Хорошо еще, что они не заставили ее дожидаться полиции. Хотя беседы с полицией ей, понятно, было не избежать.
Хорошо, что даже Эйдан Флинн не подозревал ее в том, что это она упрятала эту кость в кучу мусора.
Бедренная кость человека.
Она холодела от ужаса, не оставляя, впрочем, попыток убедить себя, что это совсем не так страшно. Даже сейчас, когда после урагана прошло столько времени, случались ужасные находки. Кость, несомненно, принадлежала печальным останкам с какого-нибудь размытого наводнением кладбища. Она должна была заглушить в себе страх и волнение.
Путь от плантации Флиннов до Французского квартала обычно занимал у нее полчаса, но сегодня было столько машин, что лишь в четыре часа она подъехала к своему салону. Она ворвалась, чувствуя себя виноватой, поскольку обещала Винни вернуться не позднее трех. Вечером его группа выступала на Бербон-стрит, и в пять он должен был начать монтировать аппаратуру.
Но он поздоровался с ней как ни в чем ни бывало, и от сердца у нее отлегло.
Винни стоял за стойкой, где они держали кофе и чай для посетителей, а также выпечку из соседней пекарни. Он читал газету, рассеянно накручивая на палец длинную прядь своих темных волос. Длинные волосы он носил, потому что пел и играл на гитаре в группе. Когда она вошла, он поднял голову и взглянул на нее с вопросительной улыбкой.
– Значит, ты не сумела избежать знакомства с пропащими наследниками?
– Нет.
– А подробнее?
Она пожала плечами:
– Их трое братьев.
– Это известно всему округу. Двоих и я сам лично встречал, помнишь? Расскажи что-нибудь новенькое.
– Не знаю, что и рассказать.
– Ну… что они за люди?
– Двое – нормальные парни, а третий – идиот.
– Их младший – Зак – помогает молодым музыкантам. У него несколько мелких студий, и иногда он записывает их бесплатно.
– Ты знаешь о них больше, чем я, – заметила Кендалл.
– Разумеется, – сказал Винни. – Потому что, в отличие от некоторых, у меня есть личная жизнь. Я общаюсь с людьми.
– Я очень за тебя рада, – отрезала она.
– Значит, старший у них кретин?
– Он…
– Кретин, – повторил Винни.
– Да мы всего на пару минут с ними пересеклись. Это не важно.
Она без надобности стала переставлять на стенде открытки местных художников.
– А что все-таки случилось? – не отставал Винни. – Думаешь, почему я спрашиваю? Потому что дом должен был достаться тебе.
– Я не затем помогала Амелии, чтобы она завещала мне дом, – заявила Кендалл. – Признаться, я помогала, чтобы отплатить ей за ее доброту. Она была мне как бабушка. Если бы не она, у меня не было бы даже того, что я сейчас имею. Кроме того, дом требует ремонта и вообще слишком дорогой подарок.
– Может быть, ты его купишь после ремонта? – предположил Винни.
– Ах да, точно. – Она посмотрела на карты. – Если даже весь Новый Орлеан сбежится ко мне погадать, я все равно столько не заработаю.
– Наверное, это он из-за жены, – вдруг невпопад сказал Винни. – Я имею в виду старшего брата.
У нее ушло не меньше минуты, чтобы понять, о чем он говорит.
– То есть жена довела старшего брата до идиотизма? Страшная стерва, наверное?
Винни нахмурился и покачал головой:
– Нет, она погибла.
– Ах вот оно что… А ты откуда знаешь?
Винни подошел к ней и нежно провел по ее скуле костяшками пальцев.
– Не забывай, двое из них музыканты, и мы вместе выступали.
– Но в этом случае ты вообще знаешь все лучше меня. К чему тогда вопросы?! – с раздражением воскликнула она.
Он рассмеялся и покачал головой.
