Моим позором ситуация на оперативке не ограничилась. В этот же день Любовь Викторовну вызвали к директору. Все разговоры в нашем отделе стихли. Мы ждали возвращения начальницы, как военнопленные своего предводителя с допроса врага.
Зеленов был не тот человек, который бросает свои идеи. Он обладал хваткой бультерьера, вгрызаясь в своего врага и не разжимая челюстей до тех пор, пока все его требования не будут выполнены. Поэтому в его цеху царила идеальная дисциплина, стояло новейшее оборудование, материалы поступали без промедлений, а начальник транспортного цеха лично руководил вывозом продукции. Связываться с этим типом не хотел никто.
Вернулась Любовь Викторовна нескоро. Она тихо, бочком, вошла в кабинет и опустилась за свой стол. Щеки у нее были того же пунцового цвета, что и у меня.
– Ой, девочки, что будет, – произнесла она и закрыла горящие щеки дрожащими руками.
Вообще наш отдел работал, как часы. Мы проводили десятки собеседований в день, без устали отбирая новые кадры. В перерывах пили чай, хвастались обновками и сплетничали о мужчинах. В общем, все как обычно в женском коллективе. Делить нам было нечего, и жили мы дружно и спокойно. И вот сейчас, кажется, всему этому пришел конец.
– Ну, что же будет? – спросила Лариса, мать двоих детей садикового возраста. Она чаще других пользовалась возможностью уйти пораньше по вполне понятным причинам.
– Дали нам установку работать с молодежью, – произнесла Любовь Викторовна так, словно озвучивала расстрельный приговор. – Придется идти в техникумы и институты, завлекать людей. А еще делать нашу заводскую жизнь насыщенной и интересной.
Последнюю фразу она произнесла с таким возмущением, что стало понятно: это цитата. И ни кого-то там, а самого отвратительного Зеленова.
– У кого есть какие идеи? – спросила она, обведя нас глазами.
Идей не было ни у кого, и в помещении повисла тяжелая удушливая тишина.
– Тоже мне, умник, – высказалась Лариса. – Вот Зеленову это больше всех надо, пусть и делает жизнь и интересной и насыщенной.
– А он и будет, – вздохнула Любовь Викторовна. – Его директор нам в помощь отрядил. Завтра придет совещаться.
И это было совсем плохо.
Рабочий день получился скомканным. Как назло, устраиваться на работу в цех Зеленова не пришел никто. Между собеседованиями мы с девочками сбивались в кучки и старались придумать что-нибудь. Но все наши собрания в итоге сводились к жалобам и придумыванию новых эпитетов для нашего вездесущего врага.
Так ничего и не решив, мы разошлись по домам. Честно говоря, из-за всех этих событий странный гуру с его предложениями совершенно вылетел у меня из головы. Так что я изрядно удивилась, когда мой телефон вдруг пиликнул и продемонстрировал сообщение от него: «Иногда чтобы наладить свою жизнь, нужно спасти чью-то другую. Не отказывайся от счастья, оно близко».
«Какая дурь», – подумала я и вошла в супермаркет. Мне требовались пирожные. Много. Их явно не хватало в моем организме, пережившем сильный стресс.
Сложив в пакет пару упаковок с эклерами, я твердым шагом направилась домой. Но стоило мне покинуть стены магазина, как меня кто-то схватил за руку. Я оглянулась и воззрилась на милую бабульку, закутанную в шерстяной платок.
– Дочка, сделай доброе дело, – обратилась она ко мне. – Возьми щеночка.
Она ткнула крючковатым пальцем в коробку, в которой возилось что-то маленькое и черное.
– Да вы что! – возмутилась я и, вывернувшись из цепкой хватки бабкиных пальцев, хотела побыстрее сбежать.
Но старушка оказалась проворная. Неуклюже подпрыгнув, она снова возникла на моем пути, преграждая дорогу.
– Ну, пожалуйста, а? – взмолилась она. – Погибнет ведь крошка.
