Я блуждал на Грани в поисках своего феникса и никак не мог найти собственное место силы, будто кто-то невидимой рукой отводил меня. А может, я просто не восстановился до конца, и моей магии не хватало для более четких координат.
После разговора с дядюшкой прошло довольно много времени – я успел и бульон выпить, и поспать. По моим ощущениям, выспался на две жизни вперед. Как минимум четыре раза я просыпался, да только долго в бодрствовании леди Рудана быть не позволила. И ни с кем не разрешила пообщаться. Я знал, что и Род, и Ашта давно пришли в сознание и идут на поправку. Этими знаниями и ограничивался.
Пока для всех я изолирован и должен восстанавливаться. Справедливо. Пусть мне и хотелось бурной деятельности.
Прежде чем оказаться на Грани, точнее, в очередной раз лечь в постель, тетушка помогла дойти до ванной комнаты. Хорошо, хоть принять душ позволила самостоятельно, с нее бы сталось помочь.
В детстве она часто меня купала, превращая омовение в различные игры. Помню, как став постарше, для себя решил, что повторю игры с мыльными пузырями, мелкими водоворотами уже со своим ребенком. Странно, что сейчас начал вспоминать об этом. Как будто все забытые чувства и ощущения навалились разом, воскресли, желая напомнить о том, как было раньше. Как хорошо было раньше, пока я не переехал жить к отцу в поместье. Возможно, дядюшка прав, считая, что я заморозился? Застыл на отметке «ответственность и долг роду»? Когда последний раз я отдыхал с друзьями?
Сложно представить, но, кажется, последняя студенческая вылазка по увеселительным заведениям была пару лет назад. Если бы Сириус мог, сейчас бы непременно сыронизировал на тему моих любовниц, которые, несмотря на тот статус, что мог дать наследник первого великого рода, вынуждены были просить отказаться от сей милости по причине моего постоянно отсутствия и пренебрежения. У меня никогда не было на них времени. Я рассмеялся.
В месте, где все пронизано тьмой, смех звучал чужеродным элементом, осколками кривых зеркал. Но именно этот смех напомнил мне, что я еще живой.
Я помнил слова богини о том, что Сириус восстанавливается, но сейчас ощутил, что могу к нему обратиться. Только вместо ответа по ментальной связи меня выкинуло на Грань. Не худший вариант, это всего лишь означало, что мой иллами еще слаб. Однако мне было необходимо увидеть его, ощутить хоть кроху его магии. Да и ему я нужен не меньше.
– Сириус? – позвал, наконец оказавшись в месте своей силы.
Мое личное место на Грани в корне отличилось от морского берега леди Марины. Удивительно даже, что мне в пору становления как хранителя иллами ни разу не пришло в голову, что место силы должно дарить покой и уют. Моим местом силы оказался обрыв над пропастью.
Впрочем, учитывая, что с момента моего переезда от тетушки с дядей я всегда боролся с отцом, с мачехой и ее сыном, нет ничего удивительного в моем восприятии тех лет. Сложно настроиться на что-то позитивное, когда тебе постоянно указывают на дверь и считают, что твое место не в главном поместье.
Леди Изельду никогда не устраивал тот факт, что Адарлейн лишь второй сын. И она предпочитала делать вид, что меня вовсе не существует. Замок, в котором испокон веков рождались все будущие главы рода, родным домом мне не стал. Наоборот, отчасти благодаря новой жене отца, я начал верить, что там мне попросту нет места, забывая о том, что, став главой рода, покинуть замок не имею права, и уже мои дети будут жить и расти именно там.
Бредя по скалистому склону, я размышлял о прошлом и искал того единственного, кто давным-давно стал мне надежной опорой, другом и наставником. Существом, с которым я мог разделить тревоги, опасения и радость.
Нашел. Даже больше, чем желал увидеть.
– Феликс?
По большому счету, отличить одного феникса от другого довольно сложно, они выглядят одинаково. Отличия могут быть в размахе крыльев, росте и весе, и то при слиянии с хранителем. На Грани же они все – сгустки тьмы, света или доминирующей стихии и размерами не отличаются. А уж если наделены мощным даром и резервом, то и вовсе являются ярким хаотичным сгустком магии и проявляют форму лишь при ритуалах призыва для новых хранителей иллами. В другие дни увидеть очертания чужого феникса, дракона, волка или сильфа нереально.
Однако существовала еще одна классификация, которая помогала опытным хранителям определять не только какой иллами перед ними, но и кому он принадлежит. К ним относились древние иллами, даже на Грани сохранявшие свою изначальную форму.
