Новый Орлеан. Наши дни.
– Это кость, – объявил доктор Джон Эйбел.
– Несомненно, – сухо заметил Эйдан Флинн.
– Бедренная кость. – Доктор искоса поглядел на него.
– И человеческая, – прибавил Эйдан.
– Да, это бедренная кость человека, – подтвердил доктор Эйбел и пожал плечами, глядя на лица людей, столпившихся на илистом берегу Миссисипи. Близился вечер жаркого, душного дня, и лишь ветерок с реки служил слабым предвестником грядущей вечерней прохлады. Мутная и бурая вода в реке бурлила. Прихлопнув жужжащего комара, доктор с отвращением покачал головой. Он был не из тех, кто любит работать на месте происшествия.
Его вызвали сюда по просьбе Эйдана. Но поскольку Эйдан был всего лишь частный детектив из Флориды, который вместе с тремя братьями унаследовал тут старую плантацию, то звонил ему Хэл Винсент, комиссар округа. Йонас Бермингэм, начальник окружного отдела ФБР, тоже не остался в стороне, поскольку могло выясниться, что они имеют дело с серийным убийцей, который действует под прикрытием стихийного бедствия – урагана «Катрина».[1]
– Знаете, – говорил Эйбел, – мы до сих пор находим тут всякие останки, всплывшие во время урагана. Это будет продолжаться не один год. Были разрушены многие кладбища по берегам реки. К одной женщине в Слайделле, ниже по течению, во двор заплыли три гроба и несколько месяцев оставались там, и никто не хотел их забрать. Никто не знал, откуда они. Она даже имена им дала – Том, Дик и Генри, и здоровалась с ними, когда выходила из дому. – Джон Эйбел был высоким худым человеком лет сорока пяти, напоминающим с виду безумного ученого, хотя так только казалось. На самом деле он был самым авторитетным судмедэкспертом штата. Взглянув на грязную воду, он вздохнул. – Да в этой речке плавает столько костей, что нам с вами за всю жизнь их не разобрать.
– И что с того? – спросил Эйдан. – Расследования не будет? Вы хотите выбросить эту кость и дело с концом? – Небо над ними потемнело. Грозовые тучи, собиравшиеся с полудня, уже кипели, как огромные небесные котлы. Он показал на кость. – Смотрите, ведь здесь есть остатки плоти, а это значит, что кость свежая и где-то поблизости могут находиться и другие части тела. Если бы я наткнулся на ископаемую окаменелость, я бы вызвал антрополога.
Джон Эйбел снова вздохнул.
– Ну конечно, мало мне стреляных покойников, расчлененки и шашлыков из разбитых машин. Мало мне неопознанных трупов из-под мостов. Я должен все бросить ради этой кости, потому что на ней могут быть какие-то следы мяса.
– Джон, – тихо сказал Хэл Винсент, – это может быть серьезно. Я знаю, как вы и ваши сотрудники заняты, что у вас много срочных дел, но, пожалуйста, помогите нам.
– Это мужчина или женщина? – спросил Эйдан.
– Пока что это просто кость.
– Мужская или женская – каковы ваши предположения? – настаивал Эйдан.
Судмедэксперт сурово взглянул на него.
– Женская. – Опыт позволял ему определить это сразу. При всем его нежелании заниматься этим делом он был лучшим специалистом в своей области. Он поправил очки и покачал головой. – Навскидку могу сказать, что ростом она была где-то пять и шесть футов[2]. Лет ей было от двадцати до тридцати. Больше пока ничего не скажу – не буду даже гадать.
– А я могу сказать, что она мертва, – сухо заметил Хэл. Вмешался Йонас, попытавшийся дипломатично сгладить углы. Сорокалетний щеголь Йонас был высокий и плотный, с гладкими рыжеватыми волосами и смазливым лицом. Стоя среди грязи на берегу реки, он выглядел безупречно чистым и невозмутимым.
– Мы были бы глубоко признательны вам, доктор Эйбел, – сказал он, – если бы вы сообщили нам подробности, как только позволит ваше расписание. Нам известно, насколько вы заняты. Также нам известно, что вы лучший эксперт в таких вопросах.
Джон Эйбел сквозь зубы поблагодарил его за комплимент, что не помешало ему бросить раздраженный взгляд на Эйдана. Флинн был тут ни при чем. Пусть он часто приезжал в Новый Орлеан навестить друзей, но он оставался чужаком – по крайней мере для Джона Эйбела.
