Глава 14
Словно быть облитой свиными помоями – недостаточный повод для унижения, теперь у меня есть еще один.
Я фонтанирую слезами и прерывистыми всхлипами, которые никак не могу остановить. Мне хочется выбежать за дверь и никогда не возвращаться, но Феникс обхватывает меня руками.
Желание снова оттолкнуть его достаточно сильно, но все затмевает моя потребность в утешении.
И его приятный аромат. Будь он проклят.
Низкий, хриплый голос Феникса звучит у меня над ухом, когда он крепче прижимает меня к себе.
– Они гребаные сволочи.
От его слов я рыдаю еще сильнее. Я весь день готовилась, надеясь не только увидеть его, но и провести ночь со сверстниками, прежде чем мы все разъедемся.
Ночь, где я не буду толстухой, над которой издеваются… потому что хоть раз вписалась в общество.
Но я не вписываюсь. И никогда не впишусь.
– Я просто хотела напиться и весело провести время, – хриплю я Фениксу в грудь, мои слезы пропитывают тонкую ткань темно-серой футболки.
– У меня в машине есть бутылка «Джека»[18]. – Подняв взгляд, я вижу, как его рот кривится в ухмылке. – Давай повеселимся.
Не думала, что можно смеяться и плакать одновременно, но я ошибалась.
– Очень смешно.
– Я серьезно. – Разорвав объятия, Феникс отходит назад. – Мы только что закончили долбаную старшую школу, и я хочу расслабиться и отпраздновать это событие с одним из моих любимых людей. – Он поигрывает бровями. – Сейчас вернусь.
Мне следовало отказаться, потому что последние три дня Феникс меня игнорировал… Но он не обязан был появляться на вечеринке и забирать меня. К тому же было бы неплохо собрать осколки того, что, несомненно, стало худшей ночью в моей жизни.
Провести время с другом – хороший способ это сделать.
Кроме того, – к великому неудовольствию моего отца, когда мы это обсуждали, – у меня больше нет комендантского часа, поскольку мне не только восемнадцать лет, но я уже выпускница старшей школы.
Феникс возвращается, держа в одной руке бутылку «Джэка Дэниелса», а в другой – два красных стаканчика.
Жестом приглашая меня следовать за ним, он подходит к футону.
Я сажусь рядом с ним, пока он ставит бутылку и стаканы на ящик перед нами.
– Итак, план в том, чтобы просто сидеть здесь и напиваться всю ночь? – спрашиваю я, пока он наполняет оба стаканчика до половины.
– Да. – Передав один мне, он слегка постукивает по нему своим. – Вроде того.
Конечно, я никогда раньше не напивалась, но мне это не кажется таким уж захватывающим.
– Не очень-то весело.
Феникс фыркает.
– Подожди, пока алкоголь не ударит в голову.
Справедливо. Хотя было бы занимательнее, найди мы способ скоротать это время более интересным способом.
– Мы должны сыграть в игру.
Он хмурится.
– В какую?
– В игру на выпивку. – Очевидно. – Как насчет «Я никогда не»? – Я лично в нее не играла, но правила довольно простые. – По сути, каждый из нас по очереди говорит что-то, чего никогда раньше не делал, но если другой человек это делал… он должен выпить.
– Звучит глупо, – бормочет Феникс. – Но хорошо. Я в деле. Ты начинаешь.
Он перестанет думать, что это глупо, когда я выиграю, а он напьется до беспамятства.
Начинаю с очевидного:
– Я никогда не пела на сцене.
Феникс удивляется.
– Правда?
– Ага.
Мои сверстники всегда отводили мне роль изгоя, поэтому мысль о том, чтобы когда-нибудь спеть на сцене перед толпой неизвестных мне людей, до смерти меня пугает.
Но я бы солгала, скажи, что втайне не желала бы узнать, каково это, когда все смотрят на тебя так, будто ты действительно что-то значишь.
Будто ты особенная.
Поднеся стакан ко рту, Феникс делает глоток. Его губы подергиваются от удовольствия, когда он произносит:
– У меня никогда не было комендантского часа.
Черт бы его побрал.
Я делаю большой глоток, что оказывается не самой лучшей идеей, потому что стоит жидкости попасть мне в горло, как я сразу захожусь кашлем. Господи.
Феникс смеется над моей неопытностью.
– В чем дело, Группи? Не можешь справиться с алкоголем?
