Лёнька был не таким, как все. Дурачок – не дурачок. Середнячок. Он был необъяснимо удачлив в сборе грибов и дикорастущих ягод, в рыбной ловле, в охоте. А в высказываниях был чудаковат. Да и в поступках тоже. На его беду, группа исследователей аномальных явлений почувствовала в нём родную душу. Наше тихое захолустье оказалось на их пути. Они остановились у нас для пополнения запасов провизии и починки экспедиционного снаряжения. Наш аномальный Лёнька пришёлся им по душе, а его удачливость в добыче даров природы решительно склонила их к тому, чтобы взять его в свой поход к Сумрачной Котловине.
Умный человек поостерёгся бы приближаться к тому опасному месту. Что за надобность искать там свою погибель? Место это дикое и страшное. Звери за версту его обходят. Птицы за версту его облетают. Из живности там водятся только змеи и пауки.
Бывали случаи, когда жители иных мест нечаянно забредали в окрестности Сумрачной Котловины, но ещё на дальних подступах к ней ими начинало овладевать непонятное беспокойство, чувство необъяснимой тревоги, а затем и непреодолимой паники. Умные и осмотрительные бежали оттуда прочь. А те, кто продолжал идти навстречу источнику смертельного ужаса, пропадали бесследно.
Теперь туда направлялась целая экспедиция с научными приборами, видеозаписывающей аппаратурой, альпинистским снаряжением и с желанием, во что бы то ни стало, разгадать страшную тайну этого проклятого места.
А с ними и наш непутёвый Лёнька.
Ровно за версту от того места, где, изливая на всю округу негативную энергетику, затаилась Сумрачная Котловина, исследователи почувствовали недомогание, беспокойство и предчувствие незримой опасности. Сверхчувствительные «Сенсоры-А8М» зарегистрировали потоки низкочастотной энергии. При установке их в точки пеленга, они указали направления, пересекающиеся в районе Сумеречной Котловины. Начальник экспедиции принял решение вернуться за черту воздействия токсичной энергетики и разбить там свой лагерь.
До наступления ночи лагерь был обустроен. По периметру лагеря были выставлены сторожевые посты, оснащённые «Сенсорами-А8М», установлено время сменяемости сторожей.
Сытный походный ужин.
Отбой на ночной отдых для всех, свободных от очередного выхода на сторожевые посты.
В полночь лагерь был поднят по сигналу опасности первого уровня. Не повод к всеобщей панике. Повод к готовности эвакуироваться, если опасность примет угрожающую динамику.
Этого не случилось, но ночной отдых пыл испорчен.
Утром снарядили «Сороконожек», оснащённых аппаратурой дистанционного управления, он-лайн видеосвязи, ночного видения, тепловизорами и «Нано+++» (микро аналогами прибора «Сенсор-А8М»). Инженеры дотошно проверяли и перепроверяли техническое состояние всей аппаратуры, операторы «Сороконожек» накачивали себя крепким кофе, пытаясь сбросить с себя дремоту после тревожной ночи. И вдруг…
– Смотрите! – крикнул Лёнька, указывая рукой на проредившийся участок утреннего тумана на подступах к опасной зоне.
Все, находившиеся в лагере, быстро окинули взглядами указанное Лёнькой направление, и застыли в изумлении: на них пристально смотрело необычное существо.
«Йети?!!»
Глубокий, гипнотизирующий взгляд странного существа ввёл всех в транс. Никто не заметил, как и куда исчезло это странное существо.
«Неужели оно живёт в чреве Сумрачной Котловины???»
«Сороконожки» ушли в разведку. Едва они скрылись из вида, связь с ними прервалась.
– Готовим к запуску дроны, – распорядился начальник экспедиции.
– Пётр Ильич, потеряете дроны, – не выдержал Лёнька. – Раз живые птицы там не летают, то и железным птицам там не летать. Будет с ними то же, что и с «Сороконожками».
– Попробуем их облетать без научной аппаратуры.
Будто в ответ на слова начальника экспедиции, над опасной зоной поднялись пять огненных шаров.
«Плазмоиды?!!»
– Да кто же живёт в том месте? – вырвалось у парапсихолога Лизочки.
– Представители плазмоидной цивилизации – это очень крутые особи! Их цивилизация – одна из древнейших в Мироздании. Нам их не перехитрить, – прищурился биофизик Евгений. – Предлагаю начать организованное отступление. Если на нас не подействует их предостерегающее маневрирование, они могут обратить нас в неорганизованное бегство.
Возник спор. Обидно было уходить, так ничего и не изучив.
– Хорошо. Попробуем оставаться в лагере и отсюда понаблюдать, какие ещё обитатели этого таинственного места выйдут с нами на визуальный контакт, – решил начальник экспедиции.
За день ничего нового не случилось. Все занимались своей обычной будничной работой: запасали дрова для ночного костра, готовили еду, наводили порядок в палатках и на территории лагеря. Лёнька раздобыл много грибов и ягод, наловил рыбы, пополнил мясные запасы охотничьими трофеями.
Ох, не зря его взяли в этот многодневный поход!
