Бархин был влюблен в Сашу Завишу. Об этом знал весь курс, включая Сашу. Он был влюблен громко. Наверное, в какой-то мере данный факт отпугнул от Саши половину потенциальных кандидатов на ее расположение.
Саша Завиша была влюблена в Антона. Об этом знали многие. Не догадывался только Антон. С виду он производил впечатление тихого, неразговорчивого человека, помешанного на рок-музыке. С однокурсниками-юношами беседовал о вышедших альбомах, обменивался дисками и записями. Антон, разумеется, привлекал внимание девушек своей эпатажной одеждой и прической, оставаясь для них скорее загадочным, нежели доступным. О том, что у него есть собственная группа, с которой он играет как лидер—гитарист, до третьего курса вообще никто не знал. Все неожиданно раскрылось, когда Антон завалил сессию, и его собирались отчислить. Это было удивительно для многих, ведь он выделялся своими способностями и выдавал интересные архитектурные идеи. Конечно, курсовые работы не всегда удавалось сдавать вовремя, так как он не желал торопиться к сроку в ущерб качеству. В результате он почти не имел отличных оценок за блестящие проекты.
Новый декан факультета, Полевой Анатолий Дмитриевич, вызвал Антона в свой кабинет.
– Здравствуйте, Анатолий Дмитриевич!
– Заходи. Хочу с тобой познакомиться, дружок. Давай побеседуем неофициально. Я только первый год деканом, как тебе известно, до этого работал в проектной организации, был главным архитектором мастерской. Когда объявили конкурс на замещение вакансии декана архитектурного факультета, подал заявку без всяких особых надежд. Думал, что в деканах должны ходить умудренные сединами старцы, а мне и сорока не исполнилось. Если честно, хотел поближе к институту и студентам прибиться, скоро дочка поступать будет, предполагал ее учебу под контролем держать. И почему-то выбрали именно меня. То ли всем надоело, что предыдущий декан, ввиду почтенного возраста, часто болел, то ли другие причины, но как оказалось, мне моя молодость в данном вопросе помогла. Ты что засмеялся, считаешь, сорок лет это много, уверяю тебя! Прекрасный период расцвета для мужчины, вспомнишь когда-нибудь мои слова.
Расскажу еще историю. Дочка наша, старшая и единственная, потому что у меня кроме нее два сына помладше, запросилась на рок-концерт. Я предупредил, мол, одну не пущу, только с кавалером. Раз кавалера нет, со мной пойдешь. Она не слишком обрадовалась, но другого выхода не было. Я сам идти не сказать, чтобы очень хотел, но мог бы приобщиться, музыку люблю – джаз и рок. И даже знаю, кто такие панки. Пришли мы на концерт. Выступали группы местные и из ближайших городов региона, подобное у нас происходило впервые, молодежь на ушах стояла. Коллективы исполняли по одной песне. Все почему-то на английском языке. Битлз и Роллинг Стоунз – это то, что я угадал. Дочь моя счастливая была, просто невероятно. Очень ждала какую-то «Лейлу». Наконец они вышли. Тут такой ор начался, я думал, оглохну. Солист красавец длинноволосый, прямо как ты. Спели они удивительную песню. Я до сих пор ее слышу, запала мне в душу. Дочка говорит, мол, пап, это ж мальчик с твоего архфака. Что скажешь, какая была песня?
– Вообще-то ирландская народная баллада «Whiskey in the Jar», а группа Thin Lizzy сделала на нее рок-версию и прославилась вскоре после того.
– Значит, «Лейла». Скажи, музыка и есть причина хвостов, не успеваешь учиться?
– Раньше успевал. Группе уже четыре года.
– А что теперь случилось? Понимаешь, я помочь хочу, разобраться в ситуации. Вряд ли ты станешь это с родителями обсуждать, ведь правда?
– Скорее всего, не буду. Наверное, надо когда-то начинать самому отвечать за все.
– Тебе сейчас двадцать лет, жизненного опыта явно не хватит. Советую поговорить с кем-то, кто постарше. Себя не навязываю.
