Глава 3 Судебная власть

Литература

Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. I. 4-е изд. М., 1912 (гл. I части I) (переизд.: 1996); Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. 3-е пересмотр. изд. Пг, 1916. (гл. 1 отд. 1 ч. 1); Лазарева В.А. Судебная власть и ее реализация в уголовном процессе. Самара, 1999; Судебная власть / Под ред. И.Л. Петрухина. М., 2003; Изварина А.Ф. Судебная власть в Российской Федерации: правовые проблемы организации и развития. Ростов-н/Д, 2007; Попова А.Д. Фемида в эпоху преобразований: судебные реформы 1864 г. и рубежа XX–XXI вв. в контексте модернизации. М., 2009; Воскобитова Л.А. Теоретические основы судебной власти. М., 2017; Суд и государство / Под ред. Л.В. Головко, Б. Матьё. М., 2018.

§ 1. Понятие и признаки судебной власти

Зарождение судебной власти. Любое государство, устанавливая определенный правопорядок, одновременно принимает меры к его обеспечению, т. е. недопущению правонарушений и устранению последствий уже совершившихся правонарушений. Кроме того, помимо реальных правонарушений могут быть и кажущиеся, когда лицо считает, что его права нарушены, хотя в действительности нарушения нет. Тем не менее лицо полагает себя ущемленным и требует защиты.

На ранних этапах развития государства судебные функции возлагались на царей, вождей, жрецов, народные собрания и т. д. При этом отправление судебной функции как одной из разновидностей управленческой деятельности сопровождалось особыми обрядами. Эти обряды, торжественные религиозные ритуалы – детально разработанная процедура, малейшее отступление от которой аннулировало результаты судоговорения, стали одной из первых гарантий правосудности разрешения общественно важных конфликтов162.

Применительно к данному периоду говорить о судебной власти еще преждевременно. Скорее, речь можно вести о судебной функции (правосудии), на осуществление которой не было монополии у одного органа и даже у государства в целом163.

Судебная власть и разделение властей. Начиная с эпохи буржуазно-демократических революций и утверждения концепции разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную164 признается необходимым существование особой судебной власти, которая будет осуществлять правосудие независимо от иных ветвей власти.

Сказанное не означает, что судебная власть изолирована от других ветвей. Её полное обособление попросту невозможно, поскольку не могут быть разделены законотворчество, правоприменение и суд. Так, законодательная власть взаимодействует с судебной посредством утверждения норм материального и процессуального права, в том числе касающихся финансового и иного обеспечения деятельности судебной власти, участия в формировании судейского корпуса (ч. 1 ст. 128 Конституции РФ, ст. 11 Федерального закона от 14 марта 2002 г. «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации»), установления судебной системы (ч. 3 ст. 118 Конституции РФ), обращения в орган конституционного контроля (ст. 125 Конституции РФ). Исполнительная власть взаимодействует с судебной посредством осуществления правотворческих полномочий, предоставленных исполнительной власти законодателем, по финансовым вопросам (ч. 3 ст. 33 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации»165), по вопросам исполнения судебных актов (см., например, Федеральный закон от 21 июля 1997 г. «О судебных приставах»).

Заметно и обратное влияние. Судебная власть в лице Верховного Суда РФ наделена правом законодательной инициативы (ч. 1 ст. 104 Конституции РФ), обладает полномочиями по толкованию правовых норм, конституционному контролю (ст. 125 Конституции РФ), обеспечивает неприкосновенность депутатов законодательных органов (гл. 52 УПК РФ). Решения судебной власти также обязательны для законодателя, как обязательны для судей и законы, на основании которых постановлены их решения (ст. 6 Закона о судебной системе). В отношении исполнительной власти судебная власть имеет полномочия нормоконтроля, разрешения споров о компетенции между различными органами, принимает обязывающие исполнительную власть решения и др.

Тем не менее судебная власть, будучи одной из трех ветвей власти, взаимодействует с иными ветвями власти, сохраняя самостоятельность в осуществлении своих исключительных полномочий, среди которых главным, как будет показано далее, является правосудие.

Понятие судебной власти. Итак, из теории разделения властей следует необходимость самостоятельной судебной власти. В науке сформировалось два подхода к определению судебной власти: она рассматривается как совокупность либо полномочий166, либо органов167.Попытки закрепить приоритет одного подхода над другим непродуктивны. В определении судебной власти(в рамках концепции разделения властей) специальные полномочия, реализуемые в особом предусмотренном законом порядке, окажутся неразрывно связанными с органами – носителями этой власти: судами и их вспомогательными структурами. В этом соединении специфических полномочий, процедур их осуществления и особых органов и заключается сущность судебной власти.

