Кэм
Преодолевая слабость, Кэм подошел к воде. От озера веяло бодрящей прохладой, источающей дыхание жизни, выраженное в приливах и отливах волн. Кэм присел на корточки и погрузил кисти рук в холодную воду. Пальцы скользнули по камню – казалось, они согревались, а не замерзали.
Прямо перед парнем из озера вынырнул цыжсекр, переливающийся в тон волнам и, сорвавшись с воды, подлетел к нему, повисая низко над водой.
Из открывшейся кабины высунулась испуганная, бледная, как морской червь, Виала. Едва различимым жестом она призвала соблюдать молчание, после чего протянула брату теплую мягкую руку, за которую Кэм сразу же схватился мокрой ледяной рукой, и втащила его в цыжсекр.
Едва Кэм подобрал торчавшие наружу ноги, кабина захлопнулась с громким щелчком. Цыжсекр устремился в глубину озера, хорошенько встряхнув пилота и пассажира при погружении.
– Ты как?… Как себя чу-чу-вству-ешь?… Голова не болит?… Сердце бьется?… – схватив Кэма за плечи, Виала принялась теребить его.
– Если бы мое сердце не билось, разве я смог бы залезть в цыжсекр. Ты понимаешь, что я дышу, живу, отвечаю тебе! Что случилось? И что ты здесь де-делаешь?
Заикание стало заразительным. Или Кэм сильно замерз, а теперь постепенно отогревался. На миг приобняв сестру за плечи, он попытался выяснить, зачем Ви прилетела за ним, если он не просил забрать его.
Переволновавшаяся Виала смахнула слезинку и с трудом пролепетала срывающимся голосом.
– Эйнар почуял тебя… Твои импульсы… Воздействие… Энергетическая атака?
– Эйнар? – голос Кэма стал тверже.
– Да.
Цыжсекр мягко вплыл в подводную пещеру и скользнул под открывшиеся ворота тоннеля бункера.
– Головокружение, шум в ушах, слабость тела, – вспоминал Кэм, протирая уголки глаз. – Энергетическое воздействие?
– Первые симптомы. А дальше ты должен был умереть, – Виала опустила взгляд и тихо всхлипнула.
– Я не умер, – Кэм крепко обнял сестру и добавил, утешительно поглаживая ее по спине. – Воздействие прошло так же быстро, как и началось. Видишь, я жив, мы летим домой. Все хорошо, Ви. Похоже, Эйнар не хотел меня убивать, вспомнил прежний договор.
– Или ему не удалось тебя убить, – Виала заглянула брату в глаза. – Эйнар не оставляет в живых тех, кого выбрал для испытания своих новых способностей. Не думаю, что нелианец мог узнать тебя, он прежде не чувствовал импульсов твоей энергии. У него не получилось тебя убить.
– Подумай, Ви. Может, его цель была другой, – предположил Кэм, усаживая ее поудобнее на сиденье. – Он извлек из моей памяти нужную информацию.
– Нет. За столь короткое время он бы не успел. И воздействие такого рода проявляется иначе.
– Тогда мне ничего не понятно.
– А мне все становится понятным. Сомбун защитил тебя. Взгляни на свой браслет. Он сияет как только что отполированный.
– Он всегда так блестит, – возразил Кэм.
Разглядывая зеленые круглые камешки, он тоже заметил усиление их блеска, однако не спешил придавать этому значения. Браслет хорошо промыла вода озера.
– А помнишь, братишка, в школьные годы мы изучали раздел “биология” галактической энциклопедии? – речь Виалы приняла игривый тон.
– Скучное занятие, – проворчал Кэм.
– Нелианцы – последние сохранившиеся во вселенной хищники риасового типа, – воодушевленно проинформировала Виала. – Представь Эйнара. По сути он тот же риас, только не с серовато-лиловой кожей, без хвоста и с маленькими округлыми ушами, на которых нет кисточек. Внутреннее строение и способности полностью идентичны.
– Припоминаю, да, – Кэм наморщил вспотевший лоб.
– Сомбун – драгоценный самоцвет планеты Такар.
– Верно.
– Такары использовали медальоны из сомбуна для защиты от энергетического воздействия риасов. Вспомни, они платили этими камнями всем, кто вызвался помочь им в войне с риасами.
– И кто помог истребить расу риасов.
– О вымерших, точнее, об уничтоженных народах не принято говорить, чтобы не осуждать тех, кто помог им исчезнуть. Риасов забыли. Напрасно.
