– Догадываешься, зачем я тебя вызвал?
– Догадываюсь. Весь участок гудит. – Детектив-сержант Эс-Ди Виктор Ковальски стоял перед столом детектив-инспектора седьмого участка Джозефа Штольца и всеми силами пытался подавить поднимающееся раздражение.
Понятно было, что начальство спихивает ему висяк – преступление, раскрыть которое не удастся по многим причинам. Прежде всего, потому, что с такой неслыханной дерзостью наверняка найдётся, кому разобраться, и без участия Эс-Ди.
Шутка ли – стрельба из пулевого оружия! Да не где-нибудь в Милке, а здесь, в Грине. В одном из трёх цветных округов Мегаполиса. В мире, где личная безопасность человека сорок лет, как возведена в абсолют… Однако так же ясно Виктору было и то, что отвертеться от дела не получится. Формальности должны быть соблюдены. Попросту шлёпнуть поверх файла с данными ленту «прекращено» не выйдет. Навязываемую начальством работу ради работы проделать придётся.
– Съезди на место преступления, – вещал, глядя мимо Виктора, Штольц, – осмотрись внимательно. Расспроси там всех – вдруг найдутся свидетели? Пообщайся с коллегами Бероева. Нужно выявить его врагов, завистников…
Виктор вздохнул.
– Святые Стражи, шеф! Бероев вёл колонку в «Бульдоге». Полагаю, что Стервятником его окрестили не за высокий моральный облик. Сложно будет найти человека, который не является его врагом… А свидетели – ну, сами подумайте, откуда им взяться на закрытом полигоне? Хозяин которого ещё на первом допросе бил себя в грудь, уверяя, что ни одной живой души в это время на территории не было и быть не могло?
– Вик. – Штольц наконец-то поднял на подчинённого глаза. И быстро их отвёл. Снял старомодные круглые очки, со встроенным датчиком давления сетчатки, и принялся их протирать. Разглядывая на просвет стёкла, с неудовольствием обронил: – Задание ясно?
– Так точно.
– Работай.
– Слушаюсь. – Виктор вышел из кабинета шефа.
Раздражённо швырнул на стол служебный плежер – при посещении начальства так его и не развернул, делать записи не потребовалось.
Сидящая напротив детектив-сержант Сальма Хейк посмотрела на коллегу с сочувствием.
– Бероев? Всё-таки – тебе? Не Гамову?
– Да, – буркнул Виктор. – Нет.
– Что ж, прими соболезнования. Витаминку?
Сальма коснулась стоящего на столе контейнера. Она самостоятельно синтезировала в нём витамины и минеральные вещества – модное, в последнее время весьма популярное среди молодых женщин, занятие.
Виктор мотнул головой:
– В другой раз, спасибо. – Обречённо взмахнул ладонью, оживляя тубус.
Волнообразно изогнутая тонкая, гибкая панель ПК, горизонтальная часть которой сейчас представляла собой клавиатуру, а вертикальная – монитор, при необходимости мгновенно сворачивалась в трубку и убиралась в тубус. Отсюда и пошло прижившееся в народе название. Страница «Бульдога» – журнала, в котором работал покойный Бероев, – уже была открыта.
Новость дня, разумеется – трагическая гибель сотрудника. Соболезнования, соболезнования… Талантливый, честный, отважный. Не боящийся говорить правду в глаза зажравшимся обитателям цветных округов. Если верить комментариям, покойный был едва ли не ангелом во плоти.
Хм-м, а если не верить? Если почитать не только эти излияния – большинство из которых, кстати, написаны слишком гладко для того, чтобы быть подлинными, – но и те, что редакция журнала предпочла никому не показывать?
Виктор запустил приложение – из тех, что в свободном доступе не водятся. И спустя минуту портрет покойного Бероева поменялся так резко, что ещё через пять минут рука сама нырнула в ящик стола, нащупывая отиум – разрешённый к продаже лёгкий транквилизатор.
Сальма, глядя на коллегу, неодобрительно покачала головой. Виктор предпочёл это не заметить – он и без Сальмы знает о своих слабостях, нет нужды о них напоминать. Виктор просматривал комментарии.
«Так ему и надо, мудаку! Небось, опять раскопал какое-то дерьмо, да ещё переврал так, что родная мать не узнает!»
«Стервятник брал интервью у моей подруги, она работала горничной в Йеллоу. Опоил какой-то дрянью, клялся, что без её согласия слова в сети не появится – а сам и видео вывалил, и наплёл такого, что девчонка потом год не могла найти работу…»
«Гори огнём Проклятых, двуличная тварь! Ненавижу тебя! Ненавижу!»
«А свинцовые ливни? Что за ливни? Слыхал про них кто?»
«Первый раз слышу, но видно, что ребята серьёзные».
«Да еще бы не серьёзные, такую мясорубку устроить! Как будто Тяжёлые времена вернулись…»
«Много ты знаешь о Тяжёлых временах. Тебе сколько лет, мальчик?»