Рассмотрим подробнее основные признаки судебной власти:

1. Судебная власть – ветвь государственной власти, действующая независимо от иных ее ветвей(ст. 10 Конституции РФ). Судьи независимы и подчиняются только закону (ст. 120 Конституции РФ). Принадлежность власти делает решения судебных органов обязательными, а исполнение этих решений – обеспеченным государственным принуждением.

2. Назначение судебной власти – защита права путем правоприменения в рамках особой процедуры. При этом, защищая объективное право как совокупность правовых норм, судебная власть одновременно защищает и субъективные права граждан и их объединений.

Указанное назначение судебной власти находит отражение в Конституции РФ. Согласно ст. 1–2 Конституции РФ Россия провозглашена правовым государством, в котором права человека являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита – обязанностью государства. Государство в силу ст. 46 Конституции РФ гарантирует судебную защиту прав и свобод. Права человека в силу ст. 18 Конституции РФ обеспечиваются правосудием – основным полномочием судебной власти.

3. Судебная власть наделена исключительными полномочиями, среди которых основным является правосудие, т. е. применение закона судом в порядке судебного производства. Неотъемлемый признак правосудия – особая установленная законом процедура его осуществления.

4. Правосудие осуществляется только особыми органами – судами (ст. 118 Конституции РФ). Вместе с тем правосудие – не единственное полномочие судебной власти, поэтому можно предположить, что иные ее полномочия могут осуществляться не только судами168.

Совокупность этих признаков(подробнее о них будет сказано в последующих параграфах данной главы) и формирует понятие судебной власти– это ветвь государственной власти, предназначенная для защиты права путем применения закона в порядке судебного производства, осуществляемого судом при содействии его вспомогательных органов на началах независимости.

Нередко к числу признаков судебной власти относят и ее подзаконность, т. е. обязанность подчиняться требованиям законов, из чего делается вывод об отсутствии у судебной власти правотворческих полномочий.

Действительно, для государств континентальной Европы, право которых следует римской традиции, характерно отношение к судебной власти как к правоприменителю:«nonexemplissedlegibusjudicandumest»169. Более того, в учении Ш.-Л. Монтескьё явно ставится под сомнение и ее самостоятельная роль – судебная власть «в известном смысле вовсе не является властью»170, а судьи суть «уста, произносящие слова закона»171.

Напротив, в странах англосаксонской правовой системы, следуя английской правовой традиции, судебная власть рассматривается как полноценная ветвь власти, а ее решения считаются источником права (прецедентом)172.

Безусловно, описанные подходы суть модели, тогда как в практике того или иного современного государства, как правило, наблюдается исторически и геополитически обусловленное сочетание этих моделей. Что касается России, то, учитывая роль международных договоров в её правовой системе (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ), установленную Конституцией РФ иерархию нормативных правовых актов, а также принадлежащие судебной власти полномочия по нормоконтролю, в том числе конституционному контролю, современное понимание подзаконности судебной власти существенно отличается от представленного в классических учебниках начала ХХ в.

В связи с этим выделение признака подзаконности применительно к романо-германской правовой семье, к которой относится и Россия, в настоящее время вряд ли целесообразно, а применительно к государствам англосаксонской правовой семьи – и вовсе неверно173.

Рассмотрим отдельные признаки судебной власти подробнее.

§ 2. Проблемы независимости судебной власти: судебная власть в рамках государства или судебная власть как противовес государству?

Необходимость существования независимой и самостоятельной судебной власти как основного способа разрешения возникающих в любом обществе социальных и правовых конфликтов сомнений не вызывает. Более сложным сегодня оказывается ответ на другой вопрос: от кого и от чего должна быть независима судебная власть? Каковы, в частности, взаимоотношения судебной власти с государством: она независима от него или, напротив, претворяет в жизнь государственную политику, пусть и особыми правовыми способами (посредством правосудия), предполагающими индивидуальную независимость каждого судьи при применении им права?

Классические правовые концепции всегда давали достаточно однозначный ответ на данный вопрос. Как отмечал И.Я. Фойницкий, «в ряду обязанностей, на государственной власти лежащих, одно из самых крупных мест занимает обязанность доставить правосудие населению», что и «призывает к жизни судебную власть, как ветвь власти государственной (выделено нами. – Л.Г.), дополняющую другие ее ветви – власти законодательную и правительственную… Все они истекают из верховной государственной власти, подчиняются ей и проникаются ею, действуя ее именем»174.

