В школьном вестибюле учительницу встречает привычная суета. Малыши гоняются друг за другом с криками и визгом, пронырливо мелькая между важными старшеклассниками. Кто-то обсуждает последние школьные новости, кто-то старательно списывает, кто-то торопливо переодевает «сменку», девчонки шепчутся и хихикают, поглядывая на мальчиков, старающихся быть равнодушными и похожими на супергероев. Пробираясь сквозь детское море, Алла Николаевна медленно продвигается к учительской раздевалке. Внезапно до ее ушей доносится голос директрисы, Агнессы Андреевны. Алла Николаевна замирает на полпути, стоя среди орущей и бегающей вокруг нее малышни, словно цапля в пруду среди лягушат. Она вытягивает шею, пытаясь прислушаться к разговору в глубине вестибюля. Рядом с большой доской почета, украшенной фотографиями учителей, что-то обсуждают Агнесса Андреевна, Лия Павловна и математичка Любовь Сергеевна Баранова. Агнесса Андреевна жестикулирует, в попытках пристроить еще одно фото, однако места не хватает. Агнесса размахивает фотографией, прикладывая ее к разным уровням доски, затем досадливо морщится.
– Лия Павловна! Нужно сказать завхозу, чтоб прибил еще пару-тройку крючков. Завтра в школу приходит новый учитель, а места для него нет…
Директриса решительным движением снимает с доски фото Аллы Николаевны и, заменив его, любуется результатом. Удовлетворившись, она кивает. Алла Николаевна, тщетно пытается разобрать ее слова, но шум вестибюля мешает ей. Грустно наблюдая за действиями Агнессы Андреевны, учительница разочарованно качает головой и горько усмехается.
– Лия Павловна, чтоб завтра, ладно? И вернем сразу Аллочку Николаевну на ее место. А пока – пусть так.
Агнесса Андреевна, махнув рукой в сторону фотографий, поворачивается на каблуках и решительно выходит из вестибюля. За ней семенит верный оруженосец – Лия Павловна. Математичка Баранова, оставшись в одиночестве, строго оглядывает свои владения, готовясь призвать к порядку нарушителей спокойствия, и в этот же момент встречается глазами с Аллой Николаевной, стоящей словно столб. Чувствуя ужасное неудобство от произошедшего, Любовь Сергеевна натянуто улыбается и приветственно машет рукой. Алла Николаевна сухо кивает и скрывается в учительской раздевалке.
– Алла Николаевна! Подождите меня! Да постойте же!
Любовь Сергеевна пробирается вслед за историчкой, бормоча про себя: «Ой, как неудобно-то получилось! Алла же черт знает что сейчас себе надумает! И так в последнее время она сама не своя, а тут еще это…» Существенный толчок, едва не сбивший Баранову с ног, возвращает ее к вестибюльной действительности. Возмущенно обернувшись, Любовь Сергеевна видит картину неуемной детской ревности: старшеклассница в ярости лупит своего бойфренда, угрожающе наступая на него.
– Я знаю, ты вчера с этой крысой Егоркиной в кино тусил, а мне наврал!
Удары сумкой по бедовой мальчишеской голове.
– Ир, ну ты что? С какой нахрен Егоркиной? Нужна она мне… – вяло защищается парень, увертываясь.
Любовь Сергеевна отмирает и решительно хватает девчонку за руку.
– Соколова! Ты что? Обалдела совсем? А ну-ка все, затихла как паинька. Дай сумку сюда. Придешь ко мне на перемене орудие мести забирать! И поговорим. А сейчас – марш на урок, оба!
С этими словами Баранова отбирает у девушки орудие экзекуции и собирается направиться к себе в класс, но Соколова, канюча, преграждает ей дорогу.
– Ну, Любовь Сергевна, чо я-то? Сумку дайте! Там же учебники! У нас история сейчас, училка меня сгрызет!
Любовь Сергеевна, пыша праведным гневом, разражается резкой отповедью, словно взывая к самим небесам.
– Не «училка», а Алла Николаевна! Да вы что, совсем совесть потеряли? Вот и пусть она тебя сгрызет, так тебе и надо. Марш отсюда, дорогие дети. Что встали? Марш отсюда, я сказала!
Девушка начинает обиженно сопеть, но ее бойфренд ни капли не смущен. Обняв свою тигрицу ласково за плечи, он уводит ее из вестибюля и шутливо приговаривает, имитируя интонации Владимира Высоцкого.
– Вор должен сидеть в тюрьме! Я сказал!
Любовь Сергеевна оборачивается в поисках Аллы Николаевны, но той нигде не видно. Зато другая картина привлекает внимание математички. У входных дверей сидит охранник, вокруг него с криками и гиканьем носится школьная мелкота, но он никак не реагирует на окружающий шум и ор – он попросту спит. Любовь Сергеевна тихонько подходит к охраннику и трясет его за плечо.
– Иван Петрович?
Однако реакции никакой не следует. Любовь Петровна в праведном гневе, уперев руки в бока, возмущенно нависает над безгрешно спящим охранником.
– Иван Петрович! Драка!
Иван Петрович, не открывая глаз, отвечает командным шепотом.
– А ну-ка! Прекратить сейчас же! Сявки, цыц! А не то…
После этой тирады он снова погружается в праведный сон, сопя и причмокивая. Не веря своим глазам, Любовь Сергеевна некоторое время пепелит его взглядом, но, поняв, что земля под грешником не разверзнется, разворачивается и, словно фурия, вылетает из вестибюля.