Отмахнувшись от него, я отплачиваю Фениксу следующей фразой:
– Я никогда не списывала на тестах.
– Мило. – Прищурившись, он делает еще один глоток. – Меня никогда не обливали свиными помоями на вечеринке.
Ауч. Поднося стакан к губам, я поднимаю указательный палец свободной руки.
– Еще не вечер.
Второй глоток все еще резковат, но пьется гораздо легче.
Раз уж Феникс достает большие пушки, я тоже прибегну к тяжелой артиллерии.
Я удерживаю его взгляд.
– Я никогда не трахала шлюху в музыкальном классе.
– Кто-то сегодня показывает коготки, – бормочет он и делает глоток.
По моим венам разливается тепло, и в голове ощущается легкость.
– Это ты начал, приятель.
Дотянувшись до пачки сигарет, он подносит одну ко рту и прикуривает.
– Я никогда не выкладывал уйму денег за чертову ручку.
Тут он меня подловил. И я с радостью делаю еще один глоток. Мое тело постепенно расслабляется.
– Ух ты, крепкий напиток.
Его великолепное лицо искажается беспокойством.
– Тебе, наверное, стоит притормозить.
Ну уж нет. Я хочу повеселиться.
– Черта с два, – заявляю я. – Сегодня у меня нет комендантского часа.
Празднуя маленькую победу, я отпиваю еще.
Мысли путаются, когда я пытаюсь придумать что-нибудь еще, чего Феникс не делал. И усмехаюсь, зацепившись за одну мысль. Господь свидетель, его член где только не побывал.
– Я никогда не участвовала в оргиях.
Феникс делает еще одну затяжку, не совершая ни единого движения в сторону стакана.
Я машу ему рукой.
– Давай, приятель. Пей.
– Никогда не принимал участия в оргиях. – Слабый проблеск юмора освещает его лицо. – Тройнички? Да. Оргии? Слишком много мороки.
С такой логикой не поспоришь.
Я делаю очередной глоток.
– Аминь, брат.
Мягкое прикосновение к моей руке заставляет меня вздрогнуть.
– Может, нам стоит остановиться.
– Спасибо за совет, папочка. – Я снова наполняю теперь уже пустой стакан. – Но я не слабачка.
Феникс раздраженно издает гортанный звук.
– Отлично. Я никогда не делал минет.
Судя по высокомерному взгляду, он думает, что выиграл этот раунд.
Однако пусть я лучше напьюсь до беспамятства и меня вывернет наизнанку, чем дам ему подтверждение того, что я неудачница, которой парень не позволяет ему отсосать.
Сохраняя безразличное выражение лица, я делаю глоток.
Феникс тушит сигарету в стоящей рядом пепельнице.
– Ты не должна пить, если не делала этого, помнишь?
– Я знаю правила, – невозмутимо отвечаю я.
С его лица исчезает выражение триумфа, и он замолкает. Желая продолжить игру, я перебираю в голове то, что я, в отличие от него, не делала.
– Меня никогда не арестовывали.
И снова Феникс игнорирует выпивку.
– Почему ты не пьешь?
Он нахально подмигивает мне, отчего мое сердце пропускает удар.
– Потому что никогда не попадаюсь.
Изучая меня, словно я образец под микроскопом, его лицо расслабляется, и он проводит пальцем по своему точеному подбородку, будто обдумывая следующие слова.
– Я никогда не трахался с парнями.
Заварил кашу, так не жалей масла. Как и раньше, мне не хочется подтверждать, что я зануда, у которой еще не было секса.
Поэтому я пью.
– С кем ты трахалась?
В его тоне чувствуется легкая резкость, но я не понимаю причины.
Прикидываясь скромницей, я подмигиваю ему в ответ.
– Для этого нам придется сыграть в «Правда или действие».
– Тогда «Правда или действие».
Вот дерьмо.
– Ладно. – Я сглатываю. – Правда или…
– В прошлый раз ты была первой, – вставляет Феникс, прикуривая очередную сигарету. – Правда или действие, Группи?
Очевидно, он не совсем понял, что для меня есть простой выход из этой ситуации.
– Действие.
Бум. Спасена.
Дым от зажженной сигареты, зажатой меж его губ, клубится в воздухе.
– Дай взглянуть на твои татуировки.
Что. За. Черт.
Я скорее спою ему каждую песню из своего блокнота, стоя перед нашим выпускным классом, чем позволю увидеть это.