Иначе говоря, правосудие – это функция государства. Она должна осуществляться специально созданной ветвью власти, институционально выстроенной в виде системы судов, а персонально представленной корпусом надлежащим образом наделенных соответствующими полномочиями и соответствующих установленным требованиям судей. Эти судьи должны быть защищены при осуществлении правосудия от любого не процессуального внешнего влияния, будь то влияние других судей (в том числе вышестоящих), парламентариев, представителей исполнительной власти, прокуроров, а также СМИ, бизнеса, правозащитников, иностранных и международных организаций и т. п. Однако судьи не перестают быть при этом носителями государственной власти, они осуществляют правосудие от имени государства. Более того, при осуществлении правосудия они обязаны руководствоваться законами и применять законы175, являющиеся в демократическом государстве отражением государственной политики, которая выработана законодательной властью, в свою очередь, получившей полномочия на это непосредственно от народа (в результате выборов). В связи с этим любой отрыв судебной власти от государства и выраженной в правовых формах (законах) государственной политики не только технически неосуществим, но и антидемократичен.

Однако в последнее время особенно в условиях развития различных наднациональных (Суд справедливости Евросоюза, ЕСПЧ, Международный уголовный суд и т. п.176) и негосударственных (третейские суды, международные арбитражи и т. п.177) форм правосудия и разрешения споров, все чаще звучит точка зрения, что функцию правосудия необходимо отделить от государства, противопоставить государству, в силу чего судебная власть должна стать независимой именно и прежде всего от государства. Дескать, отделение правосудия от государства, которое в глазах иных авторов предстает как априорный императив, «в конкретной плоскости означает его отделение от правительства, где ему не место и где оно не на месте. Исполнительная и законодательная власти являются государственными властями, тогда как правосудие представляет собой власть общества. Судебная власть не является ни органом применения, призванным реализовывать посредством своих решений политику государства, ни органом управления, потому что правосудие вообще не относится к государственной сфере»178.

Подобные подходы иногда связывают не столько с новейшими глобальными тенденциями, сколько с ныне весьма влиятельным англосаксонским взглядом на правосудие и благосклонными к нему старыми политическими доктринами (Дж. Локк, Ш. Монтескьё и др.). В соответствии с ними «судебная власть не должна быть вручаема постоянному учреждению, но осуществляема лицами, призываемыми из народа в определенные сроки, чтобы образовать суд, который существует лишь временно»179. Ясно, что архетипом подобной формы правосудия является суд присяжных, действительно, представляющий собой в англосаксонских странах центральный элемент судопроизводства, по крайней мере, по уголовным делам.

Однако любые доктринальные попытки (на что бы они ни опирались) выстраивать судебную власть в отрыве от государства и в противовес ему наталкиваются на непреодолимые концептуальные противоречия.

Во-первых, судебная власть не отделена от государства даже в англосаксонских странах, поскольку суд присяжных (как форма судопроизводства) не может действовать ни вне государственной системы судоустройства, ни без назначаемых верховной властью профессиональных судей. Более того, именно в Англии высшим судебным органом на протяжении столетий (до 2009 г.) являлась Палата лордов, т. е. верхняя палата Парламента, что никак не свидетельствует об отделении судебной власти от государства.

Во-вторых, если рассматривать суд вне государственного механизма, то становится непонятно, кто и как должен формировать судейский корпус и откуда последний должен черпать свою легитимность. Ссылка на опыт международных судебных учреждений здесь вряд ли уместна, как минимум, по двум причинам: 1) такие судебные учреждения рассматривают минимальное число дел, т. е. никак не удовлетворяют потребности в правосудии населения любого государства, даже самого маленького; 2) международные судебные органы создаются на основании соглашения именно государств, которые, как правило, и делегируют туда своих представителей в качестве судей.

В-третьих, сторонники отделения суда от государства чаще всего указывают на необходимость вывода суда из-под опеки исполнительной власти (что и так понятно в силу принципа разделения властей), но ничего не говорят по поводу взаимовлияния законодательной и судебной властей, а также толкования принципа законности. Если судья не связан законами, принятыми в том или ином государстве, то зачем их вообще принимать, формировать представительные органы власти, проводить парламентские выборы и т. п.? Если он связан действующими в государстве законами, то о каком отделении суда от государства может идти речь?

Список концептуальных проблем можно было бы продолжить. Но и выделенных достаточно, чтобы сделать общий вывод. Новейшие доктринальные попытки рассматривать суд в отрыве от государства, а принцип независимости суда как независимости от государства в целом (а не от других государственных властей прежде всего, исполнительной), являются сугубо умозрительными, нереализуемыми и в стратегической перспективе контрпродуктивными, в том числе с точки зрения построения качественных правовых институтов в сфере судоустройства и судопроизводства. Правосудие, безусловно, остается одной из важнейших государственных функций, а суд – важнейшим элементом государственного механизма. Фундаментальный принцип независимости судебной власти180 в целом и каждого судьи в отдельности предполагает не вывод суда за пределы государства, а установление барьеров на пути неправомерного непроцессуального давления на суд, кто бы это влияние ни оказывал (представители других государственных властей, коммерческих структур или, допустим, СМИ). Без таких барьеров подлинное правосудие невозможно, причем надо учитывать, что преодолеть их, посягая на независимость судей, стремится не абстрактное государство как политико-правовая конструкция, а конкретные люди, иногда занимающие высокие государственные должности, а иногда вовсе их не занимающие. Государство, напротив, является единственным эффективным гарантом судейской независимости, поскольку в правовом смысле организуется и действует безотносительно к персоналиям, их эмоциям и интересам.

