Каждый день того года был похож на сказку: утро и вечер следующего дня становились одинаково чудесными, но по-разному прекрасными. Сладко вспоминалось все произошедшее за день так, что становилось жаль прощаться с ним, таким насыщенным и неповторимым ароматом наполнял он мою память. Может ли хоть один живущий на земле похвастаться таким? За свою психологическую практику выслушивания жалоб по всевозможным поводам, могу сказать однозначно – нет…
Таким чудом обернулась моя жизнь на круизе вокруг солнца.
Бася, словно добрая Фея Крестная, открывала мне мир с его необыкновенными чудесами, о которых не пишут в газетах, не отмечают на картах, про них не знают в гидах для путешественников. Казалось, их знает только она, потому что однажды побывала там. Но вместе со мною, с моей искренней наивной радостью, заново открывала все это для себя, по-детски волнуясь перед встречей, словно в первый раз.
Это мне напомнило один случай из психотерапевтической практики, когда больных или переживших стресс подростков помещали к совсем маленьким детям, и вместе с ними больные дети заново переживали нежность, радость, ласки и любовь, забывая плохое; учились видеть прекрасное глазами маленьких товарищей, и тем исцелялись. Я заметила, что Бася всячески старалась порадовать и удивить меня, моими нечаянными улыбками и радостными восторгами наслаждалась даже больше, чем самим явлением. С этого момента я смотрела на нее другими глазами: мне хотелось узнать откуда в ней это? На самом деле: зачем ей я?
Наши будни, если можно так назвать дни беспечных каникул, начинались обычно с завтрака на палубе или в шикарном отеле, к которому мы причаливали накануне, если надоедало бесконечно-синее море или обстановка нашего плавающего роскошного дома. Бася расспрашивала меня обо всем на свете, ее интересовали мои привычки, пристрастия, интересы, но позже я стала понимать, что это являлось прелюдией, завесой, чтобы вычислить истинное – мои страхи.
Все эти опасения о том, что мне уготована роль сиделки в путешествии, полностью улетучились. Скорее наоборот, я чувствовала себя главной героиней приключенческого фильма: все события казались забавной игрой, и я не сопротивлялась желанию подруги осчастливить меня, осуществив все мечты, которые сбывались сразу или почти сразу.
Так, например, с детства я боялась воды, и поэтому только в страшном сне могла увидеть себя в маске для подводного плавания. Даже в школе по настоянию матери меня освободили от посещения бассейна.
Как-то после очередного разговора, когда я поведала о своих страхах к водной стихии, мы на несколько дней причалили в красивейшую бухту где-то у одиноких островов. Берег был полон магазинчиков для аквалангистов и сёрферов. На следующий же день к моему удивлению мы отправились в дайвинг-клуб, где Дэном было организовано индивидуальное погружение с шестью молодыми мускулистыми ребятами в профессиональном снаряжении. Тут же с порога с совершенно серьезным видом загорелые молодчики по очереди стали рассказывать мне методику погружения и вводить в курс дела будущих заплывов. Я не могла поверить, что Бася хочет этого, зная мой отчаянный страх перед глубиной. Она с большим интересом наблюдала за моим шоком и похихикивала в сторонке. Это не казалось розыгрышем, подтверждением сему служили абсолютно серьезные лица ребят и Дэна.
Уже на следующий день началась практика: сначала в бассейне, потом на мелководье каждый из шестерых с большой ответственностью брал меня на руки и вносил в воду, рассказывая и показывая приемы и техники дыхания и гребли. Если я капризничала или тушевалась, тренировки прекращались, ребята терпеливо ждали на берегу. Бася хихикая, а порой гогоча от смеха, спускалась с яхты, где все это время проводила в прослушивании музыки или медитациях, уговаривала меня, смеялась над моими капризами, и мы таки возвращались к тренировкам.
В какой-то момент мне самой надоели эти трения и паузы и, глядя на такую команду поддержки и нелепость собственных отговорок, я решилась и отбросила жалобы в сторону. Стало понятным, что такой ответственный, почти профессиональный подход не мог не дать результатов. Даже Дэн, как всегда с бесстрастным видом, погружался с нами. С такой охраной мне вовсе перестало быть страшно, а уже через некоторое время я поймала себя на мысли, что получаю удовольствие. Остров и его подводные окрестности оказались удивительно прекрасны! А вскорости мне стоило труда вытащить себя из воды.
После каждодневных умелых тренировок, впечатлений, победы над своими страхами, я быстро освоила не только дайвинг, но и подводную охоту. Следующим этапом стал сёрфинг – парить на гребне волны в точке, где тебя может накрыть смертельная громада падающей стихии, стало для меня настоящим открытием, перерастая в устойчивую страсть. Мы не заметили, как пролетели три недели на этом райском островке. Каждый день глядя в зеркало, я искала себя прежнюю и не находила. От плавания и прогулок мое тело приобрело спортивную форму, загорело и налилось какой-то внутренней силой. Наши с Басей волосы выбелились, высветились ресницы и брови, с лиц не сползали счастливые улыбки, заостряя одинаковые мимические морщины вдоль розовых губ, расходясь лучами к сияющим счастьем глазам. Глядя друг на друга, мы всегда улыбались, порой без причины, искали в лицах друг друга ответ, что свело или что разлучило нас. Кто мы?