Как мне теперь выпутаться?
Быстро поразмыслив, я понимаю, что честность – лучшая тактика. Своего рода.
– У меня их нет.
Видно, что ему мой ответ не по душе, но он ничего не может поделать. Фениксу не взглянуть на мои татуировки, потому что их нет. Я кремень.
Теперь моя очередь.
– Правда или действие?
– Правда. – Никаких колебаний с его стороны.
Я могла бы быть с ним помягче, но надеюсь, если мне удастся доставить ему хотя бы половину того дискомфорта, который он доставил мне своей последней просьбой, он согласится прекратить эту игру.
– Почему ты меня поцеловал?
Его ноздри раздуваются на вдохе, и на мгновение мне кажется, что он не ответит…
Но потом Феникс произносит:
– Потому что хотел этого.
По спине пробегает волна легкого покалывания, и я сжимаю ноги вместе.
Феникс хотел поцеловать меня.
Слава богу, я пьяна, потому что понятия не имею, как в полной мере осознать масштабы этого заявления.
Он бросает сигарету в стакан, и она шипит.
– Правда или действие?
Не хочу слышать вопрос о том, что у меня на теле, поэтому говорю:
– Действие.
Феникс словно пронзает мою душу тупым ножом, произнося следующее требование:
– Покажи мне чернила на верхней части бедра.
Мои губы приоткрываются на судорожном вдохе. Очевидно, что это я туго соображаю, потому что Феникс только что меня обыграл. По-крупному.
Я не могу этого сделать. Не могу.
Но должна. Поскольку что-то мне подсказывает: на этот раз он не позволит мне выкрутиться.
Неприятно это говорить, но тот факт, что у Феникса трудности с чтением, немного облегчает мои терзания.
Когда я встаю, ноги кажутся резиновыми.
– Ладно.
Я собираюсь поднять футболку, но Феникс меня опережает. Как только я ощущаю его прикосновения, у меня начинает кружиться голова.
По его лицу разливается разочарование, когда он пытается расшифровать три слова на верхней части моих бедер. Я уже собираюсь сказать ему, что время вышло, но тут он вскакивает с дивана и подходит ближе, изучая чернила.
Он проводит пальцем по одному из слов. Контраст его мозолистой кожи и нежного поглаживания вызывает жар между ног.
– «Толстая».
Мое сердце стучит о ребра.
Нахмурив брови, Феникс читает другую надпись.
– «Свинья». – Гнев окрашивает его тон, когда он произносит последнее видимое ему слово. – «Жирная задница».
Поднеся большой палец ко рту, он смачивает его… А затем проводит им по одному из слов, пытаясь стереть его.
Но ничего не выходит. Во всяком случае, не так легко.
– Это перманентный маркер.
– Почему… – Морщинки между его бровями становятся глубже, а голос понижается до слабого хрипа. – Почему ты делаешь это с собой?
Потому что именно это я из себя и представляю.
Такой меня видят все остальные.
Смахнув слезы, я отталкиваю его руку.
– Ты не можешь задать вопрос, пока я не выберу правду. К тому же сейчас моя очередь. – Я снова сажусь на футон. – Правда или действие?
Феникс напряженно сжимает челюсть.
– Действие.
Моя грудь словно раскалывается надвое, обнажая самые темные тайны. За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя более уязвимой.
И, думаю, будет справедливо, если он позволит мне увидеть его секрет.
– Покажи мне, где ты живешь.
Феникс смотрит на меня так, будто я сошла с ума.
– Нет…
– Я только что продемонстрировала тебе то, о чем никто больше не знает. Очень личное и невероятно важное для меня. – То, что чуть меня не сломало. – Самое меньшее, что ты можешь сделать, это показать трейлер, в котором живешь.
Хотя очевидно, что Феникс этого не хочет, он уступает.
– Хорошо. – Он достает ключи из кармана. – Поехали.
Грязь и гравий хрустят под шинами «Тойоты» Феникса, когда он проезжает через Бэйвью.
Свернув направо, мы минуем вереницу ветхих трейлеров, каждый из которых еще более убогий, чем предыдущий.
Когда он останавливается в конце улицы перед самым жутким из них, у меня скручивает желудок.
Маленький трейлер такой ржавый и тусклый, что я даже не могу разобрать, каков его первоначальный цвет. У входа имеется небольшая лестница, но она – вместе с крышей – настолько обветшала, что едва ли может быть безопасной.