Что же касается мысли о том, что судебная власть является властью не столько государства, сколько общества, то ее следует рассмотреть отдельно – в контексте непростых сегодня взаимоотношений судебной власти с так называемым гражданским обществом. Необходимо, в частности, выяснить, в какой мере гражданское общество вправе влиять на осуществление правосудия и насколько такое влияние легитимно.

§ 3. Судебная власть и гражданское общество

Прежде всего следует отметить, что понятие гражданского общества является весьма неопределенным, даже сам термин «в различных теоретических концепциях приобретал (и приобретает) неодинаковый смысл»181. В современной конституционно-правовой доктрине в результате обобщения различных позиций выделяют три подхода к пониманию «гражданского общества»182:

1) в рамках первого подхода категорией гражданского общества охватывается все, что не относится к государству в формальном смысле, в силу чего данное понятие неизбежно растворяется в других известных понятиях: граждане, общество и др., являясь не более, чем их очередным синонимом;

2) в рамках второго подхода под гражданским обществом следует понимать общество, достигшее определенного уровня развития, где существуют идеологическое многообразие, политический плюрализм, свобода слова и т. п.; ясно, что при таком подходе понятие гражданского общества становится скорее сравнительно-правовым, служа критерием разграничения стран «с гражданским обществом» и стран «без гражданского общества», однако в рамках отдельно взятой страны оно нам ничего не дает и по сути сливается с первым подходом;

3) в рамках третьего подхода гражданским обществом является не все общество и не все граждане страны, а только «ядро общества, своеобразная его „передовая“ часть»183, что также спорно, поскольку «неизбежно ведет к расслоению общества, не дает критериев отнесения одних лиц к гражданскому обществу и оттеснения от него других»184. Ясно, что ни один из подходов полностью удовлетворить нас не может, каждый имеет очевидные концептуальные изъяны.

Встречается даже точка зрения, в соответствии с которой «гражданское общество определяется как моральная общность граждан, которая несет ценность свободы и противопоставляется (выделено нами. – Л.Г.) государству»185, т. е. государство и гражданское общество рассматриваются на антитезе – последнее появляется там, где часть граждан государства ценностно противопоставляет себя данному государству. Понятно, что в данном случае категория гражданского общества полностью растворяется в категории политической оппозиции, опять-таки не неся никаких новых смыслов. В результате некоторые авторитетные теоретики права вообще приходят к выводу, что неудачным является сам термин «гражданское общество», от него следует отказаться186.

Прежде всего необходимо исходить из того, что современное демократическое государство и есть та правовая конструкция, которая представляет собой основную форму институционализации общества, превращающей данное общество в «гражданское». В связи с этим общество и государство не только нельзя противопоставлять, но следует, напротив, рассматривать их как соотношение формы (государство) и содержания (общество), поскольку государственные институты появляются и развиваются именно в результате активности общества и составляющих его граждан, делегирующих во власть своих представителей (парламент), избирающих главу государства, контролирующих их через выборные процессы, формирующих политические партии и участвующих в их деятельности и т. д. Любые попытки отделить от государства некое автономное «гражданское общество», а затем его институционализировать могут привести только к появлению «парагосударства» (параллельного государства), так как такая институционализация очень быстро приобретет те же самые формы, вокруг которых и выстроилось современное государство (отбор лиц, имеющих право представлять «гражданское общество», путем разного рода избирательных механизмов, институционализация данных механизмов, появление различных фракций «гражданского общества» и дебаты между ними, создание механизмов по рассмотрению споров и т. п.). Это не только опасно с точки зрения устойчивости общества и государства, но и нерационально, так как заставляет второй раз проделывать то, что уже давно сделано.

Следовательно, в правовом плане в понятии «гражданского общества» действительно большого смысла нет, оно не обладает автономной юридической сущностью и является скорее фигурой речи. В то же время нельзя не учитывать, что данное понятие сегодня широко используется в общественно-политическом дискурсе, в силу чего игнорировать его также не всегда представляется возможным.