– Сомбун защищает от нелианского энергетического воздействия.
– Доказано. Как хорошо, что Нив запрограммировала “Грозу” находить на морском дне драгоценные камни для украшения храмов. Взгляни, вот что обнаружила “Гроза” у берега озера, – хихикнув, девушка извлекла из под сиденья выброшенный Кэмом сомбун. – Не понимаю, как ты мог бездумно разбрасываться величайшим богатством! На тебя похоже. Очередное чудачество. Когда воины узнают, что камень способен спасти жизнь, его стоимость возрастет многократно. Но мы с тобой не жадные. Отдадим сомбун Полководцу Латлину, а тот изготовит из него маленькие пластинки. Их можно будет вживить под кожу каждому воину для защиты от энергетического воздействия Эйнара.
– Мы сами пока не уверены в предположениях, поэтому не должны вводить в заблуждение остальных.
– А мы не будем гарантировать результат. Но проверить версию нужно. Пусть Нив с ее нелианскими способностями проведет испытания. Нельзя упускать шанс. Разве ты не так прежде говорил?
– Я уже не помню, что говорил раньше, – вздохнул Кэм.
Предложение сестры понравилось ему. Им повезло, что цыжсекр нашел брошенный камень.
– Я устала ждать, когда ты спросишь, почему тебя не предупредили о приближении Эйнара, – спустя некоторое время сказала Виала, оправившись от волнения. – Почему не сообщили, что нелианец охотится в Тэминне.
– Так ответь. Я думал, в то время на станции управления тлинами возникла серьезная неисправность, – Кэм широко зевнул. – Предупреждал Нив и Полководца, что нужно создать еще несколько портативных станций на случай вынужденной замены и для удобной координации действий тлинов.
– Неисправность! – Виала прыснула едким смешком – Да! Живая и в нашем штабе!… Предатель!
– Кто!? – удивленно воскликнул Кэм.
– Твой дружок Воклит… Как мне хочется ему вмазать! А лучше прибить! Неспроста он мне сразу не понравился.
– Тебе многие не нравятся. У тебя неуживчивый характер, сестренка, – молодой воин отрицал возможность предательства друга. – Воклит не решился бы меня подставить. При всех его недостатках, он не способен на преступление. Не могу представить, что Воклит, который вздрагивает при каждом упоминании об Эйнаре, придет к нему на поклон.
– Я тоже не понимаю, почему Воклит так поступил. Но этот негодяй не предупредил тебя об опасности. Разве мало для обвинения в предательстве? Свершившийся факт! Если бы я перед вылетом не посмотрела в цыжсекре данные со станции управления и не успела бы прилететь к тебе на помощь, то… Пойми, Кэм, ты мог бы погибнуть или от Темного Дара нелианца или от его руки или клыков, не суть важно. Главное, что ты ушел бы из мира живых. Представь, как я испугалась, когда увидела тебя и его на экране и поняла, что он собирается применить воздействие. Я чуть сама не умерла от страха, Кэм.
– Я понимаю. Благодарю за помощь. Но Воклита нельзя обвинять. Он мог задремать от усталости на дежурстве. Роботы устают, а он – не машина.
– Ты не позволишь мне его побить? Слегка… Я теперь бесстрашная воительница.
– Не позволю. Его нужно наказать иначе. Отстранить от дежурства.
– Он обрадуется возможности побездельничать.
– Пусть даже так. Для нас главное – общая безопасность.
– Справедливого решения не ждала. Ты ужасно предсказуем. Всегда защищаешь слизняка Воклита, – обиженно прошипела Виала, отвернувшись к боковому стеклу. – Приплыли, – она прокомментировала снижение скорости и небольшую тряску цыжсекра. – Готовься, Кэм. За твою смелую выходку с путешествием к озеру на тебя сначала накричат родители, а потом Полководец и Крошка Нив. Или все они заголосят дружным хором, как только ты выйдешь из кабины. Я буду соблюдать нейтралитет.
– Отругают и успокоятся, как всегда, – Кэм вытер ладонью сухие губы.
– Почему ты решился выйти на поверхность? Соскучился по городским улицам? Но улицы уже не те, многие города не узнать после обстрелов. Снова тебя тянет в эпицентр взрыва.
– Я хотел погулять, развеяться на свежем воздухе. Устал от спертой духоты бункера. Ты должна понять, Ви, я задыхался на глубине. Больше не мог там находиться безвылазно.