На этот раз Эйдан приехал сюда по делу о пропавшей девочке. Сбежавшие из дому подростки жили лагерем на берегу болотистого притока реки. Когда он разыскал ее – грязную, мокрую, голодную и несчастную, – она была только рада вернуться к родителям.
А Эйдан был рад найти ее живой, зная, что не всем беглецам так везет. Вот женщине, чью кость он откопал на берегу, определенно не повезло.
Йонас и Флинн были давно знакомы. Они вместе учились в академии ФБР. Потом Йонас, в отличие от Эйдана, пошел работать в ФБР. Йонас также дружил с Джоном, что помогло вытащить его сюда сегодня.
– Я сделаю что смогу, – пообещал Джон и подал знак своему ассистенту, Ли Вонгу, который ловил каждое его слово.
Кость снабдили ярлыком и упаковали. Затем, недовольно ворча себе под нос, Джон направился к машине. Ли пошел следом. Не оборачиваясь, Джон взмахнул рукой и крикнул:
– Я дам вам знать, когда будут результаты!
Когда он уехал, Хэл Винсент сказал:
– Мои люди прочешут территорию.
Хэл был высокий, худой и мускулистый. Глядя на его бронзовый загар, зеленые глаза и седые, коротко стриженные волосы, невозможно было определить его возраст. Эйдану казалось, что в сто лет он должен будет выглядеть точно так же. Он родился в Алжире, штат Луизиана, – прямо за рекой, и знал всю округу как свои пять пальцев. Хэл был хороший и прямой человек.
– Спасибо, Хэл, – поблагодарил Йонас, затем посмотрел на Эйдана: – Знаешь… может быть, кость и правда… старая.
– Может быть. А может, и нет. – Эйдан постарался произнести это без тени сарказма.
– О результатах экспертизы мы вам доложим. – Хэл взглянул на часы. – Пора сдавать дежурство. Я бы не прочь выпить пива. Кто со мной?
– Я, – ответил Йонас. Он мечтал работать на западе, но его послали в Новый Орлеан, и он, сам того не ожидая, влюбился в этот город. Кончилось тем, что он женился на местной девушке и поселился во Французском квартале. – Эйдан?
Эйдан покачал головой:
– Извините, но я и так уже опоздал. Тороплюсь к братьям.
– Говорят, вы, ребята, теперь владельцы старого поместья на реке? – спросил Хэл.
– Да уж, богатые наследники, – поморщился Эйдан.
– Как знать, – возразил Хэл, – исторический объект все-таки. Легенды, привидения, все дела. Дом хотя и гнилой, но при нем сохранились конюшня, коптильня и даже помещения для рабов. Если вы собрались продавать, то продавайте быстрее, пока местные любители старья не пронюхали.
– Да, конечно… Но мы пока не решили, что нам делать. Для этого мы и встречаемся.
– Я слышал, у вас общее детективное агентство? – спросил Йонас. – И как идут дела?
– Хорошо, – ответил Эйдан.
– Флоридяне – в этом старом доме, – пробурчал Хэл. Эйдан не понял, что он хотел этим сказать. – Идем пить пиво, Йонас. Эйдан, если мы узнаем что-нибудь еще, дадим тебе знать.
Эйдан кивнул, и они все двинулись к машинам. Помахав ему на прощанье, они поехали в город. Эйдан поехал вдоль реки.
Двадцать минут спустя он встретился с братьями.
Они втроем стояли и смотрели на дом, располагавшийся на возвышении, которое нельзя было назвать холмом. Но и дом тоже был не вполне дом. В течение десятков лет, что он провел без ухода, черепица на крыше рассыпалась, колонны потрескались, краска выцвела и облупилась. Теперь он походил на декорацию из фильма ужасов.
Да еще и гроза надвигалась. Вдали раздавались раскаты грома, небо раскрасилось невиданными цветами. Но жара, по крайней мере, отступила, подул прохладный и даже несколько знобящий ветерок. И темнота, казалось, обрела собственную жизнь – прошлась по небу, опустилась на деревья, расползлась туманом по земле, тень с запахом насилия и гнили.
Эйдан был самым старшим и высоким из братьев, а также выделялся обветренным лицом и физической мощью. От службы в армии остались спортивная фигура и настороженность во взгляде. Реакция у него была мгновенной, а подозрительное отношение в окружающему – неизменным. Он полагал, что когда-то давно был не лишен привлекательности. У него были голубые глаза – ледяные, как сегодня говорят, и черные волосы – сочетание, которое Серена находила неотразимым. В той дистанции, которая всегда сохранялась у него в общении с людьми, виноваты были скорее его манеры, чем внешность. Хотя, вероятно, с Сереной он держался не так холодно и замкнуто, как с другими. Когда она была жива, в мире была надежда… А теперь… Хорошо, что у него так много работы. Работа удерживала его от падения в пропасть.