В таких условиях следует иметь в виду, что взаимодействие судебной власти как одной из ветвей государственной власти и так называемого гражданского общества может и должно осуществляться исключительно в специально для того установленных процессуальных формах. Основной из этих форм является участие граждан в отправлении правосудия путем включения их в состав суда по рассмотрению конкретных дел (суд присяжных и т. п.). Более того, государство не только дает право на такое участие, закрепляя его в качестве одного из принципов правосудия187, но и заинтересовано в нем, поскольку без него по многим уголовным делам сегодня невозможно осуществление правосудия. Есть и другие формы взаимодействия суда и гражданского общества, например, связанные с реализацией принципа гласности судопроизводства188, когда любой гражданин вправе посетить любое открытое судебное заседание, контролируя тем самым осуществление правосудия. В связи с этим активность гражданского общества в сфере правосудия должна проявляться в недопустимости игнорирования гражданами вызовов в суд в качестве кандидатов в присяжные заседатели, в надлежащем выполнении в ходе всего судебного процесса обязанностей присяжного заседателя в случае отбора в состав коллегии, в посещении (по возможности) открытых судебных заседаний и прочих формах участия в отправлении правосудия, установленных законом. В этом заинтересованы не только граждане, но и судебная власть, а вместе с ней государство и общество в целом.

В то же время недопустимы такие формы активности «гражданского общества» в сфере правосудия, которые связаны с организацией через общественные, правозащитные, медийные или иные организации давления либо на конкретный суд при рассмотрении им определенных (чаще всего резонансных) дел, либо на судебную власть в целом в целях институционального лоббирования тех или иных интересов. Подобная активность не имеет ничего общего с ценностями правосудия и необходимостью обеспечения независимости суда. Столь же опасны и попытки создания неких информационных или общественных структур, интернет-сайтов и т. п., осуществляющих «параллельное правосудие» по анализу тех или иных судебных дел, собиранию по нему якобы «независимых» экспертных мнений189. При ближайшем рассмотрении такого рода деятельность представляет собой лишь стремление к манипулированию общественным мнением с целью оказания все того же давления на суд, которое несовместимо с идеей правосудия. Подобные подходы недопустимы даже на уровне столь авторитетных организаций как Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, чьи функции не могут приводить к созданию институтов квазиправосудия.

Перейдем к подробному рассмотрению понятия правосудия.

§ 4. Правосудие: понятие и эволюция

Как говорилось ранее, правосудие как судебная функция появляется задолго до формирования судебной власти. Ее отличает в первую очередь особая процедура, имеющая религиозные истоки и осуществляемая целым рядом органов и должностных лиц. Если выделять условные этапы эволюции деятельности по осуществлению правосудия, тона первом этапе правосудие есть правоприменение в особой процедуре с целью разрешения правовых конфликтов. Нельзя не упомянуть о том, что решение (результат правоприменительной деятельности) должно быть исполнено. Иначе правосудие не имело бы смысла.

На втором этапе развития правосудия указанное полномочие закрепляется за системой независимых судов. Если в государстве при этом признается концепция разделения властей, то говорят о формировании судебной власти.

Итак, под правосудием начинает пониматься:

– деятельность независимого суда

– по применению норм права к конкретным жизненным обстоятельствам,

– осуществляемая в рамках особой процедуры судопроизводства,

– завершающаяся вынесением обязательного судебного акта, исполнение которого реально обеспечивается государством.

Третий этап эволюции понятия правосудия связан с расширением полномочий судов по осуществлению нормоконтроля, т. е. проверке соответствия положений конкретных нормативных актов положениям актов более высокого уровня. С этой точки зрения конституционный контроль, когда сопоставляется содержание нормативных актов, указанных в ст. 125 Конституции РФ, с нормами самой Конституции, также есть разновидность нормоконтроля.

Сложен вопрос о соотношении нормоконтроля и правосудия, поскольку в рамках нормоконтроля не происходит применения норм права к конкретным жизненным обстоятельствам, т. е. отсутствует один из признаков правосудия, указанных ранее.

В связи с этим необходимо помнить, что выбор подлежащей применению правовой нормы и ее толкование с учетом ее места в иерархии правовых норм – необходимые составляющие правоприменительного процесса190, которым является правосудие. С расширением возможностей судебной власти понятие правосудия также расширяется, и предметом судебного рассмотрения может стать не только собственно «дело» как совокупность обстоятельств, нуждающихся в правовой оценке, но и сама по себе законность нормативного правового акта с точки зрения иерархии этих актов.

«Узкое» понимание правосудия приводило бы к тому, что, например, рассмотрение спора гражданина с государственным органом в порядке административного судопроизводства считалось бы осуществлением правосудия, а дело об оспаривании законности нормативного акта (т. е. о нормоконтроле), рассматривающееся в том же суде и по нормам того же Кодекса административного судопроизводства России к правосудию бы не относилось. Такое разграничение выглядело бы искусственным и надуманным.

