Стояло прекрасное беззаботное лето: воздух наполняли пряные ароматы цветов и сухой травы, насекомые лениво кружились в воздухе, и их разноцветные панцири сверкали на солнце.
Завалившись на душистый стог сена, маленький Вран разглядывал крону дерева, растущего неподалеку. Листья переливались всеми оттенками зеленого, ветки сплетались между собой, образуя причудливые узоры, следить за которыми он мог бы целую вечность.
Врану уже исполнилось пять лет, он только что закончил помогать отцу с цветным песком и теперь заслуженно отдыхал неподалеку от матери. Она вешала белье, а так как до веревок мальчик пока не доставал, так что его помощь не требовалась.
Взгляд Врана скользил по листьям и веткам, а потом зацепился за большое белое облако, скользящее по чистому небу. Облако плыло так низко, что, казалось, залезь Вран на дерево, непременно коснулся бы рукой его пушистых боков.
Но вдруг из-за облака показалась тень. Сначала это была едва заметная серая полоса, но потом она начала расти, с каждой секундой становясь все больше и темнее. Глаза мальчика широко распахнулись, он в изумлении наблюдал, как постепенно на небо вылезает гигантская черная тварь.
Ее темное тело врезалось в скопление белого пара, тот разлетался в стороны и замирал на месте, словно застывшие брызги воды. Огромное существо, похожее на пиявку, изгибалось, точно змея, и рывками пробиралось вперед.
– Мама!… Мама, смотри!…
Распахнув от ужаса глаза, Вран вскочил и со всех ног побежал к матери.
– Мама, там!…
– Да что ты кричишь? – проворчала черноволосая женщина. Рааве было всего тридцать пять, но жаркое солнце Ишимера сделало ее кожу морщинистой, как у старухи, а тяжелая работа навсегда ожесточила черты некогда красивого лица.
– Там в небе червяк! – крикнул мальчик, снова дергая за подол. Вран в испуге задрал голову, чтобы убедиться, что огромная пиявка до сих пор ползет по небу, распихивая облака своими скользкими боками.
– Червяк!? Ха! – женщина криво усмехнулась и скользнула взглядом по существу, которое так напугало ее младшего сына. – Только не вздумай ляпнуть такое при священнике! Это божий конь, дурак. И нечему тут удивляться.
– Божий конь?
Мальчик не отрывал взгляд от мерзкого создания, чье черное тело заняло почти все небо и закрыло солнце.
– Богам ведь надо где-то жить! Их возят на спинах капалы. Это, – женщина указала небо, – капал Клевора. Верховный бог смотрит на нас сейчас, так что веди себя хорошо. Так хорошо, как только можешь.
Мальчик удивленно следил за черной пиявкой, которая оказалась капалом.
Она была такой уродливой… и зачем богам жить на таких противных?
В этом мире полно загадок, которые невозможно разрешить, даже если тебе уже целых пять лет.
Не прошло и десяти минут, как капал уполз, оставив за собой след из ошметков облаков. Небо по-прежнему было синим, а листва зеленой, мать вешала чистое белье, а жуки лениво ползали по траве. Все так, как и должно быть.
Дальше лежать на сене после такого события мальчику не хотелось, и Вран решил вернуться к отцу и посмотреть, что тот делает. Может, он расскажет ему о капалах? Отец очень умный, он все знает.
Обычно Игна можно было найти в сарае за работой. Заходить внутрь мальчику строго-настрого запрещалось, но иногда он помогал отцу с приготовлением снадобий на заднем дворе. Идя туда теперь, Вран надеялся, что для него найдется еще какая-нибудь работа: помогать отцу ему нравилось. Особенно нравилось, как шарики, которые они начиняли цветными порошками, громко взрывались, если их во что-нибудь кинуть.
Но сарай оказался заперт. Видимо, нужно искать отца в другом месте.
Далеко Врану ходить не пришлось, вскоре он заметил Игна на дороге, тот громко разговаривал с другими мужчинами из селения.
Все они большие и сильные, с длинными черными бородами и с белыми тюрбанами на головах. Вран тоже наденет такой тюрбан и отрастит бороду, когда вырастет, а пока ему нельзя.
– Пап!
Мальчик окликнул отца, но тот не обратил внимания, был слишком занят разговором. Мужчина, с которым он говорил, сильно махал руками, а остальные вокруг кричали. Наверное, стоит подойти ближе, чтобы отец услышал.
– Пап? Пап, там кап… калпан!
– Увези его отсюда! – закричал один из мужчин, когда Вран подошел ближе. –Пока еще не поздно!
– Вран иди к матери, слышишь? Скажи ей, что вы должны идти в степь! Белые совы идут сюда!
– Белые совы? – спросил мальчик, удивленно хлопая глазами. Отец никогда не кричал на него… что он сделал не так?
