Самый главный враг для человека – он сам. Я это понимаю, но каждый раз ищу себе противника из вне.
Я выхожу из ванной комнаты и направляюсь к кровати. Мои руки трясутся, я комкаю полотенце и бросаю на пол, зубы стучат друг об дружку.
Я не забыла.
Год прошел, а до сих пор тошно. Только при одной мысли, что этот засранец глазел на меня по камере скрытого видеонаблюдения. Долго глазел… Мне повезло, что он любил только смотреть, не трогать, но как же хотелось, чтобы его глаза выклевали птицы и директор пансионата ослеп. Тогда я познакомилась с новым словом вуайерист, красивое французское слово, но совсем не красивое значение.
– Приветствую вас, юная леди! Я мистер Кельвин Грант. Директор нашего колледжа. – Мужчина обнажает белоснежный ряд зубов.
На вид ему не более сорока пяти лет. Аккуратная стрижка, посеребренные виски, серые чуть выцветшие глаза, немного длинноватый нос, который его абсолютно не портил и тонкая линия губ.
– Здравствуйте, – я отвечаю на ломаном английском и жутко переживаю.
Я представляла себе школу в виде старинного замка с остроконечными шпилями на башнях, а вместо нелепых фантазий, я стою у порога вполне современного здания с цветными рисунками на окнах. Директор одобрительно хлопает меня по плечу и представляет мне моего воспитателя-наставника.
– Мисс Джесси Уайт. Прошу любить и жаловать.
Я перевожу взгляд на женщину. Она мне не нравится. Волосы собраны в пучок, остроконечный нос и маленькие глаза бусинки. На ней надет классический костюм с юбкой. Шея обтянута тугой горловиной белой водолазки. И как только мисс Уайт дышит? Удавка, а не воротник.
Директор специально медленно проговаривает каждое слово, мне практически удается распознать иностранную абракадабру с первого раза. Но сама я молчу.
Обучение иностранному языку было весьма посредственным в стенах родной школы, а в гимназии, куда меня перевела мама после своего скоропалительного замужества, я отучилась только несколько лет. Учительнице некогда было исправлять мои огрехи в произношении и грамматике, поэтому закрыв на все глаза, уверенным росчерком ручки в школьном журнале, она выводила в колонке рядом с моей фамилией твёрдую четверку. Я понимала обращенную речь, но, как та умная собака, всегда молчала в ответ, и не могла нормально сформулировать простецкое предложение.
Мисс Уайт, берет меня под локоть и чеканя каждое слово увлекает за собой внутрь школы. В главном учебном корпусе, наставница показывает мне маленькие учебные классы, в которых чувствуется особая учебная атмосфера с индивидуальным подходом.
– Наш колледж делится на несколько корпусов. В главном здании учебные классы, кабинет директора и столовая. Медицинский пункт находится во втором корпусе, где и будет твоя комната. В третьем корпусе спортивный зал и площадка.
– Я буду жить в комнате одна?
– Нет, что-ты. В твоей комнате еще две ученицы, но на выходные и праздники они уезжают к родным.
Я закусываю нижнюю губу. Мне не к кому ехать. Шипины не будут меня навещать, а тем более ждать на праздники.
Я внимательно осматриваюсь: девушки все носят школьную форму. Юбки ниже колена, водолазки и жилетки с эмблемой колледжа. И никаких парней. Вот так, одним днем, я оказываюсь в элитной частной женской колонии для несовершеннолетних.
В первый год мне удается свыкнуться со своей участью. Я усердно учусь. Живу по режиму. К сожалению, общение с одноклассницами не очень у меня складывается. Мои соседки – чистокровные англичанки, из хороших обеспеченных семей. Чужестранка им не пришлась по вкусу. Они сторонились меня всегда, или делали вид, что я просто пустое место.
Однажды мне надоело такое положение дел, и я решила, что пора что-то менять. Я постоянно принимаю участие во всех возможных активностях школы, берусь за любые поручения от преподавательского состава. Просто дико выматываюсь и устаю от возникших нагрузок, но сцепив зубы продолжаю идти к намеченной цели. И мне удается добиться если не признания, то равноправия среди своих сверстниц.
И когда я была уверена, что наступил переломный момент: живи и радуйся. Обязательно наступает черная полоса. Прощай спокойствие и благополучие. Удача бьет по носу хвостом, а везение улетучивается, как утренняя роса с травы.
И ведь ничто не предвещало беды. Я шла на завтрак с девочками, пока меня не остановила мисс Уайт, и не огорошила новостью. Как оказалось, меня после завтрака вызывают в кабинет мистера Гранта. Я не понимаю, чем удостоена подобного внимания, но отказаться не могу. Я киваю мисс Уайт в ответ, и обещаю быть вовремя, и нигде не задерживаться.
