Полигон находился на окраине округа, в Лесопарковой зоне. Последние полсотни метров Виктор шёл пешком, скутер оставил на парковке. В лесопарке никаким транспортным средствам не позволялось нарушать покой отдыхающих. Здесь по специально выделенным для этого дорожкам передвигались только на велосипедах, самокатах, роликах и прочих безмоторных приспособлениях.
Ограду полигона вписали в окружающий пейзаж искусно и ненавязчиво. Расцветка высоченного, в полтора десятка метров, ограждения, копировала деревья на фоне неба и казалась продолжением парка. Ворота в ограждении Виктор заметил не сразу. Зато отворились они, как только он приблизился – створки бесшумно разошлись в стороны. Едва ли на полметра, ровно, чтобы пройти. И сомкнулись сразу, как только Виктор оказался на территории полигона.
– Эс-Ди? – спросил встретивший его парень в форме охранника.
Виктор кивнул. Поднёс руку с браслетом к устройству, которое протянул парень. Подождал, пока тот проверит считанные данные.
– Проходите, – охранник махнул рукой. – Хозяина предупредили.
– Э-э… – Виктор запнулся.
То, на что указывал охранник, больше всего напоминало гриб на высокой тонкой ножке. Стеклянная колонна – присмотревшись, Виктор понял, что это лифтовая шахта, – и круглая площадка, увенчанная прозрачным куполом.
– Кабинет хозяина, – проследив за его взглядом, пояснил охранник. Он, похоже, был доволен произведенным впечатлением. – Высоко сижу, далеко гляжу.
– Да. Я понял.
Шагая к «грибу», Виктор ругал себя за неуместную растерянность. Третий год в Эс-Ди – и рот раззявил, как пацан зелёный. Давно пора перестать удивляться чему бы то ни было…
Стеклянные двери лифта разошлись в стороны так же предупредительно, как ворота ограды. Виктор шагнул в кабину. Двери сомкнулись, мелодичный голос предупредил о том, что сейчас они поедут вверх, и спустя минуту Виктор вышел из лифта посреди круглой площадки.
Хозяин кабинета поднялся ему навстречу из-за стоящего возле прозрачной стены стола. Столешница повторяла изгиб стены. А хозяин сидел так, что мог одновременно видеть и полигон, и сидящего напротив собеседника.
– Детектив Ковальски?
– Совершенно верно, – Виктор снова вытянул вперёд руку с браслетом.
Хозяин кабинета улыбнулся:
– Это лишнее. Присаживайтесь, – кивнул на кресло с высокой удобной спинкой. – Я ждал вашего визита.
– Вот как?
– Ну, разумеется. От души надеюсь, что во время встречи вы зададите все интересующие вас вопросы, – он выделил голосом слово «все», – и мы наконец-то сможем вернуться к полноценной работе. Хотя, считаю своим долгом предупредить: за беседой со мной вы зря потеряете время. К тому, что уже рассказал вашим коллегам, мне добавить нечего.
– То есть, вы утверждаете, что свидетелей преступления нет?
Виктор уселся в предложенное кресло, вытащил из кармана и развернул плежер.
– Детектив Ковальски. – Хозяин кабинета, мужчина с элегантной седой шевелюрой и белоснежной улыбкой, скучающе вздохнул.
Выглядел он лет на пятьдесят, но Виктор подумал, что реальный биологический возраст, вероятнее всего, перевалил за девяносто. Стариков выдавала не внешность, её при нынешних возможностях коррекционной медицины можно варьировать как угодно. Их выдавал скучающий взгляд. Ничто не ново под луной. Всё уже было. А всё, что будет – лишь повторение пройденного.
– Я ведь уже отвечал. Свидетелей нет, и быть не могло. В это время суток на полигоне не положено находиться никому, кроме уборщиков. Это категорически запрещено Инструкцией.
– Но кто-то здесь, тем не менее, оказался, – напомнил Виктор.
Хозяин полигона развёл руками:
– После того, как вы или ваши коллеги объясните мне, как этому кому-то подобный фокус удался, я, разумеется, приму все меры для того, чтобы такое больше не повторялось.
– На камерах слежения – никого?
– Никого. Мы ведь предоставили записи.
– А уборщик на полигоне – единственный?