– Ну, я бы так не сказал. А старшего я вообще ни разу не видел. Он явно не гитарист. Может быть, потому он такой болван.
– Но-но, полегче, приятель. Так что там с его женой?
– Я же говорю – она погибла.
– А… как это случилось?
Но тут Винни поднес палец к губам, призывая замолчать. К ним пришли – в коридоре раздавались голоса. Это был Мейсон Адлер и с ним маленькая женщина в футболке с эмблемой «Нью-Орлеан Сейнтс» и в темных очках с оправой в виде аллигаторов, обнимающих линзы. Все это, а также карта Французского квартала в руках и сожженная ради модного загара кожа как нельзя лучше выдавали в ней приезжую.
Она чему-то смущенно и радостно рассмеялась и проворковала:
– Вы так добры, Мейсон.
Переглянувшись с Кендалл поверх головы своей спутницы, Мейсон пожал плечами. Мейсон гадал на картах Таро, на чайной гуще и по ладони. Он тоже прошел курс психологии в университете и умел давать правдоподобные предсказания, вместо того чтобы обещать клиентам крупное наследство в скором времени и двоих детей в ближайшие десять лет. Еще он был потрясающе красив – выше шести футов[6] ростом, лысый как орел, чернобровый, с крепким спортивным телом.
Он носил золотое кольцо в ухе. Однажды увидев, забыть его было трудно.
– Знаете, мисс Гриссом, от вас исходят очень сильные фибры. А вот и Кендалл. Кендалл, это Фаун Гриссом. Она хотела видеть тебя, хотя я сделал все, что было в моих силах.
– Вот как? – Кендалл с улыбкой протянула клиентке руку. – Приятно познакомиться.
– Здравствуйте! – Фаун крепко пожала ей руку.
– Моя подруга Эллен – помните ее? – вас очень хвалила. Я уверена, что не напрасно. Потому я и пришла. А Мейсон… он просто видит будущее.
– Да-да, он очень талантлив, и мне кажется, вам судьбой было предназначено встретить его.
Женщина посмотрела на нее круглыми от изумления глазами, будто Кендалл открыла ей тайну вселенной.
– Конечно, так оно и есть!
– Я в этом абсолютно уверена, – поддакнула Кендалл, улыбаясь.
– Я должен извиниться, потому что мне нужно идти. У меня концерт сегодня вечером, – сказал Винни.
Помахав всем на прощание, он направился к двери.
– Винни, подожди! – крикнула Кендалл.
Он остановился.
– Что такое? Я опаздываю.
– Нет, ничего, извини. – Она тоже помахала ему, мысленно ругая себя за любопытство. Ей отчего-то хотелось знать, как погибла жена Эйдана Флинна, хотя это ее совсем не касалось. Она ведь больше никогда его не увидит…
– Как мне у вас нравится, – проворковала Фаун Гриссом, – у вас вкуснейший чай и чудесные картины на стенах.
– Это работы местных художников, большое спасибо, – поблагодарила Кендалл.
– Какие милые куколки. – Фаун указала на полку с куклами вуду в затейливых костюмах.
– Да, ничего так, – согласилась Кендалл, желая только одного – чтобы женщина поскорее убралась. Обычно она была не прочь поболтать с посетителями, но не сегодня.
– Это уникальные куклы. Их делает для нас одна местная мастерица. Говорят, ее куклы приносят счастье, – с воодушевлением стал рассказывать Мейсон.
«Что за дурак! – подумала Кендалл. – Это же куклы вуду». Хотя и вправду уникальные. И она всегда была рада помочь старушке, живущей с продажи своих работ.
– Я возьму две, – заявила Фаун. – Нет, что это я говорю? Мне нужны три: одна для себя и две для моих сестер.
– Они дорогие, – предупредил Мейсон, называя цену. – На одну куклу у мастерицы уходит не меньше недели.
– Ах, ничего страшного. Они того стоят. Таких я нигде не видела. Вот почему я люблю этот город – потому что здесь много магазинов с уникальными вещами.
