Глава VIII Старый садовник
На двадцать миль4 вокруг не было такого сада, как у доктора Грейсона. Жители Колеби искренне восхищались им. Но садовник доктора, Дэниел Капстейк, придерживался иного мнения.
– Сад был бы хорош, – говорил он всем и каждому, – если бы доктор не жалел на него денег и дал бы нам с Питером в помощь нескольких работников.
Как бы то ни было, но огромный сад, расположенный на четырех акрах5, доставлял Элен Грейсон немало удовольствия, хотя сама девушка нередко была причиной недовольства садовника.
– Папа! Это ты велел подстричь живую изгородь? – спрашивала Элен отца.
– Капстейк говорит, что она затеняет молодые деревца, и я позволил ему подстричь ее.
– Ах, пожалуйста, запрети ему! – говорила Элен. – В прошлом году эти кусты так чудесно цвели!
И так было во всем. Элен любила пышные цветы и растения, садовник же считал необходимым подстригать и выравнивать все.
В саду росло множество редких растений и, к досаде Дэниела, прекрасные цветы появлялись не только на клумбах, но и около плодовых деревьев и грядок с овощами. Здесь были цветущие кустарники и красивые хвойные деревья, на лужайке красовалось большое тутовое дерево, а высокая кирпичная стена, окружавшая сад, была сплошь обсажена плодовыми деревьями, которые весной покрывались множеством белых и розовых цветов, а позже пурпурными и золотистыми сливами, пахучими краснобокими яблоками и большими мясистыми грушами.
Кроме того, в саду было немало персиковых и абрикосовых деревьев, множество черешен, дававших прекрасный урожай, и несметное количество клубники и других ягод. Оранжерея Элен была переполнена восхитительными цветами, а в теплице зрели большие лиловые и янтарные кисти винограда и выращивались длинные зеленые огурцы и дыни.
Но Дэниел ворчал, как вообще все садовники:
– Господа совсем забросили сад, отдав его на истребление птицам! Столько птиц, что за всю жизнь не перестреляешь!
Дэниел беспощадно истреблял птиц, пока однажды не был пойман доктором на месте преступления.
– Как ты смеешь стрелять птиц? – крикнул доктор. – Не смей их трогать!
– В таком случае у вас, сэр, не будет ни одного плода!
– Если ты истребишь птиц, сад переполнится слизняками, улитками и вредными насекомыми. Просто прикрой деревья сетками, когда плоды начнут зреть.
Элен была свидетельницей этой сцены и, когда они вернулись в дом, горячо обняла отца, принявшего под свою защиту ее пернатых любимцев.
Последствия этого запрета не замедлили сказаться: несмотря на близость города, фруктовый сад доктора оглашался многоголосым хором пернатых певцов, в котором ясно можно было различить и звонкие трели соловья.
Через сад протекала речка, придававшая ему особую прелесть. Правда, торговцы считали реку бесполезной, потому что ее глубина не позволяла баркам подниматься до города и им приходилось останавливаться в двух милях от него перед мостом Колеби.
– Да, – говаривал сэр Джеймс Денби, – если речку углубить, она обогатила бы город!
– Но испортила бы мой сад, – возражал доктор. – Поэтому я искренне рад, что это невозможно.
Вот таким был сад доктора Грейсона, в который прямо через окно выскочил Декстер. К несчастью, в это время там работал недовольный Дэниел Кап-стейк.
– Этому Дэниелу не угодишь! Пристал, как одурелый медведь! – ворчал конюх Питер Крибб, молодой парень лет двадцати, с круглой головой, который исполнял также обязанности помощника садовника.
– Хозяин велел тебе работать в саду три дня в неделю, – говорил Дэниел, высунув свое красное лицо из куста махровых роз, – а ты на прошлой неделе был здесь всего два раза, а на этой – только один!
– Не мог же я разъезжать по городу и одновременно работать в саду, – ответил Питер.
– Но ты должен три дня в неделю работать в саду, а своей конюшней заниматься в другое время.
– Но я все дни на этой неделе выезжал с господином доктором и его дочерью!
– Не знаю, выезжал ты или нет, – возразил Дэниел, – но газон запустил! Доктор думает, что можно содержать в чистоте такой сад без рабочих!
– Вот ты шел бы к нему и там ворчал, а не надоедал мне!.. Э-э-э!.. Посмотри-ка! – воскликнул Питер, указывая метлой на стену.
Садовник и его помощник обомлели при виде неожиданного зрелища: по крутой крыше оранжереи, примыкавшей к стене, карабкался босой мальчуган в рубашке и панталонах. Добравшись до высокой стены, он спокойно уселся на ней.
– Кто это? – спросил Питер шепотом. – Парень влез на крышу, как обезьяна!
– Тише, – ответил Дэниел, – молчи! Мы сейчас поймаем его. Теперь мне понятно, куда в прошлом году девались персики!
– А кто он такой?
– Не знаю, мне все равно. Но точно тебе говорю: я его поймаю! Эх, если б хозяин не запретил мне стрелять, я бы спустил его оттуда, как перепелку!
– Смотри, смотри! – не унимался Питер.
– Да вижу я, вижу, – буркнул Дэниел, глядя на маленькую фигурку, быстро бежавшую на четвереньках по верхушке стены на высоте двенадцати футов6. – Хорошо он забавляется… Готов держать пари на шиллинг, что он наелся винограду и теперь высматривает себе что-нибудь еще… Но погоди, мы насыплем тебе соли на хвост! То-то винограду стало меньше…
– Ну, признаться, я такого еще и не видывал, – прошептал Питер, глядя на мальчика. – Ты только глянь, что он вытворяет!
