Сердце пропустило пару ударов. Я продолжала вглядываться в завораживающие глаза мужчины и никак не могла сообразить, как он меня нашел. А главное, зачем? Даже когда Денис произнес «папа» и пошел к нему навстречу, я продолжала стоять, как окаменевшая, не веря своим ушам.
– Валерьян… Валерия Андреевна? – вновь прокашлялся мужчина. – Позвольте представиться. Роман Степанович Адский. Отец Дениса.
У меня вырвался нервный смешок. Со стороны я, наверное, выглядела как мультяшный персонаж: челюсть на полу, глаза выпучены. Я даже головой встряхнула, чтобы выйти из ступора. Оглянулась по сторонам: неужели где-то спрятаны скрытые камеры? Мы живем в огромном городе, таких совпадений не бывает!
Пришлось принять его большую ладонь, чтобы ребенок ничего не заподозрил. Моя кисть утонула в приятном тепле, в горле встал ком, а по телу пробежал легкий разряд тока.
– Да, простите. Утром я отсутствовала, – наконец обрела дар речи, но запнулась, желая добавить: но вы и сами знаете, где меня носило и что я успела натворить.
– Да, мне сказали, что вы отлучились по срочным делам. Надеюсь, у вас получилось их решить. Вы добились своего?
Роман Степанович с удовольствием жонглировал словами, с нахальной улыбкой на лице, точно зная, какую неловкость я испытываю. Под его провокационным взглядом мои щеки покрылись ярким румянцем. Я попятилась назад, но в присутствии мужчины моя неуклюжесть только усилилась, и я нечаянно смахнула со стола стопку тетрадей. Раздался громкий шлепок, а по классу прокатился бархатный смешок, смущая меня еще больше.
С отчаянием выдохнув, я торопливо наклонилась, чтобы собрать тетради трясущимися руками. Уже второй раз рядом с этим человеком я вела себя как неуравновешенная школьница, и это ощущение огорчало меня до глубины души.
Поднимая последнюю тетрадь, я поняла, что ее держат его цепкие пальцы. Резко вскинула голову, чуть не задев его, но он ловко увернулся. Я пискнула что-то вроде извинения, сдерживая себя, чтобы не потянуться к нему и не проверить, все ли в порядке.
– Валерия Андреевна, я заметил необычную закономерность. Находиться рядом с вами может быть опасно для здоровья, – пошутил он, усмехаясь, а я сделала вид, что не расслышала.
– Спасибо. Но перейдем к делу, Роман Степанович. Я хотела сказать, что вы можете задать любой вопрос…
– Любой? – перебил он, продолжая забавляться.
– Любой, касающийся школы и Дениса.
– На данный момент меня все устраивает. Но могу ли я вам позвонить, если возникнут вопросы?
Я всегда была открыта с родителями учеников. Без проблем давала свой номер телефона и с радостью отвечала на звонки в любое время дня и ночи. Но, заметив девайс в руках Романа Степановича, я занервничала. Он явно вкладывал в вопрос двойной смысл. И если бы не присутствие Дениса, я бы, наверное, послала его куда подальше.
Мое плачевное положение спас Стас. Хотелось прыгнуть ему на шею от облегчения. Адский действовал на меня как-то ненормально. При его взгляде все внутри будто взрывалось и бурлило. А теперь до меня дошло, что наше общение может затянуться на долгие годы, пока Денис будет учиться в этой школе.
– Привет, – прошептал Стас, поцеловав меня в щеку, так как я быстро отвернулась.
Я никогда не любила выставлять личную жизнь напоказ. Тем более неприлично проявлять нежность при родителе и ученике. Особенно, когда старший Адский смотрит так, будто готов кого-то четвертовать. Скользя взглядом по руке Стаса на моей талии, Роман сильнее сжал челюсть, и я инстинктивно отстранилась.
Не замечая неловкости, Стас протянул руку для рукопожатия и представился. Он рассказал, что уже провел урок физкультуры у Дениса и предложил записать его в спортивную секцию. Как оказалось, Денис показал отличные результаты в беге, и Стас не переставал его хвалить, что для него было необычно.
Казалось, все шло гладко, но он добавил:
– Лерусик, с тобой все в порядке? Тебя же трясет, и ты вся раскраснелась. Ты случайно не заболела?
Да простят меня небеса. Как я ненавидела это «Лерусик». Это было хуже, чем «милая Милая». Но я всегда молчала. А сегодня впервые захотелось стукнуть его: и за прозвище, и за отсутствие такта. Неужели нельзя было задать этот вопрос, когда мы остались бы наедине?
Как под взглядом Романа Степановича можно было не раскраснеться? Трясет? Да, я поражена, как меня еще держат мои ватные ноги.
– Все нормально, не беспокойся, – прошептала я, мечтая провалиться под землю.
– Нет, милая, тебе срочно нужно в душ, а потом забраться в постель.
И почему, когда я бросаю взгляд на Романа Степановича, его бровь игриво ползет вверх, а на лице появляется дьявольская улыбка? Он словно читает мои мысли: совсем не против оказаться рядом, пока я буду принимать душ и валяться в постели. Его взгляд кричит об этом.