– Да нет, я совсем не против обсудить, именно потому, что вы архитектор и, как я понял, музыку слушаете. Понимаете, после того концерта меня пригласили поиграть в одну московскую рок-группу. Она довольно известная, называется, правда, по-дурацки: «Метеоры». Исполняют свои песни на русском языке. Музыка такая, ближе к панку. Неплохая, на мой вкус, команда. У них гитарист ушел. Вот они никак не могут найти кандидата, чтобы в коллектив влился. Со мной пообщались, позвали попробовать. Я в Москве неделю прожил, играл с ними, кучу народу интересного повидал, Макаревича слышал, представляете, живьем! «Метеоров» я устроил по всем параметрам. И тут вдруг понял, что не знаю, хочу ли этого. Во-первых, как быть с моей группой? Я так тщательно музыкантов подбирал. Мы друзья. Об этом говорит даже то, что они в один голос отпустили меня в Москву пробоваться, без обид. Во-вторых, я в своей группе лидер. Мне неважно быть главным, просто я предпочитаю играть только то, что нравится. В-третьих – институт. Его точно невозможно совмещать, я пропустил лишь неделю и все завалил. А там постоянные разъезды, гастроли. Архитектуре, как и медицине, нельзя научиться заочно. Потом, есть еще нюанс, я не знаю, чем я больше хочу заниматься в дальнейшей жизни. Надо выбирать. Вот, как Андрей Макаревич, архитектуру бросил, стал профессиональным музыкантом. Быть дилетантом в музыке страшно – я ведь самоучка. Быть средним исполнителем, какой смысл, когда в мире невероятное количество гениальных групп. Может, все-таки стоит получить профессию, которую я сам выбрал?
– А твои музыканты кто?
– Мы начали играть еще в школе, костяк из моего класса, но есть и из других школ. Сейчас все студенты.
– Я смотрел твои работы. У тебя талант.
– Вы так считаете?
– Да уж, поверь, я всякого повидал!
– Мне нравится заниматься архитектурой, очень!
– У меня предложение. Вот сейчас конец сессии. Давайте на факультете устроим праздник по случаю окончания учебного года. Вы со своей группой выступите. У вас репертуар большой?
– Репертуар большой, но на русском мы не поем.
– Да кто особенно поет-то? Время «метеоров» еще не пришло, но, чувствую, придет. Так что, согласен? Если до осени с хвостами разделаешься, все простим. По проектированию давай я тебя проконсультирую, а ты – меня по рок-музыке подкуешь, познакомишь с новинками. По остальным дисциплинам готовься сам. Помогу только устроить внеочередные свидания с преподавателями. Думаю, стоит сыграть на концерте, чтобы расположить их к себе. Полную явку гарантирую.
Антона оставили в институте. Наверстывал летом. Штудировал предметы, которые надо было пересдать. Выполнил курсовые работы. Учился, как на фронте, с маниакальным упорством. И все получилось.
Анатолий Дмитриевич консультировал его по архитектуре. И не один раз. Их встречи оказались полезны для обоих. Они по-настоящему подружились. Декан дал понять Антону, что проектирование – это увлекательнейший процесс со многими неизвестными. Решать такие задачи под силу не всем, облекать функцию в красивую оболочку, делать конструкции частью архитектурного замысла, создавать удобную среду для комфортной жизни человека – удел талантливых профессионалов. Анатолий Дмитриевич устроил его временно на работу в свой бывший проектный институт. Там разрабатывали ресторан, некоторые специалисты была в отпусках, и пригодился студент с хорошей графикой – для оформления демонстрационного материала. Такая стажировка многое раскрыла Антону в будущей профессии, он как бы изнутри увидел всю кухню, от начальной стадии проектирования до конечной. И очаровался.
Среди всех людей, оказавших на него наибольшее влияние в жизни, Антон поставит Анатолия Дмитриевича Полевого на первое место. Правда, это первое место он поделит с Китом Ричардсом, гитаристом группы Роллинг Стоунз.
На свой пятидесятилетний юбилей декан архитектурного факультета пригласит в качестве почетных гостей Антона и Сашу Кругловых. Как сказал сам Полевой, одним из главных достижений своей жизни он считает тот факт, что сохранил в профессии очень талантливого человека.
А концерт состоялся. Это был грандиозный успех. Мало того, подобные мероприятия начали проводить регулярно. Группа стала визитной карточкой архитектурного факультета. Чтобы помочь ребятам-музыкантам, декан в обмен на безвозмездное оформление вестибюля силами своих студентов и преподавателей выпросил у ректора помещение старого гаража для репетиций.
Всем миром, как на коммунистическом субботнике, студенты-архитекторы ремонтировали, утепляли, обустраивали его. Потом проводился конкурс среди второкурсников архфака на право оформить стены. К состязанию подключились и желающие со старших потоков. Из победителей создали бригаду.
О, как они расписали гараж! Со стен смотрели узнаваемые всеми Битлз и Роллинг Стоунз, по залу носился, задрав кверху микрофон, в королевской горностаевой мантии Фредди Меркьюри, самолетом раскинув руки, планировал Пит Таунсенд. Получился настоящий рок-клуб.
По предложению Антона, одну стену в гараже покрасили в черный цвет и разбили белыми линиями на квадраты. Сделали своеобразный мартиролог. Чтобы обойти претензии руководства, назвали ее стеной борьбы против насилия и наркотиков. Каждая клетка предназначалась одному великому рок-музыканту, которого уже не было в живых, первым свое место занял убитый в декабре 1980 года Джон Леннон, далее следовали портреты Джимми Хендрикса и Джима Моррисона, Дженнис Джоплин и Марка Болана.
