Вернувшись, домой, Трифонов жену не застал.
– Где она может шляться? – недовольно проворчал он.
Телефон Аниты был отключён. Пометавшись по пустому дому, Гордей лёг спать и проспал до полудня. Проснувшись, он нутром почуял, что жена дома. Привёл себя в порядок и отправился выяснять отношения. Анита сидела в столовой в полном одиночестве и пила кофе. Услышав шаги мужа, она даже головы не повернула.
– Нам нужно поговорить, – сказал Гордей.
– Тебе надо, ты и говори, – презрительно отозвалась она.
Тон жены не прибавил Гордею Тимофеевичу хорошего настроения.
– Всё, змея подколодная, – объявил ей Трифонов, – я подаю на развод.
И куда только подевалось всё напускное спокойствие супруги. Анита пришла в бешенство,
– Что? – взвизгнула она. – Тебе мало того, что ты изменяешь мне с всякими девками, так ты ещё и кинуть меня решил! Ничего у тебя не выйдет! Я не то, что твоя тихушница первая жена Маринка. Даже судиться с тобой не стала, удовольствовалась тем, что ты ей бросил с барского плеча. А ведь добрые люди порассказали мне, что она пахала наравне с тобой. Обобрал её до нитки!
– Не ври! Я честно отдал жене её долю!
– Как же, отдал ты! Живоглотина! А Маринка твоя дура набитая!
– Закрой рот, – рявкнул Трифонов, – и не смей своим поганым ртом трогать имя Марины.
– Ах, святая Марина, – насмешливо воскликнула Анита, вскидывая руки вверх. – Что же ты бросил свою святошу? Молоденького мясца тебе, старому козлу, захотелось?
– Умолкни, гадюка! Так бы и придушил собственными руками. – Гордей непроизвольно вытянул обе руки вперёд и зашевелил пальцами.
– Так бы, да не так бы, – она сунула ему под нос фигу, – руки у тебя коротки!
– Это мы ещё посмотрим, – пригрозил он, – у кого руки короткие, а у кого длинные.
– И смотреть нечего! Если не прекратишь с этой девкой таскаться, я ей серной кислотой в зенки бесстыжие плесну! Будет знать, как чужих мужиков из семьи уводить!
– Окстись! Можно подумать, что ты не увела меня из семьи.
– Я просто взяла то, что плохо лежало, – усмехнулась Анита, – можно сказать, валялось без присмотра.
Они бы могли ещё долго скандалить. Но Анита должна была сегодня ехать в ресторан на юбилей одного из своих друзей. Трифонов, естественно, отказался составить ей компанию, и она, испепелив его на прощанье взглядом, уехала одна.
– Слава тебе господи! – вырвалось у Гордея. – Тишина наступила.
Он остался в доме совсем один. И подумал о том, что надо бы завести собаку. Вон у соседа справа от них, кажется, даже три. Однако все его размышления о собаке были пустым звуком. Гордей Тимофеевич не был готов посвящать своё время животным. Ему и людей хватало. На работе от людей вообще некуда было деться. А дома всегда была их домработница Елена Павловна Ревунова. С раннего утра до позднего вечера она перемещалась из одного помещения в другое, следя за порядком в доме. Свою городскую квартиру Ревунова сдавала и жила на полном обеспечении в доме хозяина. Такое положение дел устраивало не только саму домработницу, но и супругов Трифоновых. Но сейчас Елены Павловны в доме не было уже неделю, она была в отпуске, отпросилась, чтобы помочь дочери с дачей и детьми. И Анита отпустила её неожиданно легко. Гордей ещё подумал тогда подозрительно: «Что это на неё нашло?» – но быстро выбросил эту мысль из головы.
Была у Трифоновых ещё приходящая горничная Варвара Михайловна Климова – девушка немолодая, но сноровистая. Жила она неподалёку, поэтому согласилась приходить чаще, при необходимости не только убираться, но и готовить. Однако Трифоновы дома, особенно в будни, ели редко. А если и ели, то заказывали готовую еду на дом. Гостей к себе в последнее время почти не приглашали. Самому Гордею было не до гостей, а Анита перестала приглашать своих многочисленных приятельниц, чтобы лишить их возможности совать свой нос в её разладившуюся семейную жизнь. И так уже многие из них, не особо скрывая своего мнения, намекали Аните, что она сама во всём виновата.
