Матвей приехал домой уже затемно. Родители в такое время обычно спали. Тихо открыл дверь и вошёл, положил ключи на полку и, снимая пальто, заметил, что мама наблюдает за ним из коридора.
– Где ты был?
– Гулял, – Матвей повесил пальто в шкаф. – К вечеру появилось настроение побродить по Москве. Я так давно тут не был, что соскучился даже по метро. Решил не брать такси.
Он присел на диванчик и стал разуваться.
– Один? – спросила мама.
– Да. А с кем бы я гулял?
– Мало ли.
Матвей убрал туфли в обувницу и направился в ванную, но мама остановила его, оглядела, подёргивая носом.
– Ты что – пил?
– Выпил немного. А что?
– А не кажется ли тебе, что ты слишком часто понемногу выпиваешь? – мама приняла угрожающую позу. – Нечего закатывать глаза! Я серьёзно с тобой разговариваю. Что за повод?
Матвей улыбнулся, надеясь всё обратить в шутку.
– А что, обязательно нужен повод?
– А ты уже и без повода хлещешь, – сказала мама и покачала головой с видом сыщика, наконец-то раскусившего негодяя.
Его веселья мать явно не разделяла. Матвей посмотрел в её хмурое лицо, стараясь отыскать признаки если не понимания, то хотя бы возможности переговоров.
– Я не так много выпил, чтобы разводить из-за этого скандал.
– Думаешь, я не заметила, что из шкафа пропала бутылка виски? – мама воинственно вздёрнула подбородок. – Что за дела, Матвей? Раньше для тебя два бокала вина было много, а теперь ты пьёшь уже третий день подряд!
– Мам, я в отпуске. Мне не надо ни на работу, ни за руль. Что ты взъелась-то?
– Значит, если тебе не надо ни за руль, ни на работу, ты просто берёшь и напиваешься?
– Вот только не нужно из меня пьяницу делать.
– А это не я, это ты, мой дорогой, из себя делаешь пьяницу! Я смотрю, ты в Америке не только врачеванию выучился.
– Мне почти тридцать лет! – не выдержал Матвей. – Я что, разрешение спрашивать должен, если выпить захочу?
– Должен! – крикнула мама. – Раз сам себя не контролируешь.
– Ай! – Матвей махнул рукой. – Бред!
Спорить с матерью бесполезно. Отец никогда этим не занимался.
Матвей осторожно подвинул маму и пошёл в ванную, но она, мастерски обойдя его на повороте, встала в дверном проёме.
– Нечего руками размахивать! У меня один сын, и я не позволю ему спиться!
– Я не спиваюсь. Дашь руки помыть? Я с улицы пришёл.
Мама неохотно отшагнула в сторону, но, пропустив его, снова заслонила проход.
– Откуда такая тяга к бутылке? – не унималась она.
Матвей повернул кран, подставил под журчащую воду замёрзшие ладони. В первую секунду тёплая вода показалась обжигающей.
– Нет у меня никакой тяги.
Он раскатал в жёстких негнущихся пальцах кусок мыла, пахнущего чем-то сладким.
– Все так говорят. А потом…
– Мам! Перестань, правда, – Матвей посмотрел в зеркало и встретился с мамой взглядами. – Не надо мне читать лекции о вреде алкоголя. Вряд ли ты расскажешь что-то, чего я не знаю. Отец дома?
– Нет его!
Матвей надеялся, что теперь мама уйдёт, но она продолжала стоять у него за спиной. Густая мыльная пена копилась возле крошечных дырочек сливного отверстия. От тёплой воды пальцы покраснели, стали послушнее, будто раскололась сковывающая их ледяная скорлупа.
Мама нетерпеливо выдохнула.
– Ты можешь мыть руки бесконечно.
– Трёхкратно и в шесть приёмов, – сказал Матвей. – Всё, как учили.
Мама выдержала возмущённую паузу, а потом спросила не столько обиженно, сколько раздражённо:
– Тебе вообще не стыдно с матерью пререкаться?
Матвей глубоко вдохнул и глубоко выдохнул.
– Я не пререкался.
Мама фыркнула.
– Ты бы лучше вместо того, чтобы пить и так с матерью разговаривать, девушку себе нашёл.
Матвей с силой хлопнул по крану – его чудом не сорвало, – и повернулся к ней, стряхивая с рук воду.
– Ты опять?
– Опять! – сказала мама и кивнула так, что, если бы перед ней было стекло, она пробила бы его лбом. – Найди – себе – девушку! И желательно такую, чтобы отучила тебя дурью маяться.
– Это какую же такую? – спросил Матвей. – Как Оксана, что ли?
Мама нахмурила брови и призадумалась, став вдруг спокойнее. Её настроение изменилось, как движение машины, водитель которой, хорошенько разогнался и поздно заметил знак ограничения скорости.
– Вряд ли, – ответила она.
– Да? А зачем тогда ты её позвала?
– Она несколько раз спрашивала, когда ты приедешь. Я подумала, пусть придёт, развлечет тебя, пока ты в Москве.
– Как заботливо с твоей стороны. А может, мне на ней заодно и жениться, пока я в Москве?
Мама махнула рукой.
– Вы ни за что не уживётесь, – сказала она так, словно этот разговор мог быть серьёзным.
– Да? А что так?
– Оксане нужен мужчина, очень в неё влюблённый или очень глупый. Ты не подходишь ни под одно, ни под другое.
– Какое счастье, что хоть где-то наши мнения сошлись! – сказал Матвей и тут же, сменив тактику с обороны на наступление, добавил: – Ты ведь знала, что Алика вышла замуж?
Мама отвернулась.
– Так знала?
– Знала.
– А почему мне не сказала?
Мама пожала плечами.
– Зачем?
– Я бы тоже знал.
Сидел бы спокойно в Штатах и не строил идиотских планов, по степени несбыточности равных наводнению на Марсе.
– Теперь знаешь. И что изменилось? Стал счастливее?
Из прихожей послышалось проворачивание ключа в дверном замке. Отец вернулся домой.
Мама шагнула к Матвею и, торопясь, зашептала:
– Я уже говорила и ещё раз скажу: живи своей жизнью. Алика ваш разрыв пережила, семью построила, а ты всё ждёшь непонятно чего.
– Я строю карьеру, – так же тихо и быстро ответил Матвей. – Не вы ли с отцом с детства твердили мне, как это важно?
– Вижу я, как ты карьеру строишь! Теперь понятно, почему до тебя вечно невозможно дозвониться.
– Ну конечно! Не оттого, что я работаю без выходных, а оттого, что пьяный сплю под операционным столом.
– Дурак! – сказала мама и ушла в прихожую встречать отца.