Братья, его семья… Только им он и доверял. Он прошел курс в учебном центре морской пехоты Квонтико, но потом жизнь доказала ему, что он не командный игрок, и тогда он уволился из ФБР и стал частным детективом в собственном бюро расследований.
Может быть, ему стоит провести расследование происшествий, связанных с этим домом.
– Хм, – произнес средний брат, Джереми, которому и принадлежала идея сообща открыть детективное агентство.
Когда Эйдан ушел из ФБР, Джереми, работавший водолазом в полиции Джексонвиля, как раз собирался бросать работу. Но не по личным причинам, как его брат. Просто однажды он участвовал в поиске и подъеме автобуса, перевозившего сирот и затонувшего в реке вместе со всеми пассажирами. И хотя к тому времени он успел навидаться ужасов, но этот случай был последней каплей. Видение автобуса-утопленника долго преследовало его. Джереми любил играть на гитаре, и музыка вернула его к жизни. Он захотел помогать сиротам найти новые семьи и так открыл в себе талант радиоведущего. Он приехал в Новый Орлеан, чтобы работать в паре с популярным диджеем на вечеринках в Одубон-аквариум, собирая средства для местного приюта, где жили дети, потерявший родителей во время «Катрины».
Джереми любил людей, Новый Орлеан и вообще побережье, но даже он онемел при виде неожиданно свалившегося на них наследства.
«Плантация, надо же», – думал Эйдан.
Это слово заставляло представить длинные, тенистые дубовые аллеи, пышно зеленеющие угодья, ослепительно-белый дом в псевдогреческом стиле и прекрасных женщин в длинных струящихся платьях, сидящих на крыльце и потягивающих мятный джулеп.
А в действительности на крыльце этого дома разве что бродяги могли распивать пиво из бутылок, упрятанных в коричневые бумажные пакеты.
Да, расследование тут необходимо.
Закари, младший из троих братьев, сочетавший в себе стоицизм старшего и впечатлительность среднего, глубоко вздохнул.
– Похоже, этот дом нам достался с большой скидкой.
Эйдан смерил его взглядом. Ростом Закари был вровень с Джереми – шесть футов два с половиной дюйма[3]. Казалось, что три брата были вылиты почти по одной форме, а потом раскрашены в разные цвета. Голубые глаза Эйдана умели изменять оттенок от ледяного до черного, как его волосы. У Джереми были дымчато-серые глаза и рыжевато-каштановая шевелюра. Закари в детстве часто буянил, доказывая свою мужественность, поскольку родился c шелковыми пшеничными локонами, за которые братья нещадно изводили его, хотя с возрастом волосы потемнели и порыжели. Драчун Зак заслужил у их матери прозвище «ирландский мятежник». Но зато он всегда умел постоять за себя. Как и Джереми, он обожал музыку, говоря, что музыка – это бальзам для души.
Зак с готовностью согласился участвовать в семейном деле. Отслужив несколько лет в полиции Майами, он дошел до последней черты, когда ему пришлось расследовать дело наркомана, зажарившего в микроволновке своего малютку сына. К тому времени Закари успел стать совладельцем нескольких мелких студий звукозаписи, но едва он узнал о планах открытия детективного агентства, немедленно уволился из полиции.
Эйдану было тридцать шесть лет, Джереми – тридцать пять, а Закари – тридцать три года. Пусть в детстве они много дрались, теперь они были друзьями.
– Мы должны это продать, – сказал Эйдан.
– А что мы получим за такую развалину? – спросил Зак.
– Продать? – возмутился Джереми. – Но это же… это же наше наследство.
Братья хмуро уставились на него.
– Наследство? Да мы и знать о нем не знали, пока не позвонил адвокат, – напомнил Эйдан.
Джереми пожал плечами:
– Но здесь жили наши предки, не одно поколение Флиннов. Это же здорово. Кому еще повезло проснуться однажды утром и узнать, что на него свалилось наследство – целое поместье!
Эйдан и Зак посмотрели на дом, потом снова на брата.
– Да тут одна земля чего стоит! – продолжал Джереми.
– Ну и отлично, продадим все по цене земли, – сказал Эйдан.
– Нет, нам нужно тут все отремонтировать, – покачал головой Джереми, рассматривая дом. – И почему бы нам не поселиться где-нибудь поблизости?