Достав кредитную карту, она протянула ее Кендалл, которая была вновь занята мыслями об Эйдане Флинне и ничего вокруг не замечала. Мейсону пришлось кашлянуть, дабы привлечь ее внимание.
– Э-э-э… Кендалл… мне помочь? – спросил он.
– Ах, простите, – извинилась Кендалл. Что это с ней сегодня? Для них, равно как и для мастерицы, было большой удачей сбыть сразу три куклы.
Фаун с удовольствием рассматривала свои покупки, пока Кендалл пробивала чек, а Мейсон доставал коробки для кукол.
– Куклы вуду, – задумчиво проговорила Фаун, затем взглянула на Кендалл и улыбнулась. – Муж у одной из моих сестер – редкий мерзавец. Как вы думаете, помогут ли ей кукла и булавки?
От неожиданности Кендалл выдала первое, что пришло ей в голову:
– Ей скорее поможет развод, если уж на то пошло.
Фаун мрачно кивнула.
– И все-таки пусть попробует…
Затем она снова расплылась в улыбке и стала прощаться, обещая непременно еще зайти.
Когда за ней закрылась дверь, Мейсон повернулся к Кендалл.
– Что с тобой? Пока ты таращилась на ее карту, она могла бы сто раз передумать. Разве нам не нужны деньги?
– Что ты! Извини, я просто устала, – виновато пробормотала Кендалл, понимая, как ей повезло работать вместе с друзьями. Винни он знала практически всю жизнь, еще со школы. Мейсон явился к ней в день открытия, прямо заявив, что он ее конкурент. Тогда он работал в одной конторе недалеко от Джексон-сквер.
На следующий день он вернулся, говоря, что карты подсказали ему, что ей понадобится его помощь. И с тех пор они работали вместе – она, Мейсон и Винни, приходивший на неполный день. Дела у них шли неплохо. И даже после «Катрины», когда город впал в кому, они сумели быстро восстановиться благодаря своим постоянным клиентам, которые помогли им дотянуть до возвращения туристов.
Амелия даже позволила им принимать клиентов у себя в доме, пока у них шел ремонт. При мысли об Амелии у Кендалл болезненно сжалось сердце. Амелия так много для них сделала! Она прожила долгую жизнь, многое повидала на своем веку. И, учитывая возраст, ее смерть была печальным, но не трагическим событием. Это было неизбежно.
Кендалл вдруг почувствовала, что Мейсон пристально смотрит на нее.
– Вижу, что с наследными принцами, приехавшими завладеть замком, ты не поладила.
– Ну и выражения у тебя.
Он ткнул в нее пальцем:
– Ты на них обижена.
– Вовсе нет.
– Лгунья.
– Мне просто грустно, что Амелия так и не познакомилась с ними, не видела их любви и заботы.
– Да, она их не знала. Но она знала тебя. И ее любили и заботились о ней. Мы все. Особенно ты. Она была нам как бабушка. А теперь заявились эти оккупанты. Это, мягко говоря, неприятно. Наверное, они сразу все продадут.
– Нет.
– Нет?
– Они говорят – по крайней мере, двое младших, – что хотят отремонтировать дом.
– И жить в нем?
– Наверное. – Тут она вспомнила, что об этом речь не шла.
Он задумчиво помолчал.
– Не выйдет.
– Почему?
– Принцев трое, а король в замке бывает только один. Все об этом знают.
– Что ж, возможно, они и не планируют там поселиться. Они говорят, что хотят устроить в доме нечто вроде культурного центра, где можно будет проводить общественные праздники.
– Да ну? – скептически поморщился Мейсон.
– Я передаю их слова. Откуда мне знать, какие у них на самом деле планы? Мне нет до этого дела.
– Ну и не ворчи.
– Я и не ворчу. Я говорю, что с плантацией Флиннов покончено. Мне нужно двигаться вперед. У меня есть своя жизнь.
