Однажды господин Ванд Куп получил важное поручение от своего покровителя…
Время шло к ночи, ливень тяжело молотил по черепице крыш.
Сквозь плотную завесу дождя и града на опустевшую улицу выехала бричка, запряженная двумя породистыми лошадьми. Завернув в переулок, она мягко притормозила возле небольшой кофейни.
На всей улице, мокрой и холодной, не осталось ни одного горящего окна: это из-за затемнений на стеклах, которые стали одним из меньших неудобств горожан в это непростое время. Только из круглых окошек этой кофейни лил мягкий свет магических ламп. Именно здесь, на этом островке тепла и уюта, Ванд Куп, преданный слуга местных беспорядков, надеялся найти одну выдающуюся личность.
Выскользнув из-под спасительного полога брички, мужчина торопливо побежал к кофейне, закрыв шею высоким воротником и втянув голову в плечи. Резко дернув за ручку двери, он выругался: перчатки соскользнули с мокрой меди. Тогда Ванд решил не церемониться и открыл дверь с ноги, да так, что петли заскрежетали.
Дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену, в кофейню тут же ворвался ветер, порог забрызгало дождем. Ванд вошел внутрь, как сам дух ненастья.
Тонкая грань между домашним теплом и весенней непогодицей была нарушена самым дерзким образом. Посетители, как по команде, обернулись на распахнутую дверь и уставились на Ванда со смесью недовольства и испуга.
Господина Купа, впрочем, эти гневные взгляды ничуть не смутили: он уже деловито осматривался, выискивая среди множества лиц одно особенное. Тот, кого он искал, должен был быть в этом самом месте в эту самую минуту. Возможно, он уже заметил Ванда, уже следил за ним… По телу мужчины пробежала дрожь, – из-за резкого перепада температуры, конечно же.
Подошел слуга и, наконец, закрыл дверь.
– Вы промокли, сударь. Не желаете просушить свой плащ?
Он говорил вежливо, но его внимательный взгляд уже скользил по фигуре гостя, отмечая ее особенности.
«Слишком высокий для леннайя или слевита, слишком тощий для серокожего… полукровка или человек».
– Да, конечно… – кивнул Ванд. Позволив слуге стянуть пальто со своих плеч, он передал ему трость и шляпу.
Посетители украдкой наблюдали за Купом. Наконец, широкие поля шляпы открыли вытянутое лицо с широким подбородком и такими правильными чертами, как будто их вычерчивали по линейке в художественном классе по анатомии. Настроение в кофейне тут же преобразилось: посетители вернулись к своим занятиям, распахнутая дверь была забыта, магические лампы вновь светили тепло и ярко, а Ванд растворился в толпе этих милых людей, отдыхающих после тяжелого дня. Он ведь тоже был человеком.
В Лиазгане теперь было неспокойно: всю страну всполошили восстания нелюдей. Поначалу, как это обычно бывает, все думали, что не сегодня, завтра яркоглазые успокоятся. Но этого все не случалось и не случалось: беспорядки вспыхивали даже там, где их меньше всего ждали, а власти почему-то не могли ничего сделать. Вскоре яркоглазые появились даже в столице. За несколько месяцев они неведомо каким образом заняли несколько улиц поближе к лесам и, кажется, не собирались останавливаться на этом.
Подкрепление стремилось к леннайям чуть ли не из каждого квартирного дома. На каждой стене города сами собой, как цветы по весне, появлялись листовки: «Вступай в ряды освободителей!», «Вернем земли наших предков!», «Покончим с позорным рабством!» и прочее в том же духе. Власти, как ни старались, – а старались они изо всех сил, если верить газетам, – ничего не могли с этим сделать. Не утихали ежедневные перестрелки, но пока, к счастью, обходилось без серьезных жертв.