Это место настолько ужасно, что трейлер Эминема в фильме «8 миль» кажется роскошным домом.
Я ни в коем случае не осуждаю… Просто мне грустно.
Никто не заслуживает такой жизни.
– Мы не пойдем внутрь, – выдавливает Феникс.
– Нам и не нужно.
Скрипя челюстью, он смотрит на трейлер, потом на меня.
– Уже получила свое, принцесса?
Его комментарий обжигает, подобно пощечине.
– Я попросила привезти меня сюда не для того, чтобы издеваться и заставить тебя чувствовать себя дерьмом. А потому что хотела узнать о тебе больше. – Я бросаю на Феникса хмурый взгляд. – По той же причине, почему ты попросил показать, что я пишу на своем теле.
У него нет аргументов, поэтому он замолкает.
Надеясь сменить тему, я поворачиваюсь к нему лицом.
– Твоя очередь.
Его низкий голос заполняет пространство между нами.
– Правда или действие?
Не хочу, чтобы он спрашивал, почему я пишу на себе подобные слова – ведь тогда он поймет, что все это уловка и я даже наполовину не такая сильная, какой притворяюсь, – поэтому снова принимаю то же решение, что и раньше.
– Действие.
Склонив голову, он удерживает мой взгляд. Его ледяные голубые глаза пронзают меня насквозь, словно горящая стрела.
– Твое следующее действие – сделать мне минет.
Постойте… Что?
Я ищу на его лице признаки того, что он шутит, но их нет.
У меня кружится голова, но это не имеет никакого отношения к выпитому алкоголю. Несмотря на то, что сказала Фениксу обратное, я никогда раньше не делала ничего подобного.
И мне не хочется, чтобы мой первый сексуальный опыт стал частью игры. Возможно, у меня не самая высокая самооценка, но я заслуживаю большего.
– Я… э-э…
Феникс разражается смехом, будто я только что произнесла какую-то уморительную шутку.
– Видела бы ты сейчас свое лицо. Я просто издеваюсь над тобой. – Он заводит двигатель. – Давай возьмем немного еды и вернемся к Сторму.
Вот он, мой выход. Я должна им воспользоваться.
Но странный укол разочарования вонзается мне прямо в грудь. Будь это любой другой парень, я бы вздохнула с облегчением… Но сейчас ситуация иная.
Это Феникс.
И будь то действие или нет… Возможно, это мой единственный шанс стать той девушкой.
Той, кто может заполучить парня.
Пусть даже только на сегодняшний вечер.
Я кладу руку поверх его, когда он переключается на заднюю передачу.
– У меня не получится это сделать, пока ты ведешь машину.
То есть я могла бы, но это не очень безопасно.
Феникс бросает взгляд в мою сторону.
– Очень смешно, Группи.
Алкоголь в крови придает мне больше смелости, чем я когда-либо могла себе представить.
– В отличие от тебя я не шучу.
Переключая машину обратно в режим паркинга, он изучает мое лицо.
Все, что я слышу, это быстрый стук моего сердца. Раз…
Два.
Три.
Четыре.
Пять секунд…
И затем Феникс отодвигает свое сиденье назад.
– Если хочешь… – Он смотрит на меня из-под полуопущенных век. – Бери.
Нервы на пределе, словно в животе завелся рой непослушных пчел, потому что я чувствую, как только что откусила гораздо больше, чем могу прожевать. А это о многом говорит, учитывая мою склонность к перееданию.
Я смотрела порно – и однажды практиковалась с огурцом из чистого любопытства – так что мне знакома основная концепция того, что предстоит сделать.
Однако я понятия не имею, с чего начать. И Феникс тут же это подмечает.
Уголок его рта слегка приподнимается, точно он ощущает мое беспокойство и находит его забавным.
– Нервничаешь?
Я в ужасе. Но заставляю себя подавить эмоции: не позволю своему страху помешать тому, о чем фантазировала годами.
– Нет.
Я замечаю, как он оценивает меня, прежде чем произнести:
– Тогда иди сюда.
Мой пульс отдается гулким стуком в ушах, когда я придвигаюсь как можно ближе, не садясь к нему на колени. Я хочу поцеловать Феникса, но в последний раз, когда это произошло, он взбесился, так что, возможно, лучше нам не делать этого снова.