– Понять я тебя могу. Но странное дело, Эйнар тоже решил прогуляться по берегу Тэминна.
– Ты сказала, он охотился.
– Он поохотился, напитался энергией жертвы и отправился гулять по городу. Почти совместная прогулка у вас получилась.
– Его поведение становится все более странным.
– Твое тоже, Кэм. Он хоть драгоценностями не бросается.
– Прекрати, Ви. Ты отлично знаешь, ничто меня не злит сильнее, чем сравнение с кровожадной тварью. Не нужно проводить несуществующие параллели. Лучше скажи, не осталось ли у нас на складе корневищ фижнипов?
Его вопрос ошеломил девушку. Закатив глаза, она рассмеялась нервным смешком, и ответила изумленным, но веселым голосом.
– Фижнипов у нас на складах не было и нет. Сомневаюсь, чтобы одна из воительниц отважилась рожать. Или ты постарался? Признавайся? Не твой ли ребенок должен появиться на свет? Вот так новость! Беременна Птичка Фоли? Или кто еще? – Виала перешла на русский язык и, едва не прослезившись от смеха, продолжила. – Конечно! Теперь мне все ясно! Разве могло быть иначе! Ты у нас супергерой! Отважный красавчик! Мечта любой девушки! Звезда подземелья! Знаменитость бункерного масштаба!… Живо признавайся, кого осчастливил потомством ? Что же ты молчишь?
– Жду, пока иссякнет поток твоего бреда, – по-велянски ответил нахмуренный и немного обиженный Кэм. – Фижнипы нужны беременной дочери Имнима, если ты его помнишь.
– Я помню твоего учителя. Да, жаль. А я собралась поздравить тебя с радостью отцовства. Хотя, какой из тебя отец, – Виала упорно продолжала говорить по-русски.
– Перестань разговаривать со мной на языке предателей, – с яростью вырвалось у подскочившего на месте Кэма, – чтобы я ни одного их гадкого слова не слышал.
– Раз мы заговорили о предателях, я выскажу свое мнение, – рассерженная девушка проигнорировала его требование. – Даже если все наши поверят в предательство Ларисы, я не поверю никогда. Сначала я недолюбливала ее, и то потому, что считала виновной в наших бедах, а теперь отношусь к ней с уважением. Лариса – храбрая девушка, она не опустится до предательства. Разуй глазки, братишка. Предателями становятся трусы. Такие, как твой любимчик Воклит. А если ты усомнился в ней, получается, ты тоже… таков по натуре. И значит, ты не любишь ее.
Пристыженный, съедаемый полчищами сомнений, Кэм уставился сквозь стекло. Над поднявшимся из воды цыжсекром раскрылся скрипучий затвор тяжелых металлических ворот, их серые створки с заостренными широкими зубцами раздвинулись по окружности, освобождая путь.
Они прибыли домой.
***
Эйнар
Эйнар высадился с “Марии Громовой” на другом берегу озера в том самом месте, где только что находился его противник. Знакомый запах он различил, едва приблизился к большому гладкому камню, выделяющемуся отполированным блеском среди острых скал. Нелианец присел возле валуна и обнюхал его, ища неорганические примеси металлов и кислот. Эйнар не нашел доказательства того, что у врага, помимо пары изжелов и тижекога, было с собой неизвестное оружие. Он пришел к выводу, что оружие либо не оставляет стойкого запаха на поверхности, либо вживлено в тело, и это представлялось наиболее вероятным.
Поднявшись и подойдя к воде, Эйнар снова повел носом – бесцельно и нервно. Сразу же после неудачи с воздействием ремас пообещал усовершенствовать систему защиты с учетом особенностей организма хозяина. Заверения искусственной субстанции, живущей в его теле, не смогли успокоить молодого хищника.
Эйнар проиграл энергетический поединок велянину Кэму Таркеше, оказавшемуся более серьезным противником, чем он считал прежде. И он был лишен возможности отомстить, навсегда покончить с повстанцами.
Малая вспышка военной активности немедленно будет зафиксирована системой внешнего слежения Мокрокуса. Эйнару надоело чувствовать себя закованным в железные цепи. Но пока в пушистых лапках Аии находился ключ от технического устройства, подобно Игпенну обеспечивающему прямую связь с планетами галактики и Внешнего Мира. А еще своей пушистой задницей длемепский король восседал на залежах природных ископаемых, необходимых для создания аналогов марсианского оружия. Поэтому захватчик был вынужден мириться с наличием в своих владениях движения Сопротивления.