Мейсон расхохотался. Это ее взбесило, хотя виду она не подала.
– Смотри-ка… ты работаешь. Иногда выпиваешь с Винни и со мной. Изредка встречаешься с подругами. Живешь ты с кошкой. С кошкой, Кендалл.
– Кошка, между прочим, замечательная, – заметила она. – У меня много работы. Мне нравится моя жизнь. Я не хочу все время развлекаться или иметь миллион друзей.
– Беда в том, что ты слишком долго возилась с Амелией, – покачал головой Мейсон.
– Мейсон, перестань. Я была перед ней в долгу, и я ее любила.
– И ты совершала благое дело. Однако теперь тебе надо стряхнуть с себя прошлое и начать все заново.
– Я знаю. Я как раз и планирую этим заняться.
– Ты должна сходить на свидание.
– Правда? А с кем? Ты хочешь, чтобы я подцепила какого-нибудь пьяного студентишку на Бурбон-стрит?
Он строго взглянул на нее в упор. Но затем его губы дрогнули в улыбке.
– Да хотя бы и так. Сколько же можно жить без секса?
– Откуда ты знаешь, что я живу без секса?
– Нет, я ничего не утверждаю. Но я знаю, что ты могла бы иметь его гораздо больше.
– Мейсон, ты просто невыносим.
– Наверное, ты и забыла, как это – ходить на свидания, – задумчиво проговорил он, словно не замечая ее обиженного вида. – Ну, начни с секса, что ли.
– Я приму к сведению твой бесценный совет, – иронически пообещала она.
– Заняться сексом ты всегда можешь со мной, – сказал он, дразня ее.
– Хотя на данный момент я не понимаю, по какой причине, но я слишком дорожу нашей дружбой, – парировала она.
– По нынешним временам, дружба – понятие растяжимое.
– Мейсон, почему бы тебе не подцепить студентку погорячее, если так не терпится?
– Пора закрываться. – Он швырнул в нее кухонным полотенцем, лежавшим до того на стойке. – Прибери тут все, а я посчитаю выручку.
– Эй! Вообще-то я здесь босс.
– Верно. И будучи ответственным работником, я не подпущу тебя к кассе. Ты слишком рассеянная сегодня. Уже почти пять, пора закругляться. Не думаю, чтобы кому-нибудь потребовалось срочное гадание. И пойдем посидим где-нибудь, выпьем.
– Ты иди, а я сама все закончу. Вы с Винни выручили меня сегодня, так что ты иди.
– Без тебя я не пойду.
– Почему это?
– Потому что тебе нужно выпить. Пойдем, ты расскажешь дяде Мейсону, что тебя мучает.
– Ничего меня не мучает.
– Чушь. Ты хочешь устроить резню на плантации Флиннов, я знаю.
– Да нет же, честное слово, – рассмеялась она.
– Тогда что случилось?
– Ничего, – упорствовала Кендалл. Чтобы переменить тему разговора и просто потому, что ей действительно этого хотелось, она предложила: – Может быть, позвонить Шейле и пригласить ее составить нам компанию? Давно я ее не видела.
Шейла была ее старинной подругой. Будучи из породы книжных червей, она состояла в историческом обществе. Кендалл чувствовала свою перед ней вину, потому что Шейле всегда хотелось обследовать плантацию Флиннов, но Амелия не терпела в доме посторонних.
– Звони-звони, все равно не дозвонишься, – ухмыльнулся Мейсон.
– Почему?
Он вздохнул. Мейсону нравилась Шейла. Более того, он был влюблен в нее, просто не признавался. Кендалл давно обо всем догадалась.
– Она же уехала в отпуск.
– Ах да! – Как она могла забыть?
Шейла собиралась на три недели в Ирландию. Значит, она вернется не раньше субботы, а сегодня только понедельник.
