Дождь застиг Асю, когда она подходила к автобусной остановке. Он ливанул сразу, без подготовки, не по-осеннему обильно и яростно. Казалось, вот-вот, точно в мае, засверкает молния и грянет гром.
Тротуар тут же покрылся глубокими лужами. Утопая в них, к козырьку остановки со всех сторон бежал народ, тщетно стараясь защититься зонтиками от холодных водяных струй. Ася, хоть и была в пяти шагах от спасительного укрытия, успела промокнуть до нитки.
Подкатил автобус. Она с трудом втиснулась в салон, пробралась вглубь, к самому окну, и ухватилась за металлический поручень.
Сзади напирали еще не вошедшие пассажиры. Кто-то больно толкнул Асю в спину, так, что она, покачнувшись, едва удержалась на ногах. При этом ее сумка заехала в бок стоявшей рядом толстой тетке в кожаном пальто с капюшоном.
– Пьяная, что ли? – тотчас же громко возмутилась та. – Держаться надо, не в такси, чай!
– Простите, – проговорила Ася, поправляя сумку.
– Видать, слепая! – не унималась толстуха. – Люди ж вокруг, купи себе «Мерседес» и езди!
– Да хватит вам, – неожиданно произнес суховатый благообразный старичок, сидевший перед ними на месте, предоставленном инвалидам и пассажирам с детьми, – что вы, ей-богу, как на базаре! Девушка нечаянно оступилась, посмотрите, сколько народу вошло на остановке.
Тетка с неохотой отвернулась, продолжая бормотать что-то неразборчивое себе под нос.
Ася улыбнулась старичку:
– Спасибо за поддержку.
– Пожалуйста. Вы, между прочим, совсем мокрая. Долго гуляли под дождем?
– Нет, всего пару минут. Но хватило.
– Да, поливает будь здоров, – старичок кивнул на стекло, сплошь залитое водяными потоками. – Домой придете, сразу полезайте в горячую ванну. Испытанное средство: я всю жизнь геодезистом проработал, вечно на природе, под открытым небом. Намокнешь, намерзнешься, как цуцик, и простуда тут как тут. Только банькой и спасался. Вам ехать-то далеко?
– Порядочно.
– С работы возвращаетесь?
Ася кивнула.
Старичок замолчал, сосредоточенно выглядывая что-то в сплошной пелене дождя. Потом снова обернулся к ней.
– А работу, по всему видать, любите. Я угадал?
– Угадали.
– То-то. – Старичок довольно усмехнулся. – Личико у вас такое сияющее, даже смотреть приятно. Я вот скоро выйду, через две остановки, так вы садитесь на мое место. Садитесь, не стесняйтесь, а те, которые злыдни, пускай постоят, – он покосился в сторону толстухи.
– Спасибо, – в ответ засмеялась Ася.
Бесхитростный комплимент старика отчего-то доставил ей огромное удовольствие.
Значит, это видно! Видно, какое у нее счастливое, сияющее лицо. Еще бы ему не сиять, если внутри словно тысяча воздушных пузырьков взлетает – так легко и хорошо, что хочется оторваться от земли и парить, раскинув руки, точь-в-точь как влюбленная Бабочка в танце.
Как странно, что она совсем не чувствует раскаянья, угрызений совести, страха! Исчезли тяжесть и сомнения последних недель, будто, решившись отыскать сторожку, Ася выполнила предназначение свыше…
Старичок поднялся и стал пробираться к выходу. На его место тут же грузно плюхнулась толстуха.
«Пусть сидит, – без злости подумала Ася. – Пусть всем вокруг будет хорошо. И этой тетке-скандалистке, и худенькой девушке в голубой курточке, то и дело тревожно поглядывающей на часы, и симпатичному веснушчатому парню в наушниках, слегка покачивающемуся в такт музыке, доносящейся из плеера, – всем».