В тот момент, я, конечно же, не подозревала, что каждая деталь кричала ответом, каждая мысль, каждый поступок являлся маленькой черточкой в большом и сложном плане, который разворачивался прямо на глазах.
Мы отправились дальше, по ходу делая остановки для подводной охоты и погружений. Говоря «дальше», я лично не задумывалась куда мы плывем и какая наша конечная цель. Иногда мне казалось, что Бася и сама не знает.
Как-то за завтраком, за очередным разговором, я проговорилась, что боюсь лошадей. Через несколько дней Бася, плохо скрывая смешок, предложила прокатиться верхом. Я тяжело вздохнула, зная, что это не шутка и мне действительно предстоит пройти испытание, накарканное самою же. Однако признаться честно, где-то внутри меня зашелестели невидимые крылья бабочек желаний в предвкушении чудесного сюрприза, заготовленного специально для меня, все это читалось на таинственном лице Баси и хмуром лице Дэна.
И вот уже наша яхта причаливает к еще одному райскому острову, где пальмы своими стройными стволами утопают в белом песке и уходят под прозрачную утекающую воду, а на берегу нас встречает загорелый молодой человек, держа за поводья двух великолепных скакунов.
Я не могла поверить своим глазам, глянув на Басю с укором, но та, как ни в чем не бывало, быстро сбросив с себя легкое платье, нырнула в изумрудную гладь, брасом поплыв к берегу, на плаву выкрикивая приветствия молодому человеку.
Тот радостно встретил мою подругу, и они расцеловались, как старые друзья. Она поприветствовала и животных, тут же вскочив на одного из них и уносясь куда-то по дикому пляжу.
Яхта пристала на мелководье, и мы с Дэном цивилизованно сошли на берег, здороваясь с молодым человеком, который забывшись, стал ошеломленно рассматривать меня, верно находя странным сходство с умчавшейся Басей. Я улыбнулась, и он моментально пришел в себя: извинился, представился и замолчал, не смея спросить что все это значит.
Следующий день запомнился незабываемым жарким событием того «круиза вокруг Солнца», нанизанным, словно дорогая жемчужина, на ожерелье моей памяти, которое я иногда тереблю с волнением, вспоминая его с улыбкой и некоторым смущением.
Как и предполагалось, меня ждало знакомство с миром лошадей и первая тренировка. Я не сопротивлялась, зная, что мои страхи всего лишь глупые предрассудки, потаенные детские боязни, не использованные возможности собственного потенциала. Тренировки и планомерный подход сделают свое дело с испуганным разумом, где поселился иррациональный страх к этим благородным созданиям.
Хорхе, так звали парня, сам похожий на молодого жеребца, улегся на белый песок, вальяжно подставив загорелые ноги приливу, для релаксирующей лекции по коневодству.
Его небольшая ферма, расположенная на этом островке, разводила породистых коней особой расы для всего материка и он знал о них все, чему посвятил целое утро того дня для вступительной лекции.
С яхты нам принесли завтрак, сервируя прямо на белом песке, рядом паслись два приведенных коня, Воин и Белла.
Он был мастерский рассказчик, этот Хорхе, то ли басни, то ли реальные истории открыли по-новому для меня мир людей и лошадей. Например, парень утверждал, что лошади не менее разумные существа, чем люди, и более того, он лично встречал говорящих коней… По его мнению, лошади когда-то были людьми, или походили на людей, потому что многое в их поведении схоже с человеческим.
За все время лекции-завтрака Бася не проронила ни слова, лишь периодически посмеиваясь над той или иной историей, и мне показалось, что она слышит их не впервые.
Все эти байки раззадорили мое любопытство, и я стала задавать вопросы. Как вдруг Хорхе схватил меня и на своем мощном загорелом плече донес до коня, мастерски усадил на спину к мускулистому монстру, сам подсаживаясь спереди. Бася засмеялась в голос, мне показалось, что она ожидала такого поворота, по тому, как просто подала знак кивком головы убирать завтрак и подниматься на лодку.
Я даже не успела вскрикнуть, холодный пот проступил на лбу и по всему телу, а мы уже мчались на всех парусах вдоль берега. Дикая не контролируемая мною скачка поначалу сковала разум, я была не в силах разглядеть ни красоту прибоя, ни великолепие природы, ни всю романтичность создавшейся ситуации. Хорхе периодически выкрикивал жизнерадостные приказы своему коню, и Воин убыстрял бег, от чего мне приходилось крепко вцепляться парню в спину, чуть ли не ногтями впиваясь ему в кожу.
Так мы мчались около получаса и когда наконец вернулись, нас ожидала Бася с нескрываемым торжеством на лице, которое вдруг просигналило мне, что у этих сюрпризов имеется второе дно: все они хорошо спланированы заранее и имеют какую-то цель.
После столь насыщенного утра, мы отправились на яхту отдохнуть и переодеться, а после обеда я продолжила с Хорхе основы верховой езды, оставив Басю, как всегда наедине с музыкой и мантрами.