– Но мы с тобой идем в кабак, – заявил Мейсон. – Ты и я. И ты расскажешь мне, что стряслось.
В пять часов, убрав и закрыв салон, они сидели за столиком в углу в баре «Хайдэвей», где выступал Винни. Она, наконец, рассказала, что ее беспокоит.
– Я думаю, что это все кость.
– Кость? – переспросил Мейсон. – Какая кость?
– Очевидно, какой-то бездомный – или даже не один – жил в домиках для рабов. Там куча мусора. И кость.
Он нахмурился и пристально взглянул ей в лицо.
– Куриная кость? Свиное ребрышко?
– Человеческая кость, – ответила она, делая большой глоток пива.
Эйдан был не прочь посидеть с братьями в баре. Но после такого дня он все-таки предпочел бы вернуться в гостиницу и выпить пива в одиночестве. Однако его братья, похоже, не могли пропустить ни одного концерта не только во Французском квартале, но и во всем округе. Этот бар они выбрали потому, что знали музыкантов, которые там играли сегодня, и даже как-то выступали с ними.
Он сидел откинувшись на спинку стула и слушал. Музыка ему, в общем, нравилась. Чего нельзя было сказать о внешности музыкантов. Не то чтобы они были одеты как готы, но все были в длинных черных пиджаках и черных джинсах. Он не знал, к чему это и кого они изображают. Вампиров? Вудуистов? Группа называлась The Stakes.
Но играли они здорово.
Музыка и алкоголь помогли сбросить напряжение, накопившееся у него за день – после общения с доктором Джоном Эйбелом, детективом Хэлом Винсентом и Йонасом Бернингэмом.
Он не понимал их отношения. Точнее, не вполне понимал.
Да, Новый Орлеан и вся северная часть побережья Мексиканского залива были разрушены. Да, сотни могил размыты и сотни гробов и просто останков вместе с телами жертв урагана расплылись по всей дельте реки.
Однако это не значило, что обнаружение человеческой кости не требует тщательного и срочного расследования. И разве две бедренные кости, найденные в один день, пусть и в разных местах, не вызывают самых серьезных подозрений?
Как он и ожидал, Джон Эйбел был недоволен новым вызовом. Но разве не ему, как судмедэксперту, надлежало определить, существует ли связь между двумя находками? Тот сразу же заявил, что кости принадлежали разным людям, если только на свете не существовало женщины с двумя правыми бедрами. Тон у него был резкий и возмущенный.
Хэл Винсент тоже был недоволен и заметил, что это вне его юрисдикции. Но он, по крайней мере, вежливо согласился, что обнаружение человеческих останков нельзя оставлять без внимания. Даже Йонас вел себя так, будто Эйдан делает из мухи слона. Йонас списал его беспокойство на счет затяжной депрессии после смерти Серены.
Даже его братья были слегка ошеломлены сильной эмоциональностью его реакции, особенно когда окрестности прочесали и других костей не нашли.
Это больше всего встревожило Эйдана.
Другие – включая Джереми и Зака – считали наиболее вероятным, что во время наводнения кость принесло водой со старого семейного кладбища, расположенного за домом, к востоку от домиков для рабов.
На этом кладбище было что посмотреть. Там имелось несколько склепов, причем самый крупный и красивый служил местом упокоения большинства Флиннов. Другие явно принадлежали семьям замужних дочерей, дальних родственников, слуг и друзей. Были могилы с гробницами и без. Конечно, логично было предположить, что кость изначально лежала здесь, однако на кладбище отсутствовали какие-либо свидетельства наводнения.
Больше всего Эйдана настораживала общая готовность признать, что кость старая. Сговорились они все, что ли? Или он и вправду делал из мухи слона, видя преступление там, где его не было? К тому же на второй кости не было найдено следов плоти и она находилась неподалеку от кладбища.
– Как твое впечатление?! – спросил Зак, перекрикивая музыку.