В итоге под правосудием следует понимать деятельность суда по применению норм права к конкретным жизненным обстоятельствам и (или) проверке нормативно-правовых актов на соответствие актам более высокой юридической силы, осуществляемая в рамках особой процедуры судопроизводства, завершающаяся вынесением обязательного судебного акта, исполнение которого реально обеспечивается государством.

В заключение отметим, что в законодательстве отсутствует последовательное разграничение терминов «судебная власть» и «правосудие». Вернемся к ст. 18 Конституции РФ, согласно которой «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они … обеспечиваются правосудием». При толковании данного положения следует иметь в виду, что права и свободы личности обеспечиваются не только правосудием, но и дачей разъяснений по вопросам судебной практики, и иными полномочиями судебной власти, гарантирующими ее независимость, т. е. судебной властью в целом.

В то же время в соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции «судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства». Здесь также надо иметь в виду, что судебная власть реализуется и в деятельности квалификационных коллегий судей, и экзаменационных комиссий по приему квалификационного экзамена на должность судьи, однако процедуры, осуществляемые этими органами, к судопроизводству не относятся. Как видно, в данной норме речь идет о правосудии.

Наиболее ярко возникшие терминологические сложности проявились в п. 1 ст. 1 ФКЗ о судебной системе РФ: «Судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных и арбитражных заседателей. Никакие другие органы и лица не вправе принимать на себя осуществление правосудия». Здесь понятия «судебная власть» и «правосудие» полностью смешались.

Итак, правосудие в форме судопроизводства осуществляется только судом (ч.1 ст.118 Конституции). Однако судебная власть может осуществляться и иными органами, не только судами. К числу таких органов, как уже отмечалось, относятся квалификационные коллегии судей, экзаменационные комиссии по приему квалификационного экзамена на должность судьи, иные органы судейского сообщества, созданные для представления и защиты его интересов перед различными структурами191, органы Судебного департамента при Верховном Суде РФ192.

Перейдем к рассмотрению форм осуществления правосудия.

§ 5. Правосудие и виды судопроизводства

Если правосудие – ключевое полномочие судебной власти, то судопроизводство есть форма (процедура), последовательность действий при его осуществлении. Конституция РФ предусматривает существование следующих видов судопроизводства(форм осуществления правосудия): конституционного, гражданского, административного и уголовного (ч. 2 ст. 118). Вместе с тем конструкция этой нормы не подразумевает, что этот перечень является исчерпывающим, т. е. законодатель полномочен создавать и иные виды судопроизводства.

Виды судопроизводства разграничиваются Конституцией РФ по предмету рассмотрения.

В рамках конституционного судопроизводства производится проверка соответствия Конституции РФ нормативных правовых актов, дается толкование Конституции РФ, разрешаются споры о компетенции между федеральными органами государственной власти, а также реализуются иные полномочия193.

Административное судопроизводство призвано быть способом рассмотрения споров между физическими и юридическими лицами – истцами и государственными органами194 – ответчиками по вопросам деятельности последних. Однако современное российское административное судопроизводство оказалось шире по содержанию и допускает также обратную ситуацию, в которой с требованиями выступает государственный орган, а ответчиком – физическое или юридическое лицо. Возможен и третий вариант, при котором в рамках административного судопроизводства рассматривается спор между государственными органами об их полномочиях.

Административное судопроизводство следует отличать от производства по делам об административных правонарушениях, предмет которого – привлечение физических либо юридических лиц, а также должностных лиц к ответственности за административные правонарушения. Это производство не упомянуто в ст. 118 Конституции РФ по вполне понятным причинам. Дело в том, что административная ответственность применяется не только судами, но и рядом органов исполнительной власти (чем и обусловлено название этого вида ответственности), тогда как гл. 7 Конституции РФ посвящена основам организации судебной власти и прокуратуры195.Если административная ответственность применяется судом, то такую его деятельность также следует признавать судопроизводством, т. е. формой осуществления правосудия.

В рамках уголовного судопроизводства рассматриваются дела о преступлениях.

Наконец, гражданское судопроизводство предназначено для рассмотрения споров между физическими и юридическими лицами, а также государственными органами, не охваченных иными видами судопроизводства («остаточная» или, иначе говоря, общая компетенция196).

