После происшествия в летнем лагере «Блэквуд» родители отвели меня к врачу, который поставил диагноз «социальное тревожное расстройство». Я жутко взбесилась, так как считала, что со мной все в порядке. Впрочем, благодаря лечению я стала реже ощущать беспокойство в компании ровесников и была вынуждена признать, что доктор, по-видимому, был прав. В конечном итоге я осознала: время от времени все испытывают тревогу, у меня она просто сильнее. Многие люди чувствуют напряжение во время социальных взаимодействий, и все время от времени нервничают. Даже такие люди, как Одри, которая прячет страхи за напускной храбростью и сарказмом, иногда испытывают беспокойство.
Со стороны Одри казалась абсолютно невозмутимой. Только когда мы стали вместе жить в общежитии, я поняла, что вся эта ее беззаботность – просто маска, и начала замечать, как она иногда прикусывает щеку изнутри, или как ее истинные эмоции на мгновение проступают на лице, а через секунду губы уже расплываются в улыбке. Стыдно признаться, но мысль о том, что даже Одри не идеальна, меня утешала. Под маской показного блеска и харизмы она была самым обычным человеком. Лишь хорошо ее зная, можно увидеть, как трескается этот образ. Например, когда Одри поняла, что сняла квартиру в подвале, в ее светлых глазах промелькнуло беспокойство. Однако исчезло оно так быстро, что большинство бы и не заметили – но я-то ее лучшая подруга.
Правда, мне все было понятно и без тревоги во взгляде Одри. Когда она ночевала у меня, часа в три ночи я проснулась и пошла в туалет – и вдруг услышала, что в комнате для гостей кто-то разговаривает. Я приоткрыла дверь: Одри лежала на кровати с закрытыми глазами, но ее губы шевелились. Она бормотала какую-то бессвязную ерунду, а потом вдруг отчетливо произнесла: «Мне страшно».
В колледже Одри тоже разговаривала во сне. Ее ночные высказывания обычно были неразборчивы, но часто это были вариации фразы «Мне страшно». Сначала я думала, ей снятся кошмары, а потом заметила, что ночное бормотание сопутствует особенно сложным периодам жизни: сессии, выпускным экзаменам, получению диплома. Она хорошо скрывала беспокойство, поэтому и проявлялось оно только во сне. Я бы душу продала за умение делать такое непроницаемое лицо.
Вот бы хоть разок Одри позволила себе быть немного уязвимой и призналась, что ей страшно! Ну зачем притворяться, что подвальная квартира с выходящим в переулок окном и подозрительным соседом – это нормально? Пожила бы у меня! В колледже Одри единственная предложила мне руку помощи. Ее дружба спасла меня. Благодаря Одри я преодолела трудный переходный период и теперь была полна решимости вернуть этот долг.