– Ну, сэр, – строго обратился доктор к мальчику, когда они вошли в кабинет, – я думаю, ты понимаешь, что я тобой очень недоволен.
– Да, сэр, понимаю, – ответил мальчик серьезно.
Доктор Грейсон закусил губы, чтобы не засмеяться.
– Вы хотите высечь меня?
– Увидим! Для начала ступай в свою комнату, вымой руки и переоденься, а затем приходи сюда.
Декстер поднял глаза на Элен, избегавшей его взгляда, и медленно вышел.
– Маленький негодяй! – заметил доктор, когда они остались одни. – Боюсь, мне придется отослать его назад…
Элен посмотрела на него.
– Я ожидал, что он будет немного дик, – продолжал доктор, – но он просто невыносим… Что ты скажешь, моя дорогая? Он слишком дурной, да?
Элен помолчала.
– Мне кажется, еще рано судить, папа, – ответила она наконец. – Правда, в нем много неприятного, но тем не менее я чувствую расположение к этому мальчику.
– Правда, – заметил доктор. – Так бы вот и наказал его сейчас хорошенько, но как-то рука не поднимается… Что делать? Отослать его назад и выбрать другого?
– Нет, нет, папа! Если вы не отказываетесь от вашего опыта, то лучше оставим Декстера и посмотрим, что из него выйдет.
В это время раздался звонок к завтраку, и минуту спустя Декстер как ни в чем не бывало весело вбежал в комнату.
– Слышите! Звонят к обеду! – закричал он. – Я ужасно голоден!
– И ты совсем не чувствуешь своей вины? – спросил доктор.
– О, сэр, мне очень неприятно… Но виноват старик: он гнался за мной, и я поскользнулся… А если бы он меня поймал, что бы он сделал?
– Наказал бы тебя или привел бы ко мне… Мы хотим отослать тебя назад в приют. Ты слишком непослушный.
– Отослать меня назад?..
– Да. Мне нужен хороший мальчик.
– Но ведь я стараюсь быть хорошим!
– Ты говорил это и раньше, однако же хорошим не стал. Я никогда не видел такого маленького негодяя, как ты.
– Ваша правда, сэр. Мистер Сибери говорил то же самое, – ответил мальчик спокойно. – Но я хочу быть хорошим!
– Тогда отчего же так дурно себя ведешь?
Мальчик тряхнул головой и озабоченно посмотрел на доктора.
– Я думаю, это у меня врожденное.
Элен закусила губу и отвернулась.
– Вы отошлете меня назад в приют, сэр? – спросил Декстер после минутного молчания, устремив на доктора грустный взгляд.
– Я подумаю, – ответил доктор.
– Я не хочу уходить от вас, – проговорил мальчик с мольбой в голосе. – А вы? Вы тоже не хотите, чтобы я жил у вас? – обратился он к Элен.
– Завтрак стынет, – заметил доктор. – Пойдемте.
Говоря это, он подтолкнул мальчика вперед и указал ему на стул.
Мальчик медлил, но строгий взгляд доктора заставил его занять свое место, и после обычной молитвы все сели за стол.
Запах горячих сосисок и жареной курицы был очень привлекателен для мальчика из работного дома.
Обед начался молча. Наблюдая, как едят доктор и Элен, Декстер взял нож и вилку и, разрезав сосиску по примеру доктора, посмотрел на него. Но доктор угрюмо уставился в свою тарелку.
Мальчик перевел взгляд на Элен, но она пристально смотрела на отца. В столовой наступила полная тишина, нарушаемая лишь звонкой песнью жаворонка, доносившейся с соседнего луга.
Несмотря на вкусные блюда и голод, Декстер положил нож и вилку и грустно опустил голову.
Элен видела, что мальчик сильно страдает, но продолжала молчать.
– Разве ты не любишь цыпленка? – спросил сурово доктор.
Мальчик вздрогнул и с тревогой посмотрел на него.
– Отвечай: разве ты не любишь цыпленка?
Декстер хотел ответить, но слова не шли у него с языка, и он тщетно силился подавить свои слезы.
Доктор был мрачен и разочарован.
– Ешь, – ласково шепнула Элен, наклоняясь к мальчику.