А Стас, не замечая ничего, продолжал:
– Тебе нужно заняться собой. Ты последнее время исхудала и выглядишь немного помятой…
Слышать его «поддержку» стало невыносимо. Я уже хотела резко ответить, но Роман Степанович опередил меня.
– Валерия Андреевна, вы сказали, что дадите свой номер телефона! – резко произнес он.
Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не дать Стасу подзатыльник. Но с чего бы это? Отогнав странные мысли, я начала диктовать номер, специально ошиблась в последней цифре.
Знаю, это было ребячество. Но это давало мне время понять, как вести себя рядом с этим мужчиной. И все было бы нормально, если бы Стас снова не влез:
– Лерусик, дурындачка, а ты говоришь, что у меня плохая память! Я не запомнил дату твоего рождения. Но ты не можешь запомнить номер собственного телефона? – подметил он и назвал правильную цифру.
И снова только Стас не догадался, что я сделала это нарочно. Роман Степанович стал серьезнее, вежливо поблагодарил и, попрощавшись, вышел с Денисом.
Я, словно выжатый лимон, вернулась за свой стол.
– Странные они какие-то, – заметил Стас, наблюдая, как Адские садятся в такси.
– Чем тебе не угодил ребенок? Ты его только что нахваливал…
– Сопляк дохленький, на физре я с ним намучаюсь. Но я про папашу говорю.
Меня возмутило, как Стас небрежно отозвался о ребенке. Не все дети должны быть одинаково выносливыми и любить физическую нагрузку, особенно в таком юном возрасте. Более того, зачем было врать и рассказывать о его успехах и дополнительных тренировках? Я так изумилась странному подходу Стаса, что даже не обратила внимания на его недовольство старшим Адским.
Я окинула недовольным взглядом спортивное тело Стаса, и тяжелый вздох вырвался из меня неосознанно. Продолжая наблюдать за его красивым профилем: правильные черты лица, четкая линия губ и глаза, порой лишенные выразительности, словно в них нет ни одной разумной мысли, я задумалась: когда мы стали так далеки друг от друга, как небо и земля? Последнее время наши отношения не ладились. Мы постоянно спорили по любому поводу. Я старалась выяснять отношения только дома, наедине. Стас же, будто специально, заводил ненужные разговоры при свидетелях, произносил обидные прозвища в уменьшительно-ласкательной форме, и считал это нормой. Ничем хорошим это не заканчивалось. А может, у нас никогда не было особой духовной связи, и я просто придумала ее? Как художник, взявший нечеткий набросок, раскрасила его всеми цветами радуги и наслаждалась результатом. Только это произведение стало не отражением нашей реальности, а лишь ярким взрывом моей романтической фантазии.
– Строит из себя непонятно кого. А сам обычный водитель! Утром на такой тачке прикатил, а сейчас на паршивом такси домой поедет, – пробурчал Стас, выведя меня из омута размышлений.
– Стас, какая нам разница, кем он работает? Обычный отец привез ребенка в школу, а ты завелся, будто он на твое место метит…
Стас изменился в лице, словно я сказала что-то непозволительное. Я съежилась, ожидая новой перепалки.
– Я сегодня останусь у себя. Последнее время ты совсем меня не ценишь. Думаю, нам нужен перерыв в отношениях.
Не дав мне возможности что-то добавить, он развернулся и, громко хлопнув дверью, покинул класс.
День еще не закончился, а я уже испытала столько эмоций, сколько не испытывала за последние месяцы. Измученно опустив лицо в ладони, я начала размышлять. Пожалуй, нужно было бежать за ним, просить прощения, объяснить, что я не хотела его обидеть. Но я не хотела… Усталость от бесконечных разборок пригвоздила меня к месту. Отношения должны приносить радость, тепло и уют. А наши в последнее время приносили только разочарование. Может, это был тот самый звоночек, сигнализирующий о необходимости отпустить друг друга и не мучить себя постоянными конфликтами?
Собрав вещи в рюкзак, я решила поразмышлять над этим по пути домой. В четыре стены, где меня никто не ждал, но за которые я продолжала бороться, словно они были моей единственной опорой. Не доходя до дома несколько сотен метров, я замедлила шаг, заметив на противоположной стороне дороги знакомую белокурую голову Дениса. Он стоял рядом с женщиной, которая, яростно тыкая пальцем в его лицо, отчитывала его, тихо шипя, как змея. «Мама так не относится к ребенку», – мелькнула первая мысль. Я невольно замедлилась, продолжая наблюдать за происходящим.
Роскошная модница выглядела броско, но ее лицо, перекошенное от злости и ненависти, делало ее отталкивающей. Я даже глазам не поверила, когда заметила, как она подняла руку и замахнулась на мальчика. Меня словно магнитом потянуло в их сторону. Только не успела я окликнуть женщину, как Денис развернулся и побежал от нее.
Не замечая ничего вокруг, ребенок выбежал на проезжую часть. Я рванула к нему, крича:
– Денис! Стой!
Время остановилось. Раздался визг тормозов. Сердце сжалось в тиски. Подбежав, я, не раздумывая, схватила мальчика изо всех сил, развернулась, прикрыв его собой, и начала молиться, чтобы машина успела остановиться.