Все древние имели внешнюю характерную особенность, и спутать их с кем-то другим не представлялось возможным. Мой иллами на Грани выглядел как воин, его окутывала мощная броня из множества силовых потоков. Иллами Марины не мог похвастать подобным, у него была своя особенность – яркие, словно сияние звезд, глаза. Иногда мне казалось, что их цвет похож на мой – глубокий синий, а иногда они казались лазурными, разбавленными зеленью. Такого изменчивого цвета глаз я еще ни у одного иллами не видел и, полагаю, никогда больше не увижу.
– Ты вовремя, Лейнард, – вместо приветствия произнес чужой древний. – Твой иллами сейчас вылупится.
– Что сделает? – Я опешил.
– Мы же фениксы, – Феликс взмыл с насиженного места – причем действительно насиженного, я сразу и не понял, что он не просто так сидит, – открывая моему взору удивительную картину.
Сотканное из черного пламени гнездо, а в его центре едва отличимое черное яйцо с пульсирующей внутри него силой. Боги, мой Сириус!
– Ваша связь не нарушена, – сообщил Феликс, – но очень хорошо, что ты пришел именно сейчас. Вы выйдете на новый уровень силы, новые возможности. Стать участником рождения на Грани – уникальная удача.
– Почему? – Я впервые видел что-то подобное, да и дядя никогда не рассказывал, что иллами-фениксы способны настолько менять форму. – Почему он в таком виде?
– Мы древние, – напомнил Феликс, – и только нам решать, когда уходить на перерождение.
– Он должен был уйти? – И пусть в месте силы не было моего физического тела, я будто наяву ощутил ледяную руку, сжавшую горло.
– Да. Твой иллами был близок к перерождению, он полностью исчерпал свой резерв, но ему хватило тех крох магии, что питали его от тебя, чтобы обратиться к главной особенности всех фениксов – воскрешению, а я поддержал его своей магией. Сейчас сам все увидишь. Ему хватит пары суток, чтобы вернуться в форму. Мы быстро растем.
Мне почудилась нежная ирония в голосе Феликса.
– Почему именно ты?
– Потому что ты решил, что матерью твоих детей будет Марина. Ты сам знаешь, что это означает.
От глупого вопроса, когда я это решил, удержался. Магия, которая никогда не ошибается. Мои мысли, чувства, желания… Слабость. Я соединил наших иллами, даже не задумавшись, можно сказать, что это произошло против моей воли. Против разума.
Когда высокий лорд готов к продолжению рода, его иллами образует связь с иллами избранницы. И магии плевать на то, является ли избранница женой или невестой.
Обычно, правда, именно иллами лорда помогает иллами избранницы – подпитывает магией, когда это необходимо. Такая связь – своеобразный маячок для лорда, он всегда будет знать, где его избранница, не грозит ли ей опасность, сумеет поделиться силой, а позже сможет отслеживать и состояние общего дитя.
И то, что Феликс помог, это лишь его желание, он мог этого не делать. Однако же потянул за канал, поделился своим резервом…
Кажется, я сам себя переиграл. Только почему вместо горечи испытываю радость? Клятва богам? Что ж, легких путей в моей жизни никогда не было.
– Благодарю, Феликс, – я улыбнулся иллами Марины, – не говори ей пока.
– Не стану, ты еще должен доказать свои намерения. Мало ли кто еще захочет мою Ришу увидеть матерью своих детей.
Улыбка сползла с моих губ. А совместимость объявят нескоро… Он прав, пока леди не связана брачными узами, образовать связь с ее иллами смогу не только я. Никто слабее меня не сможет, но если за леди решит побороться еще один наследник великого рода, запретить ему это я не в силах.
Я сжал кулаки. Мы были рождены друг для друга. Я это понял, поймет и Марина. Я помогу ей этой понять.
– Начинается, – с благоговением произнес Феликс.
Тьма, клубящаяся вокруг яйца, вспыхнула неожиданно ярко, слепяще. Я невольно зажмурился. А распахнув веки, стал свидетелем чуда.
– Сириус, – мягко позвал птенца, чью кожу нежно укутывала броня.
– Я здесь, хранитель, – пискляво ответил он и забил крыльями, пока не имея возможности подняться в воздух. – Я здесь, Лейн.
Меня с неведомой силой потянуло к иллами, я опустился перед ним и протянул руки. Между нами ласковой кошкой вилась тьма, лизала мою душу, гладила шею птенца, словно благословляла.