«Странные, странные времена! Нелюди годами работали бок о бок с людьми, пахали одни поля, ели один хлеб… И тут случилось нечто – болезнь, чума, бешенство? Как по команде все заговорили об угнетении, о беспощадности человеческой расы!… Заговорили те, кого мы вытащили из лесов, дали образование, науки… О, дикое племя!» – подобное говорили все и всюду, от вершителей в домах правительства до рыночных торговок. Проблему обсуждали на каждом углу, писали во всех газетах, кричали со всех сторон, но ничего, совсем ничего не менялось. Нелюди все так же расклеивали повсюду свои страшные зеленые листовки, все так же безрезультатно стреляли ружья стражников, а люди по-прежнему боялись подолгу оставаться на улице.
Жизнь в столице стала страшной, люди бежали из мест, в которых родились. Страшно было даже не попасть в перестрелку или в заложники: такое обычно ничем опасным не заканчивалось. Страшно было случайно встретить своего яркоглазого соседа. Теперь нельзя было знать наверняка, не взбесился ли тот, кто еще вчера угощал твоего ребенка садовыми яблоками.
Вот почему закутанная в плащ фигура Ванда так всполошила слугу и посетителей: они испугались, что вошедший может быть нелюдем. Им было неважно, мирный это нелюдь или повстанец, так или иначе вечер в кофейне был бы безнадежно испорчен.
Господину Ванду не было дела до тех переживаний, которые он доставил. Он уже нашел, кого искал, и приближался к его столику.
Тот из посетителей, к кому направился Ванд, выглядел, как весьма состоятельный человек. Его выделяли среди прочих блестящая серебряная цепь карманных часов, трость с серебряной рукоятью и отстраненный от мира сего благородный взгляд серебристых глаз.
Внешность этого господина была противоречива. Он был бледен, как дворянин, имел густые черные усы, как военный, и прямые светло-рыжие, как у шута, волосы. Внешность была в некотором роде его удостоверением личности. Если кому-то нужно было его найти, то искали «бледного светло-рыжего господина с черными усами и таким странными глазами, знаете… почти белыми».
Истэ́ка Демо́нтин, а именно так его звали, был человеком особенным, единственным в своем роде. Он насмехался над законом, хотя был любезен со стражей, у него не было постоянной работы, дома и даже съемной комнаты, но он неизменно был при деньгах и в приличном виде. Говорили, что он могущественнее любого архимага, однако нигде подолгу не задерживался и предпочитал скрываться.
Чудаковатый, овеянный сомнительной славой, но бесконечно нужный в особых кругах человек, – вот, кем был Истэка Демонтин.
– Здравствуйте, меня зовут Ванд Куп.
Истэка удивленно поднял взгляд на подошедшего. Его лицо, как театральная маска, изобразило немой укор.
– Вы опоздали, – проговорил он, недовольно смотря на незваного гостя.
– Обстоятельства…
Рыжеволосый взмахнул рукой, прерывая стройный поток оправданий, заготовленный Вандом еще до того, как он начал опаздывать.
Истэка откинулся на спинку стула, и в его пальцах медленно материализовалась черная трубка с серебряными вензелями. Из воздуха в чашечку посыпался табак превосходного качества, сам собой пошел дымок. Демонтин закурил.
– И какая же такая неуемная потребность заставила вас потревожить меня? – спросил он, вперив в Ванда внимательный взгляд своих почти белых глаз.
Куп понял, что его оплошность прощена, и сел в кресло напротив величайшего в мира мета-мага.
– Есть задача, с которой во всем Скаханне никто, кроме вас, справиться не сможет. Я хочу предложить вам работу, – объяснил Ванд мягким вежливым голосом.
Про себя Куп отметил, что первые секунды встречи с магом оказались легче, чем он ожидал. Истэка, хотя ему боги знают сколько лет, едва ли выглядел на тридцать, почти мальчишка… с ним легко было удерживать нужный тон.
– Вот что я вам скажу, – Истэка вынул трубку изо рта и посмотрел в окно, на залитую дождем улицу. – Люди и нелюди ищут меня годами, а когда находят, всегда просят решить их проблемы. Они рассказывают грустные или страшные истории, обещают большую награду или большие неприятности, всеми правдами и неправдами добиваются моей помощи… Но никто из них не прочел ни одного моего труд, ни сильва не понимает в магии, не знает ничего о том, чем я занимаюсь на самом деле, – Демонтин замолчал, взглянув на Ванда. – Попробуйте убедить меня в том, что вы не очередной попрошайка. Если вам это удастся, я решу вашу задачку, в чем бы она ни состояла.