Но не простые это были времена. Еще жив Брежнев. Еще не умирали Андропов и Черненко. Еще не дул ветер перемен Горбачева. Поступок Полевого могли расценить как угодно. Но обошлось. Стихийно на других факультетах стали появляться свои рок-команды. И они запели на русском, сначала робко, а потом смелее. Настало время «метеоров», как предсказывал Полевой.
Вот так Антон Круглов, став местной знаменитостью, запал в сердце хорошей девушке, Саше Завише, которую открыл для всех Женька Бархин.
Саша Завиша – улыбчивая тоненькая барышня, со светло-пепельными волосами. Женька ходил за ней хвостиком, всячески пытаясь оказать помощь, в том числе и в учебе. Саша иногда великодушно позволяла.
Бархин прилагал все силы, только бы его заметили и оценили. Ленинский стипендиат, сдавал задания раньше остальных, чтобы высвободить время и помогать Саше. Она, впрочем, была добросовестной студенткой и в особой опеке не нуждалась. Саша дружила с ребятами из своей группы, а Бархин учился в параллельной и в ее компанию не входил. Антон же числился с Сашей в одной группе, но к этой компании тоже не прибился, у него были свои предпочтения. Он и с Бархиным никогда не общался. Здоровался, конечно.
Каким образом они все трое получили направление в один город и в один «Гражданпроект» – история почти фантастическая.
Распределение происходило согласно рейтингу по успеваемости. Саша значилась в списке десятой. Бархин учился отлично, стоял в ранге вторым. Антон последние два года тоже неплохо успевал, но события первых лет обучения сказались на общем бале, и он был сороковым, нормальный результат – выше среднего уровня.
Саша, тихо, ненавязчиво влюбленная в Антона, никогда ничего ему не намекала, изредка разговаривала с ним на отвлеченные темы, чаще всего о музыке, которую тоже любила, о живописи или еще о чем-то нейтральном. А тут напрямик спросила, куда бы он хотел поехать по распределению. Антон, ничего не подозревая, сказал, что его вполне устроит «Гражданпроект» в любом городе страны.
Сашу вызвали раньше Антона, еще была не занята козырная точка в реставрационных мастерских в городе Пушкин под Ленинградом, но она рискнула, выбрала «Гражданпроект» в городе К.
Антон тоже наметил город К. – все другие «Гражданпроекты» оказались к этому времени уже разобраны, а туда требовалось максимальное количество специалистов – четыре.
А Бархин-то опоздал! Ходили слухи, что все не случайно, вроде он не хотел распределяться раньше Саши, но просчитался. Припозднившись на час, он предполагал, что всего лишь пропустит свою очередь, но не тут-то было. Вызывали строго по ведомости. Когда список кончился, в рекреацию, где ожидали студенты, вышел декан и спросил про Бархина. Убедившись, что ничего криминального с ним не произошло, пригласил в кабинет.
Так отличник Женька Бархин, получивший красный диплом, должен был выбирать из двух точек: районный центр Борисоглебск или город Рыбинск на Волге. Декан и Бархин молча смотрели друг другу в глаза. И хотя прошла только первая стадия, точки распределения пока предварительно закрепили за участниками, так чтобы не было накладок и недовольных, а расписываться за них будущие специалисты начнут сразу же после выбора финального претендента – Бархина, но фактически, сделать было уже ничего нельзя. Женька спросил то, о чем сам совершенно точно знал:
– А Саша Завиша?
– Она в город К.
– Тогда я в Борисоглебск, все-таки поближе, чем Рыбинск.
За дверью послышался шум голосов, даже нечто похожее на потасовку и возглас: «…ненормальная, там же судьба человека решается!». Декан вышел в приемную:
– Что произошло?
Ему ответили несколько голосов, в результате он сразу ничего не мог понять.
– Кто-нибудь один, объясните!
– Анатолий Дмитриевич, вот Ленка Иванова, то есть Чурикова теперь, проговорилась, что она с мужем останется здесь, не поедет по распределению, мол, ей уже место нашли.
– Это так, Лена?
– А что, мне с мужем раздельно жить?
– Вы куда распределились?
– В город К.
– Зайдите, прошу Вас, в мой кабинет, поговорим.
Декан привел всхлипывающую Ленку. Члены комиссии удивленно смотрели на нее.
– Товарищи, давайте поможем человеку, пока есть возможность, я предлагаю сменить выбранный ею город К. на Борисоглебск, поскольку она замужем, муж остается здесь и это наиболее приближенная областная точка распределения.