Она прикрыла глаза, стараясь вспомнить лицо Алексея, его манеру смешно, уголком, сводить брови, голос, тихонько зовущий ее по имени.
Никто никогда не называл ее Настей. Только однажды, давным-давно, когда Ася была совсем маленькой и занималась в балетном кружке при Доме творчества.
Их преподавательницу звали Мария Владимировна. Это была немолодая суровая женщина, одинокая и бездетная. Она больно тыкала Асю кулаком в спину, заставляя держать осанку, и требовала изо всех сил тянуть носок.
Ася ее очень боялась. Едва та подходила, вся сжималась, мышцы у нее деревенели, и она не могла выполнить даже самый легкий элемент.
– Настя! – строго окликала учительница. – Опять спишь! Работай, не расслабляйся.
Ася старалась, но у нее ничего не получалось.
– Ваша Настя способная, но рассеянная, – докладывала Мария Владимировна матери.
– Она у нас вообще-то Ася, – вежливо поправляла та, но балетмейстерша почему-то пропускала эту фразу мимо ушей.
А потом был городской конкурс детских самодеятельных коллективов, и Мария Владимировна почему-то поставила Асю в самую первую пару.
Во время выступления Ася несколько раз поймала на себе пристальный взгляд одного из членов жюри, мрачноватого, губастого дядьки в смешных, старомодных очках на мясистом носу, и очень испугалась. Она была уверена, что танцует из рук вон плохо, и Мария Владимировна никогда больше не пустит ее на сцену, если вообще не выгонит из кружка.
Ее опасения подтвердились. В перерыве преподавательница попросила Асю следовать за ней. Тон ее не предвещал ничего хорошего. Они молча поднялись по лестнице на второй этаж, и там Ася неожиданно увидела губастого. Он стоял посреди широкого фойе и улыбался. Вблизи в нем не было ничего особо страшного, разве только большой, загибающийся книзу нос.
– Вот, – Мария Владимировна подтолкнула Асю поближе, – привела.
Губастый кивнул и присел перед ней на корточки.
– Привет, – весело произнес он и еще больше оттопырил выпяченные губы.
– Привет, – шепотом сказала Ася.
– Ты здорово танцуешь. Знаешь, кто я?
Она помотала головой.
– Я преподаю в балетном училище. У меня много учеников, некоторые из них уже взрослые и танцуют в настоящих театрах, а некоторые учат детей, как я. Твоя учительница сказала, что ты очень способная, и, знаешь, так оно и есть, я сегодня убедился.
Ася слушала губастого, но понимала его с трудом – ей не так давно исполнилось шесть. Одно было ясно: Мария Владимировна, оказывается, вовсе не сердится на нее, а наоборот, даже похвалила.
Губастый легонько щелкнул Асю по носу и встал.
– Пойдешь ко мне заниматься?
Ася вопросительно взглянула на учительницу. Та кивнула. Лицо ее при этом, как всегда, осталось строгим и сумрачным.
– Соглашайся, Настя, это твой шанс. Я поговорю с ее родителями, – обратилась она к губастому. – Надеюсь, они не будут против.
На том и расстались. Он спустился в зал и сел в жюри, а Ася с бабушкой ушли домой.
Вечером позвонила Мария Владимировна и целый час разговаривала с матерью.
Губастый дядька оказался одним из маститых хореографов, он набирал подготовительную группу из шестилеток и настоятельно рекомендовал записать к нему Асю «как подающую определенные надежды». А обратить внимание на девочку его попросила лично Мария Владимировна перед выступлением.
Мать, поколебавшись, решила рискнуть. Началась другая жизнь: многочасовые тренировки у станка, строгая диета, выступления на лучших концертных площадках, поездки на гастроли.
Прежнюю преподавательницу Ася видела редко: все ее время теперь было распределено по минутам, даже школьные уроки приходилось делать в транспорте. Первые годы Мария Владимировна приходила на училищные концерты, поздравляла Асю, говорила, как она выросла, какой у нее стал высокий прыжок. Потом приходить перестала.