После обильного обеда лошади присмирели, словно кролики. Возможно, этому способствовало и необыкновенное обаяние их хозяина, который предложил искупаться вместе с ними в море. Совместные водные процедуры окончательно подкупили мою проснувшуюся любовь к этим красивым животным. Я даже не заметила, как стала целовать их морды, нежно ласкать гриву, тереться об шелковистые мускулистые тела. Лошади отвечали мне взаимностью. Оказалось, что эти животные обожают игры, умеют ластиться и капризничать, хитрить и дурачиться.
День клонился к вечеру и Хорхе предложил сделать последний шаг – почувствовать истинное единение с другим существом – полностью раздеться, сесть верхом без седла и довериться зверю, который должен самостоятельно выбрать дорогу для прогулки.
В моей прошлой жизни я никогда не отличалась стеснительностью и мало что могло смутить меня, но не припомню ситуации, где бы пришлось раздеться перед незнакомым человеком, а тем более нагой умчаться в неизвестную даль верхом на лошади.
Поэтому это несколько озадачило меня. Хорхе, улыбнувшись, ободряюще потрепал по плечу:
– Коко, давай… Хочешь, я отвернусь? – и его коньячного цвета глаза смешно зажмурились, ресницы на глазах скрестились и красиво перепутались между собой. А потом он вновь открыл их, там отражались последние лучи уходящего солнца. Я рассмеялась, разгоняя остатки нерешительности. Сняла с себя все, что было, легко вспрыгнула на Воина при помощи нежных и шаловливых рук Хорхе, и почувствовала себя настоящей амазонкой. Парень восторженно заулыбался: открывшееся зрелище для южного взора горячего молодого мужчины было поистине волнующим. Он подложил под меня помпону для удобства, не лишая себя удовольствия пройтись по оголенному женскому телу мощными загорелыми руками, а потом со всего размаху хлестнул коня и звучно засвистел, от чего Воин взревел на месте, встав на дыбы, вода вспенилась под ним, и тут же рванул с места так, что мне пришлось плотно прижаться, практически слиться с ним в одно целое.
Парень оказался прав, это было невероятное ощущение – чистый восторг, смешанный с беспредельным наслаждением являться чем-то сильным, диким и свободным. Воин мчался, его дыхание стало тяжелым и неровным, он весь вспотел, и этот пот, мускус его тела, драйв вскружили мне голову и лишили чувств. Руки машинально держались за гриву, длинные ноги автоматически прижимались к его теплым мокрым бокам, а сознание потерялось в этом закате, в этой гонке, в ритмичном дыхании моего повелителя.
Я перестала ощущать свое тело, оно стало телом Воина, а может быть, мой разум поглотил его, и теперь находясь в теле коня, это я свободно мчалась по берегу, потом вдруг разворачивалась назад или вовсе игриво кружилась на месте. В тот момент, на самом деле длившемся несколько часов, я перестала ощущать телесную оболочку, которая будто исчезла, но, как никогда лучше услышала изнутри свои мысли, которые выкристаллизовывались, всплывали волнами ясного сознания, открываясь какими-то новыми смыслами.
Мне вдруг вспомнилось лицо Хорхе, его растерянность при первом знакомстве – линия биения сердца Воина прерывается (или это билось мое сердце?), но тут же острым зигзагом вскидывается вверх.
Теплее…
Выражение лица Баси, ее плутовской взгляд, брошенный как бы невзначай, но внимательно следящий за каждой моей реакцией, – ритм лошадиного сердца стал учащаться в бешенный неровный стук, ощущаемый через мокрый бархат кожи. Линия делает неровный вертикальный штрих и… замирает!
Жарче…
Другая мысль-зигзаг – Хорхе называет меня «Коко», хотя я точно помню, как представилась своим обычным именем. – Бум! Удар! Резкое падение, потом еще удар! Легкий шок… во рту сладкая слюна адреналина, от которой кружится голова. И вновь взгляд Баси, горящий как-то особенно, таинственно. Ее губы плотно сжаты.
Совсем жарко.
Сердечный ритм коня стал стихать, а в моей голове прояснилось некое знание, оно крутилось где-то на периферии, еще не оформившись в слова.
Вся мокрая, в какой-то лихорадке, я слезла с коня и решила часть обратной дороги пройти пешком, обдумывая последние события своей жизни. Алый закат давно погас, превратившись в глубокую ночь. Я медленно шла по берегу, разгоняя теплую пену ногами и разглядывая яркое звездное полотно, Воин не спеша следовал за мною. Приближаясь, завидела горящий костер, разожженный прямо у воды, где стояла пришвартованной наша яхта. Белла паслась неподалеку, ее мерцающая тень проступала позади огня в пальмах. Завидев нас, она заржала, приветствуя. От ее ржания задвигались две тени, еще мгновение назад слитые в объятиях и страстном поцелуе, огоньки пламени и искры красиво подсвечивали обнаженные тела целующихся. Почему-то я совсем не удивилась увиденному и, когда Бася, оторвавшись от губ молодого человека, сладострастно посмотрела на меня, я не заметила удивления или смущения на ее насмешливом лице. Хорхе счастливо откинулся назад, приглашая к себе в объятия, его крупные чувственные губы призывно блестели в легкой улыбке, светящиеся глаза смотрели с беспечной радостью. Он был прекрасен. Они оба были магически притягательны в своей откровенности и чувственности.