– Живо! – рявкнул мужчина, опустив на сына гневный взгляд ярких черных глаз.
Мальчик стоял столбом еще секунду, изумленно глядя на переменившееся лицо отца, – он еще никогда не видел его таким, – но потом сорвался с места и побежал. Если отец говорит, надо делать.
Игн проводил убегавшего сына взглядом. Он смотрел на Врана, пока тот не скрылся за каменным домом, и только после этого повернулся к соратникам.
– Они были здесь уже много раз и все обошлось, – сказал он. – Мы в безопасности.
– Раньше капалы не проплывали перед их приходом! Это дурной знак, – сказал Кун. Он был младше Игна на семь лет, но уже побывал на многих вылазках и отлично управлялся со взрывчаткой.
– Капалы появляются все чаще, – согласился Поп, отец Куна, потерявший несколько лет назад руку. Теперь от его левого плеча шел железный стержень, заканчивающийся пучком жесткой проволоки. Сейчас проволока была согнута так, чтобы было удобнее метать снаряды из пращи.
– Ведем себя, как обычно. И все пройдет, как обычно, – проговорил Игн, однако в его голосе не было необходимой уверенности и от остальных это не укрылось.
Тихо выругавшись, Кун отправился к сараю, где находилась их особая кухня. Пока еще есть время, нужно проверить, что они замели все следы.
Вран тем временем бежал к матери, он уже видел ее фигуру за белыми простынями, когда вдруг услышал незнакомый мужской голос.
– …Коневоды, значит? – говорил мужчина.
– Да, лошади, а еще козы, – отвечала мать сдержанным и спокойным голосом. Таким безликом, словно она пыталась утаить от собеседника большую часть самой себя. – В Агирад на скачки их не возьмут, но в караваны Тангея каждый год отправляем…
Вран вышел к ним, раздвинув белые простыни. Когда он показался, мужчина тут же замолчал и повернулся к мальчику. Раава ничего не сказала, увидев сына, только ее глаза раскрылись чуть шире.
Высокий мужчина в белой мантии внимательно смотрел на Врана, а Вран смотрел на него. Он никогда еще не видел таких белокожих! Даже волосы белые… а глаза-то, серые, как металл! Разве такие бывают? Может, это нелюдь? Отец часто говорил о нелюдях.
Вран поежился под проницательным взглядом чужака, но глаз не отвел.
– Меня зовут Вран, – сказал мальчик, вспомнив о том, как должен вести себя мужчина с мужчиной.
– А меня Маран, – мужчина улыбнулся, но улыбка у него вышла холодной. – Я служу Клевору. Покажешь мне, где работает твой отец?
Он протянул мальчику руку в белой перчатке.
– Я маме должен сказать… – замялся мальчик, испуганно переведя взгляд на мать. Раава стояла, крепко стиснув челюсти.
– Ничего страшного, потом скажешь, – проговорил незнакомец.
Мать не возражала, а рука мужчины висела прямо перед носом, потому Врану ничего не оставалось, как послушаться. Он ухватился за пальцы чужака и повел его к сараю.
– Часто отцу помогаешь?
– Он говорит, я хорошо справляюсь, – мальчик не был уверен в том, что нужно ответить, но на всякий случай решил показать себя с хорошей стороны. – Я даже знаю, как нужно парить синюю варь.
– Правда? Какой молодец, – белый незнакомец похвалил мальчика, и Вран довольно приосанился.
– Скоро научусь делать жженый тил! У меня уже почти получается!…
– А читать умеешь?
– Что? – Вран нахмурился. Он не знал такого слова, «читать». – Что делать?
– Читать книги. Истории. Любишь истории?
– Да, очень! Я знаю историю о Селистине Отважном! Мне дедушка рассказывал. А потом он умер…
Грустные воспоминания омрачило лицо мальчика. Несмотря на то, что прошло два года, – целая вечность для пятилетнего, – Вран отлично помнил деда.
Они с незнакомцем подошли к сараю, дверь которого оказалась закрыта. Мальчик слышал, как отец суетится внутри, как звенит бьющееся стекло.
– Папа занят, туда нельзя ходить, – объяснил он незнакомцу.
– Маран!
Со стороны дороги показались другие белые люди. Четверо.
– Это они, – сказал один из них, когда подошел ближе. – Мы все нашли.
Мужчина, который по-прежнему держал мальчика за руку, кивнул на дверь.
– Вран, покажешь мне степи? Есть у вас тут какие-нибудь интересные насекомые?
– Насекомые?
Мальчик настороженно разглядывал чужаков. Незнакомое чувство зашевелилось в его маленькой груди, когда он увидел, как они смотрят на закрытую дверь сарая.
– Туда нельзя ходить, – повторил он, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. – Отец рассердится.
– Они не зайдут, – пообещал Маран. – Пойдем прогуляемся. Я люблю наблюдать за насекомыми, и тебе про них расскажу.