Кто-то из бывших однокашников рассказал, что она якобы уехала за границу, где у нее жила сестра. Больше никто о Марии Владимировне не слышал…
…Сейчас, спустя многие годы, Ася неожиданно вспомнила свою первую преподавательницу с теплотой и благодарностью. Она мало чему успела научить ее, но заметила главное – несомненные данные ученицы. И развивала, выражая через требовательность и строгость свою любовь и привязанность, которые иначе, будучи от природы человеком сухим и замкнутым, проявить не могла…
Задумавшись, Ася едва не проехала свою остановку. С трудом добравшись до дверей, она выскочила на улицу.
Дождь так и лил, хотя между тучами наметился просвет, и в него проглядывал краешек чистого неба. Ася раскрыла зонтик и поспешила к дому. Она решила вести себя так, будто ничего не случилось.
В самом деле, она не одна такая: три из ее семейных подруг имеют любовников и прекрасно существуют, не терзаясь муками совести. Правда, у каждой из них свои мотивы: одноклассница Галка часто остается одна, проводив в очередной рейс мужа-дальнобойщика. Вот и встречается втихаря с соседом по лестничной площадке – у того жена актриса, на гастроли ездит.
Другая приятельница, Марина, изменяет мужу в отместку за его бесконечные загулы, так сказать, вышибает клин клином. Трудно сказать, эффективно ли данное средство, однако Маринка потихоньку втянулась в такую жизнь, свыклась с нею и иначе существовать не может.
Есть еще Оксана, Ксюша, с которой Ася познакомилась в роддоме и с тех пор поддерживает дружеские отношения. Та встречается с мужчинами просто потому, что хочет чувствовать себя по-прежнему привлекательной и желанной для противоположного пола.
Ну а про Кристину, меняющую мужиков, как перчатки, и говорить не приходится…
Ася вышла из лифта и остановилась перед дверью квартиры.
Интересно, какой же мотив у нее самой? Или его нет вовсе, просто ее угораздило банально влюбиться? Безоглядно, слепо и практически с первого взгляда. Разве такое бывает?
«Бывает», – тихонько сказала она себе и надавила на кнопку звонка.
Ей открыла Нинюся.
– Вот те на! Это что ж такое!
Ася не сразу поняла, что старуха имеет в виду ее вдрызг промокшие чулки и туфли.
– Дождь, Нинюся, – объяснила она, улыбаясь и стягивая обувь. – Очень сильный. Зонтик в таких случаях не спасает.
– А почему так поздно? – недовольно проворчала нянька. – Ты обычно в шесть уже дома.
– Задержались. Решали насчет костюмов. – Ася раскрыла зонтик, пристроила его в углу и заглянула в гостиную. – Сергей пришел?
– Нет его, – все так же сурово ответила Нинюся. – Звонил, что выезжает, минут десять назад.
– Значит, сейчас будет. Давай накрывай на стол.
Нинюся кинула на Асю быстрый пристальный взгляд и удалилась, шаркая ногами по натертому до блеска паркету. Та вздохнула с облегчением.
Старуху она знает как облупленную: если кто-нибудь задерживается без предупреждения хотя бы на полчаса, Нинюся начинает паниковать, а потом дуется целый вечер.
И все же внутри у Аси возник неприятный холодок.
Отчего она так посмотрела на нее? Неужели что-то заподозрила? Уловила произошедшие в ее лице перемены?
Ася быстро прошла в спальню и села перед трюмо, придирчиво глядя на свое отражение.
Да нет, все, как обычно, разве что румянец на щеках чуть ярче. Может быть… Ну да, точно, как ей только в голову не пришло! Она же насквозь пропахла табаком, и одежда, и волосы. Цепкое Нинюсино обоняние тут же уловило непривычный запах – у них в семье никто не курил.