Мне кажется, это событие ожидалось мною и Басей, и самим моментом давно… Я шагнула к ним в объятия, как будто бы собиралась сделать это с самого начала, как только впервые появился Хорхе, и я заметила сладкие перемигивания и переглядывания между ними… С моим появлением наш костер разгорелся еще выше чем, тот, что трещал сухими дровами ароматного дерева на берегу неизвестного острова на пути к неизвестной цели… И второй раз за этот волшебный вечер я потеряла чувство реальности, будто кто-то незнакомый овладел моим рассудком, полностью затмевая меня старую, от которой я сама устала и давно хотела избавиться… Мои поцелуи, мои объятия, голос были такими жаркими, как никогда… Казалось, что я могу обжечь только своим взглядом…
На следующее утро, проснувшись в своей постели на яхте, которая уже плыла куда-то, браво разбивая волны, я не сразу вспомнила предыдущий день. Обнаружив, что совсем не помню вчерашнего, – заволновалась… Раньше такого за мною не водилось.
Как внезапно горячими приливами, от которых кожа, ничего не понимая, покрывалась холодным соленым потом, воспоминания нахлынули невероятными картинками. У меня перехватило дыхание. То, что произошло на пляже, у взъярившегося ввысь костра, походило на наваждение. От первых же воспоминаний, я в ужасе зажала рот руками, боясь вскрикнуть, потом спряталась под одеяло, будто бы это помогло убежать от коварно настигающей памяти. Дикая энергия от бешеной скачки жеребца, видимо, перекинулась и овладела мною, открывая нечто, что было скрыто и неведомо доселе моему разуму. Такой опьяненной, страстной, злой я себя не помнила никогда…
В ошеломлении пытаясь припомнить детали, перед глазами возникали такие картинки: Хорхе нагой и невообразимо прекрасный лежал на песке, я восседала на нем, как недавно на Воине, где-то позади находилась Бася, чей образ расплывался, лишь ее осатанелый взгляд, следивший за каждым моим движением, маячил повсюду, напрягая мое новое сознание, не давая с головой погрузиться в пучину страсти. Горячее дыхание костра обдавало и еще больше подогревало нашу компанию чудесным ароматом эвкалипта… Довольный молодой человек переводил свой смешливый взгляд с Баси на меня и, в какой-то миг его лицо стало преображаться. Беспечная улыбка быстро погасла, сменяясь странным выражением жуткого прозрения, граничащего с испугом. И в этот миг я прочла его мысли…
Как это произошло, я не знаю. На примере с Воином сначала проступили неровные стуки его человеческого сердца, превращаясь в шумы и нервные штрихи… Я вглядывалась в Хорхе, будто желая разглядеть эту кардиограмму на его лице, – шумы складывались в неясные образы, возникающие где-то в пространстве между нами, будто на белом экране, освещаемые алыми всполохами огня и тенями.
То, что читалось на его лице, очень удивляло меня, – никто и никогда не смотрел на меня так: будто бы видел перед собой чудовище, которое одновременно пугало и завораживало его, неподвижно и безвольно он продолжал смотреть, не смея пошевелиться. И что было особенно шокирующим – эмоции на его лице полностью совпадали с моим внутренним ощущением к нему, будто бы я являлась нами обоими…
Абсолютно четко я ощущала себя каким-то вампиром, суккубом, готовым выпить из парня все его силы или специально причинить боль.
И если бы в этот момент у меня выросли клыки – с большим удовольствием продырявила бы его мускулистое тело, чтобы просто доказать это право.
Но к счастью, это было лишь наваждение… Хорхе неотрывно смотрел, облизывая сухие губы, будто ожидал повелений, его зрачки улавливали на моем лице какие-то невидимые движения…
Я почувствовала непреодолимое желание дотронуться до него; мои пальцы горели, пылали губы и щеки. Он молча и покорно ждал, и я решилась, приблизиться, чтобы через поцелуй передать весь этот накопленный жар, который больше не могла сдерживать…
Дальше мы потеряли счет времени, превращаясь в одно большое горячее сердце на троих, переливая живительную силу из одного в другого, жаждая любви во всех ее проявлениях, будто соскучившись по чему-то магическому, без единого слова позвавшего и соединившего нас, больше чем страсть или тяга к телесным удовольствиям.
К обеду я-таки решилась выйти из каюты; плохо скрываемое замешательство на моем лице не укрылось от Баси, которая ждала в главной зале, погруженная в медитации, что-то нашептывая себе под нос и раскачиваясь в такт.
Завидев меня, она засмеялась в голос, мои щеки еще больше запылали от стыда. Я тяжело вздохнула, так и не поднимая головы, Бася упала в кресло, задыхаясь от хохота.
– Пожалуйста, не надо, – умоляла я, пряча лицо.
– Нет, дорогая, прости, но не могу не прокомментировать. Ты была прекрасна! Ты была божественна! Я думаю Хорхе, проснувшись, подумал, что ему приснился весь этот день и эта магическая ночь в компании Дикой Венеры, – ироничные речи Баси наносили мне невыносимые душевные раны.
– Он хоть жив? – жалобно промямлила я.