Ничего подобного прежде я не испытывал, меня будто окунули в водоворот эмоций и чувств. Радость, нежность, узнавание, желание быть нужным, единым целым, частью жизни…
Нас будто баюкало над пропастью, заново соединяло множеством нитей силы и магии, сшивало, закрепляло узелками, напитывало божественной силой. Мне чудились треугольные глаза, казалось, Грань улыбается, глядя на нас.
– Новая сила, Лейн, ты справишься, – голос Сириуса вернул меня из забытья и странной эйфории. – А теперь иди, мне нужно расти.
Меня выдернуло из Грани толчком. Опомниться не успел, как распахнул глаза и увидел потолок собственной спальни. А в следующий момент едва не закричал от боли. Зажмурился, пережидая первую волну. Жар стремительно разливался по телу. Огненная река бурлила во мне, то ли желая спалить до тла, то ли просто проверяя на прочность.
– Лейн! – испуганный крик тетушки заставил меня вновь открыть глаза. – О боги!
– Все хорошо, – вытолкнул из себя по слогам. – Обретение новой силы.
Но хорошо не было. Меня выгнуло дугой на постели, я едва сдержал крик, вцепился в простыню, пережидая судороги. В прошлые разы было совсем не так. Какую способность мне подарят боги на этот раз?
Это было последнее, о чем я успел подумать. Очередная волна боли, и сознание отключилось.
***
«– Ты опоздал. – Злость была погашена волевым усилием, но я не сомневался, что Лейнард ее заметил.
Мальчишка усмехнулся, позволяя слуге споро обтереть себя теплыми полотенцами и поменять грязную одежду на парадную. И наверняка думал о том, что пятнадцать минут стоило бы потратить на бассейн, особой роли эти минуты уже не сыграли бы.
– Леди дожидается нас уже три часа.
– А могла бы с комфортом устроиться в отведенных ей комнатах, отдохнуть с дороги и выйти к нам уже к ужину – знакомиться, – раздраженно ответил Лейнард и поморщился.
По лицу сына легко читалось, насколько ему нравятся наши традиции. Но в этом я с ним был солидарен. Лишняя, бессмысленная демонстрация силы и положения.
Невеста, впервые оказавшись в родовом поместье жениха, должна оставаться чуть ли не на пороге, пока глава рода и сам жених не встретят ее ритуальной фразой. Помнится, Ните пришлось дожидаться меня сутки, так велел уже мой отец, Иза же не прождала и часа.
– Я мог и на сутки задержаться, – успокоившись, сказал Лейн. – Я не на прогулке был.
– Знаю. – Скрыть отношение к происходящему не получалось, чуть ли не впервые я демонстрировал свои эмоции. – Не ее я хотел бы видеть следующей главной леди рода… Независимый Союз постановил, и с ним не спорят…
Как же. Не спорят.
– Но можно поторговаться, – легко уловив иронию в моем голосе, заметил сын. – Я не изменю своего решения. Данно – обучение в академии ХИЛТ.
– Помолвка через неделю.
– Не свадьба же…»
– Лейн, соберись! – рыкнул отец и встряхнул меня, заставляя вынырнуть из его памяти. – Соберись!
Я глубоко вдохнул, медленно выдохнул и открыл глаза. Контролировать новую способность получалось плохо.
Впрочем, сейчас уже лучше, чем в первые недели, когда я не понимал, что нужно сделать, чтобы вернуться в реальность. И мог часами, а то и днями находиться в прошлом без возможности возвратить свое сознание в собственное тело.
Хуже того, я не желал бы видеть то, во что невольно окунался. Омут чужой памяти затягивал мгновенно и не отпускал до того момента, пока я не увидел всю часть события, в которую меня затянуло. В такие моменты моя личность словно раздваивалась. Я был и сторонним наблюдателем, и тем, за чьими воспоминаниями подглядывал. Как-то абстрагироваться и остаться только в роли наблюдающего не выходило.
Вот и сейчас, совершенно этого не желая, скользнул в память отца. Надо же, я не знал, что мама почти сутки ждала своего жениха, а вот мачехе так страдать не пришлось.
– Что на этот раз? – спросил отец. – Что ты увидел?
Еще одна удивительная вещь: тот, чьи воспоминания я считывал, не знал, что именно показал мне дар.
– День знакомства с леди Аэльей Розмари тер Глоуддак.