– Машина – нет. Их шесть. Территория у нас, как видите, не маленькая, – хозяин повёл рукой в сторону своих владений. – А даст-оператор – да, один.
– Принимая Бероева на работу, вы знали о том, что он журналист?
– Разумеется, нет. Если бы знал, не принял бы. Бероев использовал поддельный номер ай-ди. Выдавал себя за некоего Питера Свенсона.
– А почему вы его не приняли бы?
Хозяин любезно улыбнулся.
– Потому что информация о клиентах, которые посещают полигон, конфиденциальна. А я не настолько наивен, чтобы поверить, будто практикующий журналист ни с того ни с сего решил сменить профессию.
– А с чем связана конфиденциальность?
– С коммерческой тайной. Полигон предназначен для испытаний новинок автопрома. Никому ведь не хочется, чтобы его секретный проект стал достоянием конкурентов, верно?
– А как же тогда Бероеву удалось к вам пробраться? Каким образом ваша служба безопасности проморгала поддельные документы?
Хозяин снова улыбнулся:
– Помилуйте, молодой человек. У меня тут всё-таки не Эс-Ди. Первый уровень контроля документы Бероева прошли – он подготовился к своей, так сказать, миссии достаточно серьезно. А копать глубже у нас до сих пор было не принято. Хотя сейчас я, разумеется, уже задумался о том, чтобы усилить контроль.
– Я могу осмотреть полигон и помещение, где убили Бероева? – Виктор поднялся.
Хозяин полигона кивнул:
– Осматривайте. От души надеюсь, что после осмотра вы уберёте ваше ограждение. Время – деньги, знаете ли.
– Знаю. Но гарантий дать не могу.
Виктор поймал себя на том, что последнюю фразу произнес с затаенным злорадством. Хозяин полигона его раздражал – как раздражали другие подобные личности.
«Новинки автопрома», как же!
Нет, есть, конечно, вероятность, что время от времени тут действительно что-то испытывают, существует. Но в то, что это – единственное назначение полигона, Виктор не верил.
Слишком уж лощёным выглядел хозяин. Слишком дорого был одет, слишком снисходительно-уверенно себя вёл. Виктор отчего-то был уверен, что банковский счет этого человека давно превысил шестизначное число. На доходах от сдачи территории под испытания столько не заработаешь.
Одним Стражам известно, что тут на самом деле происходит, – думал Виктор, шагая вслед за сопровождающим, которого приставил к нему хозяин, мимо гигантской бетонной петли и таких же гигантских трамплинов.
Гонки с тотализатором, размеры ставок в которых он себе и представить не сможет? Скорее всего. Хозяин полигона откровенничать точно не будет. И он не из тех людей, кого можно допросить с пристрастием. На вопрос, для кого предназначены расположенные амфитеатром трибуны в дальнем конце полигона – по прикидкам Виктора, они могли бы вместить добрую сотню человек, – старик только улыбнулся, всё так же безмятежно.
«Для приёмных комиссий, наблюдающих за испытаниями, конечно же».
«Эти комиссии столь многочисленны?» – попробовал съязвить Виктор.
«О, по-разному. Бывает, что весьма многочисленны. А мы должны быть готовы принять любое количество наблюдателей. Места оборудовали с запасом».
И опять лыбится. И ведь не скажешь гаду ничего…
– Подсобное помещение – вон там, – голос сопровождающего заставил Виктора встряхнуться. – Пойдёте туда, или вам здесь что-то нужно?
Виктор помедлил. Но придумать, что ему может понадобиться на полигоне, не сумел.
– Идёмте.
Сопровождающий, жестом пригласив Виктора следовать за собой, зашагал к небольшому ангару у ограды.
Площадка перед ангаром была огорожена переносными столбиками с полосатыми лентами, дверь опечатана.
Виктор отодвинул столбик, к двери приложил руку с браслетом. Магнитная полоска, украшенная голографическими значками Эс-Ди, с тихим шелестом свернулась. Виктор убрал её в карман и толкнул дверь.
Свет в ангаре включился автоматически. Помещение было небольшим, лишенным окон, метра два на три. С правой стороны выстроились двумя рядами пять куполообразных, похожих на перевёрнутые чашки, машин-уборщиков.
– Шестую машину ваши забрали на экспертизу, – пояснил сопровождающий. – То, что от неё осталось.
Виктор кивнул.