Эйнар утешал себя мыслями о том, что терпеть выходки Кэма и его соратников осталось недолго. Когда государство Мокрокус падет и боевые корабли, оснащенные марсианским оружием, будут запущены в производство, завоеватель сможет осуществить ужасную месть.
***
Пати
Сбежавшая из бункера Пати высунулась из узкой норы, проломив мордой корку льда, покрывающую места впадин на поле. Дапатития давно не наведывалась во дворец правителя, где ее всегда ждало отменное угощение, и сейчас направлялась именно туда, оставив подросших детенышей на попечение хозяев. Пати выползла из норы и устремилась к огромному дворцу. Путь ее пролегал то по мягкой подмороженной траве, то по колючим поломанным стеблям афреи, торчащим из-подо льда, то по голому льду, где ей нравилось скользить, расслабив мышцы упругого тела.
Дапатития хорошо знала это место. Она часто гуляла здесь и помнила, что поле кишит ее дикими сородичами, охраняющими гнезда. Знала, тут следует держаться настороже и избегать конфликтов, иначе можно вернуться домой с ободранной шкурой, как случилось однажды. На этот раз следов сородичей Пати обнаружила немного. Попадавшиеся на пути норы оказывались пустыми. На сломанном высохшем стебельке она почуяла тревожную метку секреции железы, расположенной на конце хвоста дапатитий. Выстреливая в воздух пахучей жидкостью, ее дикие сородичи предупреждали друг друга об опасности.
Обеспокоенная Пати приостановилась, вытянулась, поднимая голову как можно выше из травы и осмотрела окрестности. Вокруг было пусто и бесшумно: не слышался ни треск крыльев зимних насекомых, ни шелест щетинок ползущей дапатитии.
Издалека, с оставшейся позади стороны поля, донесся тоненький слабый плач голодного замерзающего детеныша. Движимая материнским инстинктом Пати поползла на жалобный писк, забыв об угощении, ждущем ее во дворце.
Достигнув норы, в которой было устроено гнездо, она изучила территориальные метки взрослых дапатитий. Особенно сильным был запах старого самца, а метка матери детенышей успела стереться, должно быть, она не вернулась с охоты. Проигнорировав риск столкнуться в тесном тоннеле с разгневанным хозяином норы, Пати проскользнула вовнутрь.
В свитом из мягких травинок и выстланном теплым подшерстком гнезде лежали шесть плотно свернувшихся крошечных детенышей, покрытых белым пушком. Пати растолкала их мордой и обнаружила, что пять малышей мертвы, их иссохшие тельца были холодными, как лед, лишь шестой детеныш, самец, еще был жив, хоть и очень слаб. Почувствовав прикосновение, он открыл недавно прорезавшиеся желтые глаза, запищал громче и стал тыкаться носом в щеку Пати, прикусывать ее беззубым ртом. Дапатития повернулась набок и мордой подтолкнула малыша к животу. Он быстро нашел один из сосков, скрытых под плотной кожистой складкой, и принялся жадно высасывать молоко, оставшееся после утреннего кормления ее собственных детенышей, которые были старше его и уже постепенно переходили на твердую пищу.
Услышав движение в тоннеле норы, Пати повернула откинутую голову к выходу. В гнездо вполз крупный, но очень тощий светло-серый самец. С угрожающим шипением он поднял желтый хохолок и двинулся к Пати. Она в ответ издала негромкое клокочущее рычание, означающее воззвание к примирению, прижалась к настилу гнезда и заботливо укрыла хвостом питающегося детеныша.
Взъерошенный самец решил сменить гнев на милость. Он опустил хохолок, подобрался поближе и коснулся носом ее морды в знак благосклонного расположения к гостье, затем отполз в углубление под выходом и свернулся там, уложив голову на хвост.
Как только напившийся молока детеныш отстранился от нее и попытался свернуться, устраиваясь на сон, Пати бережно взяла его зубами за шею и потащила к выходу. Малыш испуганно запищал, но его отец, хозяин норы не отозвался на крик. Он спокойно выпустил проползшую мимо него Пати, не пошевелился и не развернул кольца тела, а позволил ей покинуть нору. Понял, что гостья спасла жизнь его сыну.