– Не только жив, но думаю, считает, что божественный Ангел сошел с небес благословить его на новые деяния… – она не успела договорить, потому что я бросила в нее подушку, первое что попалось в руки, чтобы сбить с нее этот задор.
– Пожалуйста, замолчи! – взмолилась я. – Это ты во всем виновата!
Бася не унималась, и даже побои и угрозы, не сдерживали ее смеха сквозь слезы от воспоминаний прошлой ночи, полной неудержимой страсти.
Успокоившись, подруга примирительно погладила меня по плечу:
– Дорогая, милый Хорхе прекрасный юноша, ты сделала ему королевский подарок, который он будет помнить всю жизнь. Ну а чтобы ты не мучилась – обещаю, мы не вернемся на этот остров никогда. Поэтому никто кроме меня, – тут она опять хохотнула, – не напомнит тебе, о! какой дикой кобылицей ты можешь быть?!
Я с досадой прикрыла глаза, Бася продолжала:
– Хотела поздравить тебя с днем рождения, – мои брови непроизвольно вскинулись вверх. Бася прекрасно знала, когда мой день рождения и сейчас на дворе не январь. – Дело в том, что под твоим старым именем довольно сложно путешествовать и вообще, мы говорили, дороги назад нет. – Она протянула мне несколько паспортов и карточки резиденций разных стран. Я изумленно переворачивала страницы, на каждой встречая свое лицо и НОВОЕ ИМЯ.
– Мне подумалось, что для компаньонки, – она сделала ударение на последнем слове, – твое прошлое имя звучит неподходяще, поэтому я дала тебе свое. Теперь мы некоторым образом действительно родственницы. Или можешь считать меня своей крестной матерью, – пошутила она.
– Коко Ферро Бартоли, – прочитала я на одной из карт.
– Да, это фамилия моего третьего мужа, – уточнила подруга.
Я вопросительно посмотрела на нее, от моего взгляда Бася улыбнулась, покрываясь таинственностью.
– А куда же делась Баженкова Василиса Григорьевна? – забывая о Хорхе и страстной ночи, вопрошала я.
– Василиса Григорьевна окончила престижное заведение высшей управленческой школы в столице мировой рыночной экономики, где ее познакомили с будущим мужем, по совместительству одним из самых богатых и влиятельных людей нашей родины. Брак продлился недолго, мой первый муж скоропостижно скончался после двух лет брака.
– Первый? – переспросила я. Она продолжала.
– Причина трагедии – внезапная смерть. Очень странный случай, – наигранно пощелкала языком подруга, – но такое иногда происходит… Далее след Василисы Григорьевны теряется в суете сует. Обычная история для богатых, но скромных вдов нашего отечества. Говорят, она тихо поживает в Европе, – бесстрастно закончила повествование Бася, зевая и тут же вскакивая, чтобы налить себе апельсиновый сок.
– Расскажи мне, – спокойно попросила я. Мне вдруг захотелось узнать то, о чем мы пытались молчать все это время. И от моего тона, взгляда, Бася повиновалась, начав свой рассказ, уложившийся в десятиминутный монолог с хронологически выстроенной четкой цепью фактов, сводившуюся к одному единственному смыслу – Бася реализовывала себя и свой неограниченный жизненный потенциал в выполнении особых поручений компании-работодателя. Порой после ее участия в подобных операциях менялся политический, экономический и социальный небосклон на карте мира. Таких сотрудников у конторы водился целый штат, его мне удалось лицезреть на том шикарном балу в первый день нашей встречи после разлуки.
Из этого короткого рассказа, шокирующего обывательский мозг пугающими фактами безнаказанности некоторых людей и таинственных обществ, неуправляемости привычного бытия в целом, мне стало лишь понятным, что Бася является высокого класса убийцей и шантажисткой, ее жертвами становились главы правительств или высокого полета неприкасаемые личности, смерть которых нанесла бы серьезный вред слаженному мироустройству планеты, но и одновременно, их жизнь и деятельность по какой-то неизвестной причине ставили под угрозу тот же миропорядок. Озвученные подругой имена ежедневно мелькали на страницах газет, но мне никогда не приходило в голову мысль, что их жизнь зависит от задачи, полученной Басей к обязательному выполнению.
Лучшие кадры курировались с университетских парт: необыкновенные, гениальные, сильные, смелые, свободные натуры, способные к тонкой, творческой работе, естественно и натурально могли исполнить любую задачу, будь то убийство или шантаж, чтобы ни один читающий газету житель планеты не смог и подумать, как ничтожна и малозначима его жизнь, находящаяся в красивых и утонченных, профессиональных руках Баси.
– Понимаешь, мне хочется сделать из своей жизни нечто большее, оставить какой-то грандиозный след. Эта цель заводит меня, – ее голос стал глубже, а взгляд магически затуманился, подпитанный внутренними иллюзиями.
– И что же является твоей целью? – спросила я, смутно догадываясь об ответе.
Бася долго молчала, ласково глядя на меня, ожидая, что догадаюсь сама. Ведь ответ выглядел настолько простым, и в то же время поражал грандиозностью, что его озвучивание преуменьшило и принизило бы его значение.
– Ты не веришь мне? – лукаво поинтересовалась она.