У левой стены ангара стояли небольшой стол и кресло оператора. Тело Бероева убрали, остался только контур на полу, нанесенный светящимся маркером.
Фото с места происшествия Виктор уже видел. Воображение мгновенно дорисовало картину: перевернутое кресло и изрешеченное пулями тело в луже крови на полу.
Сейчас кровь высохла, пятно на полу побурело. Кресло подняли. В спинке Виктор насчитал пять пулевых отверстий. Изуродованной пулями панели тубуса, которую он видел на фотографиях, тоже не было, должно быть, увезли на экспертизу вместе с уборочной машинкой. А вот заляпанные кровью стены никуда не делись.
За два года службы Виктору доводилось видеть подобное только на фото из архивов. В цветных округах преступления такого рода давно отошли в прошлое, остались в Тяжёлых временах. Рядовые задачи, которыми занимались эсдики сейчас, в большинстве своем касались нарушений правил Инструкции. Случалось это обычно в конце рабочей недели и было связано с чрезмерным увлечением некоторых несознательных граждан алкоголем.
Доводилось, конечно, сталкиваться и с убийствами – например, два месяца назад некий вполне законопослушный гражданин, в чьём послужном списке последний случай нарушения параграфов Инструкции был зафиксирован еще в школьном возрасте, пришел домой и утопил в ванной жену. Он давно любил другую женщину и не знал, как сказать об этом той, с которой жил. А полгода назад внучка нашпиговала ядом бабушкины таблетки от давления. Бабушке не нравился жених внучки и она пригрозила, что исключит девушку из завещания. Внучка решила сработать на опережение… Такие вещи случались.
Но – расстрел? Из пулевого оружия?
Такое могло произойти в Милке. В Тине. В округах, которые отсюда казались другим миром… Но не здесь. Не в этом оазисе благополучия.
Ещё и поэтому Виктор был уверен, что, хотя формально преступление находится в юрисдикции их участка, им давно заинтересовались люди с гораздо более высоким рангом. Те, кто знает, например, как в стерильный, благополучный Грин вообще могло попасть огнестрельное оружие…
Перед глазами вдруг отчётливо встала картина того, что здесь произошло.
Бероев сидел за столом. Вот за этим, вот в этом кресле. На голове – шлем дополненной реальности, глаза полуприкрыты, оператор вообще не здесь. И вдруг на пороге – убийца. Заходит, встаёт напротив стола, произносит эти слова о свинцовых ливнях. Поднимает пистолет, и…
Нет. Что-то не складывается.
Виктор встал напротив стола – туда, где, по его прикидкам, должен был стоять убийца. Вынул из кобуры под мышкой шокер. Прицелился – краем глаза заметив, как сопровождавший попятился к двери.
Нет.
Если бы убийца стрелял из этого положения, пули прошли бы выше. Нужно запросить баллистическую экспертизу. Формальность – да и Проклятые с тем, что это лишь формальность! Если Штольц для чего-то делает вид, что ведёт настоящее расследование, то почему бы и ему, Ковальски, не заняться тем же самым. И не заставить работать смежников…
Виктор почувствовал вдруг, что ощущает давний, полузабытый подъём. Тот, с которым заканчивал когда-то Академию, с которым пришёл работать в участок. Тот, что в последние месяцы казался навсегда похороненным под бесконечной ежедневной рутиной, описями разбитых в барах бокалов и вытоптанных на клумбах цветов…
Виктор поднял руку с браслетом, собираясь отправить запрос баллистам. Но не успел – браслет завибрировал.
Виктор коснулся наушника.
– Ковальски.
– Вик. – Давненько шеф не разговаривал таким тоном. – Срочно. Координаты отправил. Выезжай.
– Но я пока не…
– Бегом! – рявкнул Штольц. – Снова стрельба! Они же. Ливни.
– Что?! – вырвалось у Виктора.
Штольц промолчал.
– Понял. Лечу!
Виктор бросился к выходу. Оттолкнул с дороги ошалевшего сопровождающего и понёсся к воротам.
– В кого стреляли? – выпалил на бегу.
– Молодёжный спортивный клуб. Мотоциклисты. Убиты трое парней. – Голос Штольца звучал непривычно, отрывисто и жёстко. Того вальяжного, рассеянного клерка, который разговаривал с Виктором три часа назад, не узнать. – Тот же почерк – стрельба очередями. Их буквально поливали огнем.