– Вижу. Ловкая бестия!
Мальчик встал на руки, вскинув вверх обе ноги, перевернулся и опять побежал с ловкостью кошки.
– Он сломает себе шею, – заметил тревожно Питер.
– И поделом ему, – проворчал Дэниел. – Слушай, Питер, надо поймать эту обезьяну. Зайди с той стороны стены, а я останусь здесь. Да не показывай виду, что видишь его. Когда я свистну, тогда и хватай его.
– Но как я его достану, если он так высоко? – возразил Питер. – Не принести ли лестницу?
– Не надо, мы и так достанем его. Ну, иди.
– Смотри, смотри! – воскликнул Питер, следя за движениями мальчика. – Вот это да!
Пробежав по верхушке стены, паренек быстро развернулся и побежал назад, а затем сел на корточки и, изображая котенка, стал лизать руки и проводить ими по голове.
– Слушай, – сказал Дэниел, – я придумал, как поймать парня: возьмем по длинной жерди и столкнем его. Если мальчишка свалится на твою сторону, ты сразу хватай его, иначе он удерет, как мышь. Мы отведем сорванца к хозяину, пусть доктор посмотрит, кто ворует его фрукты.
Садовник и его помощник запаслись жердями и встали по обе стороны стены. Мальчик тотчас заметил опасность и бросился бежать на четвереньках в другую сторону, но потом, сообразив, что отдаляется от дома, повернул назад.
Дэниел с Питером одновременно взмахнули жердями, но промахнулись. Мальчик перехитрил их обоих и с ловкостью белки бросился к оранжерее. Преследователи поспешили за ним, насколько позволяли росшие на пути деревья.
Примыкавший к стене сарай заставил Питера скоро отказаться от преследования, и Дэниелу пришлось одному продолжать погоню.
– А! Попался, чертенок! – крикнул он, задыхаясь от быстрого бега.
Но радость его была преждевременной: мальчик добрался до оранжереи и расположился на стене за стеклянным скатом.
– Ну, полно дурить, слезай! – крикнул ему садовник.
Но мальчик продолжал сидеть на корточках, обняв руками колени, и спокойно смотрел на него.
– Слышишь? Ну-ка иди сюда!
Чувствуя себя в безопасности, мальчик не имел никакой охоты сдаваться в плен стоявшему внизу свирепому садовнику, вооруженному большой жердью.
– Я кому сказал? Спускайся сейчас же! – крикнул Дэниел, но мальчик, не трогаясь с места, продолжал его рассматривать.
– Ты там, Питер? – крикнул Дэниел.
– Да.
– Стой там и хватай его, если он спустится на твою сторону. Я сейчас принесу лестницу, и мы его достанем.
– Хорошо! – ответил Питер.
Мальчик продолжал молча внимательно следить за старым садовником.
– Слышишь, что я говорю? – обратился тот снова к мальчику. – Я принесу лестницу и все равно до тебя доберусь!
Мальчик продолжал сидеть неподвижно.
– Постой же! Я тебя и так достану! – разозлился Дэниел.
Садовник попытался достать наглеца жердью, но та была слишком короткой.
– Ну, тебе же будет хуже, когда я принесу лестницу!
Мальчишка зорко осматривался: слева от него возвышалась высокая стена дома – бежать этим путем было невозможно. Оставался только один путь: спуститься по стеклянной крыше, по которой он влез на стену. Но у конца оранжереи стоял садовник с жердью, и мальчик решил остаться на месте.
– Ладно, придется сходить за лестницей, – сказал злобно Дэниел и, воткнув жердь в землю, направился к дому.
Но это была лишь хитрость: сделав с полсотни шагов, он вдруг обернулся и, увидев, как и ожидал, что мальчик начал спускаться, бросился бежать назад. Но маленький негодяй быстро вскарабкался на свое прежнее место и уселся снова на стене, подобно каменной статуе.
– Ах вот ты как! – разъярился садовник. – Спускайся, тебе говорят!
Ответа не последовало.
Дэниел задумался. Если уйти за лестницей, мальчик спустится с оранжереи и убежит, а этого допустить нельзя. Если крикнуть Питеру, чтобы он принес лестницу, мальчик спустится со стены и удерет по другую сторону стены, а это тоже не годится. Правда, есть еще один работник, но он уже ушел обедать…
Оставалось ждать, когда придет хозяин, но доктор, скорее всего, посмотрит на все это сквозь пальцы и отпустит мальчика. Поэтому звать мистера Грейсона садовник не хотел.
После нескольких минут раздумья Дэниел составил план: он сделает вид, что отправляется за лестницей, даст мальчику спуститься и подойти к выходу, а затем вернется и схватит негодяя, пока тот не успел вскарабкаться еще куда-нибудь.
Дэниел быстро удалился. Мальчишка спустился, но едва он успел ступить на землю, как садовник выскочил из кустов и бросился ловить его. Сорванец мгновенно вскарабкался на крышу оранжереи и быстро побежал по ней.
И тут приключилось нечто, в корне изменившее ход дела. Нога мальчика соскользнула и пробила стекло. Неудача смутила беглеца, он споткнулся, упал и, провалившись сквозь стеклянную крышу оранжереи, повис на легких стропилах.
– Ну, слезай же! – кричал ему садовник.
В это-то время в окне кабинета показался доктор, охнул и вместе с Элен поспешил к оранжерее.