Эйдан хотел было возразить, но лишь молча скрестил руки на груди.
В самом деле, почему бы и нет?
Сам-то он приехал в Новый Орлеан, чтобы отыскать сбежавшего из дома подростка. Теперь, когда дело сделано, он возвращался домой в Орландо, штат Флорида. Но зачем? Они могли перевести свое агентство куда захотят. Без Серены в Орландо его лично ничего не держало.
Им всем нашлись бы в Новом Орлеане и другие занятия. Джереми продолжал бы помогать приюту, а Зак и без того часто приезжал сюда поиграть в музыкальной группе своих друзей.
Просто это произошло так неожиданно… Оказалось, у них была тетка Амелия – та, что недавно умерла, всю жизнь прожив в этом доме. Нет, они знали, что корни их семьи здесь, на юге. Но их отец был единственным ребенком в семье, да и его отец тоже… Что ж, родня теряет друг друга из вида, вот как это бывает.
– Прежде чем продавать, надо сделать ремонт, – предложил Джереми. – Надо привести дом в приличный вид, тогда можно будет набивать цену. А пока он напоминает дом с привидениями, кто захочет его купить?
– Дом с привидениями? – переспросил Зак.
– Да, считается, что в таких местах должны водиться привидения.
– Ах да, привидения братьев, убивших друг друга во время Гражданской войны. Какой ужас. Ну и семейка, – сказал Зак. – А вообще я согласен с Джереми. Давайте восстановим это хозяйство.
– Вы что – с ума сошли? – разозлился Эйдан.
– А что такого? – оскалился в улыбке Зак. – Ты боишься привидений? Да ладно, не трусь, нет тут никаких привидений, – поддразнил он брата.
– Мы детективы, а не строители, – кипятился Эйдан, сам себе удивляясь. – И потом – сюда будут приходить толпы сумасшедших любителей всякой нечисти.
Джереми рассмеялся.
– Я думаю, это здорово – владеть домом с историей. И мы сами принадлежим ему не меньше, чем он принадлежит нам, потому что здесь плантация Флиннов, а других Флиннов, кроме нас, не осталось.
Эйдан громко застонал. Он проигрывал – их было двое против него одного. Отчего-то, глядя на дом, он не испытывал желания что-то с ним делать. «Это какой-то белый слон, – думал он, – нет, серый. Серый слон с облезлой шкурой».
– Мы даже не знаем, каков он внутри. Может быть, там все развалилось, – сказал он.
Слепящее солнце заставило его на мгновение зажмуриться. А затем…
Он открыл глаза и увидел на балконе женщину. Высокую женщину, с длинными волосами медного цвета, в белом и длинном платье, летящем за ней, как и ее волосы. Она была красива – и выглядела совершенно настоящей.
Он заморгал – и она исчезла.
– Эй, а вы никого сейчас не видели? – спросил он братьев.
– Нет. Но женщина, которая помогала Амелии, может быть здесь. Адвокат говорил, что она придет забрать вещи.
– Мне показалось, что я ее видел… А, ладно.
Он внимательно осмотрел окна и балкон. Никого.
Если его братья и обратили внимание, что он пристально вглядывается в дом, то вслух ничего не сказали. Они увлеченно спорили о том, кто из них лучший плотник. Эйдан молча двинулся к дому.
– Эйдан! – крикнул Зак. – Ты куда?
– Хочу взглянуть поближе, – ответил он.
Они догнали его, и все втроем пошли по аллее, по обеим сторонам которой стояли мощные дубы, дающие густую благодатную тень… Подойдя к дому, Эйдан увидел, что он выглядит еще хуже, чем можно было предполагать. «Сколько же тут работы», – подумал он с мысленным стоном.
– Хорошо, что поблизости нет других домов, – сказал Зак, – никаких тебе пограничных споров.
– Если это исторический объект, то нам все-таки придется побегать по конторам, – заметил Эйдан.
Зак покачал головой.
– Как пить дать исторический. Но… в том-то и дело. Я не знаю, как ты, Эйдан, но я… я считаю, что мы должны попытаться сделать хоть что-то.
Эйдан остановился и сурово взглянул на брата:
– О чем ты говоришь?
Зак передернул плечами.
– Я видел в жизни столько дерьма, да и все мы видели… И я не могу избавиться от чувства, что это что-то важное, где мы могли бы помочь.
– А что, если общество любителей истории захочет купить этот исторически значимый объект? – спросил Эйдан.