Разновидностью гражданского считается арбитражное судопроизводство, которое также не упомянуто в ч. 2 ст. 118 Конституции РФ, поскольку оно выделяется по процессуально-судоустройственному критерию (наличие особых судов и особого процессуального порядка рассмотрения в них дел), а в основу выделения в ч. 2 ст. 118 Конституции РФ видов судопроизводства положен в основном материально-правовой критерий, с точки зрения которого в рамках арбитражного судопроизводства рассматриваются гражданские и административные дела, но с определенной спецификой. Специфика этого вида судопроизводства обусловливается его предметом: делами по экономическим спорам и другими делами, связанными с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, а также сторонами спора, в качестве которых выступают, как правило, юридические лица, индивидуальные предприниматели и государственные органы. Однако арбитражное судопроизводство, появившееся в России раньше, чем административное, включает и разрешение административных споров, связанных с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности (ст. 27 АПК РФ).

Как видно, приведенный в Конституции РФ перечень видов судопроизводства, весьма короток и уже расширен законодателем. Учитывая же существующую тенденцию специализации судов, перечень видов судопроизводства может быть еще шире197.Впрочем, повторим, что здесь надо учитывать критерий выделения того или иного вида судопроизводства, который может быть материально-правовым, процессуальным, судоустройственным и т. п. В некоторых случаях появление новых судов или видов судопроизводства вовсе не означает расширение перечня, установленного ст. 118 Конституции РФ, поскольку те или иные дела остаются гражданскими, административными и т. п.

Перейдем к рассмотрению иных полномочий судебной власти.

§ 6. Полномочия судебной власти и их развитие

Правосудие, ранее было показано, – основное, но не единственное полномочие судебной власти. Законодателем на судебную власть возложено исполнение таких полномочий, как конституционный контроль (ст. 125 Конституции РФ) и дача разъяснений по вопросам судебной практики (ст. 126 Конституции РФ). Как отмечено в § 4 данной главы настоящего учебника, конституционный контроль может быть включен в понятие правосудия. В отличие от него для подготовки разъяснений по вопросам судебной практики особая процедура в законе не разработана, поэтому правосудием эту деятельность назвать нельзя.

Таким образом, имеется, как минимум, два полномочия судебной власти, осуществляемых исключительно судами: правосудие и дача разъяснений по вопросам судебной практики, различающихся целью, содержанием и формой осуществления. Будем называть эти полномочия основными.

Выделение таких полномочий судебной власти, как «обеспечение исполнения судебных решений» и «проверка законности и обоснованности действий и решений государственных органов и их должностных лиц» представляется спорным. В первом случае, если речь идет о действиях и решениях суда по обращению судебного акта к исполнению либо разрешению вопросов, возникающих в ходе его исполнения, то такие действия и решения суда охватываются понятием правосудия.

Появление полномочия судебной власти «проверка законности и обоснованности действий и решений государственных органов и их должностных лиц» в качестве самостоятельного вызвано сугубо историческими причинами и объясняется тем, что до 1993 г. действия и решения государственных органов и их должностных лиц, как правило, не могли быть обжалованы в суд. Однако еще до принятия Конституции РФ 1993 г. существовавшие по этому вопросу ограничения были отменены. По сути же, проверка законности и обоснованности действий и решений государственных органов и их должностных лиц – это правосудие198.

Аналогично следует рассуждать и применительно к решениям, принимаемым судами для обеспечения конституционных прав и свобод при предупреждении, раскрытии и расследовании преступлений (судебный контроль). Данные решения обеспечивают возможность проведения в дальнейшем судебного разбирательства по уголовному делу и вынесения законного, обоснованного и справедливого приговора199.

Таким образом, понятие правосудия в судоустройстве и судопроизводстве различается. В науке судоустройства понятие правосудия необходимо для отграничения всей совокупности судебных полномочий по нормоконтролю и рассмотрению дел от иных полномочий судебной власти. Однако указанные «иные полномочия» не входят в предмет процессуальной науки, что, например, создает предпосылки для дифференциации полномочий суда в уголовном процессе. Отсюда и ведущиеся учеными-процессуалистами дискуссии о том, являются ли актами правосудия постановление судьи об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (ст. 108 УПК РФ), о согласии на производство обыска в жилище (ст. 165 УПК), а также решения, принимаемые судами по итогам апелляционного, кассационного и других производств по проверке правильности вынесенных судебных решений. Для судоустройства же все эти акты суть акты правосудия.

Наряду с основными полномочиями законодатель наделяет судебную власть и иными полномочиями вспомогательного характера. К ним относятся:

– участие в формировании судейского корпуса посредством работы в квалификационных коллегиях судей и экзаменационных комиссиях по приему квалификационного экзамена на должность судьи, а также содействие органам судейского сообщества. Без этих органов судейский корпус не смог бы полноценно представить свои интересы во взаимоотношениях с законодательной и исполнительной властью, иными органами и лицами, а также пополняться кандидатами, способными независимо осуществлять судебную власть200.

