, после чего последовал взрыв. И было это около полудня.
– То есть с момента его исчезновения прошло уже более трех часов.
– Кто-нибудь его видел за это время?
Все снова принялись вспоминать. И очень скоро пришли к единому мнению, что после той утренней экскурсии по обновленному дому, которая вызвала у дяди Толи такое неудовольствие, его никто из родственников больше не видел. Это было странно, потому что дядя Толя при всех его минусах обладал одним драгоценным качеством: он был отходчив.
– Просто батя не может долго сердиться на один наш косяк, ему нужно время, чтобы успеть разозлиться уже на следующий.
Да, дядя Толя любил разнообразие. И можно было не сомневаться, успокойся его душенька по поводу учиненного в доме брата свежего ремонта, дядя Толя уже нашел бы к чему прицепиться снова. К примеру, фонарный столб уже вызвал пару его косых взглядов. По мнению дяди Толи, столб был поставлен слишком близко к фруктовым деревьям, а значит, мог либо сам представлять для них угрозу, либо напротив деревья могли повредить протянутые от столба провода. А там жди беды. Оборванный кабель на земле – это вам не шуточки.
Даже странно, что дядя Толя сразу же не сделал новый выговор Сашкиным родителям, что не уследили за мастерами, позволили установить столб в таком неподходящем месте. Наверное, оставил этот повод для следующей беседы. Однако все понимали, что в этот раз дядя Толя что-то подозрительно долго дулся на своих родственников. Неужели нанесенная ему обида была столь глубока?
– Не может быть, чтобы он на нас обижался до сих пор, – отмахнулась тетя Маша. – Да мой Толя на дню до десятка раз цапается и мирится с людьми. И это еще в хороший день. А уж когда он не в духе…
Тетя Маша не договорила, но все и так ее поняли. Вся родня прекрасно знала, каким дядя Толя может быть и как ловко он умеет находить все новые поводы для неудовольствия. Веселое настроение сменяется у него приступом раздражительности в один миг. А потом, глядишь, через полчаса дед Толя снова весел и шутит со всеми. Но вот чтобы продержаться целых три часа в гордом одиночестве и обиде, такого за ним не водилось.
– Надо искать батю, – заметил Слава, и все прочие с ним согласились. – А то что это получается? День, считай, прошел, а он по матушке никого еще и не послал, не считая наших дорогих хозяев.
– Да ведь это еще утром было.
– И с тех пор такое затишье.
– С чего бы это?
– Непорядок.
– Как бы не случилось с ним чего.
– Все-таки уже не мальчик.
Придя к такому выводу, родственники засуетились. Не тратя времени на разговоры, они оперативно разбились на группы и разбрелись по округе в поисках дяди Толи.
– Далеко не ищем, далеко уйти он не мог, с его-то палкой.
Так что в приоритете у поисковиков было три маршрута – магазин, речка и автобусная остановка, до которой было все же ближе, чем до железнодорожного полотна. Правда, рейсовые автобусы ходили из садоводства в город всего три раза в день. Два из этих рейсовых автобусов сегодня уже посетили садоводство, а третий должен был приехать лишь в восемь вечера.
– Если дядя Толя и уехал на автобусе, то только на том, что приходит в час дня.
Но остановка все равно не пустовала. В промежутках между рейсами муниципального транспорта на ней дежурили желающие подработать частники. Вот у них родственники пропавшего дяди Толи и хотели выяснить, не видел ли кто из них приметного старичка с палочкой.
– Вряд ли дядя Толя решится прибегнуть к услугам частников. Хоть они берут и дешевле такси, а все равно для него это слишком дорого.
Так и случилось. Частников на остановке было всего двое. И они заверили, что никакие старички ни с палками, ни с тросточками, ни даже на костылях с самого утра тут не появлялись.
Следующей точкой, куда мог направиться дядя Толя, был магазин. Там продавалось спиртное по вполне себе сходным ценам. Не дороже, чем в городе. И родственники предполагали, что дядя Толя решил из духа противоречия, а также в честь праздника наплевать на «сухой» закон, установленный для него родней.
– Выпить – это дядя Толя не дурак.
Возле магазина уже наблюдалось заметное скопление народа. Кто-то притащил из дома баян, и теперь над округой лилась красивая печальная мелодия «Катюши». Некоторые подпевали, другие плакали, вспоминая при звуках этой трогательной песни павших в боях за Родину близких. Но среди желающих отметить праздник дяди Толи по-прежнему не наблюдалось.
Не было его и среди кучки старичков, уютно устроившихся под раскидистой столетней липой с выпивкой и закуской. Хотя старички казались почти точной копией дяди Толи. Ехидные, сухощавые, явно небогато живущие и любящие заложить за воротник российские пенсионеры. Самое место было бы дяде Толе устроиться с ними. Наверняка нашлось бы множество тем для разговоров.
– Старичок? – переспросил один тощий дед, выполнявший обязанности тамады и разливавший водку и портвейн по пластиковым стаканам. – Может, и был такой. Мы учет не ведем. Спросите у Раиски в магазине.
Раисой звали продавщицу. Но она, замотанная всеми этими праздничными хлопотами, лишь отмахнулась от вопросов Саши и его родных.