А ночью случилась беда. Обнаружилась она лишь под утро: Лёнька бесследно исчез. Никто не видел, как это произошло, но тем больше ужаса вселило во всех это исчезновение.
«А если это только начало? Тогда, кто будет следующим?!»
«Жалко Лёньку! Хорошим был он парнем, хоть и непутёвым…»
Лёнька растерянно огляделся. Обстановка, в которой он оказался, выглядела, как декорация для съемок фантастического фильма. В ней всё было верхом архитектурного и художественного совершенства. Всё располагало к состоянию глубокого и прочного психологического комфорта. Лёнька быстро адаптировался к этой фантастической новизне и с наслаждением погрузился в атмосферу психологического комфорта. Звуки мягкого голоса подействовали на Лёньку, как целебный бальзам. Он не видел того, кто заговорил с ним и мысленно окрестил его Добрым Хозяином-Невидимкой. Это был телепатический контакт представителя высокоразвитой цивилизации с аборигеном низкого уровня развития. Хозяин этого изумительного пространства представился Лёнке незваным гостем в мире, населённом людьми.
– Убей его! – раздался вдруг новый, резкий, грубый, пронзительный голос, резанувший Лёньку по сердцу.
Всё помещение наполнилось удушливым смрадом, аура благоденствия и доброты улетучилась, уступив место мрачной злобе и клокочущей ярости. Вся обстановка помещения причудливо преобразилась, изменив свой прежний смысл, олицетворявший верх архитектурного и художественного совершенства и даровавший состояние глубокого и прочного психологического комфорта на полную им противоположность. Каждая линия, каждый фрагмент пространства стал олицетворением зла и источал угрозу лютой смерти.
Обладатель нового голоса не скрывался под завесой невидимости. Он открыто объявился перед Лёнькой в образе взбесившегося чудовища, покрытого птичьими перьями.
– Этот негодяй едва не убил меня, когда я вёл наблюдение за его вылазкой из лагеря ему подобных существ! – со змеиным шипением проклокотало перистое чудовище, тыча когтистой лапой прямо перед Лёнькиным лицом.
– Да это потому, что ты дурной на всю башку! – закатилось рявкающим смехом ещё одно чудовище, объявившееся из-за спины первого, и вперившее в него хохочущий взгляд круглых жёлтых глаз. – Ты, клок чёрных перьев с куриными мозгами, объявился перед охотником в облике небольшой промысловой птицы! Поэтому он повёл себя так, как повёл бы себя на его месте любой другой охотник: всадил в тебя заряд дроби. Молись своему «наисладчайшему» из вашей чёртовой преисподни, что он оживил тебя для ваших чёрных дел!
И тут поднялся настоящий гвалт. В помещение, будто тараканы из щелей, понабежали уродливые чудовища разного вида, гавкающие, хрюкающие, каркающие, шипящие и стали наперебой доказывать друг другу своё отношение к судьбе Лёньки. Все они сходились в том, что Лёнька заслуживает страшной и мучительной смерти, но в способе его умерщвления их мнения разошлись.
Всех примирил тихий мягкий голос Доброго Хозяина-Невидимки:
– Если у вас нет единства в том, как умертвить этого несчастного, значит, ему выпала удача быть живым. Я взял его сюда, я и верну его в лагерь ему подобных. Я не вижу за ним никакой вины. Но он должен будет выполнить то поручение, которое я изначально намеривался на него возложить: он должен уйти сам и увести всех своих спутников прочь от нашего секретного места.
Да будет так!
Лёнька выполнил повеление своего пленителя и избавителя. Вновь оказавшись в лагере, он быстро убедил своих спутников немедленно уйти прочь от этого проклятого места. Его спутники, напуганные таинственным Лёнькиным исчезновением и случайным его избавлением из плена у жутких чудовищ, не стали противиться требованию Доброго Хозяина-Невидимки.
– Молодец! – похвалил Лёнку Пётр Ильич. – Тебе удалось сделать то, что оказалось не под силу ни нашей научной аппаратуре, ни одному из нас при всём нашем опыте, знаниях и особой подготовке. Ты побывал там, где ещё не был никто! Теперь ты единственный носитель и источник ценнейших знаний о тайне Сумрачной котловины.
С Лёнькиных слов был составлен перечень обитателей Сумрачной Котловины с детальным описанием их внешности и поведенческих особенностей, проявившихся в разгоревшемся между ними споре о выборе казни для их несчастного пленника. Правда, с Лёнькой пришлось помучиться: его свободный рассказ значительно отличался от того, что удавалось вытянуть из него через введение его в гипносон. Да и полиграф зашкаливал, когда Лёнька слишком увлекался описаниями внешности и поведенческих особенностей обитателей Сумрачной Котловины.
Все истины, доступные человеческому уму, верны только лишь в своём родном пространстве, а за его пределами они утрачивают свой смысл. И если изменяется само пространство, то изменяются, вплоть до полного обнуления, и силы тех истин, которые его наполняли.
Не случайно английским учёным-агностиком XIX века Томасом Генри Гексли была выявлена закономерность, согласно которой всякая истина рождается как ересь и умирает как предрассудок.