Я снова задышал, призывая себя к спокойствию, и мысленно поблагодарил Сириуса, который послал мне импульс магии, желая подбодрить.
Полтора месяца я пытался жить с новой способностью. Полтора месяца изнуряющих тренировок и практически полная изоляция от других людей. Вынужденное затворничество, однако необходимое, в противном случае я бы сошел с ума.
Контроль требовался буквально в каждом движении, вдохе и взгляде. Я вторгался в чужую память вне зависимости от того, смотрел ли я на человека или трогал его. Мы пытались вычислить, каким образом работает этот дар, проводили эксперименты с дядюшкой, тетушкой и моим отцом. И однозначного ответа до сих пор не получили.
В свете последних событий моя изоляция и новая способность стали проклятием. Потому что я не мог участвовать в рейдах, не мог помочь дяде и отцу. Оказался совершенно бесполезным. Только тетя радовалась моему вынужденном затворничеству, веря, что оно пойдет на пользу моему организму.
«Воспринимай его как незапланированный отдых» – советовала Рудана.
Воспринимать не получалось. Хотелось избавиться от такого дара и в то же время одержать над ним верх. Я научусь контролировать видения. Обязательно.
Научился же я летать? Тогда тоже было непросто. Способность контролировала меня, а не я ее. И часто бился головой о потолки, и подолгу не мог спуститься на пол. Мой самый первый дар – левитация. Второй – исключительная регенерация и способность в короткие сроки восполнять магический резерв. И вот третий – вторжение в чужое прошлое.
Понять бы еще, почему боги даровали именно такие возможности. Что такого я должен найти в прошлом других людей? Вряд ли что-то хорошее…
– Лейн, возьми себя в руки, – напомнил отец и отстранился. – Дыши и помни о том, что я рядом.
– Мы, – поправила его тетушка, выходящая из портала. – Ты справишься.
Наверное, будь я более вспыльчивым, такая забота меня раздражала бы и бесила, но я прекрасно понимал, что родные переживают. Леди Рудана просто обо мне, отец – о репутации рода. Я все же наследник, и любое отклонение в моем поведении чревато. Особенно в свете того, что мы скрываем свои особенные способности ото всех. Это является в мире ликвидаторов слишком личным, слишком интимным, чтобы допускать постороннего. Однако в академию о характере дара и степени его мощи сообщается, так как контроль и изучение происходит в этих стенах, и такие знания в будущем могут помочь другому хранителю, который обрел подобную способность. А самое главное, академия сохранит в секрете, кто именно обладает дарами. Древняя, как сам мир, клятва не позволит разгласить эти сведения ни спустя год, ни тысячу лет.
Вскоре должен состояться массовый переход студентов в родовые поместья – начались трехнедельные каникулы. Я как наследник рода буду контролировать портал.
На эти недели академия практически опустеет, не считая малого количества студентов, которым или некуда идти, или нет желания оказаться дома. За исключением рода Аргхарай… Ускоренный курс, почти такой же, что устроили леди Марине, теперь проходят новички-нулевики из ее рода.
– Лейн, – тетушка сжала мой локоть, – пора выходить.
– Пора, – согласился и сделал шаг на улицу.
Туда, где гомонили студенты, где кипела жизнь. Туда, где меня могут настигнуть тысячи чужих воспоминаний. Что ж, иногда для того, чтобы научиться плавать, нужно оказаться по самую макушку в воде. Даже против своей воли.
Мне не с чем было сравнить свои ощущения, прежде не доводилось испытывать подобное. Я знал о голоде не понаслышке, знал, каково мечтать о глотке воды и не получить его, как хотеть дышать и не иметь возможности вдохнуть, я боролся и выживал, однако сейчас… Сказать, что я ослеп, оглох, потерялся в пространстве и времени, мало. Я растворился, меня попросту больше не существовало.
Передо мной, будто рой мошек, крутились чужие воспоминания. Множество образов и голосов, чужих эмоций, чужих желаний и сожалений. Они скручивали мое сознание, заставляли меня исчезнуть. Подавляли собой, заглушали мой разум, не давая мне ни опомниться, ни попытаться закрыться.
В какой-то момент я разозлился. Огонь злости разгорелся ярким пламенем, стало трудно дышать, и, будто вторя этому огню злости, воспоминания окружающих людей усилили свою атаку. Их стало больше, они наслаивались, разноголосье в голове звучало со всех сторон, не давая сконцентрироваться хоть на чем-то, буквально сводя с ума.