Может, и виновата, так что с того, её никто с любовником не подлавливал, а Гордей не скрывает своих отношений с этой продавщицей, взявшейся неизвестно откуда. Анита точно знала, что по бутикам муж не ходил, Гордей и его пассия вращаются, по крайней мере, вращались до того момента, как эта приблудная втёрлась в доверие к её мужу, в совершенно разных сферах, так что по всему выходило, девица сама его где-то подцепила. Именно так Анита и объясняла сложившееся положение вещей самым близким из приятельниц, которые, кто на самом деле вполне искренне, а кто и притворно, сочувствовали ей. Во всяком случае, слушали внимательно.
«Пусть слушают, – думала про себя Анита, – а в дом пока приглашать никого не хочу». Она и сама при любом удобном случае ускользала из дома. Тем более что у неё всегда было куда уйти, где и с кем весело провести время. Жаль только, что пришлось перестать встречаться с Игорьком. Как только у неё появились ощущения, что муж сел им на хвост, Анита сразу бросила молодого любовника. Она не могла позволить себе рисковать. Анита не сомневалась в том, что кто-то донёс на неё мужу. И притом этот человек находился в близком круге. Сначала она подумала на домработницу Елену Павловну. Ревунова могла подслушать её телефонные разговоры с Игорем. Но, хорошенько раскинув мозгами, поняла, что это не она. Ревунова настолько хорошо относилась к Гордею, что не стала бы чернить в его глазах жену. Не её метод. Теперь её вообще какое-то время не будет дома. Анита отпустила домработницу, чтобы насолить мужу. Когда в доме была Елена Павловна, она старалась следить за тем, чтобы хозяева питались правильно. Особое внимание в этом вопросе она уделяла хозяину, считая, что в его возрасте нужно быть особенно аккуратным с всякими готовыми блюдами не домашнего приготовления и тем более фастфудом. Питанием хозяйки Елена Павловна интересовалась мало, считая, что в желудке этой молодой здоровой лошади и долото сгниёт без особого ущерба для самой Аниты. Что уж тут скрывать, недолюбливала свою хозяйку Ревунова, хотя, естественно, хозяйке свою неприязнь не демонстрировала. Деньги ей Трифоновы платили немалые, и Елена Павловна за место держалась. Ей нужно было помогать дочери растить детей. Зять был невеликий мастер зарабатывать деньги.
Солнце клонилось к закату, когда Гордей Тимофеевич стал собираться на встречу с Люцией. Они договорились провести сегодняшний вечер в клубе «Рыжая ослица». Трифонов, конечно, предпочёл бы встретиться в кафе, но клуб так клуб. Выбрала его Люция, уверенная в том, что Аните не придёт в голову разыскивать их в этом клубе.
Гордей сказал возлюбленной, что сегодня Анита нигде не станет их разыскивать, так как сама отрывается в ресторан на день рождения приятеля и навряд ли выйдет оттуда раньше трёх-четырёх часов утра.
– Но ресторан к этому времени закроется, – возразила Люция.
– Не волнуйся, у них там всё схвачено. Хозяин ресторана – дружок именинника. Так что гулять будут, пока сами не выметутся.
– Всё равно, – упрямо твердила Люция, – в «Рыжей ослице» безопаснее.
Гордей, не желая расстраивать свою боязливую возлюбленную, согласно кивнул. То, что клуб считался молодёжным, не сильно напрягало Трифонова, ведь он не считал себя стариком.
Май в этом году выдался необычайно жарким, даже после захода солнца в воздухе стояла невыносимая духота. Следователю Александру Наполеонову снился ночной кошмар: огромная страшная баба- яга посадила его на лопату и теперь старалась просунуть в раскалённую печь. Шура отчаянно сопротивлялся, упирался и ногами и руками, звал на помощь друзей, и в тот миг, когда зловредной старухе уже почти удалось просунуть лопату в геену огненную, Наполеонов закричал:
– Мама! – И проснулся.
Только, похоже, сделал он это зря. По крайней мере, особого облегчения пробуждение ему не принесло. Воздух в комнате плавился от жары. А за окном, несмотря на ночное время суток, температура давно преодолела рубеж в +35 oС.