Иные объясняют это тем, что расширяются горизонты науки, но эзотерики знают: объясняется это тем, что изменилось пространство, породившее в прежнем своём состоянии эти «устаревшие» истины.
Есть среди эзотериков и те, кто владеет секретами изменения определённых характеристик пространства в нужном им месте для получения задуманного ими результата.
И тогда они начинают вытворять такие чудеса…
Местный житель указал дорогу к старой ведьме, как показалось Игнату, с типичной деревенской бестолковостью:
– Под сосной.
Уточнить Игнату не удалось: «абориген», буркнув те странные два слова, отмахнулся от Игната, как от чёрта, и поспешил прочь.
Игнат побрёл по единственной в этой деревне улице, надеясь получить от кого-нибудь более внятный ответ, но улица была безлюдна. Только собаки сердито облаивали его, когда он проходил мимо охраняемых ими дворов, да куры с показной деловитостью бродили по пустынной проезжей части.
Какая отупляющая скука!
Свежесть деревенского воздуха слегка портили запахи навоза. На тропинке, заменяющей тротуар, то и дело попадались лепёшки коровьих испражнений разной степени свежести, вокруг самых «свежих» плотно роились жирные зелёные мухи.
Начитавшись разных книг по эзотерике, Игнат решил перейти к её освоению. Для начала он решил присмотреться (негласно) к самым примитивным её носителям.
А что может быть примитивнее шаманов и деревенских колдунов?
Шаманы далеко, а деревенские колдуны поблизости, и у Игната перед ними преимущество: он напитался такими теоретическими познаниями, которые и не снились жителям сельской глубинки.
А вот и ещё одна странность деревенского быта: на самом крайнем подворье прямо возле старенькой хатёнки не менее старая сосна. И вдруг Игнату вспомнились слова неразговорчивого местного жителя о том, как найти старую колдунью: «Под сосной».
Подворье старой колдуньи огорожено ветхим штакетником с облупившейся краской неопределённой расцветки. Перед оградой – лавочка, на ней, как квочки на насесте, четыре «деревенские кумушки».
«Видимо, из тех, которые всё про всех знают, а о том, чего не знают, строят свои твёрдые (от слова твердолобые) догадки. И чем гаже те догадки, тем они им и слаще».
При приближении Игната «квочки-кумушки» перестали кудахтать между собою, насторожились, а когда Игнат направился прямо к калитке, нахохлились и заквохтали, перебивая одна другую:
– Молодой человек! Вы куда это?!
– Здесь очередь!
– Здороваться надо!
– Сразу видно: городской, невоспитанный!
Игнат принял смиренный вид:
– Здравствуйте, тётушки-голубушки! Спасибо, что не побрезговали разговаривать с пришлым человеком, а то один ваш земляк напугал меня своим поведением, кинулся от меня, как от прокажённого. Так я уж подумал, что тут так принято.
«Тётушки-голубушки» смилостивились. Вежливость Игната пришлась им весьма по вкусу, и они тут же повели опрос с пристрастием (страсть к любопытству в них закипела, забулькала, запузырилась).
Игнат прикинулся простодушным, стал отвечать «словоохотливо, но с дурашливой деревенской бестолковостью». Его опасения о том, что «кумушки» почувствуют фальшь и обидятся, оказались напрасными. Взятый Игнатом дурашливо-свойский тон им настолько понравился, что они приняли его за своего.
– Да ты, никак, деревенский?
Игнат охотно поддакнул и, чтобы не попасться на вранье, стал засыпать их вопросами о том, какой подход надо иметь к колдунье, как к ней обратиться, как и чем отблагодарить.
«Тётушки-голубушки» вцепились в эту интересную им тему, выказывая в ней наивные, но многочисленные познания, из которых, при отсеве немногих зёрен от воза плевел, можно было извлечь кое-что полезное для выстраивания перспективной стратегии и ловкой тактики для общения с загадочной деревенской колдуньей.
А там и очередь Игната подошла.
Игнат уверенно прошёл от калитки к крыльцу.
«Старенькое крылечко. Не подломится ли оно подо мною?»
Ступеньки крыльца натужно заскрипели под весом Игната, но выдержали.
Дверь в сени заскрипела петлями звонче и пронзительнее, чем ступеньки крыльца. Затем, на свой манер, проскрипели половицы в сенях.
«В этой хате всё подаёт хозяйке сигналы о том, где в какой момент находится посетитель».
Стены в сенях сплошь увешаны пучками пахучих засушенных трав, вязанками репчатого лука и головок чеснока, по подоконникам разложены глиняные блюдца с мухоморами, облепленные дохлыми мухами, розетки с поваренной солью.
«Мощный колдовской арсенал!»
В хате всего одна комната в два окна. Половину пространства комнаты занимает большая русская печь. Перед печью – поленницы дров и печечно-кухонная утварь старинно-былинного образца.
Сама колдунья – полное подобие «квочек-кумушек», но сильно постаревшая и усохшая. Сидит в «красном углу» под иконой Святого Великомученика Георгия Победоносца. Перед иконой, потрескивая, догорает восковая свеча. Руки у колдуньи, тёмные и узловатые, как корни дуба, покоятся на пустой столешнице. Глаза невыразительные, уставшие от предыдущих посетителей (Игнат – последний).