Он устремил на нее благодарный взгляд, но не мог сказать ни слова.
– Извольте есть, сэр, – строго сказал доктор.
– Извините, сэр, я не могу, – ответил мальчик прерывающимся голосом.
– Отчего же?
Декстер сделал новое усилие, чтобы подавить слезы.
– Извините, сэр, я не могу есть, когда знаю, что меня накажут.
Доктор хмурился, продолжая есть. Мальчик устремил на Элен умоляющий взгляд.
– Чего ты хочешь? – спросила она.
– Позвольте мне уйти наверх, туда, где я спал прошлой ночью.
Элен вопросительно посмотрела на отца, тот кивнул головой. Получив позволение уйти, мальчик поспешно поднялся и выбежал из комнаты.
– Маленький негодяй! – заметил доктор после нескольких минут молчания, наливая себе рюмку хереса. – Неприятно сознавать, что я ошибся в выборе.
– Вы хотите отказаться от вашего проекта? – спросила Элен.
– Нет! Отнюдь нет! Мне неприятно, что этот прохвост Гиппетс, смотритель работного дома, поднимет меня на смех. «О, ведь я же говорил вам!» – скажет он… А все-таки придется отвести мальчика обратно.
Элен молчала.
– Он говорил мне, что я скоро верну его, – продолжал доктор, – но я ему не поверил. Мне понравилось умное и открытое лицо мальчика… Я выберу другого. Моя теория верна, и пусть будет хоть десять тысяч препятствий, а я все-таки доведу дело до конца и докажу, что я прав!
Элен глубоко задумалась.
– Ну, – спросил резко доктор, – что же ты ничего не говоришь? Или ты рада моей первой неудаче?
Элен взглянула на отца с упреком.
– Я думала о Декстере.
– Неблагодарный мальчишка! Я его взял из этого жалкого дома, одел и приютил, а он ведет себя так скверно!
– Это была всего лишь шалость! У него хорошие задатки, только он слишком живой, – заметила спокойно Элен.
– Шалость! Но я не хочу терпеть шалостей и отправлю его обратно в приют. Мне не нужен мальчик с большими задатками!
Элен продолжала молча есть.
– Говори же что-нибудь, Элен! – не вытерпел доктор. – Ведь этак можно с ума сойти!
Элен взглянула на отца и улыбнулась.
– Этого еще недоставало! Ты смеешься над отцом!
– О нет, нет! Я очень серьезно думала о вашем проекте…
– Который тем не менее будет продолжен!
– Не сомневаюсь в этом, папа. Но неприятно терпеть неудачу в самом начале.
– Что ты хочешь этим сказать, Элен?
– Я хочу сказать, что не вернула бы бедного мальчика к той жалкой жизни, от которой вы его избавили, потому только, что он нашалил из-за живости своего характера. Попав к нам из приюта, он чувствует происшедшую с ним перемену и от возбуждения не может с собой справиться…
– Положим, что так, – доктор с изумлением посмотрел на дочь.
– И если вы действительно хотите провести этот опыт… – продолжила Элен.
– Разумеется, хочу!
– В таком случае, по-моему, вы выбрали такого мальчика, какой вам нужен.
– Ты думаешь? – доктор задумчиво почесал подбородок.
– Да. Именно на таком маленьком дикаре вы и должны доказать свою теорию.
– Но… Но он слишком дурной, Элен!
– Нет, папа, нет! Вы неправы, называя его дурным. Я убеждена, что он очень хороший мальчик.
– Ты так считаешь?
– Да. Он, конечно, большой шалун, но у него доброе любящее сердце.
– Мне это тоже казалось, – согласился доктор.
– И к тому же он очень даровит.
– Гм!
– Он был так огорчен вашим гневом, что на него было жалко смотреть.
– Может быть, он лукавил!
– О, нет, папа! Декстер искренен и привязчив!
– Так ты думаешь, что из него можно сделать воспитанного человека?
– Да, если вообще возможно сделать из приютского мальчика джентльмена.
– И ты уверена, что он искренний, добрый мальчик?
Элен молча указала на нетронутое блюдо мальчика.