Возможно, я бы сдался. Возможно, попытался спрятаться, укрыться от всех, лишь бы больше не касаться этого страшного дара, не давать ему раскрываться с новой силой. Возможно… Ведь это было бы самым простым выходом. Слабостью, длящейся всего секунду. Вот только это был бы не я.
Несмотря на все происходящее, я анализировал. Заставлял свой голос звучать громче, чем чужие. Вряд ли говорил вслух, но мне хватало того, что я слушал себя мысленно. Я должен научиться контролю, должен отсеивать все ненужное, не зря же сначала мне показалось, что воспоминания приняли форму роя мошек? Надоедливых, многочисленных и таких же бесполезных?
Решение пришло мгновенно. Я призвал магию, преобразовал ее в щит, полностью закрывая себя от всех окружающих. Отрезая от улицы, от людей и, самое главное, перенаправляя свою магию на другую задачу. Защитить.
Я понимал, что новая способность – одна из граней моей же магии, а значит, и часть меня. Полностью ее игнорировать нельзя, до конца под контроль я пока ее взять не могу, но, если мой дар причиняет мне же вред, в моих силах направить остальные грани на его защиту. Иными словами, заглушить новую способность своей более мощной и главной частью.
Я получил долгожданную передышку. Хор голосов в голове стих, перед глазами не плясали образы чужого прошлого. И пусть я при всех проявил свою магию, выстроив плотным коконом вокруг себя, правил академии не нарушил и никому из присутствующих не навредил. Осталось решить, каким образом свести к минимуму использование магии.
Идея пришла внезапно. Даже странно, что раньше не приходила. Сказывалась зацикленность на том, что я видел в воспоминаниях своих родственников. Если честно, я бы не желал знать то, что видел при встречах с отцом, а иногда и с леди Руданой. Возможно, раньше мне бы хотелось увидеть маму и понять, какой она была при жизни.
Наверное, в более младшем возрасте я бы ухватился за эту возможность и с восторгом взирал на видения прошлого, где леди Нита нежно гладит свой округлившийся живот и рассказывает тетушке о том, какой боец растет в ее чреве. Она не сомневалась, что родит сына и что не прибегнет к помощи кормилиц, – именно о пользе грудного вскармливания велась их беседа с тетушкой и еще о тысяче мелочей, которые волнуют любую женщину, готовящуюся стать матерью. При условии, что эта женщина искренне хочет ребенка. Моя мама меня желала.
Сейчас эти видения не то чтобы причиняли мне боль, скорее заставляли сожалеть о том, что мне не довелось узнать ее лично. Иногда проще воспринимать человека как нечто абстрактное. Да, я знал, что мама меня любила. Я верил словам своей тети, а за эти дни убедился лично. И мне стыдно – несмотря на то, что я никогда не думал о маме плохо, все же таковой считал леди Рудану, легко отказываясь думать о той, кто дал мне жизнь.
Моя идея состояла в том, чтобы направить защиту только на область головы. Способность, подаренная мне богами, относилась к ментальной сфере, затрагивая именно разум, и необходимости закрываться полностью не было, только защитить мозг. Позже, когда я сумею определить, что именно заставляет срабатывать мой новый дар, отделять я буду только эту часть.
Но, полагаю, все будет проще. Сейчас идет адаптация дара в теле и привыкание, а также срастание с моей магией, поэтому так и шарашит бесконтрольно в разные стороны. Скорее всего, позже я смогу сам выбрать форму обращения к своей способности: через взгляд или тактильный контакт с объектом исследования.
Придя к такому выводу, я успокоился. Что ж, пора пробовать воплотить идею в жизнь.
Медленно начал собирать магию только вокруг своей головы. Разделять энергию на частицы, дробя настолько, чтобы туман оседал на волосах, но был не сплошным покрытием, как головной убор, а словно бы кожей каждого волоска. Сложно сказать, сколько прошло времени, но, когда я закончил и открыл глаза, студенты выстроились напротив метрах в пяти от меня и словно боялись пошевелиться. Больше никто не улыбался, все опасливо смотрели на меня. Я удивил их тем, что на какое-то время выпал из реальности. Это было мне несвойственно, а потому они насторожились. Я улыбнулся, показывая, что и сам в порядке, и им ничего не угрожает.
– Леди Рудана, я ведь говорил вам, – в абсолютной тишине раздался довольный голос отца, – его надо было сразу отправлять в толпу, а не держать в четырех стенах. Видишь, как быстро справился? Пять минут, а какой результат!