– Доброго Вам здоровья, матушка Агриппина! Дозвольте у Вас узнать, чего мне в судьбе моей опасаться, за что хвататься, на что уповать и надеяться?
Старуха усмехнулась одними только морщинами, её взгляд строго затвердел и вошёл в Игната, как осиновый кол в сердце вурдалака.
– Ты со мной не хитри, как с «тётушками-голубушками». Тёмная ты душа. А разум твой мутный. Не тебе тайными знаниями владеть. Ты с ними и себе, и людям ничего, кроме горя, не принесёшь. Потому они и тайные эти знания, чтобы таким, как ты, не давались. Тебя ведь в школе «козлом» дразнили? Наверно помнишь, за что? Время подошло тебе поумнеть, а ты так козлом и остался.
Так и будь им воистину!
– Как?! – заполошно вскричал Илья. – Да я… Бе-е-е! Бе-е-е!! Бе-бе-е-е!!!
Илья топнул передним копытцем, тряхнул рогами…
– Но-но! Ты у меня не балуй! Знай теперь своё место, – по-хозяйски деловито проговорила колдунья, обвязала козлиную шею верёвкой и волоком, выдворив упирающуюся скотину из хаты, втащила её в хлев.
Природа затаилась в безмолвии, в напряжённом ожидании удара. Одно лишь солнце наблюдало это нарастающее напряжение «свысока», не отзываясь испугом на надвигающуюся беду.
Человек шёл, «куда глаза глядят», шёл, «не зная куда», в поисках «неизвестно чего». В него тоже стало вкрадываться предчувствие приближающейся опасности. Его гнал в этот путь зов из тонкого мира, не передаваемый словами, вселяющий не мысли, а неосознаваемое влечение к тайне своего бытия. Кто из нас не слышал этот зов? Этот человек был из тех, кто на этот зов отозвался. Он был из числа тех неугомонных, которые снискали известность своими прорывными достижениями в странствиях по морям и по суше, будто бы «посвящённых чему-то».
Не было никаких реальных «посвящений»!
Был зов из тонкого мира, слышимый только ими.
Для этого человека тот зов вдруг умолк, но он продолжал идти в прежнем направлении, надеясь дотянуться до него в очередном своём марш-броске, презрев голос интуиции, предостерегающий об опасности. Когда он вошёл в пространство между дымящейся сопкой и морем, его качнуло. Из-под земли послышался грозный рокот, сопка окуталась дымом и начала исторгать из себя потоки огненной лавы. Лава в стремительном беге ринулась на человека.
«Успеть добежать до моря! Броситься в его воды и плыть, плыть, плыть! Прочь от этого ужаса!»
Подводное морское течение подхватило человека и потянуло дальше, чем требовалось для спасения от огненной лавы.
«От гибели в огне – к гибели в воде, в пастях морских чудовищ?!»
Человек был опытен в походах. Он знал, что пловец не может перебороть силу морского течения, поэтому спасаться вплавь нужно не по направлению к берегу, а вдоль него. Его тело, обессиленное в беге по суше от надвигавшейся лавы, с трудом подчинялось ему в воде, затягивающей его всё дальше и дальше от берега в царство свирепых хищников из подводного мрака.
«Не к берегу, а вдоль берега, не к берегу, а вдоль берега…»
Вконец обессиленное тело вдруг почувствовало, что оно вырвалось из захвата подводного течения.
«Теперь – к берегу! К берегу! К берегу!»
Сквозь проблески угасающего сознания человек мазнул непослушной ладонью по скользкой скалистой тверди. Ноги попытались нащупать дно, но человек едва не захлебнулся.
«Погибнуть, доплыв до берега?!!»
Скалистые уступы круто, под отрицательными углами уходили далеко ввысь. Ноги всё ещё не находили под собою опоры. Сил для борьбы за жизнь уже не оставалось, измученное тело медленно дрейфовало в волнах, ударяясь о неприступный берег.
«Спасения нет…»
Помутневший взгляд выхватил тёмный проём в скале.
«Померещилось. Такое бывает, когда надеяться больше не на что…»
Последняя приливная волна выбросила недвижное тело в грот, и начался отлив.
Сознание вернулось к человеку от очередного подземного толчка. Грозный рокот вулканического гнева многократным эхом отозвался в катакомбах, расходящихся от грота сложными лабиринтами. В дальних их закоулках загрохотали обвалы, приближаясь к содрогающемуся входу в грот.
«Теперь уже не спастись…»
«Хочу срочно оказаться в безопасности!!!»
День клонился к закату. Последние солнечные лучи высветили прозрачные столбики мелких пылинок. Спальня утопала в тишине и блаженной умиротворённости. За стеной послышался мягкий щелчок дверного замка, двушаговый перестук каблучков, удивлённое «Ах…» и быстрые лёгкие шаги. Дверь в спальню резко открылась, и весь мир застыл в долгой паузе, распираемой бурей чувств.
«Игорюшенька!.. Миленький!.. Наконец-то я тебя дождалась!! Где же тебя носило?!!»