С директором мы практически никогда не пересекаемся в учебное время, за редким исключением, когда празднуем очередную значимую дату для колледжа. Так для чего это приглашение? В груди теплится надежда, что меня, возможно, хотят вернуть домой, тогда бы это объясняло тему для разговора в конце учебного года.
Я неуверенно стучусь в дверь директорского кабинета. Слышу мужской голос:
– Войдите. – Я распахиваю дверь и встречаюсь взглядами с мистером Грантом.
Мужчина сидит в кожаном кресле за рабочим столом и когда я переступаю порог, он открывает крышку ноутбука.
– Рози, рад тебя видеть. Проходи, присаживайся. – Директор обращается ко мне и указывает на стул для посетителей.
Мне неуютно. В нашу первую встречу подобного дискомфорта я не испытывала, а сейчас, все изменилось.
Я переминаюсь с ноги на ногу и не решаюсь подойти.
Грант откидывается на спинку кресла и ждет, перебирая пальцами по столу.
– Может ты все-таки пройдешь и сядешь? – Он склоняет голову слегка набок и смотрит сканирующим взглядом. Ждет моей реакции.
Я пересиливаю себя и послушно исполняю его просьбу.
– Как директор нашего колледжа, я обязан провести дополнительное собеседование с каждой ученицей, лично. Итак, подведем итоги учебного года.
За этот год я хорошо освоила английский. Свободно на нем разговариваю, пишу, и даже иногда вижу сны, где прекрасно излагаю свои мысли на чужом для меня языке. Поэтому теперь я не испытываю никаких трудностей в общении.
Затем Грант сообщает, что вся учебная информация направлена моему опекуну – Альберту Шипину. И можно было бы радоваться, что они с сыном меня не сдали в детский дом, но я не могу. По сути колледж – это элитная клетка, детский дом, тоже ею был, но только попроще.
– Прекрасные результаты, Рози. Ты преуспела практически по каждому предмету, – Он явно удивлен, и наверное, не ожидал от маленького заморыша в джинсах и футболке подобного рвения.
В этот год я не только подтянулась по учебе, но и подросла. Волосы уже достигли лопаток, оформилась талия (причем, этого нельзя было скрыть даже школьной формой), грудь увеличилась на два размера, и с никчемного нуля рванула до уверенной двойки.
– Спасибо. – Тихо благодарю директора и упираюсь взглядом в стол. Из-под полуопущенных ресниц наблюдаю за мужчиной. Мне не нравится, как он меня рассматривает. Ежусь и ерзаю на стуле. Пытаюсь унять дрожь в пальцах. Сцепляю руки на коленях в замок.
– Мною принято решение тебя поощрить. – Он открывает ящик рабочего стола и достает из него ключи.
– Что это? – Не понимаю, отчего могут быть ключи и напряженно жду его ответа.
– Ты, наверное, уже наслышана. Что Лучшим ученицам нашего колледжа мы отводим комнаты для проживания в левом крыле?
Я быстро моргаю и до сих пор не сильно понимаю к чему он клонит.
Одноклассницы, как-то шушукались на перемене, что нескольких учениц в прошлом году перевели в отремонтированное крыло. Те были очень довольны. Еще бы личная комната со всеми удобствами! Но подобная новость не вызывает у меня положительных эмоций.
– Мне хорошо в своей прежней комнате. – Я пытаюсь отказаться от столь заманчивого предложения.
Грант явно не понимает, что происходит, и почему он слышит мой отказ. А мне не хочется выворачивать перед совершенно чужим человеком душу и рассказывать о том, насколько сложно мне было завоевывать доверие и расположение своих одноклассниц. Переехать – значит, вновь остаться один на один самой с собой. Окунуться в горестные воспоминания о жестоких превратностях судьбы. Вспомнить маму и ночью давиться горючими слезами о моей никчемной жизни и нереализованных мечтах.
– Рози, ты не можешь отказаться. Система поощрения разработана нашим колледжем, мы должны мотивировать наших воспитанниц. И, если, ты откажешься, пойдут не нужные слухи и сплетни. Это недопустимо. Хороший бонус, почему нет?
Действительно, я не могу привести не единого аргумента для отказа. И я сразу капитулирую, не начав сражение. Я уверена, даже, если бы нашлась какая-нибудь хоть крохотная причина, все равно бы не смогла отказаться. Директор просто не позволит этого сделать.
В тот же день я покинула прежнюю комнату под завистливые взгляды подруг. Обидно. Настоящими друзьями нам так и не суждено было стать.
Спустя два месяца своего одиночного проживания в отдельной комнате, я вошла во вкус. Грант был прав, здесь однозначно есть свои плюсы, и как оказалось их было не мало. Никто не болтает по ночам, когда ты измотана и очень хочется спать. Не надо вести график дежурств и проводить уборку в комнате по каким-то тебе неудобным дням. Нет очереди в туалет, а самое главное тут есть ванная, не душевая кабина на этаже, а полноценная ванная, где можно занырнуть на пару часов, и никто не устроит тебе барабанную дробь в дверь, потому что, вышло твое время.