– Тогда я начну, – Ванд улыбнулся. Он читал все работы Демонтина и, хотя половины не понял, уловил суть и знал, что должен сейчас сказать.
В годы своей молодости, – лет двести тридцать назад, – Истэка изменил представление о мире своей теорией о строении материи, научились с помощью магии преобразовывать вещества по своему желанию. До него попросту не рождалось колдунов, которым хватило бы сил на подобные фокусы. Разумеется, это повлекло за собой некоторые проблемы с церковью и многие годы Демонтин провел в подвалах одного из самых закрытых храмов. Позже ему удалось бежать и с тех пор он скитается, продолжая работать над своей теорией.
Он развлекался тем, что создал множество потрясающих вещей, артефактов, и разбросал их по миру, заставив искателей приключений рисковать жизнью ради чудесных вещиц, обещающих власть, богатство и влияние. На этих историях Демонтин сделал себе имя, а потом ушел в тень, чтобы посвятить жизнь исследованиям, выходящим за рамки обыденного.
– Создавать золото из воздуха – это удивительно, но ваши главные интересы находились гораздо выше, – проговорил Ванд Купом голосом, который свел с ума ни одну женщину. – Прожив так долго, вы смогли взглянуть на наш мир с иной стороны и увидели то, что до вас не мог разглядеть никто. Последние десятилетия вы исследуете… другие земли. Вы считаете, что существует множество таких же миров, как наш, и пытаетесь найти вход туда. Ни один маг, из всех живших на Скаханне, не знает об этой грани столько, сколько знаете вы…
– Продолжайте, – Истэка едва заметно оживился, когда речь зашла о «других землях». По крайней мере, его не просят создать бесконечный мешок алмазов – уже хорошо.
– Как вы знаете, существует одна легенда, в которой говорится, что много тысяч лет назад, когда драконы принесли людей и нелюдей на Скаханн, здесь уже жили другие. Неизвестно, как и когда они населили этот мир, но наши предки вынуждены были вступить в жестокую войну с этим народом…
– Это легенда о первой расе, – Демонтин удовлетворенно кивнул. – Похвально, Ванд, очень похвально, я почти ваш… – криво улыбнувшись, Истэка качнул головой, и его безупречное рыжее каре полыхнуло в свете ламп. – А теперь расскажите, что я должен делать.
Ванд улыбнулся.
– Тот, кто прислал меня к вам, нашел нечто выдающееся в развалинах одной старой крепости. Секреты могущества древних – самое малое, что может открыть эта находка, если только она заговорит… Но мы слишком мало знаем, чтобы понять ее язык. Потому нам нужны вы.
– И что же это за находка? – нетерпеливо спросил маг. На самом деле он уже знал, что ему скажут, но хотел, чтобы эти слова упали в воздух, наконец-то стали частью его реальности, а не яркими мечтами, которые он с жадностью перебирал ночами.
Куп выждал несколько секунд, а потом наклонился над столом и тихо произнес:
– Мы нашли гробницу первой расы.
– Неужели они еще остались? После стольких тысяч лет?… – прошептал маг. Нервно разгладив усы, он отвел сосредоточенный взгляд в сторону. – И многое ли уцелело?
– Достаточно, – Ванд говорил спокойно, но в душе он торжествовал. Он уже знал, что вернется к хозяину не с пустыми руками. – Мы ищем человека, которому хватит знаний и могущества, чтобы изучить наше открытие. Мы верим, что гробница – это ключ к чему-то куда более великому, чем просто ответы на вопросы. Это путь к новой истории!…
– Ни слова больше, болтливый человек! Я должен увидеть все своими глазами и как можно скорее, – Демонтин встал из-за стола. Он плавно, не касаясь, провел по скатерти рукой, оставив щедрые чаевые прислуге. – Едем немедленно! Надеюсь, лошади у вас такие же резвые, как и ваш язык…