Бессвязные горячие слова утонули в жарких поцелуях.
«Как же долго тебя не было, мой любимый! Как ты исхудал в дороге!»
Прошло три дня, и Игорь засобирался в путь.
«Опять собираешься куда-то?! Не набродился ещё по белу свету?! Хватит! Пора и остепениться! Никуда тебя больше не отпущу!!»
Прошло ещё три дня.
«Ладно, я понимаю, что мне тебя не удержать, но одного я тебя всё равно никуда больше не отпущу. Только вместе со мною. Погибать, так обоим!»
На этот раз тот же путь проходил для Игоря в вычурном и глупом комфорте (не поход, а недоразумение!). Жена арендовала «яхту на колёсах» с прицепом, напичкала «под завязку» этот подвижной состав «всем самым необходимым», с деспотичной требовательностью добивалась соблюдения режима и правильного рациона питания…
«Какой-то нескончаемый пикник всем чертям на потеху!!!»
И вот – та самая сопка. Вокруг неё далеко раскинулись затёки вулканической лавы. Справа – то самое побережье. Всего в нескольких часах от этой исходной точки – тот самый заветный грот, в котором волшебным образом исполнилось желание Игоря попасть в безопасное место (мгновение – и Игорь в своей квартире, в чистой и мягкой постели, в тишине и умиротворённости).
В их двухчасовое плавание предусмотрительная жена напихала в двухместную лодку недельный запас провизии.
«А как же! На всякий случай!»
А вот и тот самый волшебный грот.
…Вход в него наглухо перекрыт обвалом крепких камней.
…И нет больше доступа к волшебству.
А сколько было теперь желаний!
Молодая олениха Мари входила в возраст, с которого у оленей начинается взрослая жизнь. Ничего необычного в этом возрастном становлении не было. Через этот возрастной рубеж переходят все олени. Необычна была сама олениха Мари. Она была сказочно прекрасна. Все молодые олени готовились к тому дню, когда им предстоит сойтись в жестокой схватке за право обладания красавицей Мари.
Этот день приближался.
А сильная волчья стая ожидала часа Большой Охоты. Волки знали, что пыл соперничества, туманящий мозги молодых оленей во время предбрачных сражений, притупляет инстинкт самосохранения, и они опрометчиво попадают в хитро организованные засады.
Это будет славная охота!
Этот день наступил.
Молодые олени сшибались в яростных поединках. Молодые оленихи с тревогой наблюдали за этим ужасом.
Так исполнялся Великий неписанный закон природы. Сильнейшие из всех самцов получали право на самых прекрасных самок. Их потомство будет наделено высокой жизнеспособностью ради сохранения оленей как биологического вида под ударами естественного отбора.
Всё шло своим чередом, полыхало огненным жаром, закручивалось десятками вихрей, но вдруг сбилось с горячего ритма и настороженно замерло. Это с дальнего края битвы пронзительно, круша и сметая все воинственные порывы, прозвучали сигналы тревоги:
Волки!
Стадо сбилось в плотную кучу и шарахнулось в противоположную сторону.
Оленья резвость против волчьей вожделенности.
Быстрота и упорство тех и других как способ выживания.
Волки!
Они теснят стадо сзади.
Волки!
Они выскакивают из засады, врезаются в стадо со всех сторон, рассеивают его, заваливают оленей поодиночке.
Мари несётся, теснимая группой матёрых хищников, направляемая ими по заранее ими задуманному маршруту, лишённая самостоятельного выбора пути.
Мари опомнилась, когда на её пути возникла страшная и гибельная пропасть.
Сзади – смерть от ужасных волчьих клыков.
Впереди – смерть от падения в пропасть.
«Лучше в пропасть!»
Мари, не сбавляя скорости, отважно ринулась в каменную бездну…
Как это произошло, что Мари оказалась не на дне ужасной пропасти, а в ином мире и в ином обличии?
Это загадка не для оленьего и даже не для человеческого ума.
Это тайна особого, непостижимого смысла.
Мари, ворвавшись в пропасть, оказалась в мире людей в облике девушки небывалой сказочной красоты, имеющей уже ту судьбу, которая соответствует ещё тому её оленьему возрасту.
Что это, небывалое чудо или обыкновенный, недоступный человеческому пониманию БОЖИЙ ПРОМЫСЕЛ?
Теперь на её никому неведомое оленье прошлое указывают лишь очень своеобразные и по-особому прекрасные черты тонкого лица и шеи, всей её гибкой и сильной фигуры с особой грацией.
Девушка-олениха.
Сказочная красавица.
Марина.
…всё, что есть – преходяще. Только тьма постоянна. Она сцена, на которой разыгрывается пьеса жизни. А когда падает занавес, тьма снова занимает своё место.
Вольфганг Хольбайн «Анубис»
Порождения тьмы эфемерны. Но они – составная часть самой тьмы, а потому нет во всём сущем ничего более древнего, чем эти бесплотные образования, рождённые и вскормленные тьмой. Они – вместилище ужаса.
Посетитель возник из воздуха.
Коля Зауральский протёр глаза, но посетитель не исчез, а лишь усмехнулся:
– Я не глюк, а посланник князя мира сего.