Я наслаждаюсь такой возможностью. И совершенно не скучаю по подругам.
Для учеников, кто остается в пансионате на летние каникулы, есть послабления в школьном режиме. Теперь уроки заменены факультативами, и даже можно выходить по выходным в город получив разрешение у воспитателя. В понедельник и четверг – актерское мастерство, среда-пятница – английский и французский язык, и три выходных на неделе. А вот вторник… Вторник я провожу всецело в стенах родного колледжа: читаю, смотрю фильмы, переписываюсь с подругой барбером в социальных сетях.
А потом занимаюсь самоистязанием и ищу любую доступную информацию на Шипиных. В основном это статьи и пресс-релизы о деловых связах и сделках, а вот о частной жизни в свободном доступе, практически нет никаких пикантных подробностей. Мой отчим Альберт ведет весьма уединенный образ жизни: не женился, новых детей не народил, с любовницами замечен не был. Герман мелькает в светской хронике, иногда, как завидный холостяк нашего города. А дальше ставлю себе полный запрет: никаких скачиваний фотографии Германа из интернета, никаких подписок на его страницы в социальных сетях. В моих воспоминаниях он сохранился, как безучастный родственник к судьбе девочки-сироты.
Так легче. Я убеждаю себя вновь и вновь.
Я выстроила огромный барьер, невидимую стенку между нами. Я подавила свою первую влюбленность в старшего брата. Просто запретила себе его любить. И как можно любить сына своего врага? Вот именно, поэтому нагружаю свою голову новыми впечатлениями и постоянными заботами. Чтобы не думалось о том, кто тебя никогда не любил, не любит и никогда не полюбит.
Утренняя пробежка мне помогает ослабить нагрузку прошлого, сбросить весь негатив, и заложить позитивное мышление на день.
Зачем бегаю, ведь мне не так много лет? Скорее, чтобы поддержать свое тело в тонусе, и не надеяться только на природные данные. Увы и они не долговечны. Заложить и привить себе с молода необходимые привычки. Но сегодня природа меня переиграла, устроив пасмурную завесу на небе, мазнув грязной кистью по белоснежным облакам, превратив их в грозовые тучи, раскидав молнии по всему периметру небесного склона.
Ливень застигает меня врасплох.
Я промокаю вся целиком, с головы до пяток. Я прибавляю скорости и уже практически несусь, забыв про все возможные приличия. Мокрая футболка прилипла к груди, шорты настолько стали просвечивающимися, что выбора не оставалось. В таком виде просто никому нельзя было попадаться на глаза, особенно учителям, так как это было прямое нарушение устава школы.
До моего корпуса, минут пятнадцать расслабленным и неспешным шагом, а добежать можно минут за пять. Влетев в холл, я тщательно вытираю подошву кроссовок с налипшей травой о решетку на входе. Пальцы ног хлюпают в обуви и и задник сильно трет пятку. Я снимаю кроссовки, и в носках шлепаю по холодному полу. Пользуюсь моментом, что не так многолюдно в корпусе, кто-то еще спит, а кто-то и вовсе отсутствует. В такие моменты особенно сожалеешь, что нет возможности накинуть себе на плечи плащ-невидимку.
Я не раздеваюсь в комнате, а сразу прохожу в ванну, кручу барашек крана, наполняя стальную форму горячей водой. Не хватало мне только летом простыть! Быстро избавляюсь от одежды, главное не забыть отдать вещи потом в прачечную. Цепляюсь рукой за кран, заношу одну ногу в воду, и резко теряю равновесие.
«Я сейчас убьюсь!» – мелькает последняя здравая мысль в момент моего падения.
Но сегодня не мой день, и смерть лениво позевывает и начищает свою косу для других душ. Я словно паучиха раскинула руки и ноги в разные стороны, упираясь кончиками пальцев в стены до покрасневшей кожи под ногтями от напряжения. В момент падения я сбила рукой металлический набалдашник от крана. Он плюхнулся в воду и медленно пошел ко дну.
Я перевожу дыхание, тянусь за набалдашником и вижу, как по стене мерцает, красноватый луч. Поворачиваю голову в сторону источника света и замираю. По глазам бьет едва заметный луч от маленькой видеокамеры. На автомате поднимаю металлическую деталь крана из воды и вижу небольшое просверленное сквозное отверстие. Щеки вспыхивают от осознания того, что в моей ванной ведется скрытая видеосъемка.
Я хватаю с крючка полотенце, а в голове набатом бьет только одна мысль: немедленно сообщить мисс Уайт о своей находке.