организационное обеспечение деятельности судов, т. е. мероприятия кадрового, финансового, материально-технического, информационного и иного характера(ч. 2 ст. 1 Закона о Судебном департаменте при Верховном Суде РФ201), реализуемые органами Судебного департамента при Верховном Суде РФ и другими структурами.

Особенность этих полномочий судебной власти в том, что они осуществляются не только судьями. Таким образом подтверждается ранее сделанный вывод о том, что суд нельзя считать единственным органом, реализующим в настоящее время судебную власть.

Рассмотрев полномочия судебной власти delegelata, перейдем к вопросу о достаточности этих полномочий, для того чтобы судебная власть соответствовала своему назначению.

§ 7. Полнота судебной власти и способы ее обеспечения

Судебная власть, как было показано ранее, наделяется рядом полномочий. Для определения достаточности этих полномочий следует обратиться к понятию полноты судебной власти.

И.Я. Фойницкий писал о полноте судебной власти: «самостоятельность судебной власти требует такого построения, при котором ее судебная деятельность отправлялась бы во всех своих частях независимо от прочих властей. Суд должен быть силой, а для этого в руках судебной власти должны быть сосредоточены все мероприятия, обеспечивающие возможность судебного разбирательства и действительное осуществление судебных решений»202. Иначе говоря, полнота судебной власти определяет степень ее контроля над всем ходом рассмотрения дела, включая подготовку к его рассмотрению и исполнение судебных актов.

Эту подготовку и обеспечение исполнения не должен брать на себя сам суд, поскольку такое соединение полномочий может отрицательно повлиять на его независимость. Для этого создаются специальные органы, которые либо относятся к судебной власти, либо, оставаясь вне ее, подчиняются судебной власти при осуществлении полномочий, связанных с отправлением правосудия.

Так, по Судебной реформе 1864 г. полнота судебной власти обеспечивалась отнесением к «судебным установлениям», помимо собственно судов, их «вспомогательных органов»: судебных следователей, прокуроров, присяжных поверенных(адвокатов), нотариусов и судебных приставов. Важно, что основы правового статуса этих органов были заложены в одном документе – Учреждении судебных установлений 1864 г. (далее – УСУ).

Принадлежность вспомогательных органов суда к судебным установлениям проявлялась, в частности, в том, что:

– указанные органы находились при судах. Так, судебные следователи состояли при окружных судах (ст. 79 УСУ). Прокуроры и судебные приставы состояли при окружных судах, судебных палатах и кассационных департаментах Сената (ст. 125–127, 297 УСУ). Присяжные поверенные приписывались к судебным палатам (ст. 356 УСУ). Под наблюдением судебных мест находились нотариусы (ст. 420 УСУ);

– вспомогательные органы суда в той или иной степени контролировались судебными местами. Так, для судей, судебных следователей, прокуроров и судебных приставов существовала единая процедура привлечения к дисциплинарной ответственности судом. Дисциплинарная власть министра юстиции в отношении прокуроров существовала, но была ограничена (ст. 266 УСУ). В отношении присяжных поверенных в местностях, где не было совета присяжных поверенных, дисциплинарная власть принадлежала окружному суду; если же совет был образован, то его решения по дисциплинарным вопросам могли быть обжалованы в судебную палату, а затем и в Сенат (ст. 376–378 УСУ).

Таким образом, концепция полноты судебной власти предполагала, что судебная власть наделяется полномочиями:

– по расследованию преступлений судебными следователями203 либо путем руководства дознанием прокуратурой, находящейся при суде. При этом действия и решения прокуратуры и подчиненной ей полиции подлежат судебному контролю;

– поддержанию обвинения перед судом, обеспечению законности судебных актов путем их обжалования, контролю исполнения судебных актов, в том числе и по уголовным делам, предъявлению в суд исков в интересах лиц, не могущих самостоятельно воспользоваться судебной защитой. Все эти полномочия принадлежат прокуратуре;

– оказанию юридической помощи, в том числе судебному представительству, что было возложено на присяжных поверенных (адвокатов);

свидетельствованию подлинности документов, удостоверению сделок, совершению иных нотариальных действий, что входило в полномочия нотариусов и способствовало предупреждению возникновения судебных дел, а в случае возникновения спора – его правильному разрешению;

– исполнения судебных актов по гражданским делам, что осуществлялось судебными приставами.

Следует подчеркнуть, что ныне перечисленные полномочия более не принадлежат судебной власти. За последний век российский суд лишился всех своих вспомогательных органов – в настоящее время ни один из них не контролируется судебной властью в организационном смысле. В настоящее время прокуратура, адвокатура и другие органы, выполняя процессуальные функции, без которых осуществление правосудия оказывается невозможным, становятся частью судебной власти лишь в смысле функциональном204.

Загрузка...