«Бред какой-то», – подумал Коля Зауральский, но вопрос «Как ты сюда попал?» он благоразумно решил странному гостю не задавать. На этот вопрос ему по всей строгости воровских понятий ответит дежурящая смена его охранников во главе с их начальником «из бывших», перешедшим в услужение к реальной власти этого региона.
– Ты передо мной не финти! Ты мне прямо ответь: под кем ходишь? – пытливо впился взглядом в своего незванного гостя хозяин неприступной обители.
– Под Самим.
– Не знаю такой «погремухи».
– Теперь знай, – взгляд гостя наполнился грозной силой, и хозяин осёкся с готовящейся вырваться из непокорного сердца попытки поставить хама на место.
С этой минуты гость целиком подчинил себе сурового и своенравного вора в законе. Слово гостя теперь стало для Коли Зауральского выше любого неписанного закона. Такова была мистическая сила этой таинственной сущности, явившейся в наш мир с полномочиями повелевать теми, кто обратил на себя внимание повелителя тьмы.
– Мой господин не доволен тем, что в этом городе люди забыли страх, а твои гориллы разучились наводнять им каждую улицу, каждый закоулок, каждую квартиру. Нашему Самому нужен страх!
Он обожает его запах! Он насыщается им!
Страх – это ресурс восполнения его силы!
Ты уже заслужил его благосклонность, заслужи и его награду!
Посетитель Петру Эрнестовичу не понравился: самоуверенный, высокомерный, аристократически вальяжный, как мошенник крупного калибра. И что-то мошенническое проскальзывало в его, казалось бы, безупречном облике. Мало кто это заметит, но Пётр
Эрнестович, в силу своей профессии, столько всего насмотрелся, что от него ни одна деталь не ускользнёт!
– Хотите не забывать, что дьявол кроется в деталях? Это правильно! Но перед Вами я сам откроюсь: Да, я именно от него и по его поручению.
Пётр Эрнестович обомлел. В «признании» посетителя прозвучала угроза, вымораживающая в хозяине кабинета тонкое профессиональное чутьё, и вышибающая из-под него чувство пьедестала его должности областного прокурора.
«Как там представился ему этот, как из воздуха появившийся посетитель? Что он от Самого вышестоящего? Но прибыл из какого-то Адамурска… Кажется, нет на карте города с таким идиотским названием. Да и что это за „город“, если они не на слуху, хотя бы у каждого третьего? А Пётр Эрнестович не из третьих и даже не из вторых. Он всегда и во всём был из первых!»
– Наш город не из этого мира, – строго и непререкаемо властно ответил на мысли Петра Эрнестовича посетитель, и с этой минуты мысли областного прокурора запутались окончательно.
Какие могут быть «свои мысли», если им вдруг овладели беспредельный страх перед посетителем и готовность к безропотному и подобострастному повиновению?
Как можно не подчиниться тому, кто обладает такой мощной энергетикой, в ком чувствуется такая готовность мгновенно покарать за непослушание?
– Наш Сам, в целом доволен твоей работой. Ты отменный подлец! Но ты мог бы добиться и большего!
– Я готов! Я всегда готов!!
– Вот фамилия. Он должен пострадать. Наш Сам обожает человеческие страдания. Их должно быть как можно больше!
Пётр Эрнестович глянул в переданную ему записку, как в приказ от Самого, но руки тряслись, и буквы плясали перед глазами, не складываясь в слово.
Едва справившись с собой, он впал в смятение:
– Я досконально знаю его дело. По просьбе очень большого человека я уже трижды «продавливал» районного прокурора на то, чтобы он возвращал это дело на дополнительное расследование. Следователи, по его указанию, просканировали всю биографию данного гражданина, но всё бесполезно: он чист, как стёклышко. В результате три разных следователя поочерёдно, перелопатив всё, что только можно, вынесли постановления о прекращении дела производством.
– Найдите такого следователя, который вынесет обвинительное заключение, а районный прокурор пусть это обвинительное заключение утвердит и направит дело в суд.
Этот святоша должен пострадать, как никто другой!
Это будет хорошим уроком многим, таким же, как он! Они все думают, что борьба нашего Самого завершится победой его врагов!
Глупцы!!
Они читают не ту библию!
– Я верю, верю в победу нашего всемогущего Самого! Но в суде это дело развалится…
– Ты нас недооцениваешь! У нас везде свои люди!
В уютном гнёздышке всё располагало к благочинному интиму.
«Молодчина адъютант! Недаром он слывёт большим докой по части обольщения дам! Здесь сама обстановка настраивает на стремительное погружение в любовь! И сервировка стола, и постель, и пьянящие ароматы! Пожалуй, он заслужил за эти свои тыловые подвиги боевую медаль! Что стоит заменить фамилию представленного к награде на фамилию моего адъютанта!»
Моложавый генерал разомлел в предвкушении верного свидания с новой пассией. Она явится с минуты на минуту и…
Явление ошеломило: вместо ослепительной красавицы перед генералом предстал, будто материализовавшись из воздуха, импозантный мужчина.
– Дьявол! – мысленно ругнулся на непрошенного визитёра генерал.