«Мне 56. И я женщина, между прочим! Протри глаза!»
«Знакомый говорит, слыхал про этих ливней. Не в первый раз уже такое, но до сих властям удавалось всё скрывать».
«А кто они? Сколько их?»
«Вот я тебе прямо тут и сказал, ага…»
– Свинцовые ливни, – задумчиво проговорил Виктор.
Поисковик в правом верхнем углу вопросительно мигнул. Виктор «угукнул», подтверждая поиск. Через полчаса убедился, что ничего, кроме того самого ролика с едущим на камеру колесом, облетевшего сеть в мгновение ока, раздобыть не удастся.
Знакомый, который что-то такое «слыхал» – скорее всего, плод фантазии комментатора.
«… передай тем, кто тебя нанял. Свинцовые ливни. Война началась».
Виктор успел выучить эти несколько слов наизусть. Голос в ролике был искажён по- простому, без выдумки – заменён на стандартный из пакета бесплатных приложений. Компании-изготовители бытовых приборов используют такие голоса для озвучивания инструкций. Колесо мотоцикла – это, в общем-то, всё, что на экране было видно отчётливо. Задний фон размыт до состояния, не подлежащего восстановлению.
Снимок колеса, разумеется, ещё утром прогнали через все возможные базы. Для того, чтобы обнаружить несколько десятков моделей мотоциклов, на которые можно было бы поставить подобное.
Пусто. Куда ни кинь – пусто…
Но больше всего Виктора бесила уверенность – заниматься этим делом, которое против воли отчего-то интересовало всё больше, всерьёз ему не позволят.
Если бы не отиум, Виктор ударил бы кулаком по столу. Раньше нередко так делал. С отиумом перестал. Хороший препарат, спасибо штатному психологу департамента… Виктор тихо, чтобы не услышала Сальма, прошипел сквозь зубы ругательство. И решительно взмахнул ладонью, выключая тубус.
Поднялся.
– На полигон? – не отрывая глаз от своего монитора, спросила Сальма.
– Угу.
– Удачи.
– Спасибо.
В кабинете, рассчитанном на шестерых, сейчас находились только они двое. Остальные в разъездах – обычное дело для рядового участка Эс-Ди.
Виктор подошёл к личному отсеку у дальней стены кабинета, где положено было хранить уличную одежду. Вешать куртки и накидки на спинки кресел запрещено Инструкцией, это был один из первых пунктов, которым в участке обучали новичков. Виктор пришёл сюда два года назад, восторженным зелёным стажером. С тех пор много воды утекло…
Он приложил к дверце служебный браслет – отсеки, согласно той же Инструкции, полагалось запирать, – снял с вешалки легкую куртку. Необходимости её надевать не было, последние дни лета выдались тёплыми. Но куртка маскировала табельный шокер под мышкой, а в карманы можно было распихать массу полезных предметов. Рюкзаки и сумки Виктор не любил – как не любил ничего, что сковывало бы движения.
Он накинул куртку. Бросил Сальме:
– Пока, – и вышел за дверь.
Оседлал припаркованный у здания участка служебный скутер, в народе эти машинки именовали «пылесосами».
Максимум устойчивости, минимум маневренности, разрешённая скорость в пределах округа – сорок километров в час. Как, впрочем, у любого вида транспорта, не имеющего специального разрешения. Транспорт, у которого было такое разрешение, в их участке полагался только детектив-инспектору Джозефу Штольцу. За два года работы Виктор ни разу не видел, чтобы шеф этим правом воспользовался.
Виктор надел шлем, вместо собственной куртки натянул специальную защитную, свою убрал в багажный ящик. Приложил браслет к окошку стартера. По приборной панели побежала приветственная надпись: «Hello!», а сразу за ней другая: «Вы забыли о защите ног».
– Да иди ты, – простонал Виктор.
Его воображения не хватало на то, чтобы представить ситуацию, в которой водителя могли бы спасти от увечья дурацкие щитки на коленях, но без них долбаная жестянка попросту не заведётся.
Виктор со стоном защёлкнул застёжки. «Пылесос» едва ощутимо завибрировал. Предупредительно спросил:
«Старт?»
– Валяй, – буркнул Виктор.
«Положите руки на руль».
Да чтоб тебя! Положил.
«Пылесос», со скоростью задумчивой черепахи, тронулся к выезду с парковки.
По заданному маршруту он следовал сам, участие в процессе водителя, как и в случае с подавляющим большинством современных транспортных средств, было минимальным. Погружению в собственные мысли ничто не мешало.
Виктор невольно вспомнил о том, что сегодня снова, Проклятые знают, в который раз, проснулся от привидевшегося кошмара. Во сне ему снова было двенадцать лет. Он снова полз по влажной, склизкой трубе, тянущейся под потолком подземного тоннеля. Снова чувствовал, как от окружающей вони к горлу подступает тошнота, и изо всех сил старался не обращать на это внимания.