Я верила каждому ее слову, просто было невероятно сложно проснуться от глубокого тяжелого сна и узнать, что меня не существует, я лишь статичная единица, учитываемая в переписях населения, превращенное в большое стадо коров, растущее и движимое командами и планами какой-то секретной организации, где работают такие красивые и опасные пастухи и пастушки, под шкурами которых скрываются голодные до своих интересов волки. Информация о всемирном заговоре часто попадала на экраны телевидения, в печать и крутилась на языках, но сильно ли это меняло жизнь? – Никак.
Я верила Басе, но не знала, что делать с этой верой. Хотела расспросить ее, но вопросы казались глупыми и наивными, слова застревали в горле.
– Понимаешь, если всем на свете рассказать, что жизнь – это череда удовольствий, сменяющаяся другой чередой, и каждый свободен выбирать все что душе угодно, оставляя право выбора и ответственность за собой, – то начнется всемирный хаос, который поглотит словно цунами всех и вся в бурном потоке бардака. Не смотря на высокие технологии и рост материальных благ, мы в большинстве своем все еще животные: злые, жадные, глупые и голодные… А оказываясь в стаде себе подобных, – становимся дикими, сминая все на своем пути. Поэтому умное человечество, во главе с просветлёнными наимудрейшими, находясь в тени, взяли на себя роль гуманно править движением, мягко подталкивать, контролируя массы. И нет ничего более правильного, чем организовать мир однополярным, глобальным, единым и управляемым с одного центра, где каждый четко выполняет свою работу, чтобы этот огромный большой живой механизм трудился и жил исправно во благо всех его деталек. – Бася благодушно улыбнулась сама себе и своей заготовленной оде. – Заметь, очень гуманный план: единые стандарты жизни, единые стандарты счастья, единая земля – единое соединенное королевство.
Подруга, приняв мое молчание за негласное согласие слушать, продолжала:
– Безусловно, это утопия. Искусственно созданные реальности имеют тенденцию распадаться. Это доказано тысячелетней историей, исследованиями и прочими превратностями судьбы. Поэтому раз в сто лет нужно менять картинки, заменять детальки, совершенствовать конструкции сложного механизма. Но другого пути нет. Нельзя довериться природе животного. Надо выбирать: либо кровавый хаос вседозволенности, – развела одну руку в сторону подруга, – либо цветущая ферма довольных здоровых коровок, – лучезарно улыбнулась она, разворачивая вторую руку.
– А ты, как я понимаю, метишь в молочные королевы? – съехидничала я.
– Не все понимают этот выбор, – с той же улыбкой парировала Бася, пропуская мимо ушей комментарий, – рождаются те, которые просыпаются, сознают, что нарисованная нами картинка за окном искусственная, срывают пелену с глаз, видя, что все придумка, принудительный захват мозгов, чтобы серые клеточки работали в правильном, нужном нам, направлении, не вредили себе и другим пустыми мечтами о свободе. Подобный человек становится опасен, так как начинает думать, что способен бороться с ветряными мельницами и победить. Естественно, пытается образумить других, но эти другие родились на ферме и не желают просыпаться, – Бася грустно рассмеялась, – райские кущи для них – это мягкое синтетическое сено и химическая вода, пенициллиновые прививки от вредителей, газовое небо, панельный дом и программированная жизнь. Иначе не хватит другим, понимаешь?
Если все узнают, что наш мир создан таким, где не нужно работать, бороться, постоянно доказывать свое право на жизнь, а счастье вообще лежит в другой плоскости – такой человек ставит под удар все ценности организованного мироустройства, доставшееся таким тяжелым трудом. И да, – уцелеют лишь проснувшиеся, понявшие свои возможности, а остальных куда? – Опять потоп? Или в рукопашную разделять верных от неверных? Пока не останется то количество, способное четко и ясно выражать свои мысли и чувства, знающее смысл своего существования и способное самостоятельно включиться в сектор своей предназначенности без пинка под зад, без жалоб к мамочке, и самое главное, способное взять ответственность за свой выбор и жизнь на себя. Таких всего-то миллионов пять-шесть от силы наберется, остальные – генетический мусор. Неужели ты не видишь, что человечество вырождается, и единственный способ сохранить воображаемую гармонию – контролировать ферму. Уже пробовали-перепробовали разные варианты, я думаю, из школьной программы ты в курсе что получалось в итоге.
А вообще, Коко, – Бася спрыгнула с дивана на колени, беря мои холодные руки в свои горячие, – мне плевать на всю эту философию! – и ее лицо осветилось другой улыбкой, которая шла ей очень, делая невообразимо красивой. В этот момент хотелось выполнить любую ее просьбу, лишь бы настроение у королевы не потускнело. – Мне чихать, кто там чем управляет! Если они это смогли и организовали так, что коровы спокойно жрут свое сено и мычат в унисон – хвала им! Каждый должен заниматься тем, что у него получается лучше всего!
Я не вынимала своих рук, а она продолжала:
– Ты понимаешь, это судьба! Я осознала, когда впервые проснулась и увидела мир другими глазами. Он магический, гибкий, безграничный, поддается любому желанию, любому моему капризу. И так было всегда… Каждый день он заботился обо мне и говорил: ты можешь! достойна! способна! Все вокруг – твое!