– Я думаю, у них достаточно зданий, которые они уже купили и обихаживают. Но мы сами могли бы восстановить этот дом. Можно было бы устраивать в нем лекции, или концерты, или даже исторические реконструкции, чтобы показать людям, чего стоило построить эту страну.
Зак покраснел, поскольку сам не ожидал от себя такой страстной речи, но отступать не собирался.
– Согласен, – поддержал его Джереми, а Эйдану оставалось лишь поднять руки, показывая, что он сдается. – У меня, кстати, идея.
– Да ну? – притворно изумился Эйдан.
– Почему бы нам не поставить перед собой конкретную цель? Например, устроить Хеллоуин-пати? Благотворительный вечер, а все деньги отдать в приют.
Взглянув на Джереми, Эйдан понял, что тот не шутит. И это было объяснимо. Когда на работе он столкнулся с непостижимой трагедией, он не разочаровался в жизни и не опустил руки. Он поставил перед собой цель, добиваясь, чтобы такое случалось как можно реже. Он, конечно, немного сумасшедший, но что с того? Может быть, это у них в крови. Разве он сам не настаивал всего час назад, что кость, которую все считали древним артефактом, вымытым из земли ураганом, достойна серьезного расследования?
Закари с самого начала поддержал Джереми, а он, старший, что он сделал?
Ничего. Тут он струсил. Он был в долгу перед братьями.
– Благотворительный вечер? – переспросил он, желая все-таки сохранять нить логики.
– Да, вечеринка на Хеллоуин, – улыбнулся Джереми, захваченный идеей. – Надо здесь все украсить и нанять актеров в страшных костюмах.
Эйдан застонал.
– Ты подумай, Эйдан. Это поместье нам досталось в подарок, и нужно использовать его в помощь другим людям, – поддержал брата Зак.
Они не ждали его благословения. Просто он остался в меньшинстве. Но им нужна была его поддержка.
– Сегодня давайте посмотрим, не смоет ли дом дождем, ладно? А потом я готов все обсудить.
– Он готов все обсудить – ты слышал? – обратился Зак к Джереми.
– Ага. Перегрелся, наверное, на солнце, – ответил Джереми с усмешкой.
Эйдан снова двинулся к дому. Они пошли следом, но немного поодаль. «Они меня слишком хорошо знают», – думал он.
Он помнил, как они ссорились и дрались в детстве, сводя с ума родителей. От него ожидали разумного поведения, потому что он был старший. Много раз ему удавалось вовремя примирить всех, прежде чем заходило слишком далеко. Но они никогда не забывали, что они братья. Стоило кому-то чужому обидеть одного из них, они выступали против обидчика единым фронтом, одним сплоченным кланом братьев Флинн.
Потом он ушел служить в армию – ради бесплатного образования, полагающегося отслужившим. Братья иногда приезжали повидать его, даже когда его направили в Германию. Но что-то изменилось. Он был далеко, а они оставались дома, то есть в своем штате, вблизи родного дома. Их объединяла общая любовь к музыке. Вернувшись домой, он поступил в академию ФБР. Учиться было непросто, но ему нравилось, хотя что-то в этой системе – наверное, из-за службы в армии – его не устраивало и даже смущало. И он ушел, надеясь, что своим уходом никого не обижает. Несколько раз он обращался за помощью к старым друзьям и всегда получал ее.
Еще у него была Серена.
Вся его жизнь сводилась к Серене. С нее она практически и началась.
И закончилась.
Они познакомились еще в старших классах школы. Она помогала ему принимать все самые главные решения в жизни. Колледж или армия? Графика или криминология? Остаться в армии или поступить в ФБР?
И вдруг в один момент все переменилось. Как он потом жалел, что так много времени посвящал работе, а она – своей политической карьере, что они не могли чаще бывать вместе. Обкуренный лихач выскочил на соседнюю полосу шоссе и убил Серену. И для него все потеряло смысл.
Минуло пять лет. Несмотря на работу, которой он гордился, несмотря на помощь другим людям, в его жизни все-таки не было цели. Так мелькали день за днем.
– Вы, похоже, не представляете, сколько тут работы, – сказал Эйдан. – Лицензии, а страховки…
– Не дрейфь. Мы ведь братья Флинн, – возразил Джереми, вставая между Эйданом и Заком и обнимая их за плечи. – И мы справимся.
Эйдан снова окинул взглядом дом, и ему вдруг стало жутко, чего с ним никогда не случалось. Он – разумный, прагматичный брат – не был подвержен таким странным ощущениям.
Он мысленно встряхнулся. Да какого черта? И вслух сказал:
– Да, мы братья Флинн.