Фьорс, столица Фьоренхолле. Королевский дворец.
На рассвете Дагмар вышел из королевского дворца, миновал наряды зевающих стражников, которые при виде него тут же вытянулись по струнке, прошел по большому двору, затем – каменному мосту, и, наконец, выбрался за ворота королевской резиденции. Там он изыскал знакомое место, укрытое зарослями орешника, и нажал на крупный зеленый турмалин, вправленный в золотой браслет, что неизменно носил на левой руке. Резким движением повернул браслет камнем вниз, пробормотав короткое заклинание.
В тот же миг фигура волшебника стала сдуваться, уменьшаясь в размерах, и приобретать совсем иные очертания. Спустя пару мгновений вместо мага у куста орешника стоял крупный упитанный заяц, отличающийся от своих диких собратьев разве что присутствием на левой лапе диковинного золотого браслета.
Дагмар свою магическую способность ото всех предпочитал скрывать, хотя пользовался ей нередко: в облике волшебного зайца он мог проскакать без устали весь Фьоренхолле вдоль и поперек, да еще и так скоро, как не каждая птица может, не то, что лошадь, а человек и подавно.
Он повел длинным ухом и посмотрел на небо: над дворцом кружил коршун. Дагмар уже достаточно прожил на свете, чтобы иметь развитое чутье на разного рода неприятности. Коршун – птица очень распространенная по всей Люзиорре, и Фьоренхолле не исключение. Однако своим магическим взором волшебник видел, а точнее, чувствовал, что именно этот коршун является порождением недоброй колдовской воли, что не сулило ровным счетом ничего хорошего.
Дагмар знал, что над королевством, которому он долгие годы беззаветно служил, сгущаются тучи. И сейчас он нуждался в мудром совете и помощи. Он втянул носом майский воздух и припустил в сторону Мюлля, неподалеку от которого обосновалась племянница самого бога смерти Орфэуса, древняя, почти как сам мир, та, что дала начало первым саатам, мудрая ведьма по имени Ейлентиррнанскоолбьюнен-та-саа. Та, что звалась простыми людьми госпожой Метелицей.
Хищная птица сделала круг над замком и полетела вслед за зайцем.
г. Мюлль, дом госпожи Эдегор.
– Матушка! Мама! Ты где?
Взбежали сестры на крыльцо, то и дело окликивая матушку. В домике царила неприятная тишина. Кухонный стул почему-то был перевернут и лежал посреди гостиной, там же, в кресле, схватившись за сердце, сидела белая как мел госпожа Эдегор.
– Что произошло? – Иве бросилась к матушке. – Рози, принеси воды, и капли добрянки! Кто-то приходил? Кто?
Матушка раскрыла было рот, но, не выдавив из себя ни звука, затряслась вся, и снова его закрыла.
Рози уже стояла рядом и отмеряла в стакан с водой капли, которые действовали успокаивающе.
– Может быть, за лекарем сбегать? – озабоченно повернулась к ней Иве.
– Не нужно тревожить господина лекаря, я почти пришла в себя, – наконец-то заговорила матушка. – Никогда в жизни я так не радовалась, что мои девочки болтаются где-то на улице.
Она стала пить мелкими глотками воду и забормотала:
– Нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Даже в собственном доме. Надо бы второй замок заказать. Рози, сбегай-ка в артефакторию, узнай, не слишком ли дорого магический заслон поставить? Может, если продать отцов ржавый меч, да кое-что из оставшегося… А ты, Иве, наведи пока здесь порядок.
Иве взяла матушку за руки, в то время как Рози положила свои ладони женщине на плечи.
– Мама, немедленно расскажи, что произошло, мы с Рози уже большие девочки, вместе подумаем, как быть.
– Приходило два человека, по виду – сущие головорезы. Даром, что в сюртуках, а один даже в шляпе, но такие лица, что не удивлюсь, если они на большой дороге лихим делом промышляют, ох! – снова схватилась за сердце госпожа Эдегор. – Сунули мне под нос расписку, якобы ваш батюшка проигрался накануне своей гибели им в кости… Но я ведь итак все долги уже раздала. Монс был хорошим человеком, добрым и безобидным. Никогда на меня руки не поднял, даже голоса не повысил, и вас любил да баловал. Но и за такими водятся грешки. Наш вот мимо азартной игры пройти не мог. Только ведь и ставок больших никогда не делал, это что ж на него нашло за помутнение?
– А каков долг? – уточнила Рози.
– Двести! Двести золотых! – в отчаянии воскликнула госпожа Эдегор.
– Сколько? – хором переспросили ее ошеломленные дочери.
– Двести, – всхлипнула матушка, повторяя еще раз эту баснословную сумму.