Многополярность или власть в руках недостойных – опасна, в ней каждый стремится раздербанить на куски ресурсы, общество, власть. Посмотри, как люди вокруг эгоистичны, агрессивны, глупы. В моем же устройстве с одним полюсом можно улучшить все и сразу, поставив всех на место, избегая ненужных жертв, войн, тотального истребления. Мой величайший ум способен созидать и воплощать в жизнь грандиозные планы! И они уже воплощаются… Я вовсе не преувеличиваю, поверь, люди, обстоятельства подчиняются мне, словно ждут моего прихода, – она встала с колен и стала лихорадочно ходить по зале. – Ведь все, чем занимаюсь – оборачивается успехом. К чему не прикасаюсь, – начинает крутиться, вертеться, гореть, «превращается в золото», как говорили древние алхимики, – она задорно рассмеялась. – Мой потенциал безграничен. Внутренний голос и интуиция никогда не подводят! Я предчувствую время, мне подчиняется реальность, выгибаясь дугой, идет по тому сценарию, который выбран мною… Я тебе покажу! Ты изумишься и поверишь, как я! Эта планета хочет, чтобы именно я завладела ею, будто бы в моем сердце есть ключ ко всем ее чудесам, – она развернулась, посмотрела на меня серьезно. – Они собираются переорганизовать планету, выстроить Королевство с одним единственным центром управления. Никак сейчас… – Бася на мгновение огорчилась. – Королевству нужен король или королева с новой идеей, программой, силой, дарующими новую жизнь. У меня есть все для этого. Это будет ренессанс планеты Земля…
– Тогда зачем тебе я?
Опустив глаза в задумчивости, или специально театрально выдерживая паузу, она помолчала какое-то время, а потом ответила:
– Туда куда я стремлюсь, нельзя идти одной. Нужна команда, на которую можно положиться. И мой голос привел меня к тебе, а ему я доверяюсь больше, чем кому бы то ни было. Ты мне нужна.
Я впервые увидела Басю такой: сосредоточенной, сложной, глубокой, возвышенной, опасной, суровой и правдивой.
Она помотала головой, разгоняя серьезность.
– Но все не так просто. До цели еще далеко. Да я и не тороплюсь, не торопятся и мои хозяева. Чтобы прийти туда, нужно иметь колоссальный опыт и доказать свое право на место в легенде.
Я хотела еще расспросить про свое место в легенде, но Бася, словно прочтя мои мысли, быстро сказала.
– Только не бери близко к сердцу! У нас и вправду отпуск, – и она по-сестрински положила свою голову, полную космических планов, мне на плечо. А потом, резво подскочив, крикнула: – К тому же сегодня твой день рождения, Коко!
Бася, не замечая моего замешательства, восторженно продолжала:
– Начинается новая жизнь с яркой картинкой горящего очага на прикрытом камине, Мальвина, – она подмигнула. – Нас ждут невероятные приключения! И новые друзья. Хочу тебя представить моим коллегам, так сказать.
Изумленно качая головой, не смея что-то сказать, я пыталась переварить сказанное. Моя жизнь превратилась в тот самый круиз вокруг Солнца, про который воодушевленно напевала подруга, хотя я думала что это шутка, забавный подбадривающий девиз… А еще преследовало смутное неприятное ощущение, что за все эти сюрпризы и удовольствия когда-нибудь поступит внушительный счет к оплате на мой адрес тоже. А может быть, это говорило рабское самосознание, как недавно ставшее ясным, – обученное лишь к безнадежным ожиданиям к прозябанию на ферме…
Бася пошла отдавать распоряжения, оставляя меня потрясенную переварить полученную информацию, казавшуюся весьма неоднозначной.
Первый муж, а точнее первое задание Василисы Баженковой, юной выпускницы престижного заграничного заведения, куда стремились отправить учить своих детей все российские дипломаты, депутаты и бизнесмены, скоропостижно скончался после неудачного подводного погружения, любимого и заядлого хобби, которым министр юстиции, полиции и системы исправительных учреждений занимался свои последние пятнадцать лет. Будучи мастером спорта, в том числе, по подводному плаванию, чиновник при желании смог бы сам преподавать эти дисциплины. Вскрытие показало отсутствие в теле ядов и каких-либо других повреждений, не совместимых с жизнью. Коих не должно было найтись. По всем признакам – это был несчастный случай… Но министр умер по другой причине.
Помимо дайвинга важный чиновник злоупотреблял алкоголем во внушительных дозах, которые прекрасно назначал себе сам, в зависимости от текущих дел. А каждый подводник знает, что перед погружением надо пройти простой тест, его делают как новички, так и старички: легкое погружение тела в воду и быстрый анализ собственных ощущений, который определяет степень риска погружения в этот конкретный момент.
В тот день, а именно его Василиса выжидала в течение двух лет брака, инстинкт самосохранения настойчиво просигналил Виктору Петровичу не погружаться: доза принятого накануне алкоголя и какие-то внутренние причины извещали о серьезном риске, от которого на лбу выступили капли холодного пота. Но Василиса, любимая молодая жена, так хотела, так желала в этот день прыгнуть с белоснежной яхты за кораллами в чудесных карибских водах, кишевших экзотическими тварями, что опытный генерал, серьезный военный, ключевая фигура в правительстве и важная кандидатура в той самой секретной организации, о которой шептались маникюрши всех салонов, насмотревших политических программ, – уступил. Что случилось в глубинах под неусыпным контролем охраны, непременно сопровождающей таких лиц даже в морской пучине, знает только Василиса, несчастная молодая вдова генерала, проживающая теперь где-то в Европе.