Ленка, ничего толком не понимая, испугавшись разоблачения, доверилась декану, которого все они, бесспорно, уважали и любили именно за справедливость, кивнула.
Бархин сидел ни жив, ни мертв. Он чувствовал, что мир вокруг переворачивается. Много раз потом эти минуты он вспоминал как определяющие в его судьбе.
– Так, Евгений Леонидович, теперь вы лишились возможности поехать и в Борисоглебск, не следовало опаздывать. Сами понимаете, девушка раньше вас выбирала, а мы о молодых семьях заботимся. Вам остается только Рыбинск и город К.
– Ура! – это в кабинете декана кричал Женька Бархин. Члены комиссии с ужасом смотрели на Полевого, ничего не понимая.
Декан спокойно сказал:
– По опыту, я знаю, что семейные барышни не ездят по распределению за двести километров. Они лучше уйдут из профессии. А эту точку жалко терять, там «Гражданпроект» – сильный проектный институт, котируется в стране. Теперь уважаемый Евгений Леонидович, гордость факультета, достойно представит наш ВУЗ. Удачи вам, на всех фронтах.
Вот так эта троица оказалась в одном городе и в одном проектном институте. Как земляне на Марсе, они держались вместе. Антон в лице Бархина неожиданно для себя нашел отличного друга. Женька оказался эрудитом, свободно разбирался в искусстве, литературе, музыке.
Родственники, работающие в Польше, снабжали Женьку новыми дисками, редкими книгами. Он был добрым и щедрым человеком, всегда готовым на безвозмездную помощь, а все свои положительные качества скрывал за маской ворчливого недовольного юмориста. Шутить он умел, да так, что собеседник машинально начинал подыгрывать ему. Никогда не понять, в каком он настроении. Шутил серьезно, грустил смеясь. А грустить было о чем.
Радость от того, что они с Сашей Завишей поедут вместе в город К., скоро сменилась тревогой. Он узнал о распределении туда Антона. Отношение Саши к Антону было известно Бархину. Он мог бы бороться за нее, но отступил. Остался для обоих верным другом, дал возможность Саше и Антону попробовать. Чтобы не мешать им, спустя полгода он нашел себе место прораба на стройке и перевелся туда, не теряя статус молодого специалиста.
С ребятами Бархин не порвал отношения, наоборот взял над ними шефство в бытовом плане. Получив небольшую служебную квартиру, он несколько раз в неделю собирал всех у себя, кормил ужином, включал музыку, спасал от казенной обстановки общаги.
Как правило, они засиживались допоздна, и у Антона волей-неволей появилась обязанность проводить Сашу до общежития, которое находилось довольно далеко.
Антон, приехав в чужой город, сразу почувствовал внимание местных девушек. А что поделаешь, проектные институты в основном имеют женский контингент. Но тут Саша взяла свое. Она просто ни на шаг не отпускала его. Не сводила с Антона глаз, постоянно обращалась к нему за советом, привлекала к своим заданиям. Работали они в архитектурно-строительном отделе, в одной группе. Антон с удовольствием общался с Сашей, разобрался в прелестях ее характера, человеческих достоинствах и, наконец, рассмотрел в ней тонкой красоты девушку.
Вечерние проводы до общежития сделали свое дело. Они не только позволили им духовно сблизиться, но и привели к мысли, что хорошо бы совсем не расставаться.
Правда, неизвестно, как все сложилось бы дальше, но в это время молодым специалистам «засветили» обещанные при распределении квартиры. Директор института вызвал Антона и прямо спросил, мол, какие у него планы на личную жизнь, собирается ли он создавать семью. Антон ответил, что вообще-то готов. И даже есть с кем. Директор, выяснив, что это Саша Завиша – молодой специалист, был обрадован несказанно: «Вот, теперь я вас одним выстрелом обеспечу квартирой на двоих, правда, однокомнатной».
Антон не зря прослыл по жизни везунчиком. Все у него складывалось само по себе и как-то очень хорошо. Они с Сашей уже назначили день регистрации, посмотрели жилплощадь и успели прикипеть к ней, но тут Антона снова вызвал директор института:
– Не дам я тебе эту квартиру. Она будет для Мыцикова, он холостякует, развелся с женой, а вы получите двухкомнатную. Живите сразу по-человечески, деток заводите. Хочу вас в нашем городе задержать – одним выстрелом двух архитекторов.
А что же стало с группой «Лейла»? Так она не прекратила существование. После ухода Антона и его сотоварищей эстафету подхватили новоиспеченные студенты-архитекторы. И это происходило несколько раз.
Росписи на стенах гаража реставрировали или заменяли изображениями других кумиров, клеточки мартиролога дополнялись новыми жертвами насилия, наркотиков и СПИДа, Том Фогерти и Фредди Меркьюри среди них.