Ветер взвыл, провожая метель. Ранил вены,
В горе рвал свой свалявшийся паклей парик.
Мир округ, как вскипевшего амбера пена,
Обронённая ветром волторна. Та – в крик,
И в каприз, и скандал, в слёзы снова и внове6
Позабытому быть… А последний вагон,
Тот уже, словно пьяный матрос – в полуслове
От штормов, о которых не треплется он,
Скользкой палубы скос, и нахмуреный лоб океана
И, раздавлен орехом тот долбленный чёлн.
Где ли выпитый спирт, на помин, пол стакана
И веселия для – половину ещё.
Но я издавна трезв. Не ищу возлияниям повод.
Он же – словно намёк. Не избитых подставленных щёк
И пощёчин минуя ожоги. Как довод,
Как отключенный милым обратный отсчёт.
Пусть же! Замерло всё. Невесомое – мерьте!
У порога весны, откровенности, сна…
Ненавижу укоры. Подобные смерти.
Но зеркальна поверхность воды. Ото дна
Оттолкнулся. И – в клочья. И – вдоха веселье.
Так и мир. От зимы. Возвращенье. Весенний.
Ненадёжность надежд, и отсрочки. Без срока
На хвосте неразборчивой птицы – сороки.