Он же, замотавшись на своей работе, так и не удосужился починить не вовремя сломавшийся кондиционер. Да и кто ж мог предположить, что в мае будет такая жара? Шура сполз с мокрой от его пота простыни и босиком вышел в коридор. Дойдя до комнаты матери, он тихонько поскрёбся в дверь.
– Что случилось? – сонно отозвалась Софья Марковна.
– Ма, пусти своего горемычного сына погреться.
– Что?!
– Тьфу ты! Прохладиться.
– Шура! Что случилось?
– Кондиционер не фурычит! – жалобно проговорил Наполеонов. – Ма! Я сейчас запекусь в собственном соку!
Дверь распахнулась. На пороге в тонкой ночной рубашке стояла Софья Марковна.
– Ма! Какая ты красивая! – невольно вырвалось у Наполеонова.
Лунный свет, сочившийся сквозь тонкую занавеску, обволакивал женщину невесомым куполом и превращал в неземное существо. В русалку! Ундину! Тихо-тихо, как сонный ночной прибой неведомого моря, шумел кондиционер. Благодатная свежесть.
– Ты любоваться мной пришёл или поспать в прохладе? – сердито спросила Софья Марковна.
– Поспать, ма, – смиренно отозвался сын.
– Тогда иди и спи, – кивнула она головой в сторону дивана.
Шура тихо вздохнул и покорно потопал в указанном направлении. Спустя минуту он уже спал. А Софья Марковна думала о том, что Шуре обязательно нужно жениться, иначе ей так и придётся присматривать за ним самой до глубокой старости. Вот завтра нужно не забыть вызвать мастера, чтобы отремонтировал кондиционер в комнате сына. Сам он опять забудет.
В доме частного детектива Мирославы Волгиной, подруги детства следователя Наполеонова, кондиционер тоже не работал. Но вовсе не потому, что сломался, а потому, что его там отродясь не было. Несмотря на все усилия её помощника Мориса Миндаугаса, она и слышать не хотела об этой технике.
– Вспомни о своих несчастных американских братьях, – говорила она всякий раз укоризненно, и Морис умолкал, так как ему не хотелось в сотый или даже тысячный раз выслушивать печальную историю о гибели 34 американских легионеров после 49-го ежегодного съезда Американского легиона, состоявшегося в 1976 году в гостинице в Филадельфии. О безопасности современных кондиционеров он рассказывал ей уже много раз. Но она в ответ только снисходительно хмыкала. И Миндаугас решил не тратить нервы на пререкания и смириться.
Спасало то, что Мирослава, Морис и кот Дон жили в коттедже, который утопал в густой зелени сада. На участке было озеро и били многочисленные поливочные фонтанчики, так что жара ощущалась не так сильно, как в раскалённом мегаполисе.
Проснувшись утром, Наполеонов решил, что ночевать сегодня поедет к Волгиной, тем более что там у него имелась своя комната. Она так и называлась – Шурина.
Мирослава с Морисом всегда были рады видеть его у себя. Миндаугас к тому же прекрасно готовил, а Шуре даже в жару всегда хотелось съесть всё, что подавалось на стол.
Но вот только планам Наполеонова отдохнуть от жары у друзей не суждено было сбыться. Едва он вошёл в свой кабинет, как зазвонил стационарный телефон.
– Тут я, – отозвался следователь.
– Саша, – раздался в трубке голос его начальника Солодовникова.
– Слушаю, Фёдор Поликарпович.
Солодовников был единственным в окружении Наполеонова, кто называл его Сашей, а в официальных случаях Александром Романовичем и никогда – Шурой, даже в неформальной обстановке, например, на даче на шашлыках или на корпоративах.
– Саша, у меня для тебя срочное задание.
«А когда было несрочное», – уныло подумал Наполеонов.
– Поезжай на труп. – И полковник назвал адрес.
Наполеонов тяжело вздохнул и отчеканил:
– Есть!
– Вот и лады, потом доложишь. – Фёдор Поликарпович уже собрался положить трубку но, подумав, добавил: – Будь осторожен и внимателен. Убит крупный бизнесмен Гордей Тимофеевич Трифонов.
Наполеонов понятия не имел, кто это такой. Но решил не приставать к начальству с расспросами. Приедет на место и сам всё увидит. А для уточнений существуют родственники, вот их-то в первую очередь он и расспросит.