Я подскочила как от толчка. О, мой светлый бог! Где я? Что я? Кто я?
Так, я – Мари Гроно, это однозначно. Вчера прибыла ко двору Его величества короля Эдварда – уже хорошо. Мы вчера поговорили, выпили и… О-о-у! Передо мной калейдоскопом промчался вчерашний вечер, где ваша покорная слуга показала себя во всей красе. Я же вчера выступила, и выступила с блеском. Ну, кто меня за язык тянул? Получается, я рассказала королю и этому противному графу всю свою жизнь, чуть ли не с пеленок. Стыдно-то как!
Я схватилась за голову и чуть не закричала от боли. Моя многострадальная голова трещала и разламывалась. А еще я, как какое-то животное, дико хотела есть и пить. Даже не знаю, чего хотела больше. Меня слегка подташнивало от голода, руки и ноги дрожали, а на душе скреблись кошки. Я взглянула в окно – темнота. Скорее всего, еще ночь.
Нет, если я сейчас чего-нибудь не съем и не выпью воды, я, наверное, умру. И еще захотелось плакать от жалости к себе или разбить чего-нибудь, или прокричаться во весь голос.
Кричать и бить что-либо я себе запретила категорически. Мари, ты – дворянка, баронесса, воспитание и все такое. Достаточно твоего вчерашнего выступления. Ты упала в глазах короля ниже некуда, пора исправлять мнение о себе, поэтому с сегодняшнего дня ты будешь очень сдержана и адекватна. Никаких взбрыков, никаких всплесков эмоций, вспомни правила хорошего тона.
Мне сразу стало легче. Подумаешь, маленький срыв, да и не было бы никакого срыва, если бы не это чудовищное пойло. Вот что развязывает язык, почище сыворотки правды.
Я даже задумалась: нужно узнать рецепт! Когда все закончится, и я вернусь к себе в бюро, обязательно сделаю такую настойку. А что? Только первый бокал противный, а потом идет как по маслу, и сразу развязывается язык, и хочется рассказать всему свету о себе, о своих проблемах. О проблемах? Нет никаких проблем. Я вспомнила вчерашнее свое состояние: ощущение легкости, отличное настроение, и душа поет.
Можно еще в моем бюро открыть такую услугу, как назвать я еще не придумала, но суть будет такая: приходит человек, пьет эту гадос… радость и рассказывает обо всем плохом в своей жизни, а ты сидишь и слушаешь, и подливаешь, и подливаешь. А уходит несчастный в прекрасном настроении, полностью освобожденный от груза забот, не забыв оставить внушительную сумму за свое хорошее самочувствие.
Вот только не знаю, говорить клиентам или нет, что на следующий день совсем хреново. С другой стороны – это тоже хорошо. Будет только одна мысль: как от такого состояния избавиться, некогда о своих бедах вспоминать.
«Мари, да ты – государственный ум, – восхитилась я сама себе. – Смотри, как разложила все по полочкам. Есть, есть еще порох там, где ему быть положено (не помню слова, простите)». Я хотела засмеяться, но тут же схватилась за голову, и к горлу подступила тошнота. Где у них тут, интересно, удобства?
Кряхтя как древняя старуха, я сползла на пол и пошла шарить по комнате. Ага! Вроде нашла. Нагнувшись буквой «зю» к низенькому крану, долго пила холодную воду. Посмотрела в висевшее здесь зеркало и испустила горестный вскрик: нос распух, губы отвисли варениками, глаза источали непроизвольные капельки слез.
Что за..? Когда там, король говорил, отбор начинается? Каким-то образом нужно срочно приводить себя в порядок. Но сначала – поесть. Я умела расставлять приоритеты. Где там моя служанка? Сейчас позову, и пускай мне принесет какой-нибудь похлебочки.
Колокольчика для вызова слуг, естественно, не нашла, аналогичной кнопки на стенах тоже не было. Как же они тут служанок вызывают? Дикари, ну точно, дикари.
Я пригладила волосы, оправила платье и осторожно выглянула в коридор. У моей двери, положив голову на ладони, обнимающие ствол мушкета, сладко спал караульный. Он похрапывал, мелодично выводя трели – я заслушалась. Будить или нет? Мне стало жалко мешать высокохудожественному храпу, и я решила поискать еще кого-нибудь.