– Что-что? – очнулся от своих мыслей Эйдан.
– Как тебе группа?! – пояснил Зак.
– Хорошая! – закричал Эйдан, подавшись вперед. – Хотя одеты мрачновато, на мой взгляд. У солиста потрясающий голос.
Зак кивнул, внимательно глядя на Эйдана.
– Что?
– Ты в порядке?
– Да, а что?
– Ты хмурый какой-то, будто злишься.
– Ничего подобного.
– Нет, злишься.
– Послушай, – вмешался Джереми, – забудь, что ты сегодня общался со стаей шакалов. Откуда бы ни взялась эта кость, только полный идиот отказался бы от расследования.
Эйдан кивнул и улыбнулся. Один за всех, и все за одного. Его братья. Не каждому все-таки везет иметь таких братьев.
Теперь Джереми и Зак оба внимательно смотрели на него.
– Завтра с утра я поищу в Интернете списки пропавших, – сказал Зак.
Эйдан неодобрительно покачал головой.
– Может, у меня невроз, – сказал он. – Нам ведь за это не платят.
– А я завтра наведаюсь в управление полиции, – предложил Джереми, – у меня есть там знакомые – по кампании в пользу детского дома. Я посоветуюсь с ними. Может быть, они что-то предложат. Сотни людей числятся среди пропавших после урагана, но я узнаю у них о последних случаях.
Эйдан кивнул:
– Спасибо. Я пока буду доставать Джона Эйбела.
– Что касается дома, Эйдан, – сказал Джереми, – я знаю, что ты считаешь, что нам не по силам восстановить его. Но в нем есть что-то особенное… Так или иначе, не хочешь возиться с ним – ну и не надо. Мы с Заком сами найдем плотников и все такое.
– Нет, это и моя ответственность. – Эйдан решительно тряхнул головой. – Если уж мы решили не продавать его, значит, надо делать ремонт. Первым делом нужно пригласить инженера-строителя для оценки его состояния. Мало ли кто станет уверять, что дом крепкий. Я поверю только специалисту.
– Да, это в первую очередь, – поддержал его Зак.
Эйдан снова откинулся на спинку стула и стал рассматривать музыкантов и слушателей. Через некоторое время внимание его привлек один старик из публики. Цвет кожи у него был скорее золотистый, чем темный. Черты его волевого и печального лица говорили о том, что он потомок сразу белых, черных и чироки. Он стоял, прислонившись к колонне справа от сцены, и его ленивая поза выдавал в нем завсегдатая.
– Знаешь, откуда мне известно, что эти ребята лучше других, кто играет в городе? Потому что послушать их приходит много местных, – сказал Джереми, отвлекая Эйдана от созерцания незнакомца. И вдруг он настороженно нахмурился.
– Что такое? – спросил Эйдан.
– Смотри-ка, вон сидит твой медэксперт в компании других копов. И Хэл Винсент с ними. Он, кажется, причесался. Что-то он не похож больше на сумасшедшего ученого.
– Джон Эйбел? Здесь? – не поверил Эйдан.
Ему казалось, что тот должен быть нелюдимом, который приходит после работы домой и развлекается в лаборатории у себя в подвале.
Но Эйбел и вправду сидел за столиком в группе полицейских. Он был в джинсах и футболке и выглядел моложе, чем днем. Очки он, наверное, сменил на контактные линзы и даже пригладил шевелюру. Похоже, ему тут нравилось.
– Только не поворачивайся, – зашептал Джереми, – но вон идет еще один твой приятель.
– Приятель? – удивился Эйдан и повернул голову в сторону двери, вопреки предупреждению брата.
Он увидел Йонаса, пришедшего с женой, Мэтти.
Пусть музыкальная группа бала недурна и клуб популярен в городе, но все это было, мягко говоря, странно. Как могло получиться, что они все собрались в одном месте в одно время?
Нет, он решительно не понимал, что происходит.