Я задираю его футболку.
– Сними ее. – Когда он вопросительно приподнимает бровь, я произношу те же слова, которые он сказал, когда хотел услышать мою песню. – Я хочу полноценных ощущений.
Потянувшись за спину, он хватает край футболки и одним быстрым движением стягивает ее через голову.
Мой взгляд сразу же останавливается на большом черном нотном ключе прямо над его сердцем. Рядом с ним набор из пяти горизонтальных линий, также известных как нотный стан. Однако там нет никаких нот. Он совершенно пустой.
– Почему без нот?
– Жду, пока напишу песню, которая изменит мою жизнь.
Уважительная причина.
Нежно проведя пальцем по татуировке, я чувствую, как учащается его сердцебиение.
– Как давно она у тебя?
– Два года.
– Она прекрасна. – Я опускаю взгляд ниже, рассматривая его плоский, подтянутый живот. Феникс весь прекрасен. – Есть и другие?
– Почему бы тебе самой не узнать?
Очевидно, это намек.
Меня охватывает новая волна нервозности, когда пальцы находят пуговицу на его джинсах. Ткань плотно обтягивает хорошо заметную выпуклость, и звук, с которым я расстегиваю молнию, настолько громкий, что почти оглушает.
Все терзающие меня опасения исчезают, как только я четко осознаю, что Феникс Уокер тверд…
Для женя.
Приподняв бедра, он немного стягивает джинсы, высвобождая член.
Который… не может быть реальным.
То есть очевидно, что он настоящий, но… боже правый. Он огромен.
И я не говорю, что он как у порнозвезды. Скорее имею в виду, что член огромный в действительно тревожном смысле, и науке не помешало бы его изучить.
– Боже. – Клянусь, чем дольше я смотрю на него, тем больше он становится. – Чем, черт возьми, ты кормишь эту штуковину?
Феникс издает сдавленный смешок, прежде чем выражение его лица становится серьезным, и он прижимает большой палец к моей нижней губе.
– Через минуту он полакомится твоим ротиком.
Верно.
Я обхватываю рукой его толстый ствол. Несмотря на то, что он твердый как камень, когда я медленно глажу от основания до головки, на ощупь он напоминает разгоряченный атлас.
Феникс резко вдыхает, когда я повторяю движение, и, не сумев сдержаться, я поднимаю взгляд. Его губы слегка раздвинуты, глаза прикрыты, а грудь вздымается и опадает в рваном ритме вдохов. Языки воображаемого пламени достигают низа моего живота, пока я провожу подушечкой большого пальца по широкой блестящей головке, распределяя по ней перламутровую каплю жидкости.
Тяжело сглотнув, Феникс сдавленно произносит:
– Леннон.
В его тоне слышится нотка отчаяния, и это лишь подстегивает меня, когда я принимаюсь двигать рукой.
Сместившись, я опускаюсь до тех пор, пока моя голова не оказывается над его коленями.
– Я никоим образом не смогу заглотить его глубоко.
Полагаю, стоило это обозначить в самом начале. А что, если по какой-то сумасшедшей случайности найдется женщина, способная засосать эту штуку целиком? Науке, вероятно, следует изучить и ее тоже, потому что она должна быть наполовину змеей, чтобы суметь раздвинуть челюсть так широко.
– Мне плевать, просто возьми его в рот. – Голос Феникса напоминает глубокий рокот.
Прикоснувшись губами к головке, я слегка целую ее, пробуя соленую жидкость на вкус, а затем отстраняюсь.
– Чтобы я смогла продолжить, ты должен показать, что именно тебе нравится.
Поскольку я желаю доставить ему настоящее удовольствие.
Намотав мои волосы на одну руку и сжав член второй, Феникс снова придвигает меня к нему.
– Открой.
Когда я делаю так, как велено, он вводит свою набухшую головку мне в рот.
– Лижи.
Я провожу языком по маленькой щели, и с его губ срывается стон.
– Еще.
Проведя языком по всей головке, я облизываю ее так, словно это лучшее, что я когда-либо пробовала, и мне не хочется упустить ни капли.
– Проклятье. – Феникс сильнее сжимает мои волосы. – А теперь соси.
Грубые приказы сводят меня с ума, и я принимаю член глубже, срывая с его губ еще один стон.
Заменив его руку своей, я жадно ласкаю и сосу член, обращая особое внимание на издаваемые Фениксом звуки.