Пройдя вдоль длинного коридора, я увидела еще двух таких же бедолаг. Один из них явно имел бас, а другой – тенор. Их перекличка в храповых руладах явно напоминала оперный дует. Хороши же здесь порядочки! Приходите, воры, берите, что понравится, только нас не будите.
Я хмыкнула и пошла дальше. А дальше были совсем пустынные коридоры. Дворец спал, лишь одной неугомонной свахе пришло в голову прогуляться. Ну, что же мне делать? За краюху хлеба и кусок холодного мяса я готова была на что угодно. Желудок скрючился, посылая предсмертные сигналы: есть хочу, очень хочу есть, хозяйка, жратеньки давай.
Ставить себя в смешное положение я не желала, хватит с меня вчерашнего концерта. Решила обойтись своими силами.
Логически рассудив и вспомнив, что все подсобные помещения во всех замках располагаются на цокольном этаже, я решила это проверить. Добрела до ближайшей лестницы и стала спускаться вниз. Пролет, другой, третий. Все. Дальше спускаться некуда.
Передо мной образовалась небольшая площадка, из которой вели три узких коридора. Куда пойти? Куда податься?
Мне помог мой голод и чувствительный нос. Я почувствовала запах жареного мяса, поэтому безошибочно пошла на него. Правда, коридор этот был темен, узок и грязноват, но меня этот факт ни капельки не смутил.
Уперлась в массивную дубовую дверь, обитую железными скобами, потянула за кольцо и, даже не сомневаясь в своем выборе, попала на дворцовую кухню.
Посредине огромного полутемного помещения располагалась плита гигантских размеров (сразу видно, поесть здесь любили), а возле нее скрючилась темная фигура. Двери были смазаны на совесть, поэтому мое появление прошло бесшумно.
Я целенаправленно продвигалась к плите, и меня начинал уже бесить невесть откуда взявшийся конкурент. Подъедаемся, значит? Ночь на дворе, спать пора, а этот обжора бессовестно объедает Его величество.
Подойдя совсем близко, я положила руку на плечо субъекта и гаркнула:
– Ну, и что мы здесь ночью делаем?
Ко мне обернулось испуганное лицо, рука не донесла до рта аппетитное баранье ребрышко. Это был парень, примерно моих лет, довольно-таки симпатичный, но очень испуганный. Его глаза буквально вылезли из орбит, рот открылся, и кусочек несъеденного мяса вывалился прямо передо мной на пол.
– Вы… вы… вы… кто? – просипел он.
– Я Мари, – госпожа сваха была сама деловитость.
Парень никакой угрозы не представлял, сам был напуган мною безмерно, и я решила на нем отыграться. Я вчера сильно опростоволосилась, и сегодня мне было просто необходимо вернуть себе самоуважение. Этот испуганный едок подходил для моих целей по всем пунктам.
– Меня вчера назначили проверяющей по кухне. Так вот куда у нас бараньи ребрышки пропадают! – поставив руки в бока, я шипела не хуже гадюки, а на душе становилось все легче и легче. – Говори свое имя, обжора, будешь наказан по всем правилам.
– Вы… вы… чего? Кто вы вообще такая? Я вас не знаю.
– А должен? Ты что, всех тут знаешь?
– Ну, как всех? Почти.
– Ты лакей, что ли?
Парень неопределенно мотнул головой. Я внимательно его оглядела: высокий, как все здесь, темноволосый, лакейские штаны и обычная белая рубашка (где ливрею потерял, спрашивается?), над головой парня сияли зеленые всполохи, совсем прозрачные. Здесь явно не хотят говорить правду.
– А зовут тебя как, проглот?
– Фр… Фридрих, – нехотя проговорил парень.
Зеленое пламя начало разгораться ярче.
– А врать ты, Фридрих, здоров. Не меньше, чем есть.
Парень, наконец, пришел в себя и оскорбился:
– Вы кто такая? Что вы здесь делаете? Я вас не знаю. Вы невеста?
Я развеселилась, даже есть уже перехотелось. Огорчало только то, что прокричалась мало. У меня нервы напрямую с криком связаны. Сейчас мы эту ситуацию исправим:
– Вот что, Фридрих (хотя никакой ты не Фридрих), говори свое настоящее имя и должность, и я тебя завтра сдавать Его величеству буду – со всеми твоими потрохами, сапогами и враками.
Парень отшатнулся от меня и бочком-бочком начал пробираться к выходу.
– Куда, отщепенец? – когда захочу, я умею быть грозной.