– И не хочешь променять его на другого, более послушного?
– Нет. Я начинаю любить этого маленького сорванца и уверена, что скоро мы увидим в нем большую перемену. Конечно, с его стороны будет еще немало шалостей…
– Я возьму его в ежовые рукавицы!
– Нет, нет, папа! Не нужно относиться к нему слишком строго, – спокойно заметила Элен.
– Так ты в самом деле не хочешь, чтобы я отослал его обратно?
– Нет, – ответила Элен. – Бог даст, я сумею помочь вам в этом деле.
– Дорогая Элен! – сказал доктор с жаром. – Ты даже не представляешь, как обрадовала меня! Лишь из любви к тебе я хотел возвратить Декстера в приют, потому что не считал себя вправе подвергать тебя всем мелким неприятностям, сопряженным с воспитанием такого мальчугана. Но если ты чувствуешь, что вынесешь все это, пока мы его не обуздаем…
Элен подошла к отцу и положила руки ему на плечи. Он крепко прижал их к сердцу и обнял дочь.
– Дорогой папа, – сказала девушка, прижавшись щекой к его щеке, – я не знаю, как это случилось, но этот мальчик нашел дорогу к моему сердцу. И я была бы очень огорчена, если бы вы его отослали назад.
– Дорогая Элен, ты сняла большую тяжесть с моей души! Иди же скорее и приведи бедняжку вниз. Он ждал обеда два часа тому назад и наверняка очень проголодался!
Элен поцеловала отца и поднялась наверх. Перед дверью мальчика она остановилась: из комнаты раздавались глухие рыдания. Девушка приоткрыла дверь и замерла на пороге. Декстер лежал на полу, свернувшись в комок, и тихо плакал, вздрагивая всем телом. Было видно, что он сильно страдал.
Мальчик был одет в свое приютское платье, его шапка валялась около него на полу, а бывшая на нем в этот день одежда была аккуратно развешана на стуле, рядом с новыми сапогами.
Элен сама была готова расплакаться. Она подошла к мальчугану и нежно положила руку на его голову. Мальчик мгновенно вскочил и закрыл рукой глаза, стыдясь своих слез.
– Декстер, – проговорила Элен, – ты что собирался делать?
– Идти в приют, – признался мальчик. – Я такой дурной… Все так говорят…
– Но разве там ты будешь лучше?
– Что же мне делать?.. Не стоит стараться быть лучше… Пойду туда…
– Ты хочешь огорчить меня… Значит, я ошиблась в тебе?
– Пойду туда… – продолжал он, не отнимая рук от лица. – Пусть старый Сибери разорвет меня в клочки, мне все равно!
– Взгляни на меня, Декстер, – ласково проговорила Элен, отводя руку мальчика, – и скажи, что ты предпочитаешь: идти обратно в приют или остаться здесь, чтобы стараться быть хорошим и слушаться меня?
Мальчик упал на колени и снова зарыдал.
– Хочу быть хорошим! Хочу быть хорошим! – кричал он сквозь слезы. – Отведите меня к нему! Пусть он бьет меня, я приму наказание и даже не пикну! Только не отсылайте меня в приют!!!
Элен обняла мальчика и поцеловала его в голову.
– Ну, Декстер, успокойся, – ласково сказала она, – умойся, оденься и приходи скорее в столовую.
Она зашла в свою комнату, чтобы вытереть следы слез, и невольно удивилась, что в такое короткое время успела так привязаться к беспокойному сироте.
Доктор с нетерпением ожидал ее возвращения.
– Ну, где же наш сорвиголова? – спросил он.
– В своей комнате, – ответила Элен, – и…
– Ну, ну? – спрашивал доктор нетерпеливо.
Девушка рассказала отцу, что произошло.
Послышался стук в дверь, и в комнату вошла служанка, чтобы убрать со стола.
– Еще рано, Мэри, – остановила ее Элен. – Возьмите цыпленка и попросите миссис Миллет разогреть его. Я позвоню, когда подать.
Вернувшись на кухню, Мэри в сердцах так швырнула блюдо на стол, что едва не разбила его.
– Делайте, что хотите, миссис Миллет, – сказала она, – а я поищу себе другое место.