В этот момент мне показалось, что небеса разверзлись, и кто-то большой и могущественный пальнул прямо в меня мощной молнией. Смска! Как, ну вот как этот дурацкий гуру мог знать, что меня ждет вот такая вот просьба? Разве только…
– Говорите честно, вы знакомы с человеком по имени Юрий? – я злобно воззрилась на бабулю.
– Ну так, – смутилась она. – Был один, ухаживал за мной по молодости…
Нет, этот явно был не тот. Даже учитывая, что мой гуру не так свеж, как кажется, на момент, когда эта тетушка была молода и хороша собой, он должен был находиться только в проекте у своих родителей.
– Вы только посмотрите на нее, – продолжила та наступление, воспользовавшись моим замешательством. – Не собачка, а золото. Маленькая, умненькая, послушная. Жаль такую на улицу выкидывать. Вы хоть на ночь ее приютите, а не приживется у вас, вы мне ее вернете. Я ведь каждый день здесь бываю.
Под зазывной бубнеж бабушки в моей голове шла борьба добра со злом. Вообще я никогда не думала о том, чтобы обзавестись собакой. Ну максимум кошкой. Да и то не раньше, чем выйду на пенсию. Но к чему было это странное сообщение?
Голова у меня затуманивалась, совершенно как тогда, в «Мерседесе» у странного гуру. А, может, это действительно не просто так?
– Ну если только на одну ночь, – сказала я совершенно неожиданно для себя. – Но завтра я вам ее, скорее всего, верну.
– Конечно, конечно, – закивала головой старушка, впихивая мне в руки дрожащее тельце, завернутое в старую пеленку. – Если что, я в это же время опять здесь буду.
Я шла домой и злилась на весь свет, на собаку, попавшуюся на моем жизненном пути, наглую бабульку, дурацкого гуру и на себя. Ну как я на все это повелась, а?
Зайдя в квартиру, я опустила на пол смиренно прижимавшуюся ко мне собачку. Она тут же приняла лежачее положение, прижав уши к голове. Все ее поведение указывало на то, что проблем с ней не будет. Ну разве что кроме запаха. Амбрэ это создание распространяло такое, словно всю свою жизнь провела в общественном туалете. Жить рядом с такой соседкой было совершенно невозможно.
Не долго думая, я сунула ее в ванную и включила теплую воду. Стоило первым капелькам упасть на темную грязную шкуру, как собака задрожала еще сильнее. Она действительно была очень маленькая. А еще худая. Я провела рукой по бокам и ужаснулась: казалось, на ней не было ни жиринки. Интересно, она вообще хоть раз в жизни ела?
Выбрав самое старое полотенце, я закутала вымытую собаку и положила перед ней котлету. Больше ничего съестного в моем доме не было. Я, знаете ли, не рассчитывала принимать гостей.
Быстро, словно опасаясь, что у нее отнимут еду, собака стала поглощать угощение. Через десять секунд от моего ужина не осталось и следа. Расправившись с ним, щенок зашевелил черным блестящим носом, обнюхивая место, где только что лежала вкуснятина. Наверное, пытался найти еще хоть крошечку.
Убедившись, что совершенно ничего не осталось, он повернул голову в мою сторону и посмотрел внимательными блестящими глазками.
– Больше ничего нет, – сердито сказала я.
Услышав мой голос, собака задрожала еще сильнее и я, махнув рукой, занялась своими делами. Все же у меня еще были пирожные. Я приготовила ароматный чай, достала упаковку эклеров и приготовилась получать удовольствие. И в этот момент услышала несчастный писк. Собака устроилась у моих ног и голодными глазами следила за всеми моими действиями.
– Это мне, – сказала я.
Щенок в ответ издал звук, похожий на горестный вздох. Жадными глазами она следила, как я вытягиваю пирожное за подрумяненый бочок и направляю ко рту. Я кожей чувствовала ее алчущий взгляд. Аппетит пропал совершенно.
– На, – я отломила половину эклера и протянула ей. – Но учти, завтра же я тебя верну.