– Какой еще дядя Толя? Разве тут уследишь! У меня вы все уже в один хоровод слились. Даже не соображу, кто такой и откуда. Вот на вас смотрю, вроде как знакомые лица, а кто вы, на какой улице живете, даже и не пойму.
Оставалась речка. Место тишины и уединения. Удочки для рыбалки спокойно и без всякого присмотра стояли у Сашиного отца в сарае. Рыбацкие снасти лежали там же. По идее дядя Толя мог самостоятельно снарядить себе удочку, никого не оповещая, накопать на компостной куче червей да и двинуться потихоньку на речку. Он был заядлый рыбак и, купив себе «чекушку», мог провести праздник и без шумной компании, просто на лоне природы.
Но когда поисковики вышли на это самое лоно, они поняли, что дядя Толя тут вряд ли бы задержался надолго. Никакой тишиной и уединением здесь и не не пахло, а пахло дымом и шашлыками. Весь берег был усеян разношерстными компаниями. В нескольких местах громко играла музыка. Кричали, бегали и играли дети. А детей, особенно маленьких и шумных, дядя Толя во время рыбалки вообще не выносил. Вряд ли бы он долго вытерпел их соседство. Тем более что шалуны забавлялись игрушечной моторкой, которая на радиоуправлении носилась по речке, с оглушительным шумом рассекая воду. Всю рыбу, какая была, распугали.
– Не видели ли вы тут сварливого старичка, который велел вашим детям заткнуться?
– Вроде как был один, скандалил. Да мы его шугнули, он и ушел.
– А куда ушел? В каком направлении?
Родители детей указали в сторону станции.
– Значит, все-таки в город решил ехать!
Но если бы дядя Толя уехал в город, он уже должен был бы добраться до городской квартиры. А когда тетя Маша позвонила домой, ей никто не ответил. Нервозность нарастала. После неудачных поисков желание отметить праздник шумно и весело у родственников как-то угасло. Всем было неуютно от выходки дяди Толи и все на него сердились.
– Вот человек! Ни себе, ни людям!
– Испортил все-таки веселье.
– Уж в такой день мог бы удержаться от своих фокусов!
Сильней всех волновались жена и сын исчезнувшего дяди Толи. А потому и сердились они тоже сильней всех. Славу даже пришлось уговаривать, чтобы он отказался от идеи наброситься на папашу сразу, как тот придет.
– Потом тихонечко с ним дома поговоришь. Объяснишь, что так нельзя.
Слава чуть не плакал от эмоций:
– Если он до семидесяти лет дожил и сам не понял, как нужно себя вести, думаете, мои слова его вразумят?
Тетя Маша отнеслась к исчезновению мужа гораздо ровней.
– Если Толя уехал в город, значит, мы уже ничего поделать не можем. Его выбор и его решение.
Это заявление, сделанное подчеркнуто спокойным голосом, не мешало тете Маше звонить каждые десять минут на домашний телефон. Потом она догадалась позвонить соседке, у которой были ключи от квартиры и которая любезно согласилась сходить к ним домой и проверить, не появлялся ли дядя Толя дома. Спустя какое-то время соседка перезвонила и сообщила, что его нету. И вообще, непохоже, чтобы он дома появлялся.
– Значит, не уехал, – решила тетя Маша. – Значит, тут где-то прячется.
– Может, к друзьям завернул?
– К каким друзьям? – слишком быстро возразила тетя Маша. – Скажете тоже! Друзья у Толи все перемерли.
– Может, на кладбище к ним поехал.
А вот этот вариант тетя Маша не стала отвергать. Более того, она задумалась.
– Про кладбище Толя вообще-то говорил, – призналась она. – Он изначально предлагал Славе сначала к деду Коле заехать. Да Слава не согласился.
Дед Николай был отцом трех дедов, трех братьев – Толи, Пети и Вити. Саше он приходился прадедом. И Саша сызмальства заучил, что прадед у него герой. Дед Коля прошел всю войну, служил в артиллерии, дослужился до капитана и встретил победу на берегах Одра. Рассказы о его фронтовых подвигах стали семейными преданиями. Особенно память деда Коли возвеличилась в семейном кругу после того, как его имя было найдено внуками на сайте «Подвиг народа», где черным по белому были перечислены все его боевые награды с кратким, но емким перечнем того, за что Купцов Николай Иванович был награжден тем или иным орденом.
«Невзирая на огонь яростно сопротивляющегося противника, капитаном Купцовым было обеспечено бесперебойное снабжение артиллерийскими снарядами, что позволило нарастить силам Красной армии огневую мощь и осуществить переправу через реку Одер в кратчайшие сроки».
И маленький Саша, слушая рассказы взрослых, так и представлял рвущиеся над головой прадеда снаряды, взлетающие в небо комья земли, стоны раненых – своих и чужих, между которыми пробираются полуторки, до самого верха нагруженные ящиками с артиллерийскими снарядами, которые уже через несколько минут полетят на головы фашистов.
Саше даже казалось, что он и сам сейчас, спустя много десятков лет чувствует запах пороха и раскаленного докрасна металла стволов орудий. Интересно, а что чувствовал сам прадед? Страх? Гордость за самого себя и свою Отчизну? Или им владела та же мысль, которая прочно засела в головах у всех, кто сражался рядом с ним: «Вперед! Не дать врагу опомниться! Любой ценой вперед, ни шагу назад!»
Потому что назад отступать им всем было некуда. Позади них была Россия.