Однажды за вечерним чаем, будучи приглашенным в дом Шелиховых, к Резанову уже после продолжительного знакомства и обмена взаимными впечатлениями об их семье и образе жизни подсела Наталья Алексеевна.
С присущей прямотой и с долей женской хитроумности стала интересоваться личной жизнью Николая Резанова, его планами по созданию семьи и вообще тем, как он относится к семейному укладу. В разговоре Наталья Алексеевна шутливо заметила, что Николай мужчина красивый, да и во всех отношениях замечательный, а еще не женат, хотя уже пора.
Николай отвечал, что уже задумался над этим, хочется уже и семью, и детишек своих, да вот все время дела государственные, служба занимают, а невесты на примете как не было, так и нет.
– А не нравится ли Вам, Николай Петрович, Аннушка наша? – задала прямой вопрос Наталья Алексеевна.
– Но, прости, Наталья Алексеевна, девочка она еще совсем, ведь и пятнадцати годков нет! – воскликнул несколько смущенный напором Натальи Алексеевны Резанов.
– И что же, что нет? Будет… – засмеялась звонко сметливая женщина, зарделась игриво, оглядывая будущего зятя.
– Куда ж она денется, будет и пятнадцать, и двадцать… – продолжая звонко смеяться, закончила мысль Наталья Алексеевна.
– Да. Конечно, я понимаю, – ответил Николай и продолжил:
– Мне Анна нравится. Я бы хотел такую жену. Она не избалована, красива и далеко не глупа. Воспитана хорошо. Вам за это спасибо. Я не против иметь рядом такую жену, вот только бы Анна все приняла как должное и полюбила меня, – закончил объяснения на деликатную тему Николай, сразу превратившись из просто гостя семьи, в жениха, а, значит, почти члена многочисленного семейства.
Николаю Резанову Аннушка действительно нравилась, но ему казалось, что столь юное создание еще не может быть женою взрослого мужчины. Жизнь его сводила ранее с женщинами в годах не юных. Вот и сама Наталья Алексеевна нравилась ему, ведь она была практически ему ровесница. Смущаясь от мысли, что его ухаживания сочтут неуместными из-за малого возраста Анны и разницы в положении, расценив как пустой флирт и волокитство, несколько побаиваясь самого Шелихова, Николай дружелюбно, но крайне спокойно и осмотрительно вел себя с Анной. Они переглядывались, здоровались при встрече, иногда перекидывались парой фраз. Николай играл роль старшего и опытного друга, а Анна, не избалованная вниманием, тем более взрослого и высокопоставленного по положению гостя, робела и вести долгие и личные беседы готова не была.
Получив одобрение и наставления матушки Натальи, Резанов теперь адресно, именно для встреч с Анной, наведывался в гости к будущим родственникам. Стал заговаривать с девушкой и на ее робкие приветы, отвечал длинными и складными рассказами о столице, своей службе в гвардии, императрице и дворе, поездке со свитою Екатерины по России. Девушка понемногу привыкла к такому общению, оживилась, сама стала смущаясь говорить о жизни младой в городе, о своих увлечениях и подругах, расспрашивать Николая о жизни в столице, и завороженная слушала его рассказы о Екатерине Великой. Все расспрашивала Николая о том, как одевается императрица, какие у нее украшения, где проживает и чем занята кроме исполнения обязанностей императорских.
Пришла пора прогулок и поездок за город: то на берег Ангары, то вдоль речки Ушаковки или по берегу мощного Иркута к заливным лугам. А то как-то сподобились и с помощью Григория Ивановича организовали поездку на Байкал по тракту вдоль Ангары. За день добрались до озера, где расположились в богатой, свежесрубленной заимке, у самого истока могучей реки.
Ангара, на наречии местного бурятского народа «разинутая пасть», в отличие от всех других рек, рождается сразу полноводной и могучей, вырываясь из Байкала по разлому земной коры огромным водным потоком. У истока Ангары из воды, прямехонько по центру русла, торчит остроконечная скала – любимое место байкальских чаек. Местный рыбак вечерком, отметив интерес молодых, поведал Николаю и Анне историю местных жителей о большой любви дочери седого Байкала, синеокой красавицы Ангары, к сибирскому богатырю Енисею.
Жили Байкал и Ангара вместе, но пришла пора Ангаре выбирать свой путь в жизни, и когда узнала она Енисея, решила соединить с ним свою судьбу. Но суровый отец был против желания дочери, стремился оставить ее рядом с собой навсегда. И тогда, собрав силы и проломив скалы, сбежала своенравная дочь от несговорчивого отца. А Байкал, возмущенный решительным поступком дочери, бросил ей вдогонку обломок скалы, чтобы перегородить русло и остановить дочь. Но было поздно: успела, сбежала своенравная дочь, а скала теперь навечно осталась среди вод Ангары, разрезая её течение, напоминает о гневе отца – седого Байкала.
Ангара и Енисей соединились через тысячу верст в единую реку. И, как водится, при замужестве жена взяла фамилию своего мужа, и к океану приходит огромный Енисей, в котором соединились воды горных рек Восточного и Западного Саяна, сибирских предгорий-равнин и самого Байкала.
У Байкала молодые люди провели несколько дней, наблюдая за рыбаками и их промыслом, любуясь величественным озером с чистейшей, словно родниковою, водой. Местные рыбаки выделили баркас для знатных гостей, устлали его коврами и катали молодых господ вдоль скалистого берега с видами на далекий горный массив Хамар-Дабан по ту сторону ровного и ярко-синего Байкала. Горный массив к осени покрылся уже снегом и отчетливо выделялся на синем небе, по цвету равному Байкалу.