Его задача – ползти. Ползти, как можно быстрее – и это единственное, о чём нужно помнить. Заставлять себя не замечать, что затылок и плечи то и дело бьются о низкий потолок. И что расстояние от трубы, по которой он ползёт, до грязного сырого потолка – чем дальше, тем меньше. Нужно проталкивать тело вперёд – метр за метром. И молиться Стражам о том, чтобы труба, которая, по слухам, с каждым годом становится всё более скользкой, закончилась раньше, чем ослабнут руки.
«По документам – тоннель полностью затоплен ещё в Тяжёлые времена, – звучит в ушах уверенный, всезнающий голос Учителя. – Туда спустили канализацию. Ни один эсдик в это дерьмо не полезет. В него не полезет ни один цветной, ни в каком костюме – таких костюмов ещё не придумали! Цветные свихнулись на своей безопасности. Гражданам запрещено рисковать собой… Вот они и не пытаются. – При этих словах Учитель всегда презрительно сплёвывал. – Не то, что вы, парни! Никому из этих уродов в голову не придёт ловить вас в тоннеле. Диков не бойтесь. Всё, чего стоит опасаться – крысы. Расплодились, чтоб ими Проклятым подавиться… Но имейте в виду. За каждый стреляный патрон – стрясу, как за родную мать. Стрелять – только если крысы подберутся близко. Близко! Я понятно говорю?!»
Окрик Учителя стоит в ушах до сих пор. И что означает вопрос, понятно ли сказанное, Виктор тоже отлично знает. Это его первый рейд. И он, в любой момент готовый выхватить закреплённый над плечом пистолет-автомат, пытается определить, что значит «близко».
Опытные пацаны говорили – жди, пока плеснёт вода! Поначалу они просто всплывают, присматриваются. Сразу не нападают. И надо ползти быстрее, выигрывать время! Пройдёшь место, где потолок низкий, доберёшься до сухого, а там уж стреляй, по сухому эти твари неуклюжие. Но если слишком рано выхватишь ствол и замедлишься, то с одной рукой можешь не успеть. Нужно тянуть до последнего, до пока прям плеснёт! Вот, если плеснуло – тогда пора. Тогда, главное – прицелиться.
Во сне Виктор полз по трубе впервые. Опыта, который мог бы дать понимание, как звучит по-настоящему опасный всплеск, у него не было. Он перебирал руками и ногами быстро, как мог. А к сердцу против воли подступало жуткое, ледяное предчувствие: он не успеет. Не доползёт. Крысы порвут его раньше, чем увидит долгожданный просвет в темноте. И он навеки присоединится к тем пацанам, что уже ушли к Стражам…
Всплеск.
Да! Теперь – это точно он. Виктор отрывает от трубы правую руку, выхватывает из петли пистолет. Но уже поздно. Он не успел! А ведь говорили парни – те, кто поосторожнее, – держи ствол наготове. Патронов потратишь больше, от Учителя огребёшь – зато живым выберешься…
Виктор вскидывает руку, палит очередью. Уже понимая, что бесполезно, уже зная, что выстрелы эти – Проклятым на смех. Рядом с ним распахиваются зловонные пасти, капает слюна. Крыс слишком много. Нескольких он, может, и снял, но тварей осталось гораздо больше, чем сдохло.
Последнее, что понимает Виктор – пиршество крысы начнут с лица. Непременно с его лица! И это почему-то самое жуткое.
Виктор кричит, задыхается от крика. А навалившиеся со всех сторон крысы победно скалятся…
Он проснулся в четыре утра, в холодном поту. Судя по тому, что саднило горло, снова кричал.
Лючия, психолог Департамента, во время каждого нового сеанса уверяла, что эмоциональный фон Виктора выровнялся и вот-вот стабилизируется… Что ж. Видимо, долгожданное «вот-вот» пока не настало. Хотя, справедливости ради – в последнее время кошмары действительно являются всё реже.
Его детство закончилось двенадцать лет назад. С того рейда прошло долбаных двенадцать лет! Он давно не сопливый пацан. Шрамы от крысиных зубов свели с подбородка и предплечий Виктора ещё во время учёбы в Академии. Тогда же починили не единожды ломаный нос – внешность эсдика должна располагать к себе граждан. Изучив свою физиономию в зеркале после всех проделанных манипуляций, Виктор с изумлением обнаружил, что не такой уж он и урод.
У него всё отлично! Он давно живёт другой жизнью, детство вычеркнуто из неё раз и навсегда.
Так, спрашивается – почему?! Откуда снова этот проклятый сон? Лючия о нём наверняка уже знает, служебный браслет контролирует эмоциональный фон детектив-сержанта Ковальски денно и нощно. Лючия снова будет участливо его расспрашивать. Да ещё Штольц со своим висяком…
Да уж. Утро сегодня явно не задалось.
Виктор встряхнул головой. Всё, хватит раскисать! Думать сейчас нужно не о снах, а о предстоящей работе. Он уже, кстати, почти приехал.