– Да ну вас, – глаза мечут молнии, но мой визави до сих пор корректен.
А я так не могу, вот не могу, и всё. Я взрывная по натуре особа. Если меня разозлить, то у меня планка падает, и плевала я на хорошее воспитание, на манеры и этикеты. Где бы я была со своими манерами в борьбе с Эмиль Краю? Вот сейчас говорю вам, а у самой злость внутри трясется.
Но, справедливости ради, должна признаться: люди, соблюдающие этикет и манеры в любой ситуации, вызывают у меня внутреннее благоговение. Такой я запомнила свою маменьку. Ни разу не слышала, чтобы она повышала голос, ругалась с кем-либо или осуждала кого-нибудь. Видно, порода папеньки во мне возобладала. Он от этого своего бешенства во все тяжкие и кинулся, чтобы злость свою внутреннюю погасить.
Именно поэтому я, вдруг, прониклась к парню симпатией и, наверное, жалостью. Я же сюда тоже пришла, хотя это не положено уважающим себя благородным девицам, а он мне при всех моих оскорблениях слова худого не сказал. Только в имени обманул немножко, но я же причин не знаю?
Поэтому я осадила свою неистовость и уже нормальным дружелюбным голосом спросила:
– Как мясо? Прожарено?
Парень подавился уже воздухом (потому что еду он бросил из-за меня еще раньше) и опять задал свой дурацкий вопрос:
– Э-э-э. А вы кто будете, невеста?
– Дались тебе эти невесты. Все равно они только для принца. Или тебе понравился кто-нибудь?
Парень закашлялся и тоскливо оглянулся:
– Слушайте, девушка, отпустите меня. Я не сделал ничего плохого. Целый день голодал, просто хотел немного поесть.
– А чего голодал? – продолжила допрос любопытная я. – Вас здесь не кормят?
Он снова набычился и засопел. И если бы у меня так не болела голова, и мысли не были бы заняты добыванием пищи, я давно бы догадалась, кто передо мной. Впрочем, я и так догадалась:
– Вы принц? Франц?
Он хмуро кивнул, а я так обрадовалась:
– Ой, простите, ваше высочество, я немного не в форме, а то бы давно сложила два и два. Давайте вместе поедим, я тоже сегодня целый день голодная.
Принц отвесил мне церемонный поклон (надо же, как их муштруют, принцев, в смысле) и произнес:
– Буду безмерно рад. Тут еще все теплое.
– Ну, вот и славненько, а где шкаф с посудой?
Принц неопределенно пожал плечами, из чего я заключила, что про это он не знает. Ладно, обойдемся своими силами.
– Вон большой лоток с вымытой посудой. Тащи… извините, ваше высочество, я хотела сказать: несите две тарелки и вилки-ложки.
– Я понял, что ты не невеста, – опять затянул свою песню продуктовый лишенец.
– Я сваха, – снова гаркнула я, и принц сразу расслабился и заткнулся.
Он пошел за посудой, а я принялась изучать содержимое кастрюль. Судьба сжалилась надо мной: я нашла и похлебку, и мясо, и тушеные овощи. Видя, что от Франца пользы в хозяйстве никакой, я кивком головы предложила ему присесть на скамейку за большой стол, а сама споро накрыла нам поздний ужин, или ранний завтрак. Крррасота! Вот только хлеба нигде не удалось найти. Обойдемся! Есть на ночь вредно.
А за столом у нас состоялся вполне миролюбивый разговор. О моем приезде принц ничего не знал, из чего я сделала вывод, что папенька не посвящает сына в свои дела. Парень оказался до неприличия застенчив и скромен. Жениться не хотел категорически. Со мною был вежлив, честен (голубые искры над головой), но скрытен (от прямых ответов увиливал).
Как же мне ему невесту искать, если помогать мне в этом никто не спешит? Впрочем, я знала, что легко не будет. На горизонте подарочными искрами вспыхивало мое родовое поместье и манило меня, манило новой радостной жизнью.
Нужно что-нибудь придумать, и быстро. И как это ни парадоксально, но в голове у меня был только один вариант. Да, да, да! Называйте меня, как хотите, думайте обо мне все, что угодно, но на кону стояла моя мечта. А ради мечты… впрочем, вы знаете. Я натянула на лицо самое соболезнующее выражение и сказала страдальцу:
– Как я вас понимаю, принц, как я вас понимаю. Знаете, пожалуй, я помогу вам. Не хотите жениться – не надо. Ваш папенька разумный человек (на это мое высказывание принц почему-то фыркнул), я вам говорила, что я – Оракул (прости меня, светлый бог, за мою ложь)? Меня пригласили к вам затем, чтобы я одобрила вашу избранницу. Хотите, я скажу Его величеству, что ни одна из невест не подходит?