В скором времени, уже в конце того года, в четвертый раз женится не молодой, но весьма цветущий на вид табачный магнат южного полушария нашей планеты. Избранница – скромная, но известная в своих кругах светская львица, прославившаяся гуманистическими принципами и меценатством. Почти год счастливого брака закончился трагично. Табачного магната застрелила собственная взрослая дочь, ревновавшая и раньше отца к его пассиям. Однако с появлением идеальной молодой красавицы и умницы жены, окончательно съехавшая с катушек юная психика перепутала все местами, выбрав быструю смерть для отца вместо счастья в личной жизни.
Ужасная смерть богатого человека таких кругов в полном расцвете сил вызвала сильный резонанс в обществе. Факты были на лицо: преступница поймана с повинной на месте преступления, молодая супруга чудом осталась жива. Вердикт – непреднамеренное убийство в состоянии аффекта, бытовой случай. Всесильные мира сего, имевшие до этого веру лишь в могущество своего левого и правого полушария и кошелька неожиданно для себя вспомнили о Боге, еще раз убедившись, что все под одним небом ходят и расплата может настигнуть тогда, когда меньше всего ожидаешь.
Наконец, через какое-то непродолжительное время наделала шум смерть одного конгрессмена, уже совершенно в другой точке земли, где по догадкам всезнающих маникюрш, разыгрывалось настоящее и будущее планеты. Уважаемый человек, большая умница, просветитель современности, выпустивший ни одно произведение в области политехнологий, социологии, философии, женившись на молодой женщине, не известной широким кругам, становится счастливейшим молодоженом, на глазах преображаясь в безупречного семьянина. Это отмечали родные и близкие, а также пресса и телевидение. Фотографии четы тиражировались миллионными версиями, обнадеживая одиноких и не нашедших счастья снова поверить в Любовь.
Жена, чтобы сократить разницу в возрасте, продлить минуты счастья и молодости неусыпно следит за режимом питания, отдыха и работы, умеренными занятиями спортом прославленного супруга.
Философ на глаза превращается в одного из счастливейших мужей вселенной, глядя помолодевшим взором с глянцевых обложек журналов. И множество людей начинает верить, что вегетарианство, правильное питание, тотальное очищение организма, сыроедство, привнесенные новшества в жизнь конгрессмена – чудо расчудесное, – без пластических операций подарившие двадцать лет молодости. Все в восхищении! – Аплодисменты!
Однако и здесь нежданное горе… Несчастный случай прямо на глазах у изумленной публики под фотовспышки камер папарацци…
После двух лет растительной пищи случайный кусок утиного фуагра, съеденный по случаю вручения премии уважаемому философу, открывшему миру глаза на свободы слова, духа и будущего от собрания мыслителей современности на приеме у глав государств, – был воспринят очищенным организмом в качестве сильнейшего яда. И уже ночью конгрессмен в муках умирает от естественного отравления. Все странно, страшно и ужасно банально. В этот день приверженцы вегетативной диеты, в особенности те, кому было что терять в нашем прогнившем материальном мире, – осторожно пошли наперекор совести и отъели-таки кусочек мертвечины на всякий пожарный случай, в целях профилактики.
Убитая же горем вдова, по словам пресс-секретаря лауреата премии, врученной уже посмертно, сразу же после погребения инкогнито отправляется в продолжительное кругосветное путешествие в компании родственницы.
Заметьте, никто из перечисленных, а также прочих странных смертельных случаев в ряде плеяд звезд политики, экономики, общества и т. п., не умер от вездесущего рака или модных инфекционных заболеваний. Все было натурально, естественно, банально и при свидетелях.
Это было красиво! Убийства равные произведениям искусства. И я жила рядом с этой талантливой злодейкой, на самом деле, настоящей преступницей, в голове у которой крутились разные страшные идеи мирового господства, которые она собиралась реализовывать с присущей гениальной одаренностью при моем непосредственном участии…
Меня позвали обедать на верхнюю палубу, к этому моменту вещи были уже собраны, билеты куплены, шофер подал машину к трапу. Осталось только вкусно пообедать и дать себя отвезти в аэропорт. Мы вылетали в Сидней через несколько часов. Уже вечером была расписана праздничная программа: посещение «Аиды» в концертном холле (к слову сказать, я почти не удивилась совпадению, узнав, что это всемирно-известное произведение, одно из любимых Баси, дают здесь лишь раз в году) и ужин по случаю моего дня рождения с «коллегами». Я как всегда была согласна на все: совпадения, сюрпризы и прочие неожиданности рассматривать, как подарок. Бася улыбалась всю дорогу, периодически задерживая на мне настороженный взгляд. Однако, не заметив и тени сомнения на моем лице, облегченно продолжала кружить в ритме безмятежного счастья, что-то напевая себе под нос.