Ася воровато высунулась в коридор и, убедившись, что он пуст, прошмыгнула в ванную. Слава богу, она еще не успела пообщаться со Степкой, тот сразу бы ощутил табачный аромат и вслух поинтересовался, чем это пахнет от мамы.
– Настасья! – пробасила под дверью Нинюся.
– Что?
– Салат попробуй. Не пойму, соли хватает или нет.
– Потом, я душ хочу принять. Замерзла.
– Ну выйди на минутку, ты ж еще даже воду не включила.
– Нет! – отрезала Ася и с силой крутанула кран.
Она опустилась на бортик ванны, обхватила голову руками.
Господи, как теперь жить? Обманщица из нее никакая, в каждом взгляде, во всякой фразе отныне она будет чувствовать подвох. А ведь еще не вернулся Сергей!
– Настасья!
Нет, всякому есть предел! Никто не смеет вторгаться в ее личную жизнь, даже Нинюся, при всем уважении к ней.
Она просто промолчит, не будет отзываться, и все! Главное, выглядеть спокойной и уверенной, тогда никто ничего не заподозрит.
Ася встала под душ, прибавила горячей воды и прислушалась. За дверью было тихо. Она как следует прогрела замерзшее тело, вымыла волосы, накинула халат и вышла.
Сергей еще не приехал. Нинюся и Степка ужинали на кухне. Ася присоединилась к ним.
Салат оказался пересоленным, и ее этот факт очень обрадовал: значит, Нинюся действительно обращалась к ней за помощью, а не собиралась лишний раз принюхиваться к одежде.
– Мам, – с полным ртом проговорил Степка, крутясь на стуле, – а чем занята тетя Кристя?
– У нее… важная встреча.
– С кем?
– С… одним человеком.
– А у тебя тоже была встреча? – поинтересовался Степка, аккуратно выкладывая на стол кружочки вареной морковки из жаркого.
Ася почувствовала, как кусок мяса встал ей поперек горла.
– Что ты болтаешь! – Нинюся дернула его за рукав. – Я ж тебе сказала, мама задержалась на репетиции. И перестань свинятничать, не то все отцу расскажу!
Точно в ответ на ее слова раздался звонок.
– Папа! – Степку точно ветром сдуло из-за стола. Он вылетел в коридор, прямо в объятия вошедшему Сергею. Тот с ходу протянул ему вафельный стаканчик с мороженым.
– Это тебе, держи, если, конечно, уже поужинал. Где мама?
– Я здесь, – отозвалась Ася, выглядывая из кухни.
– Ну и погодка! Льет как из ведра. – Сергей аккуратно повесил куртку на плечики. – В машине пар, стекла потеют, еле доехал. Ты-то как, не промокла насквозь?
– Как это не промокла, когда вон, туфли стоят – хоть отжимай, – встряла Нинюся. – Степа, сейчас же положи мороженое, ты еще не доел. – Она сделала попытку забрать стаканчик, но не тут-то было: Степка ловко увернулся и понесся по коридору в детскую.
Старуха поглядела ему вслед и безнадежно махнула рукой.
– Совсем распустился, озорник. Балуешь ты его, Сережа, свыше всякой меры.
– Ладно тебе, Нинюсь. – Ася обняла ее за плечи. – Он почти все съел, а вареную морковку все равно не будет, что хочешь с ним делай.
– Я, между прочим, в детстве тоже терпеть не мог эту морковку, – засмеялся Сергей, – а сейчас – с превеликим удовольствием! И не только ее, а все, что дадите – есть хочется зверски!
После ужина у Аси неожиданно разболелась голова. Она приняла таблетку, однако та не помогла.
– Слушай, – Сергей озабоченно дотронулся до ее лба, – да у тебя жар. Правда, ты горячая, как кипяток.
– Не может быть, – вяло возразила Ася, чувствуя, как ноги и руки становятся ватными и неприятно закладывает уши.