Принц Франц недоверчиво посмотрел на меня, я ответила искренним взглядом, принц оживился:
– А вы можете? Было бы чудесно.
– Я все могу, – с важностью констатировала я.
– Что вы за это потребуете с меня?
– Даже не знаю, мне ничего не нужно (нужно, Мари, еще как нужно), может быть, выпьем по стаканчику за наше дружеское сотрудничество?
А что? Я сделала попытку напоить скрытного принца и выведать у него всю подноготную, как это вчера сделали со мной его папаша и змей-граф.
– Его величество вчера угощал меня чудесным напитком, – я закатила глаза, – не знаю его названия, таким крепким, таким успокаивающим. Нам просто необходимо с вами успокоить нервы и подружиться.
– Это ципуро, наш национальный напиток, отец пьет только его. Я предпочитаю что-нибудь полегче.
– Прекрасное название, прекрасный напиток, давайте выпьем за успех нашего предприятия, – я выжидательно уставилась на Франца, он на меня.
Сидим – смотрим друг на друга. Я начинаю сомневаться в умственных способностях моего визави.
– Ну, и где нам взять этот ваш ципуро в такое время? – подталкиваю я Его высочество к правильной мысли.
Франц пожимает плечами:
– У меня в покоях есть.
Давно бы так! И сваха сразу засобиралась.
– Пойдемте, пойдемте скорее к вам в покои. Скоро утро, и нас могут увидеть здесь слуги.
Принц смотрит на меня дикими глазами:
– Э-э-э, Мари, а вы не боитесь, что вас могут увидеть в моих покоях? Ваша репутация будет под угрозой.
Наивный, наивный мальчик! Я – сваха, и этим все сказано. Мне приходилось делать и не такое в погоне за профессиональными успехами. Кто из аристократок переоденется в мужской костюм и проникнет в мужской закрытый клуб? Кто из высокопоставленных скромниц будет сидеть три часа на дереве, подслушивая планы и интриги против себя от этой мерзавки Эмиль Краю? Ха-ха, этим и живу.
Поэтому я, потянув Его высочество из кухни, успокаивающе проговорила:
– Не переживайте, Франц. Сваха – существо бесполое, находящееся на службе сутки напролет, пускай кто-нибудь что-нибудь только попробует сказать…
А потом, уже в покоях Его высочества Франца, мы пили и разговаривали. Зная коварные свойства этого ципуро, я уселась у огромного дерева в кадке, следила за тем, чтобы бокал принца не пустовал, напиток поступал по назначению, а из своего очередного бокала делала только маленький глоток, а остатки сливала в землю под дерево. Но, знаете, мне и этого хватило.
После трех бокалов у принца и нескольких глотков у себя ко мне вернулось хорошее расположение, дружеское внимание и искреннее желание помочь.
Бедный, бедный мальчик! Он рос в тени своего старшего брата и даже не помышлял об управлении королевством. Это Филипп был смелым, решительным и полностью соответствовал титулу наследника престола, а Франц с детства увлекался музыкой и живописью, очень любил магических животных и имел несвойственное принцам хобби. Он мастерил различные безделушки из камней, что и продемонстрировал мне прямо здесь и сейчас.
Вытащив из шкафа массивную шкатулку, Франц с гордостью показывал мне свои поделки, а я просто замирала от восторга: и дело было даже не в филигранном исполнении работ, дело было в том, что все эти птички, ежики и белочки были вырезаны из драгоценных и полудрагоценных камней. Богатство-то какое! А величина камней!
Мои пальцы ласково оглаживали каждую фигурку, а мозг пытался вычислить примерную стоимость каждого изделия. Плохо только, что это не ожерелья, браслеты или серьги. Хотя, я даже представить себе не могу, чтобы такой величины камень украшал чью-то грудь или ухо.
– Прекрасно, прекрасно, – с замиранием в голосе шептала я. – А как вы это делаете? Вот этот змееныш из изумруда – просто шедевр, даже чешуйки видны. Изумруд ведь очень твердый камень, чтобы его так отшлифовать, это… – я задумалась, не сумев подобрать слова.