Ливни. Свинцовые ливни…
– Место?
– Окраина сектора. Граница с Милком.
Виктор отметил, что вокруг уже стемнело. На бегу он выхватил из кармана плежер – действие, запрещенное инструкцией.
– Координаты вижу. Только… это ведь не наш участок?
– Зато убийца – наш, – отрезал Штольц. – И мне уже позвонили. С вопросом, почему он до сих пор не обезврежен. Попросили прислать детектива, ведущего расследование. Так что поспеши.
– Есть поспешить. – Виктор коснулся браслета.
На плежер в его руке одна за другой сыпались фотографии с места преступления. Рассматривать их на бегу не было возможности.
В момент, когда Виктор добежал до ворот, браслет на руке снова завибрировал.
– Вы нас уже покидаете? – недовольным тоном осведомился хозяин полигона.
Виктор вдруг подумал, что так и не удосужился запомнить его имя.
– Увы. Возникли неотложные дела.
– Настолько неотложные, что вы даже не подумали убрать ограждение?
– Ограждение будет убрано после принятия соответствующего решения.
– И когда же оно будет принято?
– Своевременно, – отрезал Виктор и сбросил звонок.
Подумав, что жалобу на грубияна-эсдика хозяин полигона отправит, пожалуй, раньше, чем он сядет на скутер.
В последние годы процедуру подачи жалоб упростили до предела. Всё, что требуется – набрать в нужном приложении номер ай-ди и выбрать из предложенного списка характер жалобы. Ну, и сопроводить сообщение доказательством: фото, видео или аудио записью. А запись разговора с ним у хозяина полигона имеется.
Хотя вроде бы ничего такого Виктор не сказал… Если Штольц чему-то и обучил своих подчиненных в совершенстве, так это искусству владения бюрократическими оборотами – которые при определенных навыках можно трактовать как душе угодно. Хотя на штрафы Виктор время от времени всё же налетал. В последнее время, правда, благодаря «отиуму», всё реже…
Приближаясь к воротам, Виктор подумал, что хозяин полигона может со злости его и не выпустить. Придумать, например, какую-нибудь поломку, и приказать охраннику не открывать ворота до тех пор, пока он не уберёт ограждение.
Но створки при его приближении разошлись так же послушно, как два часа назад. Или три?.. Ого, даже больше трех. То-то на улице уже темно. А ведь казалось, что провёл тут совсем немного времени.
Оставшиеся до скутера полсотни метров Виктор преодолел так же бегом, и в седло плюхнулся, уже здорово запыхавшись. Мысленно выругал себя за то, что, перейдя под руководство Штольца и убедившись, что новые обязанности не отличаются от старых практически ничем, бросил усиленные пробежки и тренировки. Получается, что зря забросил. Надо бы снова начать. Кто его знает, когда пригодится…
Виктор поспешно надел защитную куртку, шлем, застегнул коленные щитки. Коснулся браслетом окошка стартера, положил руки на руль.
«Пылесос» тронулся. Координаты с браслета загрузились в его память сразу, как только Виктор коснулся окошка.
Пользоваться за рулем плежером категорически запрещалось. И этот запрет, в отличие от многих других, Виктор полагал резонным. Дабы у водителей не возникало подобного соблазна, приборная панель была абсолютной гладкой, без выступов – плежер и положить-то некуда. Но порой бывали ситуации, в которых… В общем, бывали ситуации.
Виктор порылся в кармане куртки и вытащил самодельное приспособление: небольшую прищепку, присобаченную к кругляшу с липучей основой. Пришлёпнул кругляш к приборной панели, а в прищепке закрепил плежер.
Скутер выбрался из лесопарковой зоны на проезжую часть, вклинился в поток других машин. Живой водитель скутеру, как и девяноста девяти процентам прочих транспортных средств в цветных округах, не требовался. За дорогой Виктор следил лишь краем глаза. Основное его внимание приковал плежер.
В первый раз сердце ёкнуло, когда координаты места, где произошло убийство, наложились на карту. Неужели там?.. Да нет. Не может быть…
Оказалось, что может. Фотографии не оставили сомнений.
Виктор знал это место. Так вот почему коллеги из третьего участка позвонили Штольцу! Неудивительно, что среди них не нашлось желающих лезть в это дерьмо.