Когда я нахожу ритм, который ему нравится, он рычит и толкается бедрами мне в лицо.
– Черт возьми, да. Соси вот так.
Осознание того, что Феникс теряет контроль над собой, потому что я доставляю ему удовольствие, почти доводит меня до оргазма.
Болит челюсть, но я справляюсь, продолжая отсасывать ему быстрыми глубокими рывками, желая довести Феникса до финиша.
Все его тело содрогается.
– Черт. Я сейчас… – Он прижимает мою голову так сильно, что я задыхаюсь. – Не двигайся.
Тон его голоса звучит убийственно. Я готовлюсь глотать сперму… Но ничего не происходит. Феникс замирает.
Я уже собираюсь спросить, что сделала не так, но тут слышу это.
Какой-то мужчина кричит – или, скорее, бросается невнятными ругательствами – на Феникса.
– Вернись сюда, говнюк. Я снова надеру тебе зад.
Какого черта?
Чувствуя себя беспомощной, я оглядываюсь, но мое внимание привлекает темный синяк, пересекающий V-образную линию косых мышц нижней части живота Феникса.
Насколько я знаю, спортом он не занимается, поэтому мне интересно, откуда взялся этот синяк. Должно быть, он болит.
Нечленораздельная ругань звучит ближе, как и звуки нетвердых шагов.
– Ты просто кусок дерьма, – орет мужчина. – Твоя мать-шлюха должна была оказать миру услугу и сделать аборт. Ты не мой сын, никчемная пиявка, и однажды я убью тебя.
Сума сойти. Гнев переполняет мои вены, и я отстраняюсь, выпуская его член изо рта. Ужасные слова, которые выкрикивает этот сумасшедший, просто омерзительны.
«Ты не мой сын». Меня охватывает отвращение, когда я понимаю, что этот воинственный придурок, скорее всего, отец Феникса.
Я собираюсь высказать ублюдку все, что о нем думаю, но Феникс дает задний ход и выезжает из трейлерного парка так быстро, что я чуть не получаю хлыстовую травму[19].
Затем возвращаюсь на пассажирское сиденье.
– Это был твой отец?
Стиснув зубы, Феникс подтягивает джинсы, но молчит.
Этого подтверждения мне достаточно.
– Куда мы едем? – спрашиваю я, когда он проносится мимо жилища Сторма.
Только тогда он отвечает:
– Я везу тебя домой.
Мне не хочется возвращаться, но то, что произошло, явно омрачило ночь, которая должна была стать лучшей в моей жизни.
Но гораздо важнее другое: я не желаю, чтобы он возвращался к тому трейлеру. Никогда.
Нодонок-отец Феникса угрожал убитъ его. Что не только вызывает страх… Это прямое насилие.
Хотя моему папе не понравится мысль о том, чтобы на нашем диване ночевал парень, я знаю, что, стоит мне объяснить ситуацию, он уступит и позволит Фениксу остаться на любой срок.
Вместо того чтобы заехать на мою подъездную дорожку, Феникс паркуется под большим дубом в нескольких футах дальше по улице.
– Спрошу отца, можно ли тебе остаться. Ему это не понравится, но…
– Я не останусь у тебя дома, – перебивает он меня. – Сторм разрешает мне ночевать у него, когда захочу.
Я уже была бесконечно благодарна Сторму за то, что он прорвался сквозь толпу тех, кто облил меня помоями, и вывел с вечеринки, но теперь у меня появилась еще одна причина отблагодарить его, поскольку он предоставляет Фениксу безопасное убежище.
– Хорошо. – Я зажмуриваюсь, когда меня омывает волной боли. – То, что произошло сегодня, часто случается?
И снова Феникс не отвечает. Теперь я понимаю, что в непростых вопросах его молчание и служит ответом.
Открыв глаза, я замечаю, что он так и не надел футболку, а джинсы все еще расстегнуты. Протянув руку, я нежно провожу кончиками пальцев по синяку.
– Это сделал он?
Молчание.
Меня охватывает желание хоть как-то успокоить его, поэтому я наклоняюсь и мягко прикасаюсь губами к синяку, снова и снова, желая, чтобы только одно прикосновение могло избавить его от боли.
Феникс судорожно выдыхает, и я замечаю, что его член поднимается.
– Леннон, – произносит он грубым голосом.