Франц радостно улыбнулся и поторопился объяснить:
– Я не шлифую, я видоизменяю камень. Это магия Земли.
– А-а-а, – я уважительно посмотрела на собеседника. – В таком случае, вы очень сильный маг. А что вы еще можете?
– Землетрясения, поиск камней, песчаные бури, да много еще чего. Земля – моя стихия, она мне подвластна. Вот только мне не нравится разрушать. Я люблю придумывать и создавать что-то новое.
– А почему вы не делаете ожерелья, серьги, кольца?
– Это скучно, Мари. Это у нас каждый подмастерье умеет. А у меня каждый камень в коллекции уникален. Вот, например, этот изумруд: второго такого, с таким оттенком и чистотой, больше нет. Из него одного вышло бы шикарное колье или серьги и браслет. Но дробить такой раритет я никому не позволю. Могу подарить вам этого змея, если вам нравится, конечно.
Я усиленно закивала. Принц почему-то отнял у меня подаренную игрушку (чего это он? подарил ведь), поднес к губам и что-то тихо зашептал. Камень вспыхнул зелеными искрами и погас. Фриц протянул мне фигурку:
– Теперь она ваша. Вас выпустят с ней из королевства.
– В смысле? Ваши камни нельзя вывозить?
Принц снисходительно усмехнулся:
– Мари, все богатство королевства Нерху – это полезные ископаемые. Мы ничего не производим сами, ну, или почти ничего. Мы делаем обмен с другими королевствами: мы им нужные компоненты, они нам – готовые изделия. На нашей территории вы можете пользоваться чем угодно, но за горную гряду, окружающую Нерху, вы это без разрешения провезти не сможете.
Пропала моя мечта накопать себе камешков! Придется отрабатывать контракт, и, как бы мне ни нравился принц Франц, деньги будет платить папашка, значит, принца необходимо женить. Приехали к тому, от чего уехали.
Мы уже выпили практически половину внушительной бутылки, а я еще не узнала предпочтений Франца. Приступай, Мари, приступай, уже за окнами сереть начинает.
– Ваше высочество, – нерешительно начала я прощупывать почву, – а что вас не тянет жениться-то?
Принц сразу подобрался, взгрустнул и на лице его явственно проступил испуг.
– Я думал, что мы договорились? – с нажимом проговорил он, протянув руку и оглаживая «мою» изумрудную фигурку.
Я потянула змееныша на себя (не люблю отдавать свое) и, не придумав ничего лучшего, сунула его в декольте, ближе к сердцу.
– Я просто исследую данный аспект, – уклончиво проговорила я.
Франц вздохнул и, молча, стал перебирать другие фигурки из своей шкатулки. Я внимательно следила за его руками. Наконец, он вытащил потрясающей красоты голубя, сделанного из цельного алмаза. Я продолжила внимательно следить за принцем. Он приподнял фигурку над головой, чтобы свет магических светильников заиграл на гранях. У меня вырвался вздох восхищения. Я же женщина, в конце концов. А какая женщина не любит бриллиантов?
– Мари, я хотел бы вам преподнести еще один подарок, – принц сунул мне птичку в руки. – Это самый крупный из найденных алмазов на сегодняшний день. Он стоит целое состояние. Надеюсь, что мы с вами поймем друг друга.
А вот это уже другой разговор! Пожалуй, цена этого камня будет равнозначной цене моего поместья, а если продать этот бриллиант нашему королю, который безумно любит нашу королеву, то мне еще и на обустройство останется.
Мари, тебе конкретно повезло! У нас есть две стороны, с взаимоисключающими требованиями, но ты в любом случае остаешься в выигрыше. Женим принца (против папеньки, если тот надавит, Франц не выстоит), я получаю стоимость поместья от короля, а удастся отвертеться от женитьбы – и принц дарит мне даже большую сумму в виде двух фигурок (уж простите, но изумрудного змея я уже никому не отдам, даже продавать не буду, оставлю как память).
Я повертела голубя в руках, полюбовалась на игру света на гранях и протянула назад. Принц не взял.
– Можете пока взять себе. Все равно без моего клейма, вы его из королевства не вывезете. Помогите мне, Мари, ускользнуть от этой дурацкой женитьбы, и голубь ваш.
Я вздохнула, повертела голубя в руках и сунула его в декольте, ближе к змею, пускай пообщаются.
– Хорошо, – сказала решительно, – я попробую. Только уговор: делать то, что я говорю.