– А батюшка-то на бумаге расписался? Ты видела почерк, похоже на него? – заглянула Иве в глаза матери, на что та утвердительно кивнула:
– Словно Монс-покойничек своей рукою-то и написал. Срок, сказали, до осени. Иначе дом наш пойдет с молотка…
– Не успеем! – в ужасе взглянула Рози на сестрицу. – Даже если все получится, Метелица расчет только по весне девушкам дает.
– Вы что такое удумали? – спросила матушка дочерей, сразу насторожившись.
– Рози собралась в услужение к госпоже Метелице нынче отправиться, чтобы заработать много золота, – пояснила Иве.
– Рози бы справилась, – задумалась госпожа Эдегор, – да вот только всем известно, что Метелица не по желанию берет, а по пригодности, по снежности. В глаза глядит и сразу понимает, кто на что способен.
– Тогда можно поступить так, – предложила Иве, – мы продадим домик, и уедем отсюда, может, в Вильхово, к тётушке Агнетте?
– В это захолустье? – наморщила нос Рози.
– Подожди, Рози, – махнула на нее рукой мать, – я была бы рада переехать поближе к сестрице под старость лет, но Вильхово отсюда не так уж и далеко, и все местные знают, что там живут наши единственные родственники. Нас там найдут запросто!
– Нет, это вы подождите, – замахала на всех Рози обеими руками, – я все придумала! Мы продадим домик и переедем в столицу! Во Фьорс! Там-то у нас все сложится, как нельзя лучше, в этом я уверена! А в столице сыскать нас им будет не проще, чем иголку в стоге сена!
– Детка, – покачала головой матушка, – спустись с небес на землю. За сколько мы продадим домик здесь? И какие цены в столице? Мы деньги за наш маленький славный домишка там за два месяца спустим на еду да на временное жилье… Нет, девочки. Я постараюсь попросить у них отсрочку до весны, но нужно хоть что-то им предложить. Пару раз к нам заглядывали ценители старого добротного оружия, да я не хотела продавать все без остатка, хотела в память о Монсе оставить, да и вам какое-никакое приданое, но, видно, хоть так он нам поможет все исправить. Давайте снесем завтра скупщику литой доспех с позолотой и ржавый меч…
Пока жив был супруг, талантливый оружейник и доспешник Монс Эдегор, жена его и не думала о том, где средства брать на существование: жили они в достатке, дочек наряжали, как куклёнок, и казалось, что так будет всегда.
Но пять лет назад случилась беда. Прошло по Мюллю поветрие, разнесло по домам и дворам болезни. Знать, Орфэусу стало не хватать подданых в его теневом царстве, и решил он взять с мюлльцев свою десятину.
Захворал и Монс. А был он крепких саатских кровей и считал, что никакая зараза его не возьмет, поэтому пока жар его не свалил с ног, так и стоял он в своей оружейной мастерской и доклепывал новый нагрудник одному отважному рыцарю. Рыцарь тот, к слову сказать, дракона победил и на весь белый свет прославился. Но только вот Монс-оружейник не узнал об этом, потому как не поднялся уже на ноги, оставив жену вдовой, а Иветту и Розетту – сиротками.
Мастерскую госпожа Эдегор сразу продала, поскольку выяснилось, что у Монса то тут, то там остались маленькие должочки, которые сами по себе казались несущественными, а вместе выливались в крупную сумму, да и потом, с течением времени, нет-нет да объявлялись в их доме внезапные Монсовы кредиторы. А как госпожа Эдегор проверит, правда это или нет? Мужнин почерк в расписке есть, дак лучше заплатить, чем имя его доброе будут полоскать на каждом углу. Но чтобы сразу двести золотых? Чем же думал он, когда с такими людьми за один игровой стол садился?
Сейчас госпожа Эдегор пыталась прикинуть, что она могла выручить за почти полный доспех, пару рыцарских шлемов и заржавленный меч.
С мечом этим, однако, вышла престранная история. Постучался однажды в дом к ним человек в капюшоне и принес кусок невиданной ранее Монсом руды с просьбой выковать из нее лезвие и смастерить к нему рукоять. Монс браться за работу поначалу не хотел, потому что не имел раньше дела с таким чудным металлом. Но все же сговорились они, и оружейник, получив солидный аванс за работу, очень долго возился с заказом. А как пришел срок отдавать меч, незнакомец за ним не явился. Выждал Монс год, да решил продать меч другому человеку. Вынул его из ножен, чтобы показать, а тот весь ржавчиной покрыт! Покупатель посмотрел на мастера, как на дурака, да посмеялся, мол, кто такую рухлядь брать будет?
Иве словно прочла матушкины мысли и произнесла задумчиво:
– От меча толку немного будет. Его лучше оставить. За него небось и сребрушки не выручишь. Доспех мы с Рози завтра унесем, поинтересуемся. А за лето постараемся еще заработать, лес рядом – ягоды будем собирать по сезону, травы лекарские да цветы. На житье-бытье уже хватит, может и скопить получится на отсрочку.
На том они и порешили, и, немного успокоившись, вернулись к своим обычным делам.