Не могу сказать, предупреждение это или просьба, но я выбираю второй вариант и обхватываю его ствол рукой. Низкий стон срывается с губ Феникса, когда я провожу языком по его набухшей головке и посасываю ее.
Однако когда втягиваю его член в рот, Феникс останавливает меня.
Мои щеки пылают от смущения, потому что, конечно же, прямо сейчас ему не нужен минет. Он опустошен и раздавлен.
Я начинаю отстраняться, но Феникс хватает мою руку и кладет ее обратно на член, проводя ею вверх и вниз.
У меня вырывается испуганный вздох, когда его свободная рука сжимает мое горло. Хватка не так сильна, чтобы задушить, но достаточно, чтобы затруднить дыхание.
Наклонив голову, Феникс втягивает носом мой аромат.
– Дрочи быстрее, – хрипит он, проводя губами вдоль моего горла. От его слов и вибрации мои соски твердеют.
Закрыв глаза, я ускоряю движения.
Глубокий мелодичный голос Феникса обволакивает меня, удерживая в заложниках:
– Ты такая милая и невинная. – Я собираюсь напомнить ему, что то, чем я сейчас занимаюсь, вовсе не мило и не невинно, но его зубы царапают мою шею. – Мысль о том, чтобы развратить тебя, чертовски сильно меня заводит.
Нас обоих.
Он втягивает мою кожу в рот с такой силой, что я знаю – останется след.
Я не только приветствую боль, но и жажду ее.
– Сильнее.
Его зубы сжимаются, пощипывая и кусая, и я хнычу, содрогаясь.
Феникс издает низкий стон и сжимает в кулаке основание своего члена, когда я веду ладонью к головке.
– Сейчас кончу. – Перехватив инициативу, он делает жесткий и быстрый рывок. – Хочешь немного?
Я жажду все, что он готов мне предложить.
Опустив голову, я обхватываю губами его головку и скольжу вниз так далеко, как только могу. Мгновение спустя грубый, рваный звук прорезает воздух, и мне в горло брызгает струя горячей жидкости. Я всасываю ее, не желая терять ни капли.
Феникс откидывается на водительское сиденье.
– Черт.
Он украл мою реплику. Может, Феникс и был тем, кто кончил, но по ощущениям именно я получила полное удовольствие.
Но тут меня посещает гнетущая мысль.
Что последует за этой ночью? Будет ли он вести себя так, словно меня не существует?
Покончит ли с нашей дружбой навсегда?
– Ты снова будешь меня игнорировать?
– Нет. – Склонив голову набок, чтобы посмотреть на меня, он закуривает сигарету. – Но я не завожу отношений, Леннон. – В его голосе появляется нотка сожаления. – И даже если бы хотел углубить нашу с тобой связь, я не могу этого сделать, потому что через одиннадцать дней мы со Стормом уезжаем в Лос-Анджелес. Надеемся завести там кое-какие знакомства и немного отдохнуть. – Феникс вздыхает. – Наверное, мне следовало сказать тебе об этом раньше, чем… Ну, ты понимаешь. Мне жаль.
Я понимаю. Хотя сейчас не могу удержаться от вопроса:
– Если бы не уезжал… то стал бы?
– Стал бы что?
– Углублять нашу связь? – Заметив, как по его лицу разливается волна беспокойства, быстро добавляю: – Просто для ясности, я не прошу тебя остаться. – Никогда бы не пожелала, чтобы он перестал стремиться к своей мечте из-за меня. – В конце лета я уезжаю в Дартмут, так что тоже не ищу отношений. – Я пожимаю плечами. – Просто хочу знать.
Смогла бы такая девушка, как я, заполучить парня.
Он так долго не отвечает, что я уже собираюсь сказать ему забыть об этом… Но потом слышу:
– Возможно, – шепчет Феникс.
Мое сердце болезненно сжимается. Вот она, сладостная горечь.
Но так быть не должно. Мы не можем встречаться, но это не значит, что не можем поддерживать контакт и дружить. Я бы навещала его в Лос-Анджелесе на каникулах и уверена, что они со Стормом иногда будут возвращаться к бабуле. К тому же он еще не уехал. Конечно, у нас не так много вариантов, но немного времени еще есть. Это лучше, чем ничего.
– У нас еще есть одиннадцать дней.
– Ага. – Феникс выбрасывает сигарету в окно. – Но три из них будут посвящены репетициям перед выступлением в «Вуду».
Верно.