– Вы мне льстите, Валерий Игнатьевич! Я всего лишь скромный слуга его, – прочитав мысли «ловеласа», усмехнулся «импозантный мужчина», – Но не думайте, что я Вам помешал. Ваша дама задержится ровно настолько, сколько того потребует наша встреча. Как только мы договоримся обо всём, она не замедлит явиться и обслужить Вас так, как никто и никогда ещё не обслуживал. Это будет для Вас наградой от того, кого Вы мысленно помянули.
Служба приучила генерала мгновенно оценивать обстановку и быстро принимать правильные решения. Борьба между его природной недоверчивостью и безусловной выгодой была короткой, как вспышка молнии: его безошибочное чутьё, помноженное на трепет, вызываемый мощной и грозной энергетикой посетителя, превратили гордого военачальника в послушную марионетку.
– Не будем терять время и оттягивать минуту вашей встречи с красавицей, наделённой сегодня особыми неподражаемыми свойствами от моего повелителя. – Вы, по совету Ваших фронтовиков, отстранили от командования в горячих точках полковника К***. Мой повелитель желает, чтобы Вы исправили эту ошибку.
– Фронтовики меня не поймут. Полковник К*** неплохой стратег, но он беспринципный карьерист, он добывал чины и награды на солдатской крови…
– Вот этим он и любезен моему повелителю. Видите ли, мой повелитель любит, когда проливается много крови. Кровь – это эликсир бессмертия, силы и могущества. Её тонкоматериальное излучение – главная пища для моего высочайшего господина.
Ему нужна кровь!
Как можно больше крови!!
Вы меня поняли?
– Так точно!
– По нашему Уставу отвечают: «Слушаю и повинуюсь!»
– Так… То есть… Слушаю и повинуюсь!
– Приятно иметь дело с умными и понятливыми людьми. Мы с Вами ещё увидимся, и не раз. А сейчас меня ждёт ещё масса встреч с такими же людьми, как и Вы. Чем больше мы их навербуем, тем вернее будет наша победа!
Остаётся только повторить то, о чём писано вначале:
Порождения тьмы эфемерны. Но они – составная часть самой тьмы, а потому нет во всём сущем ничего более древнего, чем эти бесплотные образования, рождённые и вскормленные тьмой. Они – вместилище ужаса.
Аннушка с утра была, будто сама не своя: всё из рук валилось, «не ложилось на душу».
– Грибов хочу. Пойду насобираю к обеду, на грибы этим летом большой урожай в лесу, – неожиданно для себя решила Аннушки и засобиралась в грибной поход.
– Не ходи сегодня по грибы. Как бы беды там с тобой никакой не случилось. Сон нехороший мне снился, – попробовал отговорить свою молодую жену Тарас.
– Ты же всегда смеялся, когда я своих снов боялась, а сейчас своего испугался!
– Не испуг это, а предчувствие.
Но то было не что иное, как Судьба. Она вмешалась в их день, обрекая их на беду, ради им неведомых целей.
Грибов в лесу было много. На одной полянке Аннушка набрела на целое семейство молоденьких, толстощёких боровиков. Теперь её ликующая душа «легла на место», тело обрело весёлую энергию, поясница сладко согнулась, руки стали сноровисто наполнять грибную корзину.
И вдруг, будто мир вокруг покачнулся…
– Ты, внученька, перед грибами не наклоняйся, – молнией вспыхнул в памяти недавний совет старой ведьмы.
– А как же я их соберу?
– В присядочку.
– Почему же, бабулечка? Ведь наклониться сподручней.
– Чересчур аппетитная ты, когда вот так наклоняешься.
– Так ведь нет никого вокруг! – беспечно отозвалась тогда Аннушка.
И сейчас не было вокруг никого. Так ей только что казалось, пока не почувствовала она вдруг, как сзади на неё устремился мощный, будто бурный водный поток, порабощающий мужской взгляд.
…И одеревенело под властью этого взгляда всё Анечкино тело, перестало ей повиноваться. Обернулась она «вся не своя от страха» на этот магнетический взгляд и увидела… матёрого волка, прожигающего её требовательным алчущим взглядом.
Будто ударом плети обожгло Тараса: Анечка в страшной беде!
Это была уверенность: в этот миг там, на лесной поляне, сбывался его нелепый и отвратительный сон!
Не помня себя от гнева, Тарас устремился в лес. Он «вернулся в реальность» лишь схватившись в смертельной схватке с матёрым волком. Богатырская сила была в руках у Тараса. Он мог бы и с медведем так схватиться. Но что может человек против зверя, в которого вселился сильный бес?
Вот если бы ярость тогда не помрачила ум Тараса, если бы он осознал, что перед ним не просто зверь, а вместилище очень могучего беса и призвал бы на помощь Бога!
Но ярость душила Тараса, а уверенность в своей физической силе ослепила его и сыграла на пользу врагу.
Когда Анечке пришло время рожать, она стала теряться в догадках: кто же проявится как отец в облике её будущего ребёнка? Тарас, погибший тогда в схватке с ужасным волком, или тот самый волк?