Из поездки на Байкал Резанов и Анна возвратились уже с ощущением некой душевной связи, которую нельзя было считать просто знакомством или даже симпатией. Анна просто полыхала лицом при встрече с Николаем, а он чувствовал к девушке особую нежность, которая не была похожа на обычные чувства мужчины к женщине. Все было сложнее. В этих чувствах смешалось желание и забота, любование и тяга опекать, страсть и чувство такой нежности, которое испытываешь, возможно, только к собственному ребенку. А когда дело уже вызрело до объятий и робких поцелуев, Николай понял, что у него в руках не ребенок, а любимая и желанная девушка, крепкая и телом, и духом, готовая возложить на свои действительно хрупкие плечи заботы жены и матери.
Так сговорились и помолвились, наметив обручение к поздней осени или зиме, а следом, через шесть недель, назначив и венчание.
Свадьба вышла умная – без особо лишних великих затрат.
Шелиховы собрали самых видных купцов и чиновников города. Позвали на венчание и отца Николая. Церемония состоялась на исходе января в Михайло-Архангельском храме, и все прошло очень торжественно и ладно. Михайло-Архангельская церковь, называемая в народе морской, была выстроена на пожертвования иркутских купцов, занимающихся промыслом на Алеутских островах и на побережье Америки. Так в сухопутном Иркутске тогда значительно звучала в те времена морская тема, благодаря прежде всего усилиям Григория Шелихова и его компаньонов. И все это в таком далеком от океанских просторов городе, на волне великого энтузиазма и жертвенности отчаянных предпринимателей купцов-землепроходцев.
Погода не подкачала – было солнечно и тепло для сибирской зимы. Катались на санках, запряженных тройкой с бубенцами, по льду Ангары и Иркута под звон колоколов иркутских храмов. В одной из повозок невеста и жених, в другой дружок и подружка жениха и невесты и гармонист, в третьей близкие к семье гости. Наталья Алексеевна хлопотала после венчания по дому, а Григорий Иванович отмечал с близкими по его купеческому делу друзьями большое событие, не уставая говорить о том, что теперь многое может измениться в делах, нужно только дать возможность зятю добраться до столицы и взяться решать сложные вопросы организации новой монополии.
Отгуляв с неделю, свадьба угасла, и встал вопрос о том, как жить и работать дальше. Григорий Иванович горячился, он хотел сразу отправить зятя в Санкт-Петербург, чтобы тот взялся решительно и безотлагательно решать вопросы теперь уже совместной компании. Но выехать в столицу без надлежащего распоряжения Николай Петрович не мог. Решили отправить просьбу на имя Екатерины с изложением того, что надобно для решения вопросов обеспечения купеческой деятельности на востоке Империи и в Русской Америке присутствие в столице зятя и совладельца торговой компании Николая Петровича Резанова.
Письмо отправили с курьером, а еще передали денег пять тысяч для гарантии успешного продвижения просьбы через канцелярию императрицы. Деньги предполагалось передать через А. И. Альвести, который оказывал поддержку Г. И. Шелихову в вопросах снабжения компании.
Во Франции с 1793 года с переменным успехом бушевал бунт, впервые названный революцией. В этот год был казнен король Франции Людовик XVI с супругой Антуанеттой, полетели головы титулованных особ, а вскоре и самих революционеров – детей революции.
Гильотина работала бесперебойно.
Правящие династии Европы были шокированы событиями во Франции. Екатерина находилась в смятении, прекратила столь чтимую ей переписку с просвещенными лицами Франции, которые и оказались вдруг идеологами грянувшей революции. Казалось, шестинедельный сорокоуст – траур, объявленный Екатериной после казни коронованных особ, – продолжался и не было ему конца. Императрица каждодневно вспоминала казненного короля и неизменно в нарядах отмечала свою печаль и тревогу черными траурными лентами и бантами. Были изданы указы об ужесточении мер надзора и ограничения свобод. Все французы, проживающие в России, подлежали высылки из страны, и только несколько позже указ смягчили, выслав из страны тех поданных Франции, кто не принял соответствующую присягу с осуждением революции и верности российскому престолу.
События во Франции обнажили застарелость государственности Европы и несостоятельность правящих столетия императорских и королевских династий, их моральную усталость и неспособность увидеть иную в развивающемся обществе перспективу. По всему было видно – надвигалась большая война, грозящая разделом сфер влияния и учреждением новых лидеров и центров влияния в мире. С открытием Америки и появлением новых государств на ее территории мир стал значительно более ёмким и сложным. Процессы освободительной борьбы американской колонии с Англией только добавляли температуры в мировую историческую топку. За раздел влияния на территориях Америки завязалась война Англии с Францией.
А еще Турция и Персия бряцали кривыми саблями на побережье Черного моря и на Кавказе, горланили оскорбления и теребили императорское самолюбие Екатерины и русской армии.
На фоне таких грозных событий и общей нервозности чиновников и петербургского света вопрос возвращения Николая Резанова в столицу решился достаточно просто. Платон Зубов на просьбу подполковника Резанова дал свое согласие и приглашение занять должность при нем.
Депеша с таким решением была отправлена на восток с почтой.
Как только отгуляли свадьбу принесли весть, что умер отец Николая. На венчании он был, и Николай в суматохе только и успел отметить то, как отец сдал и осунулся.
– Так вот всегда, рядом радость и горе, – заметила Наталья Алексеевна и тут же распорядилась провести похороны как должно, и все сделали по-людски – с отпеванием в церкви и людными поминками.