– Если вы со Стормом не против, я бы хотела присутствовать.
– Я не против. Хотя через какое-то время тебе, наверное, наскучит.
Ни за что на свете.
– Мне никогда не бывает скучно, когда я слушаю твое пение и смотрю, как ты выступаешь. – Я выглядываю в окно как раз в тот момент, когда в моем доме загорается свет. Не сомневаюсь, что отец до сих пор ждет меня. – Наверное, мне пора идти.
Что-то мне подсказывает, что у папы возникнет много вопросов относительно моего нынешнего гардероба.
Я уже собираюсь забрать свои вещи и уйти, но тут меня осеняет.
– Почему ты всегда паркуешься здесь, а не на подъездной дорожке?
– Потому что у вас есть камеры наблюдения. – Он ухмыляется. – Однако ни одна из них не направлена сюда.
Хм. Спасибо за информацию.
Я подхватываю с пола сумочку.
– Увидимся завтра.
Поддавшись импульсу, я наклоняюсь… и тут же замираю.
Как это работает? Мы друзья, но то, что мы только что сделали, выходит за рамки дружбы.
Следует ли мне обнять его? Пожать руку? Или просто сказать «к черту» и поцеловать?
Словно прочитав мои мысли, Феникс произносит:
– Никогда не целую тех, с кем сплю. – На языке вертится мысль напомнить ему, что мы уже целовались, но тут он добавляет: – Это все усложняет. Заставляет думать, что между нами происходит нечто большее.
Не могу с этим поспорить.
– Никаких поцелуев. Поняла.
Я тянусь к дверной ручке, и в тот же миг Феникс тянется и удерживает мой подбородок.
У меня перехватывает дыхание, когда он приближается.
Он целует меня без языка, лишь мягко прижимает свои губы к моим, прежде чем отстраниться.
– Я напишу тебе завтра.
– Хорошо.
Прикусывая щеку изнутри, дабы сдержать улыбку, я бегу через улицу, а затем вверх по подъездной дорожке.
Я надеялась, что мой отец лег спать, но, зайдя внутрь, вижу, что он сидит на диване. И пьет кофе.
Другими словами, целенаправленно меня поджидает.
– Серьезно, пап? – Я закатываю глаза. – Я уже не ребенок.
– Для меня ты ребенок, – возражает он. – И однажды, когда у тебя появятся свои дети, ты поймешь страх, возникающий в тот момент, когда твой подросток идет на вечеринку, где может произойти что-то плохое… – Широко распахнув глаза, он оглядывает меня с головы до ног. – Что случилось с твоей одеждой?
Быстро прикинув возможные варианты, я объясняю:
– У нас на вечеринке завязалась грандиозная битва водяными шариками. – Я пожимаю плечами. – Мое платье промокло, поэтому девушка, в чьем доме проводилась вечеринка, дала мне футболку и предложила постирать платье.
Отец приподнимает темную бровь.
– Она не могла дать тебе еще и штаны?
– Она… намного меньше меня.
Кажется, он мне верит.
– Если худшей частью вечеринки стала битва водяными шариками, то мне, наверное, стоит считать это благословением. – Папа целует меня в щеку. – Уже почти три. Пойду спать.
Я собираюсь последовать за ним, но мой телефон вибрирует от входящего сообщения.
Феникс: Завтра.
Ухмыляясь, я набираю ответ.
Леннон: Спасибо, что не проигнорировал меня на этот раз, приятель.
Я смотрю, как на экране появляются и исчезают точки, пока поднимаюсь по лестнице и иду в свою спальню.
Феникс: Спасибо за минет, дружище.
Леннон: Что я могу сказать? Я отличный друг.
Феникс: Так и есть. Придется намекнуть Сторму, чтобы он постарался, пока ты не заняла его место.
Заползая в кровать, я набираю ответное сообщение.
Леннон: Хочешь, чтобы Сторм тоже тебе отсосал? Не осуждаю, если таково твое желание. Могу дать ему несколько советов.
Феникс: Я пас. Сторм не в моем вкусе.
Мою грудь пронзает вспышка боли.
Леннон: Я тоже.
Феникс: Это правда. Ты не похожа на других девушек, с которыми я общаюсь.
Вспышка боли превращается в смывающую все на своем пути волну, но затем приходит еще одно сообщение.
Феникс: Ты лучше.
И я засыпаю с самой широкой улыбкой.