Сгнивают в погребе без банок овощи,
К зиме (хворь мучает) закрыть не смог.
Приехал сын,
сто лет родства не помнящий,
Подкрасил лавку, починил порог.
И ближе к вечеру дождался «скорую»,
Над дверью лампочку вкрутил в патрон.
Затих старик…
Как будто срезал сорную
Траву на поле жизни Агроном.
Мы с детства с ним знакомы.
Пусть я – космополит,
А он в церквях иконам
Оклады мастерит.
Я из породы бестий,
Он – любящий отец.
Среди фольги и жести —
Шмат сала, огурец.
Над яблоневым садом
Плывёт вечерний звон.
И пахнут сладко ладан
И горько ацетон.
На дне ещё немного
Спиртного.
В кайф сидим.
Так выпьем же за Бога,
Нас двое, он – один!
Бывают и у нас мгновения,
Когда разорван в крике рот.
И разум знает, что падение,
А сердцу кажется —
полёт!
У Стены Плача толпы.
А из Космоса токи.
Я стою не дыша.
Между камнем и небом,
Между словом и хлебом,
В оболочке душа.
Семитских черт палитра.
Притален автомат.
Духов впитался в свитер
Цветочный аромат.
В причёске голос детства,
До плеч девятый вал.
Но как улыбкой дерзкой
Стреляет наповал.
Берет прижат погоном,
И с номером кулон.
Чего же каркал ворон
У мамы под окном?
Всего-то был один росток,
А собран пуд зерна.
Мы сока выпили чуток,
Но вышло – жбан вина.
Виски давно подкрасил мел,
Солидней стал, кажись.
Лишь час с тобою пролетел,
А оглянулся – жизнь.
На столе блинов конверты,
Винегрет, компот, котлеты.
Абрикоса в окнах ветки.
Бродят в доме кот и лето.
По стеклу – пчела у рамы.
Я во сне опять.
У мамы.