Новорождённый поначалу утешил Анечку: у неё родился не волчонок, а человечек, точная копия Тараса.
Мальчик рос сильным и отважным, повторяя и манерами, и статью своего покойного отца.
…Но годы шли, мальчик вошёл в жениховый возраст, и однажды Анечка заметила, как её сын впервые взглянул на одну из девушек.
Анечка едва не лишилась чувств: она узнала в этом взгляде того, который овладел когда-то ею в лесу, поработив её своим алчным магнетическим взглядом.
…я вдруг обнаружил за каждой вещью, за каждым предметом обстановки безмерную, невидимую реальность. Прореха в завесе обычной реальности, за которой скрывалась тайна… и зов.
Жан-Кристоф Гранже
«Присягнувшие тьме»
Третью ночь подряд мне снились диковинные кошмары. В них были фигуранты из мифов, легенд, сказок и страшилок, в них вползало чёрное колдовство, творящее запредельное зло. Эти сны расшатывали мои и без того полуразрушенные нервы, вносили в моё распадающееся под их прессингом сознание путаницу между ними и явью.
Проснувшись от непереносимого ужаса очередного кошмара среди ночи, я вдруг понял: мне нужно бежать, куда глаза глядят, потому что здесь, в замкнутом пространстве моей квартиры, реальность моих снов окончательно вытеснит последние обломки той яви, где я спасаюсь от сумасшествия.
«А что за погода, что за время года за порогом моего дома? Невыносимая летняя жара или лютая зимняя стужа?»
Решив одеться во всё летнее, но прихватить с собой, на всякий случай, и зимнюю одежду, я, шатаясь от пережитого в кошмаре ужаса, схватился за дверцу платяного шкафа. За ним – недолгие сборы и бегство на вольный воздух, к спасению от гибели в лаве убивающих меня сновидений.
Лихорадочно распахнув дверцу платяного шкафа, я потянулся к модной спортивной двойке «безрукавка – шорты», но мощный вихрь подхватил меня, закружил и понёс то ли в далёкую высь, то ли в глубокую бездну. Меня крутило по всем трём осям, о которых поведал миру гений математики Эйлер. От страха я машинально прикрыл глаза, пространственно-временные координаты моего перемещения смешались для меня в комок страха и ужасных предчувствий.
Я так устроен, что всё плохое, о чём я только подумаю, тут же начинает сбываться. Я понял, что в этот раз мои кошмары перехитрили меня и швыряют меня туда, откуда мне от них не убежать.
Место, где я оказался, было продолжением моих снов.
Я медленно приходил в себя, «приземлившись» глухой ночью в лесу, наполненному страшным колдовством. В свете огромной луны, раздутой до десятикратных размеров, ко мне, громко топая лапами, подошёл серебряный ёжик, понюхал меня и брезгливо фыркнул:
– Фу! Человечиной пахнет! Какая гадость!
– Ух! Этого здесь только не хватало! – заухал филин, сердито уставившись на меня жёлтыми фарами глаз.
– У-у-у!!! – завыла вдали лужёная волчья глотка.
«Пора прятаться от этого „гостеприимства“», – я огляделся в поисках убежища, и увидел чёрный зев пещеры, в глубине которой мерно двигались крохотные огоньки.
«Была – не была», – я нырнул в пещеру и двинулся в сторону огоньков.
«Не окажусь ли я мотыльком, летящим на свет свечи?»
Свечи крохотных огоньков были помещены в застеклённые коробочки-фонарики.
Эти фонарики несли перед собою человечки размером с маленькую собачку.
«Гномы?»
Человечки мне не обрадовались:
– Тебя послала шпионить за нами чёрная колдунья Миральда?!
– Нет! Я ищу спасения от всякого рода опасностей, которыми кишит этот мир!
– Что значит «этот мир»? Можно подумать, что есть и другой мир, и ты – оттуда?!
– Так и есть! Я из другого мира, где нет ни такой огромной луны, ни говорящих ёжиков, ни говорящих филинов, ни таких, как вы человечков.
– Бред! Такого не может быть! В наших народных сказках упоминаются такие миры, но это выдумки сказочников! Ты – порождение злой колдуньи Миральды, её тряпичная кукла, которая выполняет все её грязные поручения! Мы будем судить тебя за все твои злодеяния по законам нашего царства!
Внезапно всё пространство содрогнулось и замерцало яркими вспышками багрово-красных огней.
– Никто не тронет его! Это моя кукла, и мне ею распоряжаться! – ткнула в меня короткой серебряной тростью возникшая из этих огненных всполохов дама с острыми и зловещими чертами лица, в которых не было возраста, но были властность и беспощадность.
Меня вновь закружило в трёхмерном вращении Эйлеровых осей, в ослеплённости, в потере пространственно-временных координат.
Теперь я тряпичная кукла чёрной колдуньи Миральды. Она заставляет меня шпионить за всеми жителями и сущностями этого страшного мира.
Моя единственная мечта – пробудиться в своей постели от этого нескончаемого кошмара и сбежать из моей квартиры, где меня обуревают такие сны, которые затягивают меня в тьму панических ужасов, в мир фантастических монстров, чёрного колдовства и безумия.