– Я не хочу, – мальчик попробовал вытащить руку из широкой ладони в жесткой белой перчатке, но мужчина держал крепко. – Эй!
– Откуда тут ребенок? – сказал один из мужчин в белом. – Что нам теперь с ним!?…
Однако, стоило сероглазому посмотреть на говорившего, тот умолк.
Маран подхватил Врана на руки, усадив на локте. Оказавшись наверху, мальчик испугался и перестал сопротивляться. Его сердце колотилось так сильно, что он боялся задохнуться. Он чувствовал, что творится что-то нехорошее.
– Мы с Враном пойдем погуляем, – сказал Маран другим в белом.
После этих слов он развернулся и направился в сторону степей, простирающихся далеко за селением, до самых гор. Пока они шли, Маран старался обходить хлипкие каменные лачужки, стоявшие на этой грешной земле ни одну сотню лет, но до Врана все же донеслись крики изнутри домов: такие крики нельзя было не услышать.
– Что там такое? – тихо спросил мальчик.
– Ругаются, наверное, – спокойно ответил мужчина в белом.
Они вышли за пределы селения, и все шли, шли вперед, пока дома не скрылись из виду, а крики не затерялись в воздухе.
Насекомых они не нашли, зато обнаружили змею, пожирающую тушканчика. Тушканчик оказался такой огромный, что глупая змея, не рассчитавшая сил, никак не могла проглотить его.
– Она его не съест, он слишком большой… – проговорил Вран, наблюдая дикую сцену, словно завороженный. И страшно, и интересно одновременно.
– Съест, вот увидишь, – проговорил Маран, и оказался прав.
Они с мальчиком ушли, оставив змею с ее обедом, и мужчина стал рассказывать разные истории. Он рассказывал про великих героев, отстаивающих добро во всем мире, и о добром боге, который помогал им бороться со злодеями.
Врану чужак уже нравился, и, хотя взгляд у него был холодный, истории он рассказывал замечательные. Мальчик надеялся, что сможет уговорить отца приютить Марана на ночь, чтобы тот рассказал свои байки и им с матерью.
– Я сегодня уеду, – ответил чужак, когда мальчик поделился с ним своими мыслями. – Поеду на север, в красивую страну, где на земле лежит снег. Я живу в большом белом доме, там много комнат и много книг с историями. Есть сад, где даже зимой растут яблоки. Хочешь поехать со мной?
Вран однажды ел яблоки. Это были сладкие картофелины с красной кожурой – самое восхитительное, что ему доводилось пробовать за пять лет жизни.
Конечно, он хотел поехать к незнакомцу в дом с книгами и яблоками.
– Мама не отпустит, – грустно произнес он.
– Она уже отпустила. Я как раз говорил с ней об этом, когда ты пришел. Поедешь со мной, если хочешь.
– Очень хочу! – восторженно кивнул мальчик.
Маран тоже кивнул.
Когда уже почти стемнело, они вышли из степей, но не к селению, а намного дальше на дорогу, ведущую к городу. Вран никогда так далеко не уходил, обычно ему не разрешали.
– А когда я вернусь? – спросил мальчик, со сомнением смотря на широкую каменную дорогу, уползающую вдаль. – Вдруг мама с папой рассердятся?
– Они будут очень рады, что ты живешь в таком большом и красивом доме. Ты сможешь учиться читать, они будут гордиться тобой. Это большая честь.
Вран все еще сомневался, когда позади них послышались шаги.
Мужчины в белом, так много, что мальчик даже не мог сосчитать их, шли к ним со стороны селения. Некоторые верхом на лошадях, которые тащили тяжелые телеги с накрытым грузом. Среди лошадей Вран узнал любимого коня своего отца, на котором тот никому никогда не разрешал ездить. Позади мужчин в белом он различил в темнеющем небе столб черного дыма.
Мальчик нахмурился.
– Я хочу домой, – сказал он. – Я передумал ехать!
– Маран, ты с ума сошел? – воскликнул один из мужчин на лошадях. – Этого ребенка вырастили дикие звери! Мы не можем взять его.
– Ему всего пять, – холодно отчеканил беловолосый. – Он посвятит себя служению церкви, и этим искупит поступки своих родителей. Так будет правильно.
– Кровь еще заговорит в нем! – проговорил мужчина на лошади. – Ты совершаешь ошибку.
Вран снова попросился к матери, но Маран словно не слышал его. Он усадил мальчика на телегу, а потом забрался туда сам. Солнце ушло, и воздух стремительно остывал, так что мужчина накрыл ребенка своим белым плащом с перьями.
Процессия тронулась прочь от селения, окутанного черным столбом дыма.
Вран смотрел на этот дым и из его черных глаз текли молчаливые слезы. Он не мог понять, что произошло, но